Оглавление

Наталья Орлова
Солнце в тебе

Сборник женских историй. Основано на реальных событиях.

Твоя Девочка

Она стояла под навесом вокзала и смотрела на пустые пути, уходящие вдаль. С нетерпением ожидая поезда, уютно куталась от дождливой прохлады.

Все еще никак не могла поверить в происходящее. Дрожащими от холода руками достала сигарету, зажигалку и закурила. Опустила глаза вниз, выпуская дым, и в мыслях снова прокручивала события последнего дня. Все изменилось неожиданно.

— Привет, — услышала она знакомый голос по телефону. Тот самый, до боли знакомый. Который уже не слышала столько лет!

— Привет.

— Как ты?

— Жива.

— Я приеду?

— Зачем спрашиваешь. Когда?

— Завтра в 6 вечера. На центральный.

— Я встречу…

Громкий гудок приближающегося поезда вернул ее к реальности. Отбросив сигарету, дождалась, когда поезд остановится, и медленно пошла навстречу.

Из двух вагонов стали высыпать люди. Кого-то встречали, другие сразу шли к вокзалу.

И вот он, знакомый взгляд. Легко спрыгнув со ступеней, он поправил большую сумку на своем плече и пошел ей навстречу. Приблизившись, она почувствовала, как бешено застучало ее сердце и к горлу подступил комок. Ровно в этот момент она поняла, что столько лет очень ждала этой встречи.

Он молча подошел и очень нежно, с улыбкой, посмотрел на нее. Обнял за талию, а она положила ему руки на плечи. Коснувшись носом его шеи, она почувствовала его родной запах и горячие слезы покатились по щекам.

Хотелось уткнуться ему в плечо, вдыхая его запах. Закрыть глаза и умереть от счастья. Наконец-то.

Шикарная и невероятно сильная, рядом с ним, она тут же, мгновенно, превращалась в маленького счастливого ребенка. В его девочку. И не было ничего на свете, что она не могла бы ему простить… Ничего, абсолютно. Она любила его насквозь. Всего. Безусловно.

Вот за этот запах. За эту нежность. За него самого. За то, что он просто есть в ее жизни. Хоть и не всегда рядом. Он — был ее единственной слабостью. И прекрасно знал это. И поэтому так и звал ее: «Моя девочка».

Ласково прижав ладони к ее щекам, мягко поцеловал ее в губы, погладил ее прекрасные волосы и еще раз крепко прижал к себе. Глубоко вздохнул и взял ее за руку. Она не могла оторвать взгляд от него. Ей всегда хотелось смотреть на него, слушать и главное — чувствовать его. Быть с ним.

Уверенным шагом он пошел вперед, ведя ее за собой. Если бы всегда можно было вот так — идти с ним за руку.

Бросил сумку на заднее сидение ее авто и сел рядом.

— Голодный? — тихо спросила она.

— Тебя хочу, — шепотом ответил он и, глядя в глаза, погладил ее руку.

Она все поняла без слов и завела машину. И этот момент — она уже видела в своей жизни. Знала о нем. Знала, что так будет. Эта встреча. Поезд и любимый мужчина. И дождь за окном машины. Работающие дворники, мокрые дороги, и, конечно же, песни Цоя. С которых все началось.

Виктор Робертович — настоящая легенда, даже после смерти объединяет людей. Великий человек! И верно спел — любовь стоит того, чтобы ждать.

Домой зашли молча, без слов. Она сразу стала набирать ванну и поставила греть ужин. Он разделся и, оставшись только в джинсах, подошел к ней. Снял с нее футболку, запустил ладонь в ее волосы и впился в ее губы, сильно прижимая к себе. Потом посмотрел на нее, шепнул на ухо: «Я быстро», и ушел в ванную.

Она накрыла на стол и села его ждать. Он вышел, быстро перекусил, взял ее за руку и повел на балкон, покурить. Она наблюдала за ним, и каждое мгновение ей хотелось продлить на целую бесконечность. И как он улыбается, и как он курит, и как гладит ее по ноге, поднимаясь все выше.

И от этой легкой ласки возбуждение накрывало ее волной, заставляя пульс биться чаще. И тут же хотелось сбросить всю одежду и слиться с ним в единое целое. Целовать его губы, щеки, его тело. Чувствовать его запах, слышать его шумное дыхание и шепот у самого уха: «Моя девочка, как я тебя люблю». А главное — видеть его глаза, которые он закрывает от этого невероятного удовольствия.

И хотелось дарить ему это наслаждение еще и еще. И он — единственный мужчина, кто действовал на нее именно так. Ведь она была только его девочкой.

А потом — были песни Цоя. И ночь была длинной и счастливой. Он пел для нее и Восьмиклассницу, и Звезду по имени Солнце, и ее любимую Нелюбовь. А она глубокой ночью варила вкусный кофе для них. И вдвоем, они курили на прохладном балконе и целовались. И поцелуи были с привкусом черного кофе. И говорили обо всем. Смеялись и молча смотрели друг на друга. И даже танцевали. И снова было много любви. Нежной и глубокой. До стона, до хрипа, до самого утра. И хотелось — навсегда рядом с ним. И с его гитарой. И чтобы утро больше не приходило. Потому, что оно все вернет на круги своя. Его — вернет в свою жизнь. А она — останется в своей.

Как у Гребенщикова: «Все уже сказано, сказано тысячу раз». Поэтому утро как всегда приходило и делало свое дело: «Закрой за мной дверь», — шепотом просил он ее. Она даже не спрашивала, куда он отправляется и почему. Любила его без вопросов. И отпускала. Молча. Вернее, не держала. Так у них сложилось. Лишь однажды он остался, и им стало страшно. От того, что они начали превращаться в тех, которых вокруг тысячи. От того, что в их жизнь пришло другое — быт, люди, дела, ссоры.

Они просыпались и от всего этого уходили бродить по городу. Быть вдвоем. Уходили глубоко друг в друга. Когда больше никто не нужен. Но жизнь все равно брала свое и вклинивалась в их пару какой-то ненужной, нелепой обыденностью. А это все было лишнее для них. Они вдвоем существовали только друг для друга. И разбавляли свою любовь лишь ночами, сигаретами, кофе и музыкой Цоя. Поэтому, чтобы окончательно не растерять свои чувства, он всегда уходил. А она — молча его отпускала.

Она закрыла за ним дверь, вернулась в кровать и легла. За окном снова барабанил дождь. После бессонной и насыщенной ночи ей очень хотелось спать. В душе ее было легко. Так всегда было после встречи с ним. Словно вдвоем они обогащали друг друга, заполняли любовью. И душу, и тело. Взгляд ее упал на гитару. Глядя на струны, она подумала о том, что он может позвонить в любой момент. И она снова услышит «Моя девочка».

Улыбаясь этой приятной мысли, она закрыла глаза и сладко уснула.

Учительница

— Даша, останься, пожалуйста, после уроков.

— Ладно, — с удивлением ответила ученица.

После того, как прозвенел звонок, и ребята гурьбой высыпали из класса, Даша с любопытством подошла к Ольге Николаевне.

— Даша, я проверяла вчера ваши сочинения и была в полном восторге от твоей работы!

— Да? А какая у меня оценка?

Ольга Николаевна с улыбкой ответила: — Все у тебя там хорошо. Я хотела спросить — а можно я твое сочинение прочитаю остальным десятым классам?

— Да…, — помедлила Даша.

— Мне просто очень хочется, чтобы ребята услышали твою работу.

— Да, пожалуйста. Мне нравится писать, я и рассказы пишу.

— Рассказы? Правда? А можно их почитать?

— Конечно. Только они вряд ли будут вам интересны, — засмущалась Даша, — Там про школу, про нас.

— Конечно, интересно! обрадовалась Ольга Николаевна и стала постепенно собираться. — А ты давно их пишешь?..

Так, за разговором о литературе, они вместе вышли из школы, и как-то не заметно, подошли к дому Ольги Николаевны.

— О, ну вот мы и пришли!

— Вы здесь живете?

— Да, вон мои окна, Даш, — показала наверх учительница. Даш, слушай, а ты торопишься?

— Ну, мне только ваши уроки нужно сделать, ну в смысле, которые вы задали…, — заулыбалась ученица.

— Понятно. Это успеется! А пойдем ко мне, чай попьем?

— Ну я не знаю.

— Если тебе нужно будет позвонить, от меня позвонишь.

— Да мама с папой только вечером придут.

— Ну тем более, пошли, у меня такие вкусные конфеты есть, — загадочно протянула Ольга Николаевна.

Для десятиклассницы двадцатишестилетняя учительница казалась очень взрослой женщиной. Тем более — учительница русского и литературы! И вдруг — к ней домой. Все было так неожиданно, но крайне интересно.

Даша зашла в квартиру, разулась, повесила куртку на вешалку и последовала за учительницей, которая почему-то спешно и нервно повела ее в комнату, даже не снимая плаща. И только зайдя внутрь, Ольга Николаевна будто расслабилась и снова заулыбалась. Повесила плащ в шкаф и присела за стол.

— Так, сейчас я сделаю нам чай. И у меня, кстати, Даш, родилась интересная идея.

Вдруг за дверью комнаты послышался какой-то шорох, Ольга Николаевна снова вся неестественно выпрямилась, напряглась и изменилась в лице. Дверь медленно открылась, и в комнату неуверенно ступая, зашла невысокая и ссутулившаяся женщина, рассредоточенный взгляд которой словно смотрел в никуда.

— Здравствуйте, — бодро сказала Даша. Женщина не ответила, и складывалось впечатление, будто она даже и не поняла, что с ней поздоровались — не было никакой реакции.

— Что тебе нужно, мам? — сухо и отрывисто спросила учительница.

Женщина что-то пробурчала под нос, сделала еще пару шагов, словно не понимая, где она находится. Потом резко вскинула голову, посмотрела на шкаф и со странной улыбкой отчетливо сказала:

— Куклу хочу забрать, — и сухими руками потянулась к шкафу.

Дальше все произошло быстро и неожиданно. Даша не сразу поняла, что именно.

Учительница вдруг вскочила, опередила маму, схватила куклу, резко открыла дверь и швырнула игрушку в коридор с громким криком:

— Да, сколько же уже можно! Оставь меня в покое! Не нужна тебе никакая кукла! Дай мне жить нормально, — со слезами на глазах прокричала Ольга Николаевна, села в порыве на диван и заплакала навзрыд.

Лицо женщины сделалось обиженным, словно она тоже собиралась заплакать. И, будто, сгорбившись еще больше, она медленно вышла из комнаты и тихо прикрыла за собой дверь. Даша была в шоке и не знала, как реагировать.

Через несколько минут рыданий, учительница понемногу стала успокаиваться и, всхлипнув в последний раз, затихла.

— Даш, ты могла бы подождать меня на улице? — не глядя на ученицу, спросила она.

— Конечно.

— Пойдем, я дверь открою. Я сейчас выйду, минут через десять, — обещала Ольга Николаевна, пряча заплаканные глаза.

— Ладно…

Через несколько минут они мирно гуляли по парку, и Даша многое узнала о своей учительнице. О том, что ее мама давно и беспробудно пила, и поэтому у Ольги нет друзей. Как их можно привести домой, если мама или пьяная, или вот так постоянно заходит по глупому поводу? О том, что бывший друг Ольги Николаевны однажды не пришел, а потом она узнала, что он повесился из-за любви к ней. И с тех пор она винит себя и больше ни с кем не встречается. И еще многое из чужой жизни.

И с этого дня они очень подружились и стали гулять каждый вечер — талантливая десятиклассница и учительница русского языка и литературы. И даже начали придумывать название для совместной книги.

— Даш, дай списать, — услышала Дарья шепот со спины и почувствовала, как одноклассник толкает ее в плечо — Даш, ты что глухая? Ну, дай списать!

Безнадежный двоечник Дима, сидевший сзади нее, появлялся в школе редко. А если и приходил, то только за тем, чтобы посмешить класс своими глупыми ответами, схватить очередную двойку и опять пропасть во дворах с мальчишками.

— Да на, только не списывай, пиши своими словами.

— Нет, ты что, я своими напишу. Все, добро!

На следующий день Даша радостная, пришла в школу. И, когда урок литературы стал подходить к концу, учительница начала объявлять оценки по сочинению, которое писали накануне. Услышав свою фамилию, Дарья подняла глаза на Ольгу Николаевну и услышала:

— Четыре, два.

— Два? — совершенно обалдев, громко, на весь класс, спросила Даша.

