Новое тысячелетие я встретил дома, в кругу семьи. Конечно, эти праздники оказались самым горячим временем для хирургов. Люди словно с цепи сорвались: пили как в последний раз, дрались как бессмертные
Ермаков Леонтий Михайлович, пятидесятилетний мужчина с уставшим лицом. Он был единственным врачом отделения. – Как? – изумился я. – Восемь хирургов за три года? А что тут, аномальная зона?
Ладно, поживем – увидим. А у больных на поводу идти не следует, только хирург решает, когда и что оперировать. – Я звучал как настоящий врач, да и чувствовал себя соответственно.
Сережа, пятнадцатилетний худенький подросток, сидел на кровати, поджав ноги по-турецки, дурашливо смеялся, корчил рожи и показывал присутствующим язык. От него исходило такое алкогольное амбре, что впору было предлагать закуски.
– Послушайте, коллеги, да он же у вас в дупель пьяный! – констатировал я, осмотрев парня
Порой человеку очень легко перейти грань, отделяющую эксцентричность от безумия. Иногда достаточно незначительного толчка – и человек перестает себя контролировать и начинает совершать безрассудные поступки.