Московский «Спартак» — это прежде всего миф. Команда, которая жила и побеждала в девяностых, добавила в этот миф новых красок, героев и сюжетов, но сам образ «Спартака» как команды свободной, вдохновенной, не всегда побеждающей, но всегда удивляющей сформировался еще в советское время. «Спартак» не был первой футбольной командой в СССР и не был самой успешной командой страны — но болельщиков у него было больше всех.

Александр Хаджи

«Спартак» — фигура для общества, чего там говорить. Наверное, половина страны за «Спартак» болела и сейчас болеет. Это уже такое врожденное чувство — а когда «Спартак» зарождался, в 1930-х, он был противовесом командам армии, милиции и так далее. Кто-то сказал, что это народная команда — и так это и было на самом деле. И «Спартак» это подтверждал своей игрой.

Леонид Трахтенберг

Я думаю вообще-то, что «Спартак» — самая популярная команда в мире. Вот где бы я ни был, везде есть болельщики «Спартака». И во Франции, и в Америке, и в Англии, и в Германии, и в Израиле.

Сергей Белоголовцев

«Спартак» любили, потому что это были борцы за справедливость. Ну, как бы. Они сражались с милиционерским «Динамо». Они сражались с армейским ЦСКА. С «Торпедо», командой завода ЗИЛ — гиганта, который выпускал не пойми что. И вот с ними борются такие свободные вольные охотники, такие Робин Гуды.

Денис Пузырев

Существует миф о том, что «Спартак» — это команда про свободу. Конечно, в некотором роде это стереотип, нельзя сказать, что футбольная команда — про свободу или про несвободу. Но связан этот миф с тем, что в советское время у «Спартака» не было жесткой привязки к силовым ведомствам.

Евгений Селеменев

Когда Валентина Гафта спросили, почему «Спартак» лучше всех, он ответил: а за кого болеть? За «Динамо», что ли? Или за «Торпедо»? У нас во дворе даже вопросов таких быть не могло. «За кого болеешь?» — «Ты дурак, что ли? За „Спартак”, конечно».

Амир Хуслютдинов

За кого болеть? ЦСКА был уже не тот, люди косили от армии. За ментов болеть — это позор. «Спартак» был единственной командой, которая давала свободу. Первые фанаты появились у «Спартака» — и это единственный движ, который остался. Вот были панки, металлисты, хиппы, их были тысячи. Где они сейчас все? Выхолостились. А мы продолжаем по несколько тысяч людей привозить в другие города.

Нас забирали в милицию за спартаковские значки, которые продавались в ГУМе. Они не могли понять, как молодой строитель коммунизма вместо того, чтобы строить БАМ, переводить бабушку через дорогу и металлолом собирать, какой-то хренью занимается, какими-то флагами размахивает, орет: «Спартак — чемпион!» — «А может, они наймиты Запада?»

Сергей Белоголовцев

Еще и название — «Спартак». Еще и эти братья Старостины. Это такая романтика, что не влюбиться в команду было нельзя. И естественно, это все передавалось от отцов детям.

О том, когда был основан «Спартак», ведутся споры, но нет сомнений, кто его основал. Это были братья Старостины — выходцы из старообрядческой семьи, которые еще в царские времена начинали играть в футбол на московских улицах, а после революции стали одними из виднейших звезд советского футбола, его вдохновителями и организаторами. Старший из них, Николай Петрович Старостин, придумал название «Спартак» и проработал в клубе больше 70 лет.

Леонид Трахтенберг

Сегодня вам никто не скажет, откуда братья Старостины взяли название для команды «Спартак». Есть версия, что у Николая Петровича на столе лежала книга Джованьоли о восстании рабов в Римской империи. Правда или нет, но «Спартак» ассоциируется именно с героем книги Джованьоли, от этого никуда не уйдешь. А там свобода, там независимость, которые всегда привлекали любого человека.

Сергей Горлукович

Имя «Спартак» магнетизировало болельщика, и он шел. Если, например, приезжала «Лада» (Тольятти) куда-то, на них не шли. А когда «Спартак» приезжал — люди шли. Какой-то магнетизм был.

Игорь Рабинер

«Спартак» очень любила интеллигенция. К команде тянулись артисты еще с тридцатых. Михаил Яншин и другие актеры МХАТа старого, классического состава — все болели за «Спартак». Мы разговаривали как-то с Олегом Павловичем Табаковым, и он говорил: «Во МХАТе было неприлично не болеть за „Спартак”». При этом «Спартак» всегда дистанцировался от власти. Как говорил Василий Аксенов, наш знаменитый писатель, боление за «Спартак» было скрытой формой фронды в советские времена.

Игорь Порошин

«Спартак» был абсолютно другой природы, чем остальные советские команды. Для моего папы, который презирал власть, ненавидел Сталина, слушал зарубежное радио, все это было не просто какими-то декларациями. Конечно же, он болел за «Спартак».

Александр Вайнштейн

Был такой замечательный спортивный журналист Евгений Рубин. В какой-то момент он подал документы на выезд, но его не выпустили, зато выгнали со всех работ, он был без денег. И он дружил с великим писателем Юрием Трифоновым. Они не виделись какое-то долгое время, Трифонов знал о положении Рубина. И вот они встречаются, и Трифонов вместо «здравствуйте» говорит: «Ну, как там в „Спартаке”?» Понимаешь?

Сергей Бунтман

Спартаковщина — это наследственное. Я же кашу ел за состав «Спартака». Ложку за Парамонова, ложку за Нетто, ложку за Симоняна. Все это в меня просто впиталось.

Евгений Селеменев

Во-первых, «Спартак» красиво играл. Во-вторых, «Спартак» — это была народная команда в смысле того, что она не была ведомственная или заводская. Это была команда профсоюзов, если совсем разматывать. А что такое профессиональные союзы? Это трудящиеся, это мы с вами, это наши родители, это наши дядьки, тетки. Поэтому по-нормальному ты не можешь за другую команду болеть.

Денис Пузырев

«Спартак» был надгеографическим. Это единственный клуб в Москве, у которого не было собственного стадиона. Что достаточно красноречиво показывает его статус в местном футболе. С одной стороны — огромная народная любовь, с другой — команда без собственной арены.

Василий Уткин

«Спартак» всегда был темой, которая делала тиражи, которая привлекала внимание. Если у тебя в номере газеты или журнала нет ничего о «Спартаке», то следующий номер не купят. Так не бывает — чтобы без «Спартака».

Сергей Белоголовцев

Я живу в Обнинске, городе в Калужской области, где была построена первая атомная электростанция. Мне пять лет. У меня мама — начитаннейший человек. Она до сих пор может по двадцать восьмому разу перечитывать «Детей капитана Гранта» и напевать при этом Исаака Дунаевского. Я говорю: «Мам, а что такое „Спартак”?» Она отвечает: «Ты что, ты не знаешь? Сын, тебе не стыдно? Ты не знаешь, что такое „Спартак”?» И начинает мне пересказывать роман Джованьоли про беглого раба. И я просто слушаю, и у меня прямо в сердце вливается любовь. Я понимаю, что все: это моя команда. Я не могу больше сопротивляться. У меня здесь, на сердце, ромб вырисовывается.

Я зимой выхожу во двор и говорю: «Теперь болею за „Спартак”». Пацаны отвечают: «Если ты болеешь за „Спартак” — ты такой смелый, отчаянный, лизни вот этот флагшток». — «Да легко!» А я до этого как-то не лизал на морозе металлические предметы. Я приложился языком к столбу этому и прилип, естественно. Какие-то там мои друзья, сочувствующие, кричат: «Тетя Ксения, Сережа прилип!» Видимо, если бы мама не прибежала вовремя и не полила бы теплой водичкой, я бы пол-языка оставил на этом флагштоке. Я даже до сих пор не понимаю, как я говорю. После этого я сказал себе: «Все, ты пострадал, чувак, за эту команду великую. Ты будешь с ней до конца».

