Глава 1

Шесть лет спустя…

Габриелю де Винсенту понадобился весь самоконтроль, чтобы отступить и ничего не сделать. Просто стоять и смотреть, как его уводят, но он должен позволить этому случиться, потому что обещал, а Гейб старался быть человеком слова.

Иногда ему не удавалось, и это мучило его ночами, но он ничего не мог с этим поделать.

Он обещал им три непрерывных месяца. И собирался сдержать слово.

Гейб крепко, до боли стиснул зубы, когда Ротшильды вернулись в ресторан. Он не сводил с них взгляда до тех пор, пока те не скрылись. Лишь тогда мужчина взглянул на лист бумаги.

Глядя на рисунок щенка на куске синей строительной бумаги, он испытывал худшую смесь эмоций. Печаль. Гордость. Беспомощность. Надежду. Ярость, какую никогда не испытывал раньше. Гейб понятия не имел, как один человек может чувствовать все это разом, но он чувствовал.

Кривая улыбка тронула его губы. Это был определенно талантливый рисунок. Настоящее мастерство. Сноровка де Винсентов в искусстве, очевидно, давала о себе знать.

Его взгляд скользнул по надписи крупным почерком. Он уже трижды перечитал ее и не мог вынести четвертого раза. Не сейчас. Мужчина не хотел сворачивать бумагу, чтобы не появилось загибов, так что осторожно понес ее туда, где припарковался.

– Габриель де Винсент.

Нахмурившись при звуках смутно знакомого голоса, он развернулся. Мужчина вышел из-за грузовика. Темные квадратные солнцезащитные очки закрывали половину лица, но Гейб узнал его.

Он вздохнул.

– Росс Хайд, чем обязан честью видеть тебя в Батон Руж?

Репортер «Адвоката» выдал то, что, по предположению Гейба, могло считаться фирменной ухмылкой того рода, которая должна была открывать ему доступ в любые места.

– Головной офис тут. Ты знаешь это.

– Да, но ты работаешь в офисе в Новом Орлеане, Росс.

Он пожал плечами, подходя к Гейбу.

– Мне нужно было подскочить в головной офис. Дошли слухи, что де Винсенты в городе.

– Ага, – Гейб не поверил в это ни на секунду, – и ты случайно услышал, что я буду в этом ресторане?

Его улыбка стала чуть шире, когда он провел рукой по своим светлым волосам.

– Не-а. Мне просто повезло натолкнуться на тебя.

«Дерьмо». Росс около двух месяцев вынюхивал все о его семье, пытаясь добраться до кого-нибудь, когда они выезжали на ужин или мероприятие, и появлялся каждый раз там, где были они. Но дома, в Новом Орлеане, Росс не мог приблизиться к ним так просто, не мог подобраться к тому, с кем действительно хотел поговорить, к старшему брату Гейба.

Не требовалось большого ума, чтобы понять, что происходит. Каким-то образом Росс узнал, что Гейб здесь, поэтому случайно очутился тут. Обычно он терпимо относился к бесконечным расспросам Росса. Черт побери, он вроде как симпатизировал этому парню, ценил его решимость, но не тогда, когда тот ошивался в паре шагов от него, в то время как сам он занимался делами, которые не хотел предавать огласке.

Опустив солнцезащитные очки, Росс осмотрел машину Гейба.

– Славная тачка. Новый «порше 911»?

Гейб вскинул брови.

– Должно быть, семейный бизнес идет неплохо. С другой стороны, семейный бизнес всегда идет неплохо, не так ли? Де Винсенты – старые богачи. Избранные среди избранных.

Семья Гейба была из старейших, и история ее тянулась от тех дней, когда был создан великий штат Луизиана. Сегодня они владели самыми прибыльными нефтеперерабатывающими заводами в Заливе, им принадлежала недвижимость по всему миру, а также технологические конторы, ну а когда его старший брат женится, они станут контролировать одну из крупнейших судоходных компаний в мире. Де Винсенты были богаты, но машину и почти все, чем владел Гейб, он купил на деньги, которые заработал сам, а не на те, что достались ему по праву рождения.

– Некоторые говорят, что у вашей семьи столько денег, что де Винсенты стоят над законом. – Росс поправил свои солнцезащитные очки. – Похоже, что это правда.

У Гейба и впрямь не было на это времени.

– Что бы ты ни хотел сказать, можешь перестать уже ходить вокруг да около и приступить к делу? Я планирую наконец уже поехать домой.

Улыбка репортера померкла.

– Поскольку мы оба тут, а в любое другое время поговорить с вами чертовски трудно, хочу поболтать о смерти вашего отца.

– Уверен, хотите.

– Я не верю, что это было самоубийство, – продолжил Росс. – И мне кажется также удобным, что шеф Кобс, который так открыто и громко требовал, чтобы смерть вашего отца расследовали как убийство, погиб в автокатастрофе.

– Неужели?

– И это все, что вы можете мне сказать? – Разочарование в голосе Росса гудело словно чертова саранча.

– Этого более чем достаточно, – ухмыльнулся Гейб. – Могу добавить, что у тебя слишком богатое воображение, но ты это наверняка уже слышал.

– Не думаю, что мое воображение достаточно богато, чтобы соперничать со всем тем, к чему приложили руку де Винсенты.

Вероятно, нет.

– Окей, я не буду спрашивать вас об отце или шефе. – Росс мялся, пока Гейб открывал дверцу машины. – Еще я слышал некоторые любопытные слухи о каких-то новых слугах, появившихся в доме де Винсентов.

– У меня складывается впечатление, будто вы преследуете нас. – Гейб положил рисунок лицом вниз на пассажирское сиденье. – Если хочешь поговорить о слугах, тебе лучше обратиться к Деву.

– Девлин не выкроит время, чтобы встретиться со мной.

– Похоже, это не моя проблема.

– А похоже, что теперь ваша.

Гейб засмеялся, но смех прозвучал неискренне. Он потянулся внутрь кабины и взял очки с солнцезащитного козырька.

– Поверьте мне, Росс, это не моя проблема.

– Может, сейчас вы так и не считаете, но все изменится. – Щека мужчины дернулась. – Я намерен сорвать покровы с каждой проклятой тайны, которую де Винсенты хранили годами. Я собираюсь сделать такую историю, которую даже твоя семья не сможет замять.

Качая головой, Гейб надел очки.

– Вы мне нравитесь, Росс. Вы знаете, у меня никогда не было с вами проблем. Так что я просто хочу избавиться от всего этого. Но вам стоит придумать что-нибудь получше, потому что это ужасно банально. – Он положил ладонь на дверцу машины. – Вам стоит знать, что вы не первый репортер, который приходит, считая, что сможет вытряхнуть все скелеты из наших шкафов и разоблачить, что вы там хотите разоблачить. И вы будете не последним, кому ничего не удастся.

– Мне всегда все удается, – ответил Росс. – Всегда.

– Все когда-нибудь проигрывают.

Гейб сел за руль.

– Кроме де Винсентов?

– Это вы сказали, не я. – Гейб поднял взгляд на репортера. – Хотите один непрошеный совет? Я бы нашел другую историю для расследования.

– Вы случайно не советуете мне быть осторожнее? – В его голосе звучало странное ликование. – Предупреждаете потому, что люди, которые встают на дороге де Винсентов, пропадают или что похуже?

Гейб ухмыльнулся и повернул ключ зажигания.

– Кажется, нет необходимости говорить вам это. Похоже, вы и сами все знаете.

* * *

Никки стояла в центре тихой и стерильной кухни в особняке де Винсентов, говоря себе, что она уже не та маленькая идиотка, которая чуть не утопилась в бассейне шесть лет назад.

И уж точно она не была той девчонкой, которая годами выставляла себя полной дурой, гоняясь за взрослым мужчиной. Поступок, приведший к одной из худших идей в ее жизни.

Никки в своей жизни приняла целый ряд не самых блестящих решений. Отец говорил, что в ней есть что-то дикое, что дочь пошла в бабулю, но она предпочитала обвинять в своем сумасбродстве де Винсентов. У них был действительно странный талант заставлять всех вокруг вытворять безрассудные вещи.

Ее мать заявляла, что большинство неудачных решений Никки проистекает оттого, что у нее доброе сердце.

У девушки была привычка подбирать бездомных и больных кошек, собак, ящериц – тут и там, даже змей, и людей тоже. Она обладала отзывчивым сердцем и ненавидела, когда страдал кто-то, кто был ей дорог, и очень часто ее волновали проблемы незнакомцев.

Вот почему на праздники Никки избегала смотреть телевизор: там всегда крутили разрывающие сердце видео о замерзающих животных или голодающих детях в раздираемых войной странах. Из-за этого она ненавидела канун Нового года и проводила неделю между Рождеством и первым января, слоняясь без дела.

В Никки все еще сохранилось многое от той, кем она была, когда последний раз бродила по этому дому. Она все еще переживала за бездомных животных, поэтому работала волонтером в местном приюте. По-прежнему не могла отвернуться от тех, кто нуждался в помощи, и все еще попадала в нелепые ситуации.

Но безрассудства в ней поубавилось.

С тех пор как она в последний раз была в этом доме перед отъездом в колледж, прошло четыре года. Теперь она вернулась, а тут изменилось все и не изменилось ничего одновременно.

– С тобой все в порядке, дорогая? – спросил папа.

Вопрос вырвал ее из потока собственных мыслей, и она обернулась к отцу, стоящему посреди большой кухни. Боже, папа постарел, и это напугало ее. Никки была поздним ребенком, ей всего двадцать два, и следующие лет пятьдесят своей жизни она хотела бы провести с ними. Девушка знала, что это невозможно. Но прогнала из головы эти мысли.

– Да. Просто… странно быть тут после такого долгого отсутствия. Кухня стала другой.

– Ее переделали несколько лет назад, – ответил он. Похоже, реновировали весь особняк. В конце концов, сколько раз с момента постройки этот дом горел? Никки потеряла счет. Ее отец глубоко вздохнул – четче обозначились морщины у рта. Он казался таким усталым.

– Не знаю, говорил я тебе или нет, но спасибо.

Она отмахнулась.

– Не нужно благодарить меня, па.

– Нет, нужно. – Он подошел к ней. – Ты поступила в колледж, чтобы добиться чего-то большего, чем быть прислугой.

Обидевшись за него, Никки сложила руки на груди и встретила его усталый взгляд.

– Нет ничего плохого в том, чтобы готовить обеды и вести хозяйство. Это хорошая, честная работа, благодаря которой я попала в колледж. Верно, па?

– Мы очень гордимся своим местом. Не пойми меня неправильно, но мы с матерью приложили все усилия, чтобы ты занималась чем-нибудь другим. – Он вздохнул. – Поэтому то, что ты приехала помочь, значит для нас очень много, Николетт.

Только мама и папа звали ее полным именем. Все остальные называли ее Никки. Все, кроме одного де Винсента, которого она даже вспоминать не хочет. Только он называл ее Ник.

С тех самых пор, как она родилась, родители работали у де Винсентов, одной из самых обеспеченных семей в Штатах и, вероятно, в мире. Было странно расти в этом доме, наблюдать многие необычные события, о которых широкая общественность не имела никакого понятия, но, вероятно, заплатила бы неплохие деньги, чтобы узнать о них. Сама же Никки, казалось, зависла где-то между двумя мирами: первый был до неприличия обеспечен, а второй воплощал собой обычный рабочий класс.

Отец девушки служил простым дворецким, только ей всегда казалось, что он решал дела де Винсентов как заправский управляющий. Мать Никки вела хозяйство и готовила еду. Родителям нравилось работать на эту семью, и она знала, что они планировали прослужить де Винсентам до самой смерти, но ее мама…

Сердце Никки болезненно сжалось. Маме нездоровилось, и все произошло так быстро, возникло просто из ниоткуда. Ужасающее слово на букву «Р».

– Честно говоря, это идеально. Я получила степень, и теперь у меня будет время решить, что делать дальше. – Иными словами, решить, что, черт возьми, она хочет сделать со своей жизнью на самом деле. Начать работать или продолжить учиