Прайс на жизнь
Это был первый визит семнадцатилетней Виктории в квартиру её жениха — в гости к его родителям. Жильё как жильё — типовая «трешка», почти такая же, в которой жила со своими родителями сама Вика. Разве что, ремонт показался вызывающе «богатым», да кое-какие детали привлекали к себе внимание.
На белоснежном холодильнике висел магнит с надписью: «Частная собственность». Он придерживал лист бумаги, на котором был изложен список дел. Казалось бы, ничего экстраординарного: почти в каждом доме имеются такие списки, и крепятся они не иначе как на холодильники. Однако здесь список был не совсем обычным. В нём, напротив каждого пункта, стояли… цены. Согласно «прайс-листу», погладить рубашку стоило 150 рублей, приготовить ужин — 300 рублей, а убраться в спальне — 400 рублей. Одним словом, каждая мелкая работа, каждое усилие, направленное на ведение домашнего хозяйства, имели четко обозначенную стоимость.
Мало сказать, что «ценник» стал для Вики неожиданным открытием, — девушка была поражена! «Не удивлюсь, если где-то припрятан и прайс-лист на интимные услуги! Лежит где-нибудь в спальне, подальше от сыновних глаз», — думала Вика, чувствуя, как нервный ком подступает к горлу. Ей ведь было всего семнадцать. Она была домашней трудолюбивой девочкой, выросшей в семье, где выполнение домашних обязанностей не было делом рутинным, а скорее, даже радостным. Потому что всё, абсолютно всё, что делалось в Викиной семье, делалось с любовью. Она и выросла натурой, про которых говорят: свято верила в любовь. А тут, прости господи, ценник, как в магазине!
«У богатых свои причуды!», — постаралась успокоить себя Виктория. Навязчивая мысль об ущербном моральном облике хозяев ей явно мешала. Предстояли «смотрины», и никаких камней за душой приносить в чужой дом не хотелось. Напротив, она жаждала вернуть себе приподнятое утреннее настроение, когда она выпорхнула на улицу в одном из своих самых женственных нарядов. Хотелось — но, увы, теперь уже не получалось.
Наконец, Вику позвали в залу, где был накрыт стол с изысканными угощениями. Во главе стола восседали родители Димы.
— Знакомьтесь, это Виктория! — представил Дмитрий. — Вика, это моя мама, Маргарита Николаевна. А это папа, Владимир Николаевич.
— Добрый день! — поздоровалась Вика.
— Добрый! — ответили родители в унисон.
— Начнём! — ни то спросил, ни то констатировал глава семейства, наливая себе водки.
— Где вы учитесь, Виктория? — без предисловий спросила Маргарита Николаевна.
— В университете, на психолога, — прилежно ответствовала Вика, краем глаза поглядывая на Владимира Николаевича, который наливал себе уже вторую рюмку.
— За знакомство! — бодро сказал будущий свекор и немедленно выпил. — Психология наука так себе, особо не разживешься, — сообщил он собравшимся, наполняя рюмку в третий раз.
— Володя, ну, не всем же быть, как ты, начальником валютного отдела в банке! — вступилась за Викторию супруга захмелевшего банкира.
— Ещё бы! Чтобы кем-то в этой жизни стать, нужны мозги! — выразительно постучал себя пальцем по лбу Владимир Николаевич. — А в психологии мозги не нужны. Языком работать — вот и вся психология!
— Пап, тебе не кажется, что каждый вправе выбирать себе профессию по душе? Не в деньгах счастье! — вмешался Дима.
— Конечно не в деньгах, а в их количестве!
Бутылка водки, между тем, почти опустела. Вика удивилась, как быстро «свекор» разделался с выпивкой, равно как и с содержимым своей тарелки. Поняла она это в тот момент, когда Владимир Николаевич начал тыкать своей вилкой в Викину тарелку, пытаясь подцепить ломтик сырокопченой колбасы.
— Вот что я вам скажу, молодые люди: деньги важны всегда! Восемьдесят процентов браков распадаются именно из-за их отсутствия, — колбаса, наконец, была подцеплена и отправилась в рот пожилого банкира.
— Мы не такие, — горячился Дима. — Для нас деньги не главное!
Тарелка Виктории опустела. Потенциальный свёкор переключился на тарелку супруги, не забывая подливать в свою рюмку. Было очевидно, что Маргарита Николаевна смущена поведением мужа:
— Милый, на кухне есть добавка. Хочешь, я принесу? — робко спросила она, обращаясь ни то к Владимиру Николаевичу, ни то к уголку скатерти, который нервно теребила в руках.
— Сам! — рыкнул Владимир Николаевич, и, пошатываясь, отправился вон из комнаты.
За столом повисла пауза. Тишину время от времени нарушал лязг посуды. Вике было неуютно. Ей хотелось встать и уйти, но воспитание вынуждало терпеть. Так и молчали, пока за стол не