Ко второй половине восьмидесятых у «Спартака» была многомиллионная армия болельщиков, десять титулов чемпиона СССР, свои легенды и свои звезды. Клубом по-прежнему руководил его создатель Николай Старостин, а тренировал команду прославленный специалист Константин Бесков.

Именно в этот момент, на переломе эпох, начинается история нового «Спартака» — история, которую рассказывает эта книга. И начинается она с падения и конфликта.

В конце 1988 года в Советском Союзе уже идут реформы и появляется свобода слова. Дух перемен проникает и в спорт: из московского «Спартака» со скандалом увольняют маститого тренера Константина Бескова.

Денис Пузырев

С середины восьмидесятых в Советском Союзе начались масштабные преобразования, которые стали известны всему миру как перестройка. К тому времени было понятно, что методы, которыми государство руководствовалось и в экономике, и в политике, устарели, и нужен толчок для дальнейшего развития. Но в 1988-м никому еще и в голову не могло прийти, что стране осталось жить четыре года. Казалось, преобразования закончатся тем, что Советский Союз останется, просто у него будет новое лицо. В Москве еще не было массовых митингов с радикальными требованиями. Советский Союз не собирался становиться капиталистической страной, но социализм нужно было немножко модернизировать — сделать страну более современной, динамичной, открытой миру.

В тот момент перестройка была именно об этом. И те изменения, которые тогда происходили в «Спартаке», хорошо вписывались в этот контекст.

Александр Хаджи

В 1987 году мы выиграли чемпионат, а в 1988-м был неудачный сезон: «Спартак» занял четвертое место. И в конце сезона тренер Константин Бесков сказал руководству профсоюзов, которое обеспечивало жизнь «Спартака», что для того, чтобы команда вернулась на первые места, ему нужно избавиться от нескольких футболистов — и от начальника команды Николая Петровича Старостина.

Денис Пузырев

Все спортивные команды в Советском Союзе были приписаны к добровольным спортивным обществам, которые, в свою очередь, были частью собственно советской экономики. Существовало общество ЦСКА, созданное при армии, «Динамо» — при милиции, ну и так далее. Профессионального спорта де-юре в стране не существовало: формально все спортсмены были любителями, и, например, футболисты «Торпедо» числились рабочими завода ЗИЛ, хотя никто из них, конечно, у станка не стоял.

«Спартак» изначально относился к предприятиям пищевой промышленности, а после войны клуб закрепили за Всероссийским советом профессиональных организаций, ВЦСПС. Это была очень богатая организация, потому что ей доставались профсоюзные взносы, которые платили все советские граждане. Благодаря профсоюзам у московского «Спартака» появились хорошие финансовые ресурсы — и они могли уже на равных конкурировать с клубами силовиков и больших промышленных предприятий.

Александр Вайнштейн

Профсоюзы, горкомы, первые секретари — в советском футболе все определяло государство, и футбол был в том числе соревнованием личных амбиций чиновников и госслужащих. А Николай Петрович Старостин был начальником команды «Спартак», который обеспечивал интересы и быт футболистов. Квартира, машина, поездки за границу — все эти вопросы решал он. Если нужно сходить к первому секретарю московского горкома Гришину, он шел к Гришину. Если к председателю Моссовета Промыслову, Старостин шел к Промыслову. И благодаря ему футболистам, которые переходили в «Спартак», давали квартиры и машины.

Валерий Шмаров

Я думаю, что напряжение между Бесковым и Старостиным возникло после того, как Константин Иванович опубликовал список из восьми человек, которых хотели отчислить из команды. В их числе и я был. А Николай Петрович ему говорит: «Ты что делаешь? Они же год назад только чемпионами стали, а ты их отчислять собрался?»

Игорь Рабинер

В середине 1988 года Бесков по какому-то поводу вспылил и написал заявление об уходе. Николай Петрович Старостин ему сказал: никуда вы не уходите, продолжаете работать. Но заявление уничтожать не стал, а спрятал в ящик стола. И когда после окончания сезона Бесков захотел перелопатить всю команду, Старостин этого допустить не мог. Он достал это заявление и дал ему ход.

Александр Хаджи

Когда Бесков со своим предложением об увольнении игроков и Старостина обратился в профсоюзы, те поняли его по-своему: проще от Бескова избавиться. Почему? Кто-то мне сказал, что какой-то важный чиновник сделал Бескову замечание, а тот его послал куда подальше: мол, не суйся. Бесков такой человек был.

Константин Иванович в это время был в отпуске в Кисловодске. За два дня до того, как у него отпуск заканчивался, мы сидим с Николаем Петровичем в его кабинете. Вдруг входит Бесков — веселый, довольный. «Ну, мне надо было срочно прилететь, я зарплату получил, купил женщинам шампанского», — он всегда приносил бухгалтерам тортик или что-то такое. Ну, поговорили, ушел. Буквально через пару часов звонит телефон, Николай Петрович снимает трубку, долго-долго-долго слушает, кладет трубку — и молчит. Минут пять. Что случилось? Кто умер? Он говорит: никто не умер, но сейчас поехал человек из профсоюзов домой к Бескову говорить, что его уволили.

И вот я прямо видел, что Николай Петрович сам обалдел.

Валерий Шмаров

Я после отпуска приехал в клуб, чтобы рассчитаться — я же знал, что нас отчисляют. Захожу в автобус, там Старостин. «Здрасьте, Николай Петрович». — «Здрасьте. Шмаров, а ты чего без сумки?» Я говорю: «Да как? Нас же убирают. Я за трудовой книжкой приехал». — «Подожди до вечера. Сейчас там будет собрание, и все тебе объявят».

Александр Вайнштейн

Мы в тот момент как раз начали писать с Николаем Петровичем Старостиным книжку о его жизни в «Спартаке» и в футболе. И я оказался единственным посторонним человеком, который был на собрании команды, где Николай Петрович в абсолютно советском стиле зачитывал игрокам письма от коменданта базы, повара, от каких-то еще сотрудников клуба о том, какой Бесков грубый, как он плохо обращается с людьми и так далее. В итоге собрание постановило, что Константин Иванович Бесков больше не тренер «Спартака». С руководством профсоюзов это было согласовано заранее. Бескову объявили об этом решении, когда он приехал в Москву.

Леонид Трахтенберг

Для меня уход Бескова был как гром среди ясного неба — и не только для меня. Меня в редакции «Советского спорта» попросили обзвонить игроков «Спартака». И я звонил, например, Сергею Родионову, Жене Кузнецову. И оба говорили: как так? Не может быть, чтобы Бескова не было в «Спартаке».

Евгений Селеменев

Мне тогда было десять лет, а за «Спартак» я начал болеть, когда мне было шесть. Бесков, Старостин, «Спартак» — все это было неразрывно. И уход Бескова, конечно, ощущался как катастрофа. Как будто ты потерял отца.

Игорь Рабинер

Конфликт между Бесковым и Старостиным выплеснулся в прессу. Два уважаемых седовласых человека фигачили друг друга на газетных полосах. Но это было в контексте времени. Незадолго до этого великий советский хоккеист Игорь Ларионов выступил в СМИ против главного тренера ЦСКА и советской сборной Виктора Тихонова, обвинив его в тирании. Это задало новую планку открытости обсуждений в советских спортивных газетах. И буквально через два месяца — стычка между Бесковым и Старостиным.

Тогда же еженедельно, ежедневно возникали какие-то новые факты и миры. Публикация Солженицына, Войновича, еще кого-то — все это шокировало советскую публику. А спорт — это часть происходящего в стране. И выход конфликта в «Спартаке» наружу стал естественным результатом перестройки и гласности.

Амир Хуслютдинов

Отставка Бескова читалась. Ну и для нас, болельщиков, когда Бесков приходил в клуб — это было зло, мусор, враг. Это сейчас он легендарный спартаковский тренер, потому что все-таки очень большой след в истории команды оставил.

Константин Бесков был одним из самых заслуженных советских тренеров. С середины 1950-х он работал с основными конкурентами «Спартака» — «Торпедо», ЦСКА, «Динамо», — а также с национальной сборной. В «Спартак» Бескова позвали, чтобы вытащить команду из тяжелейшего кризиса.

Валерий Гладилин

В 1976 году «Спартак» вылетел в первую лигу. Были очень большие проблемы — нужно было реформировать не только состав, но и весь клуб. И руководители приняли мудрое решение пригласить Константина Ивановича Бескова. Хотя он был чистый динамовец. А «Спартак» и «Динамо» — это принципиальные соперники на всю жизнь. Для Николая Петровича Старостина пригласить динамовца в команду было не так просто.

Игорь Рабинер

Как раз в 1976-м Старостина на год отстранили от ведения спартаковских дел. И без него команда вылетела из высшей лиги. Кто может возродить «Спартак»? Андрей Старостин, брат Николая, тоже обладавший серьезным влиянием, сумел убедить высокопоставленных людей в московском горкоме КПСС, что лучший человек, который может с этой задачей справиться, — это Константин Иванович Бесков.

Леонид Трахтенберг

До этого момента в «Спартаке» была традиция: почти все тренеры были бывшими игроками команды. Андрей Петрович сказал брату: именно спартаковцы опустили «Спартак» в первую лигу — и я знаю только одного человека, который может его поднять. Это Константин Иванович Бесков.

Алексей Скородед

Бесков — человек из московской артистической среды. Они с Андреем Петровичем Старостиным дружили, посещали ипподром. А что такое ипподром? Это голубая кровь, элита: люди собираются в ложе, пьют дорогой коньяк. Бесков был единственным тренером, который, даже выходя на тренировку в спортивном костюме, надевал галстук. У него всегда была дорогая одежда, он следил за своим внешним видом и требовал этого от футболистов. Шикарно разбирался в лошадях. А еще у Бескова была собственная голубятня на Маяковской, он этим очень гордился и часто туда ходил — а когда он был в поездках, за голубями следили специальные люди.

Юрий Гаврилов

До того Бесков работал при центральном совете «Динамо» — занимался детскими и молодежными командами. И когда ему предложили возглавить «Спартак», он не хотел, потому что была одна проблема. Бесков был военнослужащим, человеком с погонами, а у них выслуга лет на пенсию очень влияет. Насколько я понимаю, его главным требованием было ему звание и погоны сохранить. И на этих условиях он согласился прийти в «Спартак».

Валерий Гладилин

Бесков начал реформировать команду, приглашать молодых игроков, экспериментировать. Первый круг чемпионата в 1977 году был очень непростой, чуть ли не в середине таблицы шла команда. А потом новички освоились, состав определился — и пошла игра, второй круг мы провели очень ярко, вклинились в борьбу за выход в высшую лигу. Домашние матчи проходили на «Локомотиве» в Черкизове — на каждом был аншлаг, а на выезде вообще какое-то столпотворение болельщиков происходило.

Амир Хуслютдинов

Фанатское движение «Спартака» оформилось именно в 1977 году, когда команда была в первой лиге. Иногда путь на стадион и со стадиона был круче, чем сам матч. Мы садились в электричку, и остальные пассажиры были так отдрессированы, что быстро выгружались из последних трех вагонов. Люди открывали окна, доставали флаги, пели песни, машинисты сигналили по-спартаковски. А когда ехали на метро, кричали заряд: «В честь победы „Спартака” мы пройдем без пятака», — и критическая масса болельщиков прорывалась через турникеты. Тогда пять копеек проезд стоил.

Игорь Рабинер

Бесков вывел команду обратно в высшую лигу, еще через два года, в 1979-м, выиграл чемпионат Советского Союза, после этого семь лет подряд не покидал призовую тройку и в 1987 году снова сделал «Спартак» чемпионом.

Александр Хаджи

Бесков, во-первых, себя возродил как тренера в «Спартаке», а во-вторых, можно сказать, родил по-новой команду «Спартак». Конечно, его народ на руках носил. Ну, не в прямом смысле — он тяжелый был, килограмм 110 весил… Но восхищались им, естественно, все.

Александр Вайнштейн

Бесковский футбол опередил время. То, что потом сделал Гвардиола в «Барселоне», Бесков начал делать в «Спартаке» еще в конце семидесятых. Мелкий пас, импровизация, игра в квадрат… Тот «Спартак» — это очень редкий случай, когда все ходили смотреть именно игру.

Вадим Лукомский

Я, кстати, натыкался на информацию, что Гвардиола, когда он год проводил отпуск в Нью-Йорке, изучал именно «Спартак» Бескова. По принципам игры мне кажется, что это действительно сопоставимые команды. Хорошая структура продвижения мяча, ставка на короткий пас, готовность играть терпеливо, выжидать, пока будет возможность создать по-настоящему хороший момент. Это футбол, где у каждого паса есть какое-то значение, которое так или иначе готовит атаку.

Александр Вайнштейн

В футболе очень важна философия. Вот Бесков играл в очень умный, привлекательный и зрелищный футбол. То есть по сути футбол — это попал в ворота или не попал в ворота, смысл в этом. Но можно играть так, что сам процесс доставляет эстетическое удовольствие, а можно — так, что это битва, борьба, мучение на поле. Вот от бесковского футбола невозможно было оторвать взгляд. Я как-то про полузащитника «Спартака» Юрия Гаврилова написал, что его пасы были настолько изысканными и тонкими, что, даже когда они не проходили, само то, как он это придумал, доставляло удовольствие.

Юрий Гаврилов

Бесков одним из первых усвоил принципы тотального футбола, которые предложили в семидесятых голландцы. Тотальный футбол подразумевал, что каждый игрок может играть на любой позиции. И крайний левый защитник может оказаться на левом фланге атаки, а кто-то из нападающих в это время отходит назад. Вот в «Спартаке» Сочнов, который в своей предыдущей команде был правым крайним нападающим, стал крайним защитником. Олег Романцев в Красноярске был левым нападающим, в «Спартаке» стал защитником. Хидиятуллин в Ростове был атакующим игроком, здесь стал центральным защитником. Я как-то обратил внимание: у нас в составе десять атакующих игроков было. И это давало эффект: мы на тот период больше всех голов забивали.

Олег Романцев играет за сборную СССР. 1980 год.
Фото: Александр Сенцов / ТАСС

Алексей Скородед

Константин Иванович часто повторял такую фразу: чтобы победить, нужно доставить мяч к воротам соперника быстрее, чем он туда добежит. И вне зависимости от того, против кого он играет и на каком поле, он играл на победу. Никогда такого не было, чтобы ничью зацепить или в обороне отсидеться. Он всегда играл первым номером. Всегда. На установке перед матчем он каждый раз говорил: ребята, мы выходим играть для зрителей. Футбольный матч — это спектакль.

Александр Хаджи

Бесков считал, что он режиссер, а футбол — это искусство. Каждый человек должен творить на поле, должен работать головой. И когда результат был, а играли плохо, он был недоволен. Игра важнее, чем победа. Зритель должен получить за свои деньги полное удовольствие.

Игорь Рабинер

Великий журналист Лев Филатов придумал фантастическую формулировку о Бескове: он назвал его тренером с хореографическим даром. Команда словно танцевала на сцене Большого театра.

Владимир Бесчастных

Тогда у «Спартака» на базе было все открыто: приходи, смотри тренировки. И некоторые смотрели, записывали. И у Бескова спросили: «Константин Иванович, а вы не боитесь, что ваши тренировки записывают?» А он говорит: «Да пусть записывают, все равно ничего не поймут».

Александр Вайнштейн

Бесков чувствовал футбол на уровне интуиции, инстинкта. Он мог увидеть в игроке то, чего никто другой не видел. Причем когда игроки приходили, даже Николай Петрович Старостин иногда говорил — мол, я не понимаю, зачем мы их взяли и так далее. А Бесков понимал, и тому миллион примеров.

Алексей Скородед

Взять Георгия Ярцева. Бесков его заметил на турнире, который проходил в манеже «Сокольники». Ярцев играл за команду «Спартак» (Кострома) из второй лиги. Ему было 29 лет. Бесков не испугался пригласить его в команду и не ошибся. Ярцев стал лучшим бомбардиром «Спартака» в чемпионском сезоне.

Александр Хаджи

Он так говорил: «В футбол научить играть нельзя». Делал паузу и продолжал: «Но я вас научу». У него всегда с собой был складной макетик футбольного поля и фишечки. Идет игра на поле, свисток — он макетик разложит и начинает рассказывать: где ты должен был быть в этот момент, как надо было ставить ногу, как подсекать мяч. И сам показывал. Он в 67 лет так бил по воротам, что штанги трещали.

Алексей Скородед

Константин Иванович требовал от игроков такого же отношения к футболу, как от себя. Он считал, что не бывает в этом процессе мелочей. Все должно быть посвящено результату — и в игре, и в быту. Допустим, он мог забрать всю команду на два-три дня на базу. Он считал, что нечего игрокам болтаться по домам, а вот когда они на базе, они думают только о футболе. Плюс его жуткие разборы, которые стали притчей во языцех. Каждую игру он мог разбирать по два-три часа. Допустим, нарезка моментов с матча — на 30–40 минут. А он зацепится за первый же момент — и полтора часа его разбирает: кто где ошибся и какое неправильное действие сделал.

И эти разборы были не только о футболе. Он мог рассказывать какие-то случаи из своей жизни. Часто приводил в пример артистов балета: он считал, что у футболистов так же должны быть отточены движения.

Александр Тарханов

Вагиз Хидиятуллин мне рассказывал: Бесков дает теорию, я засыпаю, потом просыпаюсь — и все помню.

Юрий Гаврилов

Часов до пяти разборы доходили. Мы-то не спали, а вот Николай Петрович Старостин иногда, по-моему, задремывал.

Валерий Шмаров

Когда я только пришел в «Спартак», первые полгода теоретические занятия были очень интересными. Все комбинации, которые разыгрывались в матчах, сначала создавались на макете, в теории, а потом уже переносились на поле. Поэтому каждый игрок в любой момент знал, что надо делать с мячом и куда бежать открываться.

Алексей Скородед

Футболисты эти разборы не очень любили, потому что Константин Иванович крайне редко хвалил игроков. Чаще всего рассматривались какие-то отрицательные моменты — и ошибку конкретного футболиста Бесков мог разбирать час-полтора. Плюс в каждом матче фиксировали тактико-технические действия каждого игрока на поле. Сколько действий он сделал, сколько пасов, сколько отборов и так далее. Каждому выставлялись оценки, и вокруг них Бесков разворачивал целый спектакль. С его стороны тут тоже было искусство, он мог часами про это разговаривать.

Юрий Гаврилов

Отбор мяча, перехват, удар по воротам, игра головой — все эти моменты считались, выставлялись плюсы, минусы и итоговая оценка. И вот в одном сезоне из 34 игр у меня получилось 17 двоек. А почему так — потому что я все время старался играть остро. Допустим, я десять пасов делаю — с двух забиваются голы. И по этой системе у меня 80 процентов брака. А вообще-то с этих двух передач ребята забили, и мы выиграли. То есть все нормально, а по показателям получается, что ненормально. И мне Бесков тогда сказал: как ты в этом году играл, лучше бы ты вообще не играл. Ну как это?

Алексей Скородед

Константин Иванович делает замечание игроку за неправильно выполненное действие. Он делает это раз, он делает это два. Если футболист на третий раз делает ту же самую ошибку, этот футболист перестает для Константина Ивановича существовать.

Леонид Трахтенберг

Бесков был человеком военным, и это отражалось на его взаимоотношениях с людьми. Однако то, что было позволительно в «Динамо» или ЦСКА, в «Спартаке» работало по-другому. Исторически «Спартак» — это демократия, это возможность каждого игрока высказать свое мнение. А у Бескова это было невозможно.

К примеру, он взял бывшего игрока «Спартака» Сергея Рожкова своим помощником. И вот идет разбор игры с ЦСКА. Бесков в хвост и гриву разносит игру команды и каждого футболиста в отдельности. А сыграли вничью — 2:2. И Бесков обращается к Рожкову: «Сергей, ну правильно ведь я говорю?» А тот отвечает: «Константин Иванович, а мне показалось, что все-таки мы не так плохо и играли». Это был последний рабочий день Сергея Рожкова.

Александр Вайнштейн

Бесков был продуктом системы. Старостин изначально впитал в себя эти спартаковские демократические принципы, у него была совсем другая жизнь — и он пытался по-отечески разговаривать с футболистами. Бесков говорил по-другому. Конечно, у него был диктаторский стиль правления. Он сам по себе был такой барин, мог человека обидеть, унизить, накричать на него. Он был гениальным постановщиком игры, но в быту… Когда он появлялся на базе, все игроки прятались по номерам и боялись показаться ему на глаза, потому что абсолютно непредсказуемо было, на ком он начнет срываться.

Олег Романцев

Знаете, на тренировку к Бескову очень хотелось идти и не хотелось, чтобы он ее заканчивал. Всегда было интересно. А вот разговаривать с ним ужасно не хотелось. Очень неприятный человек он в общении.

Леонид Трахтенберг

Однажды вечером я приехал в Тарасовку и брал интервью у одного из игроков. Было довольно поздно. Бесков пригласил меня к себе в кабинет, достал бутылочку коньяка, мы выпили по несколько рюмочек, а потом он любезно предложил мне остаться в Тарасовке на ночь. Утром я просыпаюсь, выхожу в коридор, навстречу Бесков. Он видит меня, разводит руками и спрашивает: «Леонид, а что ты здесь делаешь? У нас в день игры посторонние не могут находиться на базе». Я говорю: «Константин Иванович, вы же мне сами любезно предложили остаться ночевать и даже номер назвали, в каком я могу провести эту ночь». Он: «Не может быть». Я отвечаю: «Хорошо. Я поехал тогда домой». — «Нет, не надо, оставайся и с нами на автобусе поедешь на игру». Вот в этом эпизоде был весь Бесков. В течение нескольких минут три совершенно полярных решения.

Юрий Гаврилов

С Константином Ивановичем лучше было не спорить. Он всегда стоял на одном: то, что он говорит, надо просто выполнять. И всегда жестко ставил на место: «Ты меньше разговаривай, больше делай».

Однажды мы ехали на поезде из Киева, возвращались с матча. Сидим в купе, входит Бесков. Смотрит, кто в купе, и начинает подряд: Сочнов, ты как сегодня играл? Все время упускал своего игрока. Потом Генку Морозова поругал, других молодых пацанов. Я сидел, чего-то меня замкнуло, я встреваю и говорю: «Константин Иванович, вы чего всех ругаете, команда-то выиграла! Вы бы сказали спасибо». У него глаза кровью налились. Он такой: «А ты что, больше всех знаешь?» Я: «Да нет». И потом говорит: «Ты картину видел „Иван Грозный убивает своего сына”?» Я говорю — видел, а сам думаю: к чему это он, убить хочет, что ли? И опять говорю: «Ну, мы же выиграли, ребята всё выполнили, что вы говорили». И он так вальяжно отвечает: «Ну еще бы вы не выиграли. Я же вам рассказал, как надо играть».