— Да, Даш, у тебя там ошибка такая серьезная.

— При чем тут ошибка? Я про два! Мне — два? За что?

— Давай после уроков поговорим? — сменила тему Ольга Николаевна и продолжила объявлять оценки. Через несколько человек, учительница назвала фамилию Димы, того самого оболтуса и у него было три, четыре!

Как только прозвучала последняя фамилия в списке класса, Дарья не выдержала. Встала, и на весь класс уверенно спросила:

— Ольга Николаевна, а можно узнать, почему мне два? За что?

— Даш, у вас с Димой просто очень похожие сочинения…

— То есть мне два за то, что вы решили, что я списала у Димы? — после этих слов весь класс взорвался смехом. При этом сам Дима даже не понимал, что происходит и занимался какими-то своими хулиганскими делами с одноклассниками, что добавляло комичности всей ситуации.

Чувство несправедливости и какой-то даже ярости переполнили Дашу, и она резко рванула из кабинета. Весь класс замер — шутка ли — сбежать с урока! Но уже у двери она обернулась и отчетливо произнесла:

— И не думайте, что я буду плакать!

Было невероятно обидно! То, что ее могли сравнить с этим оболтусом и тупицей! И, по сути, двойку поставили за доброту Дарьи, за то, что она позволила списать. А не за сочинение. А самое горькое было то, что так поступила именно эта учительница — Ольга Николаевна, так легко и надолго ставшая ей настоящим литературным другом!

И сразу перед глазами всплыли все их прогулки, теплое, душевное общение, обмен секретами и подарками, ее пьющая мама и еще много чего, что было у них за целый год.

Лицо горело от гнева и обиды, кулаки яростно сжимались, и хотелось куда-то спрятаться, с кем-то поделиться, рассказать о своей беде. И, уверенная, что это скоро пройдет, и придет спокойствие, и все как-то наладится, она так и не смогла сдержать слез. И горячие струйки с силой брызнули из глаз и потекли по щекам. А вместе с ними уходила и частичка веры в честность, справедливость и настоящую дружбу.

Путь свободы

Глава 1. Мой первый город.

Она зашла в купе и задвинула за собой дверь. Немного помедлив, аккуратно поставила небольшую сумку на сиденье и села у окна. Соседнее место еще пустовало.

Приложив голову к стеклу, она молча наблюдала за суетливым перроном. Все как всегда — люди, чемоданы, сумки. Кто-то радостно встречает, кто-то провожает со слезами. Объятия, поцелуи, важные слова и многозначительные взгляды. Где еще найдешь столько искренности?

Неожиданно ее мысли прервал звук открывающейся двери. В проходе показалась помятая проводница.

— Тааак, еще одно пустое. Ясно, — небрежно протянула женщина в форме и с силой захлопнула дверь.

Пассажирка еще немного посмотрела в окно, потом достала из сумки клатч и поднялась. Открыла массивную дверь, прошла по узкому вагону и вышла на улицу.

Народу на перроне поубавилось. По громкой связи что-то в очередной раз раскатисто объявил женский голос. Привокзальные часы показывали, что до отправления оставалось двадцать минут.

Она открыла клатч, достала сигарету, зажигалку, и, закрыв глаза, с удовольствием закурила, вспоминая тяжелый день.

«Наконец-то, я уеду отсюда. Боже мой, как хорошо!» — проносились мысли в ее голове. Она подняла глаза вверх и посмотрела на небо, выпуская дым. Нигде не было ни облачка и дул приятный прохладный ветер. В городе, с которым была связана почти вся ее жизнь, вечерело.

«Всё», — докурив сигарету, мысленно сказала она. То ли себе, то ли городу. То ли той жизни, из которой уезжала навсегда.

Она неспешно зашла в вагон, прошла до своего купе и открыла дверь. Взгляд тут же упал на огромные, туго перевязанные сумки на нижней полке. Судя по всему, второе место было уже занято. Но в купе никого не было.

Гадая, кто же поедет рядом — попутчик или попутчица, она села на свое прежнее место, убрала клатч и достала книгу. Открыла ее на нужной странице, положила на стол текстом вниз и достала бутылку воды. Чуть отпила, положила бутылку обратно и взяла книгу в руки.

Дверь купе медленно и тяжело открылась. В пр