Оглавление

1. МУМИЯ ИЛЬИЧА
2. Глава сороковая
3. Глава сорок первая
4. Глава сорок вторая
5. Глава сорок третья
6. Глава сорок четвёртая
7. глава сорок пятая
8. Глава сорок шестая
9. Глава сорок седьмая
10. Глава сорок восьмая
11. Глава сорок девятая
12. Глава пятидесятая
13. Глава пятьдесят первая
14. Глава пятьдесят вторая
15. Глава пятьдесят третья
16. Глава пятьдесят четвёртая
17. Глава пятьдесят пятая
18. Глава пятьдесят шестая
19. Глава пятьдесят седьмая
20. Глава пятьдесят восьмая
21. глава пятьдесят девятая
22. Глава шестидесятая
23. Глава шестьдесят первая
24. Глава шестьдесят вторая
25. Глава шестьдесят третья
26. Глава шестьдесят четвёртая
27. Глава шестьдесят пятая
28. Глава шестьдесят шестая
29. Глава шестьдесят седьмая
30. Глава шестьдесят восьмая
31. Глава шестьдесят девятая
32. Глава семидесятая
33. Глава семьдесят первая
34. Глава семьдесят вторая
35. Глава семьдесят третья
36. Глава семьдесят четвёртая
37. Глава семьдесят пятая
38. P.S.
39. P.P.S

Глава сороковая

…Из пункта A и пункта B навстречу друг другу вышли две группы захвата. Будь они паровозами из школьной задачки, им полагалось бы встретиться в пункте C, после чего мирно разойтись, каждая по своим делам. Но такая встреча предусматривалась лишь условиями «задачки». А в жизни каждая из сторон была уверена в том, что встреча произойдёт именно по её сценарию, так не похожему на сценарий «встречи на Эльбе». Каждая из сторон была уверена в том, что только она знает ответ на вопрос, «что день грядущий мне готовит?», почему и отводила другой совсем не ту роль, какую та отводила сама себе.

«Война план покажет!». Так некогда на Руси переиначили известное выражение Наполеона:: «On s`engage et puis… on voit». В вольном переводе на русский: «Сначала надо ввязаться в серьёзный бой, а там уже видно будет!» Сейчас каждая из сторон «отходила от Наполеона»: оба противника ввязывались в бой по плану. Хотя одно сходство имелось: каждой из сторон грезилось, что война покажет именно её план…

Отсюда и назначение пункта C не соответствовало канону: расходиться, каждая своей дорогой, стороны и не собирались. Для обеих дорога из пункта C была одна: на Москву. Противореча условиям задачи, туда направлялись обе «команды». С одной небольшой разницей в формулировке «полётного задания»: одни рассчитывали вернуться, а другие — прибыть…

…Давно известно, что счастливые концы бывают только в сказках и кино. В жизни они — совсем другие. И — не обычно: всегда. А всё — потому, что проигравшие в первом туре — не дураки во втором, как бы ни хотелось этого победителям. Вот и очередная ситуация не могла не соответствовать канону. И — не только потому, что «так положено» или «так надо». Противник Ильича оказался не готов… к уготованной ему роли. В природе — в том числе, и человеческого бытия — не так, уж, редки случаи, когда охотник становится дичью…

А начало, казалось, обещало развитие сюжета по сценарию «красных». Да и пункт C не подкачал: соответствовал «условиям задачки по-ильичёвски». Кремлёвский десант прибыл точно по графику, в точно назначенное — «красными» — место, в точном соответствии с отведённой ему ролью…

— «Ставка фюрера» — под нами!

Пилот транспортного борта радостно хохотнул в лицо склонившегося над ним командира группы захвата. Шутка была оценена «по-спецназовски»: командир немедленно вышел в грузовой отсек, по обе стороны которого на длинных скамьях бодрствовали десантники.

Как и положено командиру, он оказался немногословен:

— Приготовиться!

Через десять секунд над дверью в отсек забилась «в нормативной истерике» красная лампа.

— Пошли!

То, что десант приземлился компактно, точно по месту и «полнокомплектным», не могло удивлять: работали профессионалы. Классика: «в наш тесный круг не каждый попадал». Поэтому уже через пять минут от приземления командир ориентировался по «ГЛОНАСС» и «JPS», на всякий случай подстраховываясь старой, доброй, проверенной картой. Строй полностью готовых к работе десантников ждал приказа.

Долго ждать не пришлось. И не потому, что командир «досрочно» сориентировался по месту: не дождались. Оба процесса — и ориентирования, и ожидания — были внезапно прерваны. Случилось это «по вине», невесть, откуда взявшихся товарищей в маскхалатах с автоматами наперевес. Компанию автоматам составляли как ручные пулемёты, так и станковые с торчащими из бойниц бэтээров совсем не игрушечными стволами.

Одна классика: «в наш тесный круг не каждый попадал» совсем не плавно перешла в другую: «попал как кур в ощип». А всё — потому, что очень, уж, не вовремя — с точки зрения «Кремля» — в развитие сюжета вмешалась ещё одна классика: «И на старуху бывает проруха».

Окружение и численный перевес тоже соответствовали классике. Окружение было «идеально круглым», «без дырочек», численный перевес — тройным. Такие обстоятельства командир «десанта из Кремля» не имел права не оценить по достоинству. Вот он и оценил:

— Оружие — на землю!

Подчинённые командира были людьми почти из песни: «мы все — бесстрашные герои, и вся-то наша жизнь есть борьба». Но и они умели хорошо считать и ориентироваться в обстановке. Уже по собственной инициативе подчинённые творчески развили приказ: сначала многие, а затем и все подняли руки вверх. Теперь их лица выражали одни лишь миролюбивые намерения.

К командиру «кремлёвской группы» подошёл усатый дядя с погонами полковника на «замаскированных» плечах. Подошёл — и молча протянул руку. «Весь в траурной мине», кремлёвский гость понурил голову — и вручил «собеседнику» увесистый кожаный планшет.

— Прошу следовать за мной! — «попросил» «замаскированный» полковник. Отказать в просьбе «хозяину» «гость» не смог. За ним гуськом потянулись несостоявшиеся «захватчики из Кремля». У первого же бэтээра полковник обернулся, дождался подхода «гостя» — и уставил в него «без промаха бьющий глаз».

— Если я не ошибаюсь, Вы — подполковник спецназа ФСБ?

«Кремлёвский гость» сознался молча, но сразу же.

— Я думаю, Вы понимаете, что у Вас нет другого пути, как сотрудничать с нами?

Вероятно, довод «принимающей стороны» оказался настолько увесистым, что эфэсбэшный подполковник едва ли не просел под ним, как под грузом.

— Я понимаю…

«Хозяин» расстегнул планшет, развернул карту, и быстро пробежался по ней глазами. Под точку в ознакомлении лицо его исполнилось чувства глубокого удовлетворения.

— Всё, как и должно быть… Ну, что ж, подполковник: радируйте на базу!

«Гость» приподнял голову.

— Что именно?

— Вот, только не надо! — усмехнулся полковник. — Не надо валять Ваньку! Вы же изъявили желание сотрудничать! Или Вы думаете, что мы здесь грибы собирали?

Едва приподнявшись, голова подполковника тут же вернулась на место. Вместе с приподнятым настроением, которое оказалось всего лишь «приподнявшимся» — и то несвоевременно.

— Вот это — другое дело! — одобрил их обоих: «кремлёвца» и его голову — полковник. — Радируйте на базу об исполнении!

Подполковник обернулся назад — и, подзывая кого-то из своей команды, лаконично махнул рукой. К нему тут же подбежал сержант с рацией на плечах. Двух минут радисту хватило для того, чтобы привести себя и аппаратуру в рабочее состояние.

— Что передавать? — дополнительно посерел лицом подполковник.

— А Вы не знаете? — хмыкнул визави. — Подполковник, не вынуждайте меня разочароваться в Вас! Мне будет очень больно разочароваться — а Вам ещё больнее!

Он повернулся к сержанту.

— Передавайте: «Ленин всегда с тобой!».

Его лицо, и без того широкое в кости, расплылось в саркастической усмешке.

— Ну, и шутники у вас, там, в Кремле! Наверняка, этот перл — из запасников Главы Администрации!

Радист «насел» на ключ — а подполковник в очередной раз упал духом: изыскал, таки, резервы. Закончив передачу — под контролем радистов «принимающей стороны» — сержант вопросительно посмотрел на полковника. Тот успокаивающе махнул рукой.

— Полагаю, что в этой фразе — всё. Ну, как у того Бендера — в папке: «пальмы, девочки, синее море, белый пароход…»… Или я, всё же, ошибаюсь? А, подполковник?

Откуда-то снизу, «кремлёвский гость» отрицательно покачал головой. По уже устоявшейся привычке — молча.

— Сообщение — в Центр!

Взгляд полковника решительно перекочевал на лицо «своего» радиста.

— «Гостям оказан радушный приём. Иванов».

… — Ленин взят! — просиял круглыми от счастья глазами Президент. — Ленин взят! Будем жить, Глава!

Брызжущий оптимизмом взгляд Президента солировал, но не a capello. Ближайший соратник явно не спешил разделить восторг босса. Только из уважения к «уставу» он «всего лишь» неопределённо двинул плечом.

— Поживём ещё… А пока будем готовить встречу вождю мирового пролетариата…

По лицу его пробежала усмешка.

— … Достойную встречу…

… — Ну, вот — а Вы боялись!

«Руки — в брюки», Ильич колобком прокатился по комнате, расчерчивая её по диагонали. МНС скептически покачал головой — и даже цыкнул сквозь зубы. Взгляд его болезненно прищуренных глаз отнюдь не соответствовал установке «Мы победили — и враг бежит!».

— Ну, что?! — моментально зацепился за этот взгляд Ленин. — Что опять — не так?! Дорогой мой, Вы в последнее время стали бояться собственной тени! Ну, так же нельзя!

— А, если…

— «А, если», «если», «если», «если»!

Ильич уже не скрывал раздражения. И «всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно». Смешная поза ферта, которую Ленин разнообразил комичной жестикуляцией, резко контрастировала с интонацией и искрами из недобрых глаз. Последнее решительно преобладало — отчего было совсем не смешно.

— Один дурак может задать столько вопросов, что и сто мудрецов не ответят на них!

— Слышал уже! — не слишком почтительно махнул рукой МНС.

Ильич тут же подкатился к нему, и подбоченясь — «руки в боки» — откуда-то снизу «боднул» его головой.

— Откуда, батенька?

— «Ленин в Октябре», — даже не улыбнулся МНС: сюжет развивался совсем не в шутейном направлении. — Владимир Ильич, если Вы опять о своём, то знайте: я — против.

— Да, я опять — о своём!

Стремительно отыграв назад, Ленин и не подумал угомониться.

— Я помню все Ваши установки насчёт места командира, лихого коня… и всё такое! Но поймите Вы, дорогой мой соратник: наступает решающий момент! Момент для решительного — и решающего — броска!

Сейчас массам, как никогда прежде, нужен вождь!

— Каким, ещё, массам?! — опять непочтительно поморщился МНС. — Спецназ будет работать компактной группой, своё дело люди знают, задачу им поставили — так, что они вполне обойдутся без нас! А массы… Что ж: когда спецназ доложит о взятии Кремля и главных «кремлёвцев» — вот тогда и возглавляйте массы! Можете даже — на лихом коне!

— Я возглавлю сейчас!

Одного взгляда на лицо Ильича было достаточно для того, чтобы понять: сегодня вождь не уступит.

— Как Вы не понимаете, дорогой МНС: одно моё присутствие удесятерит силы нашего десанта! Мы ворвёмся в Кремль на плечах противника — как и предусмотрено нашим планом!

— Не надо ничего удесятерять! — в последней надежде вразумить Ильича отмахнулся МНС. — Хватит и наличных сил! Хотя бы — для решения поставленной задачи. Другие задачи будут решать другие силы, более многочисленные. Вот их Вы и возглавите, дорогой Владимир Ильич!

— Я полагаю, сказано достаточно!

Ничем больше не напоминая «дедушку Ленина», Ильич художественно окаменел лицом.

— Я лечу с десантом!

МНС обречённо махнул рукой — и тяжело выдохнул.

— Ладно: тогда летим вместе…

— Нет, уж! — вновь «обрядился в ферта» Ильич. — Мы не можем рисковать двумя головами сразу! Кто-то из возглавителей должен остаться здесь для осуществления текущего руководства! Непрерывность руководства — слышали такое выражение? Поэтому, если лечу я — то остаётесь Вы! Тут, как говорится, и к бабке ходить не надо!

— Один Вы не полетите! — упрямо набычился МНС.

— А Вы не полетите и вдвоём! — не остался в долгу Ленин.

— Я имел в виду не себя.

Под спокойную фразу МНС взгляд Ильича тут же исполнился понимания.

— Дадите компаньона?

— Компаньонов, Владимир Ильич.

Голос МНС уже обрёл необходимую степень «почти вождистской» твёрдости.

— И, если не обсуждается вопрос полёта, то не обсуждается и вопрос компаньонов: ни число, ни персоналии.

— Стало быть, дискуссии не предвидится?

— Не предвидится, Владимир Ильич.

— И всё же? — подбоченился Ленин. Глаза его лучились почти кинематографической иронией.

— СБ и Медик. Первый будет заниматься вопросом безопасности, второй… ну, всеми остальными вопросами.

Степенно оглаживая бородку, Ильич на минутку «отлучился в себя».

— Ну, что ж: не возражаю. Это — не соглядатаи и не телохранители, а, напротив, очень полезные в работе товарищи. Не возражаю…

…Глава взглянул на часы.

— Ну, уважаемый Президент: мне пора на встречу «дорогого гостя».

— А я? — не слишком рванул из кресла Президент.

— А ты будешь обеспечивать непрерывность руководства, — ещё раз напомнил о «сокращении дистанции» Глава. — Незачем там светиться всему бомонду.

Губы Президента разъехались в презрительной усмешке.

— Неужели ты предвидишь… хм… непредвиденные эксцессы?!

По-моему, всё идёт по плану!

— По вновь утверждённому плану, — еле заметно усмехнулся Глава, и не вступая в объяснения с успевшим, таки, удивиться Президентом, растворился в дверях…

— Владимир Ильич: прямо по курсу — Москва!

Командир группы захвата вытянулся перед Лениным в ожидании приказа. Ильич только отмахнулся.

— Здесь командуете Вы, полковник! Мой час — впереди!

— Есть!

Полковник вернулся в грузовой отсек «кремлёвского борта», на котором «группа спецназа ФСБ возвращалась с задания». «Со щитом», разумеется. С «заветной мумией Ленина», то есть.

— Садимся через пять минут!

Полковник молча обошёл глазами облачённых в «кремлёвскую» форму десантников.

— Оружие — наготове! Действовать по плану! В случае отсутствия Главы в месте высадки — работа по плану Б!

«Планом Б» предусматривалось получение согласия Кремля на доставку Ленина непосредственно «в сердце нашей Родины» с дальнейшей работой уже по месту прибытия. По «плану А» процесс доставки «врага номер один» «на блюдечке с голубой тарелочкой» должен был «возглавлять» сам Глава Администрации Президента.

Самолёт пошёл на посадку. Вот его шасси коснулись бетонной полосы военного аэродрома на окраине Москвы. Едва только пилот выключил двигатели, как… выключилось всё остальное, включая и пассажиров самолёта. Все отключились «по месту жительства»: экипаж — в креслах, десантники — на банках грузового отсека. Один только Ленин «остался бодрствовать». Но и он не мог даже пошевелить рукой. Причина внезапного паралича не представляла для него загадки: мощный поток ультразвукового излучения. Доза оказалась такой внушительной, что и после отключения источника любому физическому телу потребовалось бы не меньше получаса для того, чтобы привести себя в норму.

Внезапно перестало давить. Но Владимир Ильич едва успел перевести дыхание, как открылся бомболюк — и его за ноги стащили куда-то вниз. Не успел он оглядеться и в этом «куда-то», как уже в следующее мгновение его упаковывали в герметичную капсулу из почти невесомого металла. Затем что-то зашипело — и Ленин почувствовал, как из камеры начал уходить воздух. Нетрудно было догадаться, что его «угостили» вакуумным насосом.

Владимир Ильич не ошибся: к работе с ним подключился вакуум. Наученный жизнью и её отдельными представителями, Глава решил подстраховаться: рассказы египтологов о способностях мумифицированного Ильича перемещаться в пространстве, не встречая преград, обязывали его к принятию самых решительных мер противодействия. Оптимальным вариантом показалось определение мумии Ленина на временное жительство в барокамеру, из которой будет откачан воздух. За здоровье Ильича Глава не беспокоился: египтологи заверили его в том, что мумии не требуется ни пища, ни вода, ни воздух. Для изготовления капсулы использовался сверхпрочный металл, произведённый ещё советскими космонавтами во время одного из полётов на космической станции «Мир».

На всякий случай, Глава дополнительно подстраховал и подстраховку: силовым полем, которое создавала мини-станция, подключённая к капсуле. То есть, уникальные способности мумии Ленина нейтрализовались тройным кордоном: металл, вакуум, силовое поле.

После того, как Ильича «упаковали», у самолёта появился сам Глава. Он подошёл к капсуле, и нарочито вежливо постучал в окошко. Лицо его кривилось в едкой усмешке.

— С прибытием в столицу нашей Родины, дорогой Владимир Ильич!

Ильич не остался невежливым: «ответил» с той стороны пуленепробиваемого стекла. Ответил молча, одним лишь удручённым покачиванием головы.

— В саркофаг его! — перестал улыбаться Глава.

Тут же к самолёту подъехала бронированная машина, формами напоминающая транспортное средство из голливудских блокбастеров на тему недалёко-отдалённого будущего. Наружностью автомобиль, действительно, не мог соперничать с лимузином «Роллс-Ройс». Всё его добро было упрятано под свинцово-серую оболочку без единой грани и шва. Даже малосведущий в технике человек, глядя на это, совсем не произведение искусства, догадался бы: машина сделана по технологии «Стелс». Явно — с одной целью: исключить контроль с воздуха. Но конструкторы перевыполнили план — и превзошли себя: машину невозможно было засечь и с земли. Даже РЛС загоризонтного видения — что уже говоришь о каких-то гашишных радарах! — оказались бессильны перед этим чудом техники.

Капсулу с Лениным загрузили в бункер автомобиля, после чего крышка герметично закупорилась автоматом. Провожаемый ироничным взглядом Главы, который ради такого дела не поскупился и на киношный взмах платком, автомобиль медленно тронулся в путь. Четыре почти таких же «красавца» составили ему компанию: по штуке — с каждой стороны. В них расположились спецназовцы ФСБ: для устранения возможных недоразумений в дороге… вместе с их источниками. О целевом назначении товарищей наглядно свидетельствовали их физиономии, задрапированные боевой раскраской, но всё равно проглядывающие в бойницах обоих бортов машин.

— А теперь — МНС сюда!

«Ответственный по группе» вытянулся, было, во фрунт — но тут же «осел плечами».

— Не понял… — как раз, всё понял Глава. «Ответственный» ещё ниже ушёл глазами.

— Его нет в самолёте…

— То есть, как это: «нет»?!

«Ответственный» молча пожал плечами.

— А что есть? — немедленно принялся раздражаться Глава.

— Судя по фотографиям, которыми нас снабдили, это — СБ и Медик…

Лицо Главы искривилось, как от зубной боли: не на такие трофеи он рассчитывал. Несколько секунд он молча кусал губы. Наконец, он комбинированно — усталость с обречённостью — махнул рукой.

— Ладно: в том нет нашей вины… В конце концов, с паршивой овцы — хоть шерсти клок… Что ж: давайте сюда этих «вождей»…

Из салона извлекли два тела, и расстелили их на земле. Глава молча «прошёлся вдоль строя».

— Они, голубчики!

Почувствовав «снижение температуры», «ответственный» подобострастно щёлкнул каблуками.

— Прикажете «разбудить»?

Глава задумался лишь на мгновение, после чего снисходительно покривил щекой.

— Не стоит! «Служенье муз не терпит суеты»: работать с ними будем в стационарных условиях.

— А что прикажете делать с десантниками?

Глава почти удивлённо приподнял бровь.

— Мне они не нужны! Повремените только с двумя: командиром и радистом. Эти двое понадобятся минут на пять — а потом можете утилизировать и их, как и все другие «отходы». Приведите их в чувство.