Олег Романцев

Он всегда так говорил: «Если выиграли, то это я. Если проиграли, то это вы». После поражения он говорил Старостину: «Николай Петрович, я им все рассказал, разжевал, а они даже проглотить не сумели». А после победы: «Николай Петрович, а как не выиграть? Я им все разжевал, в рот положил, ну, проглотить они сумели».

Юрий Гаврилов

Бесков сравнивал команду с часами. Чтобы они ходили, механизм нужно отладить. Так же и в «Спартаке». Нужно все выполнять четко. Выпивать нельзя, курить нельзя, вовремя приходить на ужин, на обед, на восстановительные мероприятия и так далее. А мы же все тоже живые люди. Бывало, что кто-то выпил и попался на этом. Доходило до того, что из команды отчисляли.

Александр Филимонов

Я помню, ветераны «Спартака» рассказывали, что при Бескове была вообще жестокая ситуация. Людям нельзя было ни телевизор смотреть, ничего. Нужно было находиться в номере, обязательно лежать в кровати. Если ты не можешь спать, ты просто лежишь с открытыми глазами.

Леонид Трахтенберг

Если игроки стояли в Тарасовке на балконе и видели, что приезжает Константин Иванович на своем болотного цвета «мерседесе», то на балконе через секунду никого не оставалось. Конечно, футболистам «Спартака» было трудно поначалу привыкнуть к его манере, к его категоричности. Но каждый игрок видел, насколько он прогрессировал на тренировках — благодаря Бескову, благодаря этим сумасшедшим двухчасовым теориям. И они видели, насколько прогрессирует команда. Они обыгрывали сильнейшие клубы Советского Союза, включая киевское «Динамо».

Когда Бесков пришел в «Спартак», соперничество московской команды с киевским «Динамо» уже было принципиальным. В восьмидесятых их игры окончательно стали главным советским дерби, тем более что команды воплощали разный подход к самой философии игры.

Александр Вайнштейн

Это же было десятилетие противостояния «Спартака» и киевского «Динамо», Бескова и главного тренера «Динамо» Валерия Лобановского. И это двигало весь футбол, потому что они оба опередили время.

Александр Хаджи

В то время любой команде, кроме «Динамо» (Киев), было сложно выиграть чемпионат. Конечно, это не подтверждено, но объяснение такое: «Динамо» (Киев) было любимой командой украинского первого секретаря Щербицкого. А всего в высшей лиге было шесть украинских команд. И сверху спускали указание отдать очки Киеву. То есть они начинают чемпионат, у них уже фактически плюс 12 очков — тогда же два очка за победу давали, не три. И несмотря на это, мы дважды выигрывали титул.

Евгений Селеменев

Можно рассказывать сколько угодно, что Киеву отдавали очки и так далее, но это была мощнейшая команда. Они делали ставку на физику: бей, беги, подай на дальнюю штангу. У «Спартака» все было по-другому: пока десять мелких передач не отдашь, бить запрещено.

Игорь Порошин

У меня перед глазами всплывает 1979 год. Телевизор «Темп», показывают матч, кажется, в Ростове, в котором «Спартак» Бескова оформляет титул. И мой отец Герман Леонидович Порошин произносит одно слово: «Чемпионы». И усмехается. И я уже тогда чувствовал, сколь много всего в этом слове.

Дело в том, что я рос в идеальной антисоветской квартире. Отношение к советской власти измерялось не страхом или ненавистью, оно измерялось презрением. Весь позднесоветский период был проникнут этим ощущением. Жизнь была, в общем, безбедная, государство как-то функционировало, и у людей было много времени, чтобы предаваться тому, что в песне Бориса Гребенщикова [1] называется «сны о чем-то большем». Сны о жвачке, о джинсах, о The Rolling Stones, о какой-то машине, которая не похожа на «жигули» или «Волгу». И «Спартак» тоже был таким сном. Это фрондерская команда, ее так придумали. Очень много людей считали, что «Спартак» — в отличие от киевского «Динамо» — не играет договорные матчи и не занимается плановой экономикой по знаменитой формуле «победа дома, ничья в гостях».

Киевское «Динамо» было олицетворением мифа модерна, мифа о том, что все лучшее произойдет в будущем. Лобановский создал высокотехнологичную команду, которая шла в авангарде футбольной мысли, — неслучайно о Лобановском уважительно отзывались многие зарубежные выдающиеся тренеры. Это была космополитическая команда, которая хотела выигрывать. «Спартак» был абсолютно другой природы, это какой-то домашний феномен, очень русский и одновременно антисоветский. Разумеется, мой папа болел за «Спартак». И когда «Спартак» выиграл чемпионство в 1979-м, опередив Киев, это абсолютно воспринималось как демонтаж советской власти. Я понимаю, что это смешно звучит, ну какой демонтаж, если мы говорим о команде, которая укоренена в советской реальности и живет на советские деньги. Но я говорю о мифах. Вся страна хотела государству показать козу. Воплощением государства было киевское «Динамо». И московский «Спартак» блистательно ему козу показывал.

Игорь Рабинер

Из-за киевского «Динамо» бесковский «Спартак» гораздо меньше раз стал чемпионом, чем мог бы. «Спартаку» не хватало прагматизма. Красоты, эстетики было с избытком. Но получалось, что творчество важнее побед. А у «Динамо» Лобановского было меньше творчества, но больше побед.

Александр Вайнштейн

Если говорить строго о результатах, то за все время Бескова в «Спартаке» команда стала чемпионом дважды. Он куда чаще был вторым. А что такое второй? Это всего лишь лучший из проигравших. Вообще, Бесков ведь за всю карьеру почти никогда ничего не выигрывал. Он был фантастический постановщик игры. Но мне кажется, что его личные человеческие качества не давали ему сделать вот этот последний шажок к большой победе.

Евгений Селеменев

Был такой момент — хватит тут кружева плести, бейте уже по воротам. Вы вот в это все играете ради чего? Чтобы что? Забивайте, выигрывайте. Как говорит Лобановский, результат на табло. А то, что ты там играл, плел кружева, уже мало кого волнует.

Игорь Рабинер

Бесков вроде как жесткий, решительный, суровый, но в дни решающих матчей он начинал мандражировать. Наблюдать за «Спартаком» было наслаждением, но они были слишком легкими, тонкими, их можно было бортануть, взять нахрапом. И часто «Спартак» от этого терялся.

И кстати, ведь нельзя говорить, что Бесков пришел в «Спартак» как тренер-победитель. Он ведь к тому моменту, хоть и тренировал с середины пятидесятых, не выиграл ни одного чемпионата. Ни одного! Хотя тренировал многие ведущие команды. Ветераны клуба любят говорить, что не только Бесков сделал «Спартак» победителем, но и «Спартак» сделал победителем Бескова.

В структуре «Спартака» было два ключевых человека. Одним был тренер — Константин Бесков. Другим — Николай Старостин, патриарх советского футбола, человек 1902 года рождения, создатель «Спартака», который и в конце восьмидесятых продолжал руководить клубом.

Леонид Трахтенберг

Константин Бесков и Николай Старостин были полярными людьми по менталитету, по характеру, по воспитанию, по всему. Единственное, что их роднило, — это любовь к футболу. И поскольку Николай Петрович очень хотел, чтобы «Спартак» побеждал, а Константин Иванович этому сопутствовал как тренер, то Николай Петрович наступил на горло собственной песне. И они много лет терпели друг друга.

Константин Бесков, Николай и Андрей Старостины. 1981 год
Фото: Игорь Уткин / ТАСС

Олег Романцев

Всегда в «Спартаке» считалось само собой разумеющимся, что после тренерской установки слово берет Николай Петрович. А Константин Иванович считал, что это не очень важно. И уже в последние свои годы в команде он даже начинал подгонять: «Николай Петрович, хватит, хватит, закругляйтесь, пора в автобус». Кому такое понравится? В конце своей совместной работы они сильно конфликтовали.

Игорь Рабинер

Когда Старостин уволил Бескова, формулировка в документах была очень забавная: в связи с затянувшимся пенсионным возрастом. При этом самому Старостину в это время было уже под 90.

Александр Вайнштейн

Николай Петрович — это человек-век. Он посвятил «Спартаку» всю жизнь. Он за счет своего авторитета мог войти в любую дверь. Он был глыбой — при этом, когда он с любым мальчишкой разговаривал, тому казалось, что он для Старостина сейчас самый важный человек в мире.

Александр Хаджи

Такую жизнь прожить! Как Микоян: от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича. А сам Николай Петрович рассказывал, что он — единственный человек в стране, который здоровался за руку со всеми генсеками Советского Союза.

Александр Вайнштейн

Со столетием «Спартака» история странная. Конечно, можно привязать рождение «Спартака» к 1922 году, когда [при участии братьев Старостиных] был создан «Московский клуб спорта», который дальше несколько раз менял названия. Но вообще-то футбольный клуб «Спартак» родился в 1934 году на даче Николая, Андрея и Александра Петровича Старостина в Тарасовке.

В тридцатых «Спартак» существовал при Промкооперации. Что такое Промкооперация? Это кооперативы советские, иными словами, деньги, которыми ты можешь пользоваться практически бесконтрольно. И футболисты «Спартака» были в те годы элитой. Команда играла на Красной площади перед Сталиным. У братьев Старостиных были кабриолеты, меховые шубы, они очень прилично жили — и это потом ставилось им в вину, когда раскручивалось уголовное дело против Старостиных [2].

Игорь Рабинер

Николай Старостин для болельщиков — это безусловный авторитет. Это основатель команды, это человек, который придумал слово «Спартак», и это человек, который отсидел за «Спартак» в сталинских лагерях.

Олег Романцев

Сколько он всего перенес! И унижений, и трудностей, и болячек. Иногда он вспоминал [тюрьму] и говорил: а ты знаешь, какая пытка самая страшная? Я отвечаю: откуда ж я знаю? Бессонницей! Иголки под ногти, щипцы — это все ерунда, говорит. А вот когда они меняются и следят, чтобы ты глаза не мог закрыть, и ты сидишь, и голова у тебя кипит… Вот это страшно. Он говорил, что несколько раз переносил такое, но все-таки никого не сдал. Потому что и сдавать было некого: Старостины ни в чем не были виноваты.

Александр Вайнштейн

Николай Петрович мне рассказывал про футбол в ГУЛАГе: мало кто знает, но там было свое первенство. И у всех генералов, которые были начальниками этих огромнейших лагерей, были свои команды. И Старостин эти команды тренировал (кстати, они назывались «Динамо»), а генералы между собой бились, чтобы он тренировал именно их команду. Но суть всех этих игр была в том, чтобы один генерал снял трубку, позвонил другому и сказал: «Ну? А как там мои вчера твоих обыграли?»

Александр Хаджи

Николай Петрович — чистейший человек, что бы о нем ни говорили. Я помню, как первый раз приехал к нему в квартиру, посмотрел — ну видно, что человек живет на свои деньги, честно. Да, четырехкомнатная квартира на Тверской, но, можно сказать, убогая. И когда я [внука Старостина] Мишу спросил, а почему так, он ответил: а нам не дают ремонт делать, мебель новую ставить. Говорят: стол есть, стулья есть, диван есть, хватит вам. Вот так Николай Петрович своих воспитывал.

Игорь Порошин

Конечно, в моем сознании и в сознании многих людей «Спартак» ассоциировался с неким духовным орденом, который находится выше семейных и личных связей. Мне кажется, что это было большим достижением Старостина.

Владимир Бесчастных

Понятно, что от Николая Петровича шел спартаковский дух. Просто посмотрите, какая у него была жизнь, что он перетерпел. Плюс была такая история: он вроде не футболист, не тренер, просто, скажем, чиновник. Но как только Старостина убирают из «Спартака» — все, результаты уходят. Вот как это объяснить? Мое ощущение такое: когда на тебя смотрит с трибуны Николай Петрович Старостин, просто нельзя играть плохо. Это, можно сказать, оскорбление святыни.

Александр Вайнштейн

Уникальность Старостина в том, что он был современен любой эпохе. Для него важен был спартаковский футбол. Белые пришли, красные пришли — неважно. Он любую эпоху подстраивал под интересы «Спартака». И он мог это делать, потому что сам был эпохой. Люди родились, а он уже был. Люди росли, он уже был начальником «Спартака». Люди стали большими чиновниками, Старостин там же. Они вышли на пенсию, а он все еще работает.

Александр Тарханов

Я с Николаем Петровичем как-то разговаривал, спрашиваю: а вы правда помните все команды «Спартака»? Он мне назвал все составы с 1922 года и все про них рассказал. За два часа.

Когда началась перестройка, Николаю Старостину было уже сильно за 80. Тем не менее именно он как главный менеджер перестраивал жизнь «Спартака» на новые экономические рельсы, когда клубам разрешили вести коммерческую деятельность.

Александр Вайнштейн

Даже по советским меркам «Спартак» был довольно архаично организованным клубом с каким-то хаосом внутри. Старостин все деньги считал на счетах. Был такой замечательный человек по фамилии Покровский, он писал стихи и занимался скаутингом. Но эта хаотичность, противоречащая нормальной логике, хорошо накладывалась на абсурдную реальность. Поздний Советский Союз — это же было царство абсурда.

Александр Хаджи

Было как: тренер решает тренерские задачи, занимается подбором игроков, организует творческий процесс, отвечает за результат. А начальник команды, Старостин, решает организационные вопросы. Допустим, тренер находит футболиста, который необходим «Спартаку». Его нужно обеспечить квартирой, ребенка в сад устроить, путевки какие-то организовать. Вот это все делал Николай Петрович. Это не так легко было. Мэром Москвы, как бы сейчас сказали, был Промыслов, и я видел, как он подписывает бумаги. Пишет на просьбе о квартире: «выдать» — но может это сделать карандашами разных цветов. И уже чиновники, его подчиненные, знали, что каждый цвет значит: задержать, отказать, предложить другую. А когда Старостин шел сам напрямую и включал свой авторитет, Промыслов при нем не мог не тем карандашом подписать.

Тогда все решалось не через деньги, а через отношения. Я помню, мы с ним поехали как-то в советскую Федерацию футбола. И из всех кабинетов люди выходят: «Здравствуйте, Николай Петрович». Им от вахтера позвонили, и они вышли, чтобы продемонстрировать свое уважение, поздороваться.

Юрий Гаврилов

Когда я пришел в «Спартак» в 1977 году, меня Старостин вызвал и говорит: записывай все свои бытовые подробности, кто у тебя отец, кто мать, что с братом, какие бытовые условия. И говорит: так, мы сразу даем тебе двухкомнатную квартиру — поскольку знаем, что у тебя скоро будет ребенок.

Александр Хаджи

Вопросов были десятки, и проблема была со всем. Гостиницы — сумасшедшая проблема. Футболисты, сотрудники команды, их знакомые, их родственники, знакомые их родственников вечно хотели поехать куда-то отдыхать, надо было помогать с билетами. Мячей у меня было штук десять на сезон, представляете? Я за ними бегал на тренировках, когда они улетали. Машины были в основном по распределению, а иномарки вообще продавали только через Управление по обслуживанию дипкорпуса. Бескову разрешили купить «мерседес» по огромному исключению, таких машин всего штук пять в Москве было: у Высоцкого и еще у кого-то.

С формой вообще получилась дикость. Помню, в 1983 году приезжаем с первого моего выезда, из Донецка. Я спрашиваю: форму грязную куда девать? «А тебе не сказали? В прачечную неси». Я понес, они возвращают — бух, одной футболки нет. Что делать? Николай Петрович предложил: ты сам постирай, а мы тебе заплатим, как прачечной. Ну, для меня это был доход. Я купил стиральную машинку. Вот мы стирали, сушили, потом жена с дочкой маленькой все это гладили. Но возникла проблема: на форме краска, если температура больше 30 градусов — все сразу линяет, красится. Плюс у ребят начали грибки появляться, а при такой температуре грибок не умирает. Я пришел к Бескову и говорю: Константин Иванович, давайте хотя бы гетры каждому раздадим, чтобы сами стирали и грибки не размножались. Бесков все понял, дал команду: ребята, Леонидович стирает трусы и футболки, а гетры стираете сами.

Леонид Трахтенберг

В конце восьмидесятых, с началом перестройки, «Спартаку» пришлось зарабатывать деньги самому. Так появились первые спонсоры. Например, приехали молодые ребята из Южной Кореи, из фирмы Jindo. Они производили меха, пришли к Николаю Петровичу договориться, чтобы их бренд оказался на футболках «Спартака». Они поговорили, Николай Петрович достал из ящика стола нарукавники и счеты и посчитал на них стоимость контракта. Я помню глаза корейцев в этот момент: они из азиатских превратились в европейские.

Валерий Шмаров

Николай Петрович Старостин заведовал финансами и появлялся на установках перед игрой. Ну что? Он всех нас любил. В отличие, честно говоря, от Константина Ивановича.

Юрий Гаврилов

Николай Петрович всегда стоял за ребят, за команду. И у него был скорее такой подход: сколько можешь, столько и играй. А Константин Иванович свою линию гнул.

Конфликт между Николаем Старостиным и Константином Бесковым вошел в острую фазу в 1988 году, после смерти брата Николая Старостина, Андрея Петровича.

Валерий Гладилин

Андрей Петрович был дипломат, дружил с Бесковым и улаживал вопросы со Старостиным-старшим. То, что этот тандем проработал так долго, — большая заслуга Андрея Петровича.

Александр Вайнштейн

В 1987 году Андрей Петрович умер, и этот буфер между Бесковым и Николаем Петровичем исчез. И тут конфликт уже не мог не выйти наружу.

Леонид Трахтенберг

Когда Бесков узнал об увольнении, он счел, что у него достаточно связей и сил, чтобы выиграть эту дуэль у Старостина. И обратился к своим друзьям и покровителям, к людям, которые так за него переживали, которые всегда были рады общению с ним, для которых выпить с Бесковым рюмочку коньяка — это был праздник. Но вы знаете, его никто не принял. Все разводили руками и говорили: «Константин Иванович, извините. Вопрос решен». А просто Старостин до того обошел всех этих людей и убедил их, что Бесков — это на сегодняшний день тормоз для «Спартака».

Игорь Рабинер

Увольнение Бескова из «Спартака», конечно, было шоком для всех болельщиков. Ты год назад выиграл титул, и тут тебя пинком, можно сказать, отправляют. Но дело было в том, что это сделал Старостин. И в исполнении Старостина болельщики могли такое принять.

Александр Вайнштейн

Бесков расценил это во многом как предательство. Хотя он был к такому привычен, он же никогда не уходил из команд по собственной воле: его всегда увольняли. Плюс у него была жена Валерия Николаевна, его опора и поддержка. Она ему иногда говорила: «Костя, я-то хоть жена Бескова. А ты кто?»

Александр Хаджи

Конечно, опешил человек. И обида была сумасшедшая. Но перенес Бесков стойко. Хотя вскоре после увольнения заболел и чуть не умер.

Алексей Скородед

Константин Иванович очень не любил говорить о своем уходе из «Спартака». Для него это была больная тема.

Александр Хаджи

Проходит день после увольнения. Опять звонят Николаю Петровичу. Он долго слушает, потом бросает все дела, встает: мне нужно отъехать. Потом оказалось: ему позвонил редактор газеты «Известия», где уже была готова к печати статья «Диктатор на „Мерседесе”» — туда спрессовали все самое гадкое, что о Бескове можно сказать. Так вот Николай Петрович поехал в редакцию и закрыл эту статью. Вернулся и говорит мне: я лежачего добивать не дам.

После того как из «Спартака» со скандалом увольняют Константина Бескова, команде нужно найти нового тренера. Его выбирают необычным способом.

Леонид Трахтенберг

Николай Петрович Старостин, несмотря на свой довольно почтенный возраст, шел в ногу со временем, был участником перестройки и принципами перестройки пользовался. А тогда как раз начали голосованием избирать директоров заводов или председателей колхозов. И Николай Петрович решил провести в «Спартаке» выборы.

Александр Хаджи

Он был мудрый человек. Разве можно сразу назначать тренером такой команды молодого парня? Николай Петрович устроил, как это сейчас называется, тендер. Был выставлен на голосование ряд фамилий. Среди них был Евгений Ловчев, был Федор Новиков, второй тренер при Бескове. Но ни того, ни другого команда не воспринимала. И была кандидатура Олега Романцева — а в «Спартаке» еще оставались игроки, которые с ним играли и прекрасно его знали.

Игорь Рабинер

Старостин, естественно, для себя уже решил, что будет Романцев. Он даже сходил к Геннадию Янаеву, секретарю ВЦСПС и будущему лидеру путча ГКЧП, и утвердил кандидатуру Романцева. Но ему нужно было создать некую видимость выбора. Причем все это проходило в спартаковском манеже в Сокольниках, в присутствии журналистов. Сейчас такое невозможно, конечно, представить.

Леонид Трахтенберг

И все единогласно проголосовали за Романцева. Потому что Николай Петрович был не только начальником команды, он еще был и очень хорошим оратором. Он умел убедить, и поэтому сомневающихся не осталось.

Олег Романцев

Звонит Николай Петрович: приезжай. Говорит: так и так, мы тебе рекомендуем принять команду. Я говорю: «Да нет, Бесков — заслуженный, пока он тут, я никак не могу на его место пойти». И тогда Николай Петрович мне сказал такую фразу: «Придешь ты, не придешь, но Бескова не будет точно. Можем назначить кого-нибудь еще, но мы хотим, чтобы был ты».

Когда Бесков прилетел из отпуска, они все встретились у Колоскова, главы футбольной федерации советской. Бесков, Старостин, президент «Спартака» Юрий Шляпин. Я был в холле в это время. Ну и, насколько я знаю, Константин Иванович сказал, что хочет забрать заявление об увольнении, а Николай Петрович ответил, что заявление уже подписано и назад он не пойдет. А Колосков как мудрый работник сказал, что это внутреннее дело «Спартака». В общем, потом меня позвали и сказали: Константин Иванович уходит и желает тебе удачи. Я приходил на свободное место.

В 1988 году Олегу Романцеву 34 года. Выходец из Красноярска, известен он в первую очередь как бывший игрок и капитан «Спартака» и советской футбольной сборной.

Александр Тарханов

Романцев родился под Рязанью, но папа у него был строитель, его все время перебрасывали с объекта на объект — и вот так они попали в Красноярск. Папа с ними не жил, их воспитывала мама — троих детей, у Олега еще есть сестра и брат старшие.

Мы познакомились в 1968 году, нам обоим было по 14 лет. Олег жил в Зеленой Роще — тогда это был самый далекий район Красноярска, там еще алюминиевый завод. У города появилась команда во второй лиге, а под командой мастеров должна была быть школа. И в эту школу собрали лучших пацанов в городе, включая меня и Олега. Ему до тренировки надо было добираться два часа на трех автобусах — и он ни разу не опоздал. У него была мечта — стать спортсменом.

Олег Романцев

Мечта моя была — досыта наесться котлет. Жили мы очень скромно — если не сказать, что совсем плохо жили. Мать работала закройщицей в ателье, отец ушел от нас и ничем не помогал — не потому что не хотел, а потому что мать сказала: «Я ничего принимать не буду». Такой она была принципиальный человек. Хотя, когда я уже повзрослее стал, я думал: ну ладно, ей он не давал денег, ну нам бы давал. Я бы хоть вторые кеды купил. А то кеды у меня были одни, и я даже зимой в них в школу ходил.

Мы жили на окраине города, в рабочем районе. И ходили часто с братом к железной дороге, ждали, когда пройдет поезд. Я по звуку мог угадать, какой состав идет — товарняк, пассажирский — и сколько в нем будет вагонов. Я смотрел на этот поезд и думал: вот он идет куда-то в Иркутск или во Владивосток, увидит столько всего интересного — тайгу, озёра, города, тоннели. А я тут стою и завидую. На самом деле у меня до сих пор это есть: я подхожу к железной дороге, и этот запах креозота — он приятен мне.

И окружали меня такие же ребята. Сытым из нас никто не был. Поэтому, может быть, мы были веселые и игривые. Домой не хотелось, потому что там нечего было делать. И футболом я занялся поздно по одной простой причине: мяча ни у кого не было. Мечта стать футболистом хорошим у меня появилась с 16 лет, когда меня пригласили в красноярский «Автомобилист».

Игорь Порошин

Я брал у Романцева интервью в 1992 году, и он мне рассказал такую историю. Говорит: знаете, я рос в Красноярске, и вот на меня в какой-то подростковой стычке один пошел с ножом. А я, говорит, схватил лезвие рукой и держал его. И кровь струйкой лилась, натекла лужица. И парень с ножом увидел эту лужицу, развернулся и убежал. Как сказал Романцев, понял, что с этим сумасшедшим лучше дела не иметь. Это одна из тех историй, которые помогают понять Романцева.

Александр Тарханов

Мы не только в футбол играли — создали еще команду по русскому хоккею. А Олег Иванович был у нас тренером. И вот мы играли с кем-то, и там был такой противный мужичок. Я его обыграл, убегал один в один — а он ударил со всего маху и руку мне пробил клюшкой. У меня сразу руки опустились, боль. И смотрю: Олег Иванович в унтах, в шубе бежит во весь опор — и как засадил этому мужичку! И все, и драка началась.

Олег Романцев

Мы как-то играли с «Автомобилистом» против сборной города Красноярска. Идет прострел, я замыкаю на дальней штанге — и тут меня кто-то пихает в спину. Дальше я ничего не помню.

Александр Тарханов

Там был такой защитник немножко сумасшедший. Олег забивал гол в падении, а тот его толкнул — и Олег влетел головой в штангу. Получил тяжелое сотрясение, кровь пошла. Мы быстро его отвезли в больницу, но он часов 16 без сознания был.

Олег Романцев

Очнулся, смотрю: надо мной стоит какой-то мужик незнакомый. Спрашиваю: «Ты кто?» А он: «Очнулся, очнулся!» Прибежали доктора, говорят: ты двое суток без сознания был. У меня в голове шумит, но самочувствие, в общем, нормальное. Они говорят: ну, недельки на две у нас в больнице останешься.

Лежал я в каком-то корпусе, который находился в парке. Вы представляете: лето, окно открыто, ранетки растут, птички поют, жизнь идет. Я попросил друга принести мне трико, переоделся и через окно из этой больницы на следующий день сбежал.

Александр Тарханов

Олег очень хорошо бегал, из него даже хотели спринтера делать, звали переходить в легкоатлеты. Мы мяч разыгрывали в полузащите, отдавали ему на скорость — он убегал и забивал голы.

Когда мы окончили школу, нас стали привлекать уже к основной команде «Автомобилиста». И летом 1972 года мы стали игроками основного состава. Ему 18 лет было, мне — 17. А уже через год его выбрали капитаном перед сезоном. Потому что лидерские качества у него очень хорошие были.

Олег Романцев

Через несколько лет все понимали, что я уже перерос тот уровень, на котором играл «Автомобилист». И когда меня в 1976 году позвали в «Спартак», я это приглашение принял, нисколько в себе не сомневаясь. Я знал, что буду играть в основном составе.

Я же мог тогда перевернуть всю историю «Спартака». Моя первая игра была с «Зенитом» — через день после того, как я приехал. В состав меня, естественно, не поставили, но за семь минут до конца выпустили. Счет был 1:2 в пользу «Зенита» — и у меня был момент, я хорошо ударил в дальний угол, но вратарь потащил. А если бы я забил? «Спартак», быть может, остался бы в высшей лиге, не вылетел бы.

Александр Тарханов

В 1976 году меня позвали в ЦСКА, а его — в «Спартак». Помню, он вышел на поле в матче с «Локомотивом», они выиграли 3:1, Олег очень хорошо сыграл. Потом мы посидели в ресторане на Казанском вокзале, потом поехали с Валеркой Гладилиным к нему в Подмосковье, посидели там и разошлись. И договорились через два дня встретиться — пойти на лошадиные бега. Я приехал, Валера приехал, а Олега нет. На следующий день звоню ему в Красноярск — он поднимает трубку. «Ты чего?» Он говорит: ну, там небольшой конфликт вышел, я больше в «Спартак» не поеду. Спрашиваю: а что же ты сразу не сказал? «А если бы я тебе сказал, ты бы меня уговорил остаться».

Олег Романцев

Я не захотел играть в этой команде. Обстановка там была настолько неприятная, настолько напряженная… Я ребятам, с которыми мы в одном номере жили, оставил бутсы — а больше ничего я в «Спартаке» и не получал. Взял билет на поезд и трое с половиной суток ехал в Красноярск, пока меня искали. Приехал и решил, что больше в «Спартак» не поеду.

На следующий год — опять звонок из Москвы. Иван Варламов, который работал в «Спартаке» тренером, говорит: «Константин Иванович Бесков тебя приглашает, хочет посмотреть». Я отвечаю, что в «Спартак» не поеду, мне уже все равно, кто там работает. А через два дня мне приходит вызов в сборную России — тогда была отдельно сборная СССР, отдельно сборная РСФСР. И нужно лететь в Сочи через Москву. И не ехать нельзя: получишь пять игр дисквалификации, а мне играть хочется.

Александр Тарханов

Мне позвонил Варламов, мы с ним хорошо знакомы были. Говорит: убеди Олега, чтобы он приехал в «Спартак». Я позвонил Олегу, он отказывается. Тогда я ему говорю: ну приезжай хотя бы в гости ко мне.

Олег Романцев

Ну что, полетел в Москву. Там меня встречает Варламов: слушай, говорит, сборы еще через три дня, поехали пока на базу «Спартака», потренируешься там, подержишь форму. И я не прохавал, подумал, что так и есть. Приехал, Бесков говорит: иди, потренируйся с запасными нашими. Оказывается, он всю эту историю придумал и специально воротики поставил, чтобы меня посмотреть. И потом меня вызывает: давай-ка, говорит, переходи к нам, я тебя посмотрел, ты игрок основного состава будешь в «Спартаке». Ты сейчас выглядишь лучше всех.

А Бесков умел тебе что-то внушить. И я думаю: елки, а почему нет? Если мне такой тренер такое говорит. Я остался, а никаких сборов у сборной просто не было. И уже на следующий матч вышел в основном составе «Спартака».

Причем там тоже было интересно. Я от переизбытка эмоций рванул заднюю мышцу. Доктор говорит: играть нельзя. А Бесков: ну хоть минут на 15 выпущу тебя, засветить перед народом — все-