Из грузового отсека быстро выгрузили предстоящие «отходы» — и тут же приступили к утилизации… посредством колюще-режущих предметов. Как и приказал Глава, утилизировали всех, за исключением полковника и радиста. Этих двоих привели в чувство ощутимыми разрядами тока. Когда полковник оказался в состоянии кричать почти членораздельно, Глава вышел на передний план.

— Полковник, от Вас мне требуются всего две вещи. Первое: Вы отправляете своим хозяевам сообщение о благополучном захвате «ничего не подозревающего» Главы. Второе: Вы называете мне координаты точки отправления, а также места сосредоточения десантных групп. Места сосредоточения войск можете не называть: мы их знаем. Итак?

Полковник, всё ещё слабый от воздействия сначала ультразвука, а затем электрического разряда, отрицательно покачал головой.

— «Это — Ваше заднее слово?» — почти удивился Глава.

— «Заднее не бывает!» — соответствовал классике полковник, чем вызвал на лице Главы почти одобрительную ухмылку. Правда, это не помешало Главе тут же распорядиться «помочь товарищу с осознанием своего положения». Полковника, с которого ещё не сняли контактные браслеты, вновь подключили к источнику питания, следствием чего явилась неконтролируемая вибрация всех его членов и очень громкий звук из объекта работы. Секунд через пятнадцать Глава дал отмашку.

— Ну, как: это помогло Вам взбодриться и освежить память? Или нужен ещё один сеанс?

Всё ещё рефлекторно дёргаясь, полковник мотнул головой.

— Я согласен…

— Давно бы так, — «добродушно» улыбнулся Глава. Он повернулся к радисту, которого по причине сильно подкашивающихся ног держала под руки пара дюжих молодцов.

— Надеюсь, Вам хватило и одного кина? — «дружески посочувствовал» Глава. — Играть в героя не будете?

Энергично пуча глаза, сержант ещё более энергично затряс головой.

— Вот и молодец, — одобрил Глава. — Полковник — Ваше слово!

Полковник надсадно откашлялся в дрожащий кулак.

— «Рандеву состоялось». Это — то, что мы должны… должны были передать в Центр после захвата Главы… Вас, то есть.

— Очень хорошо, — кивнул головой «захваченный Глава». — Но, «насколько я понимаю в биологии», это — ещё не всё?

— Не всё. С получением нашего сообщения Центр должен запросить нас условной фразой: «Как Ильич?»…

— …на которую вы должны ответить…

— … заключительной фразой: «Как мы и предполагали: возглавил процесс».

Глава ушёл глазами в небо. За консультацией. Ненадолго.

— Ну, что ж: это похоже на правду… Дублирующий пароль — это близко к истине… Хорошо: передавайте!

Радиста тут же усадили за «родную аппаратуру». Сбоку к нему пристроился «товарищ от принимающей стороны». Когда радист закончил передачу, Глава молча, одними глазами, запросил контролёра.

— Всё — точно, господин Глава Администрации! Слово в слово, все запятые, все точки — на месте…

— … где их, может, и не должно быть, — словно задумавшись, сузил глаза Глава Администрации. — Такое мы уже видели — и не только в кино… Ну, да: что сделано — то сделано.

Он повернулся к полковнику.

— Ответ на второй вопрос, полковник! Ваше слово?

Тот понурил голову.

— Карта… у меня в планшете…

Глава покосил глазом в сторону «ответственного», который держал в руке планшет. «Ответственный» тут же «вышел из строя» с планшетом наперевес. Глава молча поехал взглядом по карте. «Всё время следования» выражение скепсиса не покидало его лицо, составляя с ним одно целое.

Наконец, он вздохнул, и неуверенно потрепал мочку уха.

— Вроде — всё, как у людей… Даже текст для радиосвязи — в наличии… Чёрт его знает: может, я и «накручиваю»…

Взгляд Главы вернулся на лица полковника и радиста.

— Господа, я благодарю вас за сотрудничество… и прощаюсь с вами.

Тут же последовал взмах рукой в сторону дюжих молодцов, скучающих за спинами десантников — и в руках первых тусклой сталью блеснули спецназовские ножи. В одних только руках ножи блестели мгновение: уже в следующее они, пусть и ненадолго, составляли единое целое со спинами полковника и радиста.

— В крематорий? — скосив глаза на израсходованный «расходный материал», подобрался «ответственный по группе». Задумавшись на мгновение — noblesse oblige — Глава молча кивнул головой — и энергичным шагом двинулся к представительскому «мерседесу», давно уже заждавшемуся вельможной задницы. Вереница «черномазых» автомобилей взяла курс на Кремль…

Глава сорок первая

— Поздравляю тебя!

Презрев чины и условности, Президент уже с порога распахнул

объятия для приёма в них «триумфатора» Главу. Но «триумфатор» почему-то не спешил падать в объятия. «Поражённые» непониманием самых добрых намерений, руки Президента тут же обвисли.

— Не понял… — не соврал «гарант».

Глава молча проследовал к холодильнику, вмонтированному в одну из ниш под панелью из уральских самоцветов. Так же молча он извлёк из него бутылку любимого «Боржоми», и «моргая» на непатриотичный поступок, наполнил стакан. Понимая, что это «ж-жу неспроста», Президент терпеливо ждал, пока Глава утолит жажду. Наконец, «высокий гость» промокнул губы всегда белоснежным носовым платком.

— Виктория — не самая убедительная, дорогой Президент. Да, мы захватили Ленина — и это грандиозный успех. Но вместо МНС нам подсунули двух «подсобных рабочих»: СБ и Медика. Никакой самостоятельной ценностью в политике они не обладают, никакой самостоятельной роли в политической жизни не играют.

Обрадованный «Лениным», Президент не слишком расстроился «по мелочам»: то ли «не въехал», то ли не посчитал нужным.

— Ты же говорил, что отправил группу захвата по адресу, который указало тебе этот… как его…

— Командир десантной группы.

— Да! И что?

Глава оперативно прокис лицом — и с художественной обречённостью махнул рукой.

— Полный облом, дорогой Президент… Или — полное фуфло.

— Ты полагаешь…

Наконец, Президент начал меняться в лице — но не успел закончить процесс: Глава уверенно отработал на перехват.

— Я даже не полагаю: я убеждён! Этот гад полковник надул нас! Проще говоря: подсунул нам липу, которой его наверняка снабдил МНС!

Презрев манеры и воспитание, Глава сочно выматерился, после чего заметался по кабинету, легко игнорируя то обстоятельство, что хозяин кабинета от таких вольностей в своём хозяйстве не успевал подтягивать отвисшую челюсть.

— Ох, уж, мне этот МНС! Настоящий враг — не то, что эти бутафорские коммунисты, наши столовники! Наверняка он предвидел такой расклад!.. Ну, то, что не Ленин захватит Главу — а Глава захватит Ленина! Предвидел — и заготовил дублирующий вариант! Я больше чем уверен, что два этих гада: полковник и радист — передали радиограмму о работе под контролем! И координаты десантных групп…

— И координаты?! — «наперерез» помертвел лицом Президент.

— И они! — раздражённо махнул рукой Глава. — Наши группы захвата сели…

— «В лужу»?

— Если бы!

Злость Глава уже достигла «точки кипения».

— Не в лужу, дорогой Президент — а в болота! Точнее: в топи! Почти — как американцы в июне сорок четвёртого, когда фрицы надули их подложными картами, заставив высадиться в болота, где они и тонули целыми полками!

— И наши?! — продолжил мертветь лицом Президент.

— А чем наши лучше?!

— Но ведь — JPS? — попытался вернуться к жизни Президент.

Уже прилично растратив запал, Глава только отмахнулся:

— А, что: «JPS»?! Разве её не люди «заправляют»?!

Почти успокоившись, он обречённо вздохнул:

— Я уверен: люди МНС влезли в программу. Как минимум — по интересующим нас участкам…

Определившись с приговором — самому себе — Глава «обошёл дозором» Президента, и на этот раз совсем непозволительно «презрел устав»: сел на трон. В президентское кресло, то есть. Занятый моментом расстройства, «гарант конституции» даже не обратил внимания на такую вольность. Больше того: «с оглашением приговора» его ноги подкосились точно у стула за Т-образной приставкой к столу. Когда «размен чинами состоялся», Глава прошёлся вибрирующими пальцами по столу.

— Вот такие коврижки, дорогой Президент… Поэтому я и отказался от реализации нашего с тобой плана. Ну, насчёт «полной оптимизации врага». Какой смысл обрабатывать «стратегами» и баллистическими ракетами пустыри?! Работать по площадям — это выбрасывать миллиарды на ветер… Это уже было под Курском в июле сорок третьего: зачем нам повторять чужие ошибки? А ракеты нам ещё понадобятся… для торга с большевиками… если не удастся их «уговорить до смерти»…

С минуту оба вершителя судеб предавались тризне поодиночке. Момент непродуктивной скорби уже начал затягиваться — но тут Президент неожиданно встрепенулся.

— А что, если сканировать мозг СБ?!

— С какой целью? — без интереса повёл бровью Глава.

— Координаты МНС!

Щеку Главы немедленно деформировало скепсисом.

— Ты не веришь в технику?! — возмутился Президент. Глава равнодушно махнул рукой.

— В технику я верю. И техникам доверяю. Каждый сделает своё дело: в этом я не сомневаюсь… Но много ли будет проку от тех знаний, которые мы выжмем из СБ? Несмотря на все свои чины и регалии, он — «седьмая спица в колеснице»: что-то знает, о чём-то догадывается, что-то предполагает. Но его не посвящают…

— … в нюансы?

— В нюансы — это ещё ладно: в стратегию!

От огорчения Глава ушёл глазами вниз — и в этот момент понял, что «засиделся в гостях». «Освободив трон», он подошёл сзади к Президенту — и обнял «гаранта» за плечо: новый формат отношений позволял такие «отклонения от устава».

— Пойми, дружище: все эти СБ, Медики и прочие ВПК — «подсобные рабочие»! Исполнители! Исполнители воли Ленина и МНС! Только эти двое принимают решения. Только эти двое знают всё. А исполнителям положено знать лишь то, что им не положено знать ничего! Когда им прикажут — они выполнят приказ: всё!

Глава разогнул спину — и «отчалил» от Президента. Текст давался уже в движении.

— Я больше чем уверен, что ни СБ, ни Медик не знают о последних решениях Ленина и МНС. В том числе — о ложных целях и передислокации десантных групп…

— Но хоть попробовать мы можем? — почти совсем упал духом Президент. И настолько убедительным он оказался в своём падении, что это не могло не растрогать Главу. «Родственник Сатаны» «вернулся на исходную позицию», где и подверг расстроенное начальство дружескому рукоприкладству по спине.

— Конечно, попробуем, господин Президент! И — сейчас же! Потому что нам нужен МНС! Кровь из носу — нужен! Пока жив МНС — живо и Сопротивление! И пока мы его не возьмём, не будет нам покоя!

Лицо Президента ожило: в кои то веки его хозяина одобрили.

— А можно, и я поприсутствую?

— Нужно! — усмехнулся Глава. — Не мне же одному быть «исчадием ада»!

— Но… только — не здесь.

Президент обвёл смущённым взглядом кабинет. Глава обнял руководство за плечи — и легонько подтолкнул в спину.

— Разумеется, не здесь. Пытать бедолагу СБ будем у меня в кабинете. В комнате отдыха. Заодно и сами отдохнём…

…Если СБ рассчитывал продержаться хоть сколько-нибудь, то напрасно он это делал. Подобные расчёты могли иметь под собой основания только в случае применения традиционных и условно традиционных методов работы. К первым относились проверенные жизнью методы «уговоров» посредством конечностей и инструментария классического ряда: тиски, щипцы, кусачки, молотки, гвозди, иглы и тому подобное «средневековье». Ко второй группе — так называемые «эликсиры» или «сыворотки правды» с участием натрия. Чаще всего — пентатал натрия. Противостоять этой, совсем не бытовой, химии, было сложно, но можно. Разумеется — при наличии соответствующей подготовки.

Такую подготовку СБ прошёл сам, и провёл через неё личный состав вверенной службы. Все они могли относительно долго не поддаваться химии, не говоря уже о «детекторе лжи». Но сканирование мозга исключало «организованное сопротивление». Нововведение оказалось настолько эффективным, что испытуемого нередко даже не лишали сознания посредством общего наркоза или введения в состояние гипнотического сна. Это не требовалось «условиями задачки». Товарища «всего-навсего» упаковывали в датчики и провода — и помещали в устройство, в сравнении с которым обыкновенный томограф из обыкновенной поликлиники выглядел каменным топором в сравнении с межконтинентальной баллистической ракетой.

Никакая специальная и даже архиспециальная подготовка не могла воспрепятствовать мозгу испытуемого «выболтать» наличные секреты. Не спрашивая разрешения, аппаратура «прапрапраправнука томографа» попросту считывала информацию с коры головного мозга. Точнее — с лобной доли, которая отвечает у человека за интеллект. И тут уже, как ни напрягайся, а для аппарата даже супермен — открытая книга…

Не будучи знаком с «последним словом науки и техники», СБ по привычке вздумал «не соответствовать». «В целях чистоты эксперимента» медперсоналу спецлаборатории ФСБ пришлось вразумить испытуемого. Вначале — посредством рук и ног, затем — общим наркозом. Соратник МНС «выболтал» всё — но среди этого «всего» не оказалось ничего, что заинтересовало бы Главу Администрации.

После того, как специалисты расшифровали записи и представили их Главе «на утверждение», тот лишь скользнул взглядом по распечатке — и повернулся к Президенту.

— Ну, что я тебе говорил? Всё это — «дела давно минувших дней, преданье старины глубокой»! Всю эту белиберду мы давно уже знаем и по донесениям агентурной разведки, и по разведданным из космоса. Ничего стратегически важного МНС не доверил СБ — и не мог доверить. Для этого СБ — слишком недалёк. Сам же видишь, что складировано в его мозгах: сплошная рутина. Банальные вопросы охраны начальствующего состава, кадры, отчёты, ревизии, сметы. Даже вопросами стратегической разведки МНС «обнёс» товарища. Наверняка, этим он занимается лично. Как, впрочем, и все остальным.

Глава протяжно вздохнул.

— Воистину сказано: «много званых — да мало избранных»…

— Ты лучше скажи, что будем делать? — не выдержал словесной экзекуции Президент.

Глава на удивление спокойно пожал плечами.

— Думать… и искать…

…МНС медленно прошёлся вдоль стола, за которым расположились уцелевшие соратники: СИД, ВПК, Египтолог, СКМ, Хранитель и Главнокомандующий ОВС — Объединёнными Вооружёнными Силами. Осознание тяжести момента было столь велико, что как только МНС «достигал» кого-то из соратников, тот, словно по команде, опускал голову.

К моменту завершения обхода головы всех собравшихся находились ниже уровня плеч.

МНС вернулся за стол — но занял не председательское место, а своё привычное — справа от него. Этот маневр возле пустующее кресла Ильича ещё больше «вдохновил» аудиторию, отчего головы тут же перешли на новый уровень: ближе к столу.

— Совместное заседание Реввоенсовета и Штаба ОВС объявляю открытым…

Не глядя ни на кого персонально, МНС повертел в руках простой грифельный карандаш: «совковая» привычка.

— … Наша встреча носит действительно чрезвычайный характер. Мы потеряли Ленина, двух наших товарищей — и получили ощутимый пинок под зад. Без всякого боестолкновения…

— Но мы же избежали боевых потерь! — вскинул очи Главком ОВС. — Я имею в виду… ну, за исключением товарища Ленина и двух других товарищей…

Не переменившись «в окрасе», мрачный, как туча, МНС неопределённо повёл головой.

— Да, нам действительно удалось протолкнуть «дезу» противнику — и, тем самым, уберечь от разгрома десантные группы. Больше того: мы смогли посадить десант противника на ложные площадки: в болота и топи. Как доложила мне разведка, вследствие «точного попадания» и высокого качества топей, десант уничтожен полностью без единого выстрела.

— Ну, вот, о чём я и…

Додать оптимизм Главкому удалось: он, как на штык, напоролся на пронизывающий взгляд МНС, и лишился дара речи. Несколько секунд МНС «подвергал цель массированным бомбардировкам» — и не «по площадям», а прицельно. «Разбомбив» наружный оптимизм контрагента, МНС взялся за его поверхностные взгляды.

— Вот Вы, товарищ Главком, сказали: «но мы же избежали боевых потерь»… А весь наш десант, уничтоженный прямо на подмосковном аэродроме — не в счёт?

Главком судорожно дёрнул кадыком.

— Как — весь?!..

— Так, — медленно ушёл с его лица МНС. — Наш человек «на той стороне» передал мне, что всех их зарезали, как баранов. Там же — на аэродроме. После того, как взяли в плен. Главе Администрации пленные не нужны… «Красные» пленные. Да и за уничтоженный десант Кремля нам следует благодарить не себя, а полковника и радиста: оба мужественно исполнили свой долг до конца…

— Ты хочешь сказать… — принялся догадываться ВПК: «полувоенному» — и карты в руки.

МНС утвердительно смежил веки.

— Да: именно они должны были «сдать дезу» Главе Администрации.

— Значит, ты не исключал «пиковый вариант»?! — в очередь за ВПК выдохнул СИД, и тут же получил от МНС взгляд исподлобья.

— А я должен был считать себя самым умным?! Нет, брат: Глава — достойный противник. В игре с ним всё время приходится думать за двоих, представляя себя на его месте: а ты сам — как бы поступил?

МНС прикусил губу, и постарался смягчить тяжёлый выдох из груди.

— Да, я не исключал вероятности того, что Глава не поверит в радио кремлёвской группы о захвате Ленина. Скорее всего, радиограмма была снабжена условным сигналом о работе под контролем. Мы его не смогли отыскать. Так же, как и Глава — наш… чуть позже… Поэтому-то я и отговаривал Ильича от полёта. Как говорят в таких случаях: «печёнкой чуял»…

Под этот минор аудитория вновь дружно поникла головами, уже начавшими возвращаться к статус-кво.

— Вот мы и договорились с командиром группы и радистом: если это — подстава, то они должны будут предупредить Центр. Я был уверен в том, что Глава потребует от них доложить о выполнении задания. Вот на этот случай мы и сочинили парольный знак. А именно: в ответе на вопрос «Как Ильич?», предложение «Как мы и предполагали: возглавил процесс» должно было заканчиваться восклицательным знаком. Это и был сигнал о работе под контролем.

МНС тяжело вздохнул, и медленно покачал головой.

— Благодаря этим мужественным людям мы и сами уцелели, и противника извели…

— Они… погибли?

Словно извиняясь за неумный вопрос, Египтолог тут же уткнулся взглядом в столешницу. МНС кивнул головой.

— Их ликвидировали сразу же по выполнению приказа… который Глава полагал исключительно своим…

Дружным молчанием члены Реввоенсовета отдали дань светлой памяти товарищей. МНС потеплел глазами — но затягивать траур не стал.

— Посыпать головы пеплом не будем. На «пепел» у нас нет времени. Так, что, жду ваших соображений… и предложений. Прошу высказываться.

— По вопросу текущего момента? — попытался «раздвинуть рамки» Хранитель.

— По вопросу наших контрмер, — решительно «сузил» МНС. — А лучше — упреждающих действий.

В комнате воцарилось напряжённое молчание, временами переходящее в гнетущее. И тишина над столом повисла соответствующая: звенящая. Собравшиеся явно не спешили с обменом взглядами — и не только с теми, что — на предмет, но и с теми, что — из глаз. Наконец, ВПК сделал решительный выдох.

— Наш уважаемый лидер…

Прикусив язык — и не только фигурально, ВПК болезненно поморщился: тема «утраченного» Ильича, негласное табу, оказалась им затронута — и так неосторожно. Только ведь недаром сказано: «Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»…

— Наш уважаемый лидер…

Кивок в адрес наличествующего МНС не оставлял места сомнениям и домыслам.

— … как всегда, трезво и предельно самокритично обрисовал текущую ситуацию… Ситуация эта, прямо сказать — непростая…

Не выдержав линии на умеренность, ВПК ожесточённо взмахнул рукой — так, словно рубил «гордиев узел».

— А, если — совсем честно, то ситуация — дрянь! Да, товарищи: дрянь! И дело — не в потере вождя, хотя это — тяжелейшая из потерь. Всё обстоит значительно хуже: мы утратили не только вождя, но и инициативу. Противник смог вывернуться — и классически «зайти нам в тыл». Вследствие этого успеха Кремлю удалось не только получить спасительную передышку, но и перегруппировать силы. О чудовищном ударе по нашей репутации…

— Так сразу и «чудовищном»? — усмехнулся МНС.

— … о катастрофическом ударе по нашей репутации, — сверкнув глазом, «поправился» ВПК, — я уже и не говорю! В глазах даже наших сторонников мы уже не выглядим безоговорочным победителем.

— Может, хватит неконструктивной лирики? — перестал усмехаться МНС. — Я почему-то не сомневаюсь в том, что каждый член РВС отдаёт себе отчёт в сложности нашего положения. Да, оно изменилось — но не настолько, как пытается убедить нас уважаемый ВПК.

МНС вновь не поскупился на иронический взгляд в адрес оппонента.

— Надеюсь, твоё выступление не является призывом формата «Руки — в гору!»?

ВПК покраснел — но очередным усилием воли красочно выкатил грудь.

— Разумеется, нет! Я всего лишь призываю держать глаза открытыми… и не предаваться иллюзиям… как некоторые…

Головы присутствующих, только что поднявшиеся «из окопов», моментально совершали обратный маневр. И то: намёк на «некоторых» оказался более чем прозрачным, даже адресным — а дураков, как водится, нет. Но МНС не только не стал взыскивать со смельчака, но и отказался от дискуссии — к немалому удивлению коллег, заметному даже из-под опущенных глаз.

— С твоим призывом я согласен. Вот, с учётом этого и вноси предложения.

— Насчёт чего? — робко «выглянул из окопа» «засидевшийся в подполье» СИД: то ли зондировал, то ли выступал в поддержку ВПК.

МНС усмехнулся.

— Не бином Ньютона, однако: насчёт ответных действий. А ещё лучше — упреждающих.

В кабинете опять воцарилось (повисло) уже привычное молчание: напряжённое — и даже гнетущее. Только на этот раз товарищи, всё же, отважились на мужественное переглядывание друг с другом. Явно — по вопросу согласования позиций. Вдохновленный призывным взглядом

ВПК, СИД «не по уставу» поднял руку.

— Разреши?

Получив «добро», СИД чересчур старательно для отважного человека прочистил горло.

— Как уже отметил… правильно заметил уважаемый ВПК… наше сегодняшнее положение можно охарактеризовать одним словом: «дрянь»… Я не буду останавливаться на причинах… и всевозможной лирике… но единственным выходом из создавшегося положения я вижу…

СИД замолчал. В первый момент показалось, что он выдерживает художественную паузу «для стимулирования внимания коллег». Но уже в следующий момент стало ясно, что ни о каких художествах речи и не шло: СИД «всего лишь» подавился некачественно заготовленной фразой. А, может — и чрезмерной дозой мужества, рассчитанной явно на другого человека. Свидетельством тому были заметное покраснение кожных покровов его лица, кашель, слишком усердный для того, чтобы быть правдоподобным, и хаотично бегающие глаза.

Пауза затянулась — а «докладчик» всё не находил достойного продолжения. МНС не выдержал первым.

— Итак: «единственным выходом из создавшегося положения» ты видишь…

Подстрекаемый комичным призывом ВПК, СИД отважно хватил воздуха.

— … переговоры с Кремлём!

Взметнувшейся брови МНС ничто из арсенала присутствующих даже не попыталось составить конкуренцию. Все революционеры — начальствующие и даже единоначальствующие — предпочли «мужественное отсутствие». Хотя, не исключено, что инстинкт самосохранения — иногда полагаемый здравым смыслом — действовал самостоятельно, не сообразуясь с желаниями товарищей.

Взметнувшаяся бровь оказалась не единственной реакцией МНС: вскоре к ней подключился и голос. Вскоре — это после того, как МНС удалось прочистить «удивлённое» горло.

— «Переговоры с Кремлём»?! О чём?! И — на какой базе?!

СИД «отважно» оглянулся на ВПК — и, вдохновляясь очередным призывным «соучастника», гордо выкатил грудь:

— На базе спасения Ильича!

Довод, пусть и формата штампованного лозунга, возымел действие: «агрессивно-послушное большинство» подняло голову. Предложение тандема СИД-ВПК явно пришлось товарищам по душе. Да и некоторые основания для «пришествия» имелись. На первый, самый поверхностный, взгляд, это предложение, если чем и грозило — то лишь достижением консенсуса при минимуме потерь. И этот минимум исключал не только голову, но даже мышечную массу. Сохранение личной свободы и прочих ценностей предполагалось априори.

«Первого взгляда» товарищам вполне хватило для одобрения инициативы, такой спасительной… оттого, что спасательной. Другие взгляды они явно предпочитали опустить… за ненадобностью. Но до отдельных взглядов они, всё же, снизошли: до тех, которые — глаза в глаза. Ну, вот, показалось им, что «теперь можно»: «мы победили — и враг бежит».

По достоинству оценив взгляды — как «те», так и «эти» — МНС непритворно крякнул с досады: нечто подобное он не только допускал, но и предполагал. Потускневший глаз его проехался по явно не союзническим лицам соратников — и остановился на Главкоме. Судя по морщинам, избороздившим чело генерала, тот был не в восторге от внесённого предложения. Это внушало оптимизм — и МНС поддался внушению.

— Значит — переговоры с Кремлём?

Он уже вернулся на лицо СИДа. Тот не выдержал испытания прямым взглядом, уклонился, но позиции не изменил:

— Да…

— Может, кто-то имеет другое мнение?

Не сомневаясь в реквизитах этого «кого-то», МНС покосил глазом в Главкома. Тот решительно выпрямился — и попытался «выйти из строя».

— Сидите, сидите, — подобрел голосом МНС.

Сидячее положение не помешало генералу не только откашляться, но и одёрнуть китель…. чтобы тут же одёрнуть «заблудившихся» коллег.

— Я, товарищи — военный, а не политик. Но мне решительно не нравится предложение о переговорах с Кремлём.

Только что оживившийся, народ за столом притих: вопрос обсуждался специфический — а мнение военного при его решении имело, если не первостепенное значение, то, как минимум, серьёзный вес.

— Что это значит: «переговоры с Кремлём»?!

Не обращая внимания на «посадочный» жест МНС, генерал решительно воздвигся над столом.

— Переговоры — сейчас?! Сейчас, когда мы «сели в лужу»?! Сейчас, когда за Кремлём — вся мощь пропагандистского аппарата?! Или товарищам «переговорщикам» кажется, что захват Ленина и «незахват» Главы — достаточные основания для переговоров на наших условиях?!

— Почему именно «на наших»?! — взвился СИД, как корпусом, так и вокалом. Несмотря на «верха», уйти «высоко» ему не удалось: он был тут же «приземлен» Главкомом, прямолинейным, как все генералы.

— Да потому что другими условиями может быть только акт о безоговорочной капитуляции! Или Вы думаете, что Глава сядет теперь за стол с МНС, как равный — с равным?!

Удивлённый МНС одобрительно покачал головой: неожиданный соратник демонстрировал совсем не армейский образчик логики и талантов к политическому мышлению. Генерал, тем временем, перегнулся через стол, и впился глазами в лицо оппонента.

— Если бы я не знал Вас, уважаемый СИД, как преданного борца за дело революции, то подумал бы, что Вы готовитесь в перебежчики…

СИД побледнел, и судорожно проглотил слюну. Удовлетворённый реакцией визави, Главком «произвёл контрольный выстрел»:

— Но Вы всего лишь запаниковали… Так же, как и большинство сидящих за столом…

Генерал вернулся к перпендикулярному состоянию, более привычному для военного человека.

— Прав наш руководитель: никаких переговоров с Кремлём! Во всяком случае — сейчас… Да простят мне кощунственное сравнение, но я вспоминаю Гитлера образца сорок пятого. Фюрер соглашался на переговоры с Западом исключительно с позиции силы. То есть, при достижении серьёзных побед на фронте.

Аудитория даже не стала настораживаться: просто отвесила челюсти. Вывод генерала «простреливался насквозь»: базис для переговоров с Кремлём — ущемление последнего на поле боя. Иначе говоря: активные боевые действия.

Генерал ещё раз одёрнул китель, и ещё раз откашлялся.

— Поэтому я предлагаю, не отказываясь совсем от идеи переговоров с Кремлём, усилить натиск… Да, что я говорю: перейти в решительное наступление на противника!

Генерал сел. Желающих «подвергнуть» Главнокомандующего не нашлось — и по истечении минутного лимита вежливости его «место у микрофона» занял МНС.

— Главком на удивление точно определился с задачами, стоящими перед нами: «не отказываясь совсем от идеи переговоров с Кремлём, перейти в решительное наступление». Это — единственно разумная позиция в сложившейся обстановке. Лишь таким способом мы «морально подготовим» Кремль к серьёзным уступкам. Ничем иным нам их не добиться. Кремль сегодня — «на коне», и наверняка считает себя вправе диктовать условия. Это — если он вообще пойдёт на переговоры.

Соратники вжали головы в плечи: устами МНС гласила тысячи раз проверенная истина о том, что договариваются только с сильным. А Кремль как верно подметил докладчик, был сегодня «на коне». И этот факт не подвергался сомнению даже законченными оптимистами.

— Да, да, — «согласился с товарищами» МНС. — Я больше чем уверен, что, не считая нас больше достойным противником, Кремль будет не договариваться с нами, а диктовать условия. Нашему вниманию предложат акт о полной и безоговорочной капитуляции. Как вы понимаете, условия такого акта обсуждению не подлежат: капитуляция или принимается, или отклоняется. И то, и другое — целиком! А я не вижу никаких оснований для того, чтобы капитулировать! Да, да!

МНС беспардонно «загасил» СИДа, который обозначил рывок с места явно не для возгласа одобрения.

— Да, любезный мой СИД: переговоры сегодня — это, по сути, дача согласия на капитуляцию, пусть и отложенную по времени! А с какой стати нам капитулировать?! Вся Россия за Волгой — наша! Области, соседние с Московской — наши! Вооружённые Силы и десантные группы — в целости, сохранности и полной боевой готовности! Руководство — в наличии!

— За исключением Ленина, — с сумрачным видом вклинился Хранитель.

«Народ» замер в ожидании немедленной реакции, энергичный характер которой предполагался априори. Но он ошибся.

— Ну, что ж, — на удивление легко «отпустил» МНС, почти с добродушным видом откидываясь на спинку кресла. — Как говорится, «раз пошла такая пьянка — где мой верный огурец?». Давайте разберёмся в существе вопроса… Да, потеря Ленина — серьёзная потеря. Это — огромный урон для нашего влияния в массах. Один только факт наличия Ленина удесятерял наши силы и наш авторитет. Ленин — бесспорный вождь… Политический!

Указательный палец МНС уткнулся вверх.

— Политический — но не военный! Владимир Ильич никогда и не притязал на лавры Главнокомандующего! Он мудро отдавал военную составляющую «на откуп» профессионалам! А всех их… за исключением командира десантной группы, мы сохранили. И наш Главком уже не раз доказал, что в вопросах организации Вооружённых Сил он может дать фору любому кремлёвскому «полководцу»… от коммерции, любому «маршалу Табуреткину». Следовательно, в военном отношении мы не претерпели никакого ущерба. Больше того: сам Владимир Ильич считал, что мы полностью готовы к боевым действиям. И ни на готовность к ним, ни на их характер потеря Ленина не может повлиять. Зачем, при таких условиях, нам идти на переговоры с Кремлём?! На переговоры надо идти с «неубиваемыми козырями» на руках!

— Правильно! — не усидел на месте Главком. — Как только мы выйдем на ближние подступы к Москве, в Кремле сразу же «наложат в штаны»!

Напрасно генерал полагал свой довод «контрольным выстрелом»: его энтузиазм оказался классическим «гласом вопиющего в пустыне». Никто из членов Реввоенсовета не поддержал Главкома. Больше того: запрашивая слово с видом победителя, ВПК приподнял над головой карандаш.

— Прошу, — нахмурился МНС: наметившийся поворот уже не обещал состояться.

ВПК раскрыл папку.

— Я — коротенько, товарищи. Только — по существу… как предложил наш уважаемый руководитель. В этой папке…

Оппонент воздвиг над головой отменную папку итальянской кожи — и, словно для наглядности, постучал по ней пальцем.

— … оперативные сводки с мест. Я позволю себя зачитать лишь некоторые… Итак, Саратовская область: «Снижение накала протестного движения»… Волгоградская область: «Падение авторитета МНС»… Самарская область: «Резкое снижение уровня доверия к РВС»… Астраханская область: «Падение популярности Ленина и МНС»… Нижегородская область: «Отказ в поддержке РВС»…

ВПК с шумом захлопнул папку.

— И это — только по Волге. По прилегающим к Москве областям ситуация — ещё хуже. Во всех случаях причина — одна: захват Ленина. Обыватель увидел, что Ильич — не такой, уж, и неуловимый. А, значит — не такой, уж, и всесильный. Разумеется, и Кремль вовремя подсуетился: сориентировал «пипл» в обстановке, и подкорректировал его взгляды.

ВПК драматически, с надрывом, вздохнул — выпрямил грудь.

— Как это ни прискорбно… для некоторых — но нашу силу обыватель меряет исключительно Владимиром Ильичом. И пока мы не отобьём Ленина, пока не сделаем этот факт достоянием общественности, все наши военные усилия — чистейшей воды авантюра…

ВПК сел. Взгляды членов РВС, пусть и исподлобья, устремились… правильнее было бы сказать: искосились на председательствующего.

— Кто ещё так думает?

МНС не стал «рвать на груди тельняшку»: голос его прозвучал на удивление спокойно и тихо. Медленно, одна за другой, с большими интервалами по времени, дрожа и вибрируя, стали подниматься руки. Молчаливый, одними глазами, подсчёт не удивил МНС: поднялись руки всех членов Реввоенсовета, за исключением Главкома. При таком раскладе не было необходимости соблюдать формальности на тему «кто против?» и «кто воздержался?».

— Принято, — глухим голосом «приговорил» МНС. — Что ж: примите мои соболезнования, уважаемые коллеги. Я убеждён, что мы ещё пожалеем о своей недальновидности. Я потому говорю «мы», что не отделяю себя от вас, своих товарищей. Ваши ошибки — это мои недоработки. А это — ошибка. Серьёзная ошибка. Большая ошибка. И она ещё нам аукнется.

Удивительно — но «победители» не праздновали победу: то ли хватило ума, то ли не хватило мужества. После слов МНС даже ВПК виновато опустил голову. Остальные и вовсе «решительно отсутствовали».

МНС вздохнул.

— Как бы там ни было: решение принято. Теперь нам предстоит определиться с составом комиссии и наделить её полномочиями. Прошу высказываться.

Взгляд МНС заскользил по лицам коллег, не успевших рассредоточиться — и остановился на ВПК. На этот раз тому было тактически выгодней отмолчаться — что он и попытался сделать. Но, подвергнутый строгому взгляду председательствующего, он должен был «выбрался из окопа».

— Я полагаю, в состав комиссии надо включить не политиков, а узких специалистов: юристов, дипломатов, военных. Но возглавить её должен член Реввоенсовета.

— Имею предложение, — оперативно вклинился МНС, — назначить главой комиссии на переговорах с Кремлём товарища ВПК. Как автору идеи, ему и карты в руки.

ВПК побледнел, и секунд пять заметно дрожал губами. Он никогда не был трусом — но и никогда не лез в вожди. Его устраивала роль второго плана, ибо проявить себя он мог только при ком-то. Точнее: под кем-то.

Хотя в кулуарах ходили упорные слухи о тайных вождистских наклонностях ВПК. Как минимум, главенство на фоне остальных товарищей, да ещё на противофазе с МНС, ему явно льстило. И это не могло быть простой случайностью или расхожей банальщиной о плохом солдате, который не мечтает стать генералом. Может, именно поэтому спустя пять секунд губы у ВПК уже не дрожали, а бледный покров сменился розовым.

— Другие кандидатуры? — хладнокровно «соблюл протокол» МНС. Столь прямолинейный и «даже бестактный» вопрос заставил членов РВС моментально «раствориться» взглядами в столешнице.

— Принято, — «утвердил приговор» МНС, и тут же «обрадовал» соратника. — Поздравляю тебя с высоким доверием. Надеюсь, ты его оправдаешь. Ну, а членов комиссии подберёшь по своему усмотрению: с кадрами ты знаком не хуже любого из нас. Заместителем рекомендую взять кого-нибудь из штаба. Ты не возражаешь, Главком?

Генерал понимающе усмехнулся.

— Готов дать самого лучшего — хоть из Оперативного управления.

— Ну, вот и договорились. Не в претензии?

ВПК молча покосил взглядом.

— Благодарю за понимание, — даже не усмехнулся МНС. — Ты прав: рисковать двумя головами сразу — глупость в квадрате.

Очередная «высокая оценка» идеи переговоров заставила ВПК опустить голову — но глазом при этом он сверкнул многообещающе. Другие «адепты миротворчества» ограничились молчаливым «уходом в подполье». В этот момент в них молчало всё: и голос, и мимика, и глаза. Потому что «один раз живём» — это не только «раззудись, рука, развернись, плечо», но и «второй жизни не будет».

— Теперь — по полномочиям, — «мило» улыбнулся МНС — Я думаю…

— Позволь и мне подумать! — неожиданно выкатил грудь ВПК. — А я думаю, что для спасения Ильича мы должны сделать всё возможное и невозможное!

Народ за столом ещё плотнее «ушёл в подполье»: ВПК позволил себе не только словесный афронт, но и дерзкий взгляд в глаза МНС.

— Вплоть до создания коалиционного правительства с Кремлём, независимо от его характера: Временного или переходного!

Даже «условия подполья» не смогли помешать «подпольщикам» развесить над столом гнетущее молчание, которое уже по счёту. Предложение оказалось неожиданным даже для «попутчиков» ВПК. Никто из них и в мыслях не заходил так далеко в готовности «спасти Ильича».

МНС хмыкнул — и покачал головой.

— Мда… Я думаю, товарищи не ошиблись с кандидатурой… Ну, что ж, дружище: флаг тебе в руки… Как, товарищи: удовлетворим запросы главы комиссии?

На этот раз отмолчаться не удалось никому: процедурный вопрос. По причине «отсутствия дураков» «ходатайство» ВПК было удовлетворено единогласно.

— Заседание окончено.

Народ дружно загремел стульями. Уже собравшегося отчалить ВПК МНС придержал за рукав.

— Вот это — чистой воды авантюра, брат. Кремль наврёт тебе с три короба, заставить ждать — а сам, тем временем, «приговорит» Ленина. Да и твоей судьбе я не завидую…

ВПК молча высвободил рукав — и, не оглядываясь, направился к двери. МНС провожал его сожалеющим взглядом. Голова его при этом покачивалась из стороны в сторону, словно «напутствуя» переговорщика невысказанным, но таким понятным «дурак ты, дурак…»…

Глава сорок вторая

— Читай!

Ворвавшись в кабинет Президента, Глава с размаху шлёпнул о стол сложенной пополам бумажкой. Верный себе, а ещё больше креслу, Президент не стал торопиться с «исполнением приказа». Вместо этого он молча, одним лишь начальственным взглядом, запросил «интервента».

— Радио «с той стороны»! — просиял никогда не сияющий Глава. После этих слов Президент моментально забыл о «должностной инструкции» и «прочем монаршем величии». Он схватил бумажку — и энергично забегал глазами по скупым строкам. Губы его «автоматом» подрабатывали глазам:

«ЦК РКП (б) и Реввоенсовет Объединённых Вооружённых Сил предлагают сохранившемуся в границах Московской области режиму вступить в прямые переговоры по вопросу обмена Ленина В. И. на территориальные и политические уступки. Ответ ждём в течение трёх суток на указанной волне. ЦК, Реввоенсовет».

Президент «дочитал точку» — и бумага полетела на край стола. Не скрывая раздражения — посредством многочисленных приложений к существительному «мать» — «гарант» бросился рассекать кабинет во всех возможных направлениях.

— Скоты! Хамы! Коммуняки! Нет, ты заметил: «сохранившемуся в границах Московской области режиму»! Это быдло ещё смеет плевать нам в лицо!

— Ну, это не столько плевок, сколь напоминание о реалиях, — спокойно пожал плечами Глава. — Да, мы захватили Ленина. Да, в приволжских областях и на северо-западе России настроение «пипла» удалось заметно подкорректировать в нашу пользу. Но вся заволжская Россия — «красная». Наш тыл, за исключением Москвы и частично Питера — как слоёный пирог: «красное» с «белым». Да и в Поволжье нам удалось всего лишь поколебать отдельные позиции «красных»: они сохраняют над ним контроль.

Пауза в «политинформации» вынудила Президента испуганно отвесить нижнюю губу.

— Что?

— Ты обратил внимание на «приписку»: «ответ ждём в течение трёх суток»?

— Обратил. И что?

Под многозначительное выражение лица Глава сократил «расстояние вытянутой руки» — и оказался нос к носу с Президентом.

— Тебе не кажется, что это похоже на ультиматум?

«Намёк» был прозрачным — но Президент не побледнел, а только ещё больше нахмурился.

— Ты хочешь сказать, что…

— Да: армия МНС — в наличии и полной боевой готовности. И он нам даёт ясно понять, что в случае отказа мы пожнём то, что и посеем.

— Что именно? «Красные» перейдут в наступление?

— Полагаю, да.

Президент «добежал» до окна — и остановился: чисто — Конёк-Горбунок, обрабатывающий раскалёнными парами пуленепробиваемое стекло. По причине изрядного запаса эмоций перейти от мимики к речи «Горбунок» оказался способен лишь через минуту.

— Ты хочешь сказать, что мы… ну, что мы можем пойти на эти переговоры?

— Нет, — покачал головой визави. — Я хочу сказать, что мы не можем… а должны пойти на эти переговоры!

— ??? — молча вскинулся Президент: озвучить «Не понял» не получилось.

Глава внушительно поиграл бровями.

— И не только в связи с «намёком» МНС. Мы ещё не закончили перегруппировку сил, дорогой Президент. Нам нужна передышка.

— Только для этого? — насупился Президент.

— В том числе.

Заинтересованный взгляд «гаранта» вынырнул исподлобья.

— А ещё — для чего?

— Прежде всего, нужно продумать вопрос «исполнения завещания».

— ???

— Вот именно, дорогой Президент, — усмехнулся Глава. — Мы ещё не довели вопрос до готовности. Моим консультантам… египтологам, экстрасенсам… нужно время. Ну, сам знаешь, как они говорят: «пробуем, ищем»…

Лицо Главы растянуло почти добродушной улыбкой.

— Если этих доводов мало, у меня ещё есть. Огласить… «весь список»?

Президент отставил неконструктивные эмоции — и заинтересованно подался всем корпусом вперёд. Глава принялся загибать пальцы.

— Ну, основополагающий довод, то есть самый главный: выторговать лучшие условия. В процессе, по итогам или под прикрытием этих переговоров — захватить МНС и обезглавить противника. Дальше: в целях подрыва влияния РВС — создать коалиционное Правительство национального примирения, включив в него «нашего с потрохами» Председателя ЦК и соглашателей из Реввоенсовета. Ну, и при первом же удобном случае — похоронить Ленина. Итого, с учётом предыдущих доводов — пять.

Мефистофельски улыбаясь, Глава выставил пятерню «лицом наружу».

— Ну, и как тебе основания? Убеждают?

Взбодрив пальцем ухо, президент болезненно поморщился.

— Не понял? — честно удивился Глава.

— Гладко было на бумаге — да забыли за овраги!

Теперь уже Глава взялся за ухо.

— Т — а — а — к… И кто же у нас — «овраги»?

— МНС тоже нужно время. И он его получит. И — для тех же целей, что и мы.

Президент рывком отставил кресло, раздвинул шторки на стене, и щёлкнул тумблером. На стене под портретом «имени себя, родимого» вспыхнула яркими огоньками большая электронная карта. Рука «гаранта» непочтительно шлёпнула по экрану.

— Сам ведь говоришь: они — повсюду… Да я и без твоих слов это вижу… И потом: МНС к столу переговоров и близко не подойдёт. Эта идея — явно от перетрусивших соратников. Так что захватить его благодаря переговорам — из области ненаучной фантастики.

Даже подвергнутый критике — а, может, именно поэтому — Глава уважительно покосился на Президента: всего за какой-то год товарищ заметно вырос под его руководством! А, уж, как он поднялся над собой, прежним!

— А как — насчёт торга? А — насчёт коалиционного правительства?

Президент не слишком уверенно двинул плечом.

— Ну, это — как будто лучше… Во всяком случае, попробовать можно.

— А — Ленин? — вновь «обратился в Мефистофеля» Глава.

Президент ухмыльнулся.

— Ну, тут я с тобой согласен «на все сто». «Выполнить завещание Ильича» — святое дело.

— Значит, «телеграфируем» согласие?

— Валяй. Но ты лично возглавишь переговоры с нашей стороны.

Глава улыбнулся — и заговорщически подался к уху Президента.

— А ты думал, я доверю это кому-то другому?!

Улыбки хватило ровно на одну фразу: уже под следующую Глава был предельно серьёзен.

— Все детали я доработаю сам. Не возражаешь?

— Приветствую.

— Тогда вернемся к нашим баранам.

— Ильич?

— Он самый.

Глава не совсем «по уставу», но совсем по-дружески обнял Президента за плечи.

— Надеюсь, ты не пошутил насчёт «выполнения завещания»?

«Гарант» предпринял попытку увильнуть — в том числе, и от ответа — но попытка оказалась с негодными средствами. Глава и не подумал разъять «братские объятия». Пришлось огорчённому Президенту вернуться на лицо «непочтительного» чиновника.

— Ну, ты же понимаешь, что я один… ну я один не могу принять такое судьбоносное решение.

— А мы его примем вдвоём!

Лукаво ухмыляясь, Глава едва ли не прилип лицом к лицу Президента.

— А решение оформим, как положено: Госдума, Совет Федерации,

Общественная палата. Дополнительно подключим ВЦИОМ: он нам выдаст любую цифру, какую только пожелаем.

— Цифру «в поддержку исполнения завещания»?

— И эту — тоже! — хохотнул Глава. — Потом организуем красочное «прощание с Ильичом» в Москве, шикарные похороны в Питере. Ты двинешь речь, прольёшь слезу. Словом, всё будет чин-чинарём: не подкопаешься!

Только что горевший энтузиазмом, Глава вдруг померк. Померк так скоропостижно и впечатляюще, словно кто-то выключил рубильник. Не заметить внезапной смены настроения было невозможно — и Президент заметил.

— Чего надулся?

Глава вздохнул.

— Да — насчёт твоего «гладко было на бумаге…»… Нет, всё, что я вкратце обрисовал — это не фантазии, а реальные планы. Даже — программа действий. Вопрос — в другом: как похоронить Ленина?.. Ну, то есть, как его похоронить так, чтобы он больше никогда не воскрес?

— Что: никакого прогресса? — тут же озаботился Президент. Искренне, так, озаботился. Понимающе. От этого «сочувствия» Глава скривился, как от доброй порции уксуса.

— Не могу сказать, что мои подопечные бездельничают. Работа идёт, но толку пока немного. Хорошо ещё, что с Медиком пофартило… Кстати — насчёт Медика…

Загадочный «потусторонний» взгляд Главы ожидаемо не представил для собеседника никакой загадки. Президент тут же отработал примирительный жест руками: само великодушие.

— Всё понял — и не смею задерживать!..

…Для работы с Медиком Глава не стал устраивать представления с использованием замшелых кинотрюков: табурет посередине комнаты, «шпионское» зеркало, свет, бьющий в лицо. Отказался он и от классического набора из двух следователей: один — добрый, другой — злой. Обе роли Глава решил совместить в одном себе.

Поэтому вместе сиротского табурета Медику был предложен вполне комфортный стул, а в качестве приложения к нему — рюмка коньяка и нарезанный кружочками лимон. Сам же Глава расположился «через стол» напротив. Правда, для лучшей усвояемости материала «подзащитным» встречу решено было перенести в один из «нулевых этажей» Лубянки: «гражданская» обстановка кабинета расхолаживала, и не могла создать требуемого настроения.

— Полагаю, глупо спрашивать уважаемого Медика о том, отдаёт ли он себе отчёт в тяжести своего положения?

Глава приподнял рюмку, призывая «собеседника» последовать его примеру. Медик отреагировал на призыв адекватно: не стал досрочно обряжаться в героя. Вместо этого он лаконично отсалютовал рюмкой — и интеллигентно пригубил её содержимое. Не менее интеллигентно промокнув уголки губ предложенной салфеткой, он спокойно откинулся на спинку стула.

— Разумеется, уважаемый Глава: я отдаю себе отчёт в сложности моего положения.

Глава допил рюмку — и также «совершил обряд очищения».

— Значит, мне нет необходимости пугать Вас этой штуковиной?

Он сдёрнул белую простыню со столика на колёсиках, который Медик «с порога» принял за «уполномоченного по вопросам питания». На металлической столешнице отливали никелем и хромом какие-то блоки прямоугольной формы, кожаные манжеты, металлические напульсники, провода с контактами.

— Вы знаете, что это такое?

Медик постарался улыбнуться как можно более дружелюбно.

— Разумеется. Чего бы я стоил, если бы не знал?! Это — сканер для мозга. Иначе говоря: устройство для считывания информации.

«Заслушав отчёт», Глава также не остался без дружелюбной улыбки.

— Вы ещё скажите, что уже имели с ним дело?

— Скажу, — не убавил «радости» Медик. — Более того: кое-что в этом приборе мне пришлось усовершенствовать. Ведь я имел дело не с живыми мозгами.

— Ну, вот мы и подошли к главному.

Глава уже не улыбался.

— Насколько я знаю, сканирование мозга — процесс, далеко не безвредный. Особенно — для здоровых людей. Не исключены серьёзные последствия, от нарушений мозгового кровообращения до нарушений психики. Полагаю, Вы — в курсе побочных явлений?

Безуспешно стараясь не побледнеть, Медик кивнул головой. Реакция визави явно обрадовала гостеприимного хозяина.

— Очень хорошо. Значит, на этой почве мы можем попытаться достичь взаимопонимания?

— О каком… хм… хм…

От волнения Медик осип. Для восстановления рабочих кондиций ему пришлось основательно прочистить горло. Глава благородно не мешал ему в этом. Наконец, Медик прокашлялся.

— О каком взаимопонимании идёт речь?

— Ну-у-у…

Под знаменитую мефистофельскую ухмылку Глава развёл руками.

— …Я полагаю, нам с Вами «темнить» незачем. Поэтому даю открытым текстом: Вы помогаете нам «исполнить завещание Ильича» — а мы сохраняем Вам физическое и психическое здоровье. Сверх того, по завершению работы, Вы получите крупное денежное вознаграждение, работу по специальности, квартиру в Москве, а при желании — и место в политике. Не хотите Москву — берите Париж или Лос-Анджелес на выбор. Мы гарантируем Вам прощение всех прошлых грехов и прегрешений. Что скажете?

Медик простецки почесал кончик носа.

— Предложение действительно откровенное… А с учётом моего теперешнего положения — просто царское. Великодушие Ваше не знает границ…

— Знает, знает! — смеясь, махнул рукой Глава. — К сожалению, я ограничен в своей благотворительности наличными возможностями. Но на доброе дело мне… не могу сказать: «ничего не жалко», но многого не жалко. Так, значит — по рукам?

— А у меня есть выбор?

— Конечно!

Улыбка на лице Главы достигла максимума ширины — а глаз его многозначительно съехал на содержимое тележки.

— Вы помните старый фильм «Адъютант Его Превосходительства»?

— Разумеется.

— Сцену допроса в контрразведке паровозника Кособродова?

Медик лишь на мгновение «отлучился за воспоминаниями».

— А-а-а: намекаете на слова полковника Щукина о том, что «мы калек не выпускаем: сами понимаете, надо блюсти внешние приличия»?

Глава расхохотался — и хлопнул себя по ляжкам.

— До чего же приятно иметь дело с умным человеком: на лету схватывает!..

Верный себе, уже в следующее мгновение он ничем не напоминал «свойского парня».

— Надеюсь, что до этого не дойдёт. Не так ли, уважаемый Медик?

— Я тоже надеюсь.

— Не-е-т, приятель!

Лицо Главы утратило последние остатки благодушия. Глаза его сузились — и ощетинились тысячами незримых, но таких ощутимых ледяных игл.

— Это я могу надеяться — а Вы должны сделать всё для того, чтобы мои надежды оправдались! Вот такое у нас будет распределение ролей!

Медик опустил голову, прикрыл глаза и принялся массировать их пальцами. Глава с любопытством наблюдал за телодвижениями визави. Хотя — только ли с любопытством? Вряд ли в Кремле и за его пределами нашёлся хотя бы один человек, который взял бы на себя смелость утверждать, будто Глава поверил в искренность контрагента и его готовность сотрудничать с режимом. Такого человека не существовало в природе: Глава был классическим «Фомой неверующим». И поэтому сейчас он разглядывал «борющегося с самим собой» Медика не столько с любопытством, сколько с иронией и даже насмешкой. Нет, он не сомневался в согласии Медика, но очень сомневался в мотивах и потайных замыслах контрагента.

Наконец, визави перестал бороться с собой.

— Полагаю, у меня нет выбора…

Глаз его выразительно покосились на содержимое тележки.

— А это не тянет на чин выбора.

Обычно Глава и не пытался избавиться от «неконструктивной» иронии в глазах: избавлялся сразу, без попыток. Потому что точно знал время, «когда собирать камни» и когда их «разбрасывать». Но сейчас он не смог — даже попытавшись. Не смог переступить через «чекиста» в душе. Поэтому на текст он заходил с щекой «неправильной геометрической формы».

— Ну, что ж: верное решение, уважаемый Медик. Верное — независимо от того, какими мотивами Вы руководствовались. Скажу честно — только не обижайтесь на меня: я не верю в Ваше исправление. Наверняка, Вы пытаетесь сейчас оценить ситуацию, и найти лазейку, в которую сможете выскользнуть. Для этого Вы даже готовы к частичным уступкам под видом «капитуляции в безнадёжном положении».

Глава перегнулся через стол, и похлопал Медика по плечу. Глаза его при этом отрабатывали за Мефистофеля, крокодила и королевскую кобру «в одном наборе».

— Не комбинируйте, дружище. Не надо. Не надо искать выхода там, где его нет. Увы, Ваше положение — безвыходное. А это…

Он пренебрежительно кивнул головой на столик.

— … всего лишь «цветочки». И не доведи, Господи, отведать Вам «ягодок»! Неужели Вы думаете, что я «отпущу» Вас так запросто: чик — и Вы уже на небесах?!

— Не думаю, — помрачнел Медик.

— И правильно делаете. Поэтому, давайте не будем создавать дополнительных трудностей друг другу: жизнь и так изобилует ими.

Глава «отыграл назад», и с чувством исполненного долга откинулся на спинку стула.

— Теперь — о деле. Мы не требуем от Вас ничего лишнего. Я не буду интересоваться у Вас координатами штаба, десантно-штурмовых групп, реквизитами начальства. И не только потому, что этого Вы наверняка не знаете. Причина — в другом: всё это мы узнаем и без Вас, и из более надёжного источника. От Вас же требуется услуги исключительно профессионального свойства.

Медик — не самый умелый конспиратор — зримо напрягся в ожидании продолжения. Но Глава, как нарочно, не торопился. И, только сочтя «дозу маринада» достаточной, он резко подался вперёд: классика вербовки.

— Вы должны будете поработать с Ильичом.

— «Поработать»? — дрогнул голосом Медик.

Глава улыбнулся.

— Я не совсем точно выразился. Правильнее будет: отработать. И не срок — а товарища. То есть, запустить процесс «в обратном направлении». Отыграть ситуацию назад.

Медик опустил голову. Руки его соскользнули вниз сами, без команды. Это не прошло мимо Главы — и тот не упустил случая, чтобы перестать улыбаться.

— Проблемы?

Голос его также «не излучал улыбки»: когда надо, Глава переставал быть «травоядным» в один момент. Даже — по отношению к «только что соратникам».

Не задерживаясь с ответом — неконструктивно и чревато — Медик покачал головой «из положения ниже уровня пола».

— Я уже дал согласие… А вопросы… Вопросы — только в процессе работы…

По причине «угла зрения» Медик не мог видеть чувства глубокого удовлетворения на лице Главы, а равно момент, в который тот под это чувство откинулся на спинку стула. Не видел он и того, как палец Главы утопил кнопку вызова в столе. Дверь в кабинет открылась мгновенно — и на пороге в позе раболепно-почтительного ожидания застыла фигура громилы в отменном костюме от кутюр, хоть и «прет-а-порте».

— Проводите господина Медика в его апартаменты.

Даже от ровных, почти дружелюбных интонаций Главы веяло человеком, приказы которого не обсуждаются и в Кремле.

— Обеспечьте покой учёного и исполнение всех его пожеланий бытового характера — от меню до дизайна апартаментов.

Громила молча преломил спину — и отступил на шаг в сторону.

Под минор на лице Медик поднялся на ноги. Тонкий психолог, Глава не стал «дорабатывать образ чекиста» — и лично сопроводил учёного до дверей, бережно поддерживая под локоток.

— Сегодня у Вас — день отдыха, уважаемый Медик. Ну, а завтра, как говорится, «начнём, помолясь»…

Глава сорок третья

День, мажорно начавшийся согласием Президента и продолженный согласием Медика, мажорно же и закончился. Не считаясь ни с какими дипломатическими условностями, Москва вышла на оговоренную волну, и телеграфировала Реввоенсовету о готовности к переговорам. В этом же радиосообщении Кремль предложил местом переговоров старинный русский город Саратов. С точки зрения Москвы, предложение учитывало объективные реалии: Волга должна была делить город не только на две географические части, но и на две сферы политического влияния. Мост через реку являлся классическим местом для переговоров: фильм «Мёртвый сезон» ещё помнили «официальные должностные лица» по обе стороны намечающегося «круглого стола».

Понимая, что с точки зрения бытовых услуг мост является не самым комфортным местом для посиделок, Кремль — за свой счёт — предложил обустроить «переговорную площадку» роскошным модулем со всеми удобствами, от биотуалетов до спутниковой связи по закрытым каналам. Во избежание «обвинений в необъективности» второй стороне было предложено контролировать ход работ с проверкой конструкций и материалов на предмет выявления «посторонних включений».

В ответном сообщении РВС поблагодарил Москву за щедрое предложение — но с чувством глубокого сожаления объявил о невозможности его принятия в части места встречи. В качестве «нашего ответа Чемберлену» — аллюзиям на «Мёртвый сезон» — Кремлю было указано на то, что времена «Тильзита на плоту» канули в вечность, и попытка их реанимации выставит обе стороны на посмешище мировой общественности. Кроме того, РВС вынужден был огорчить Москву тем, что она чересчур поспешно и превратно истолковала в свою пользу ещё не состоявшиеся перемены. Саратов, по утверждениям РВС, являлся бесспорной «вотчиной» Сопротивления — с эпизодическими вкраплениями симпазинантов Кремля. Получалось, что Волга должна была делить город на сферы влияния — но не делила.

С учётом контрдоводов, Кремлю было предложено собраться за круглым столом в другом старинном городе, «расположенном ещё ближе к Москве: в Ельце Липецкой губернии. Разумеется, Президент возмутился неслыханной и даже вопиющей наглостью контрагента — и, разумеется, в присутствии Главы.

— Нет, какая наглость! Это — что: намёк?! Намёк на то, что они — у ворот столицы, а мы — так: «погулять вышли»?! Сверчок, который — знай свой шесток?! Временные, которые «слазь»?!

Глава «заслушал товарища» — и быстро успокоил его тем, что «не место красит человека — а человек место». Тут же были уточнены и параметры «человека, красящего место»: неизбежный триумфатор Президент. Уточнёнными оказались и параметры контрагента: «дитя, которое, чем бы ни тешилось — лишь бы не плакало». А ещё: «богатеет дурень думкой».

Доводы, пусть и не с первого захода, показались «гаранту» убедительными — и он согласился на Елец. А тут ещё «большевики» пошли навстречу Кремлю — и признали за ним право оборудовать место встречи. Разумеется — под контролем специалистов от РВС. По этому случаю Глава даже не стал травмировать Президента самой минорной информацией: Елец, как и вся Липецкая губерния, «находился под пятой большевистского оккупанта» — и вовсю симпатизировал «оккупации».

Оборудование места встречи «по последнему слову техники» заняло не больше трёх дней — и уже на четвёртый день от «увязки» и «утряски» Глава Администрации, сияя во всю мощь своей непревзойдённой мефистофельской улыбки, энергично тряс руку ВПК, демонстрирующего куда меньшую радость.

— Давно мечтал познакомиться с Вами лично, уважаемый ВПК.

— В застенках Лубянки, — «подыграл» ВПК: он был далеко не глуп — и иногда у него получалось.

В ответ Глава лишь добавил жизнерадостности в улыбку: что ему — булавочные уколы, если с него всё — как с гуся вода?!

— Похоже, у нас с Вами — одинаковое чувство юмора, уважаемый ВПК… Чай? Кофе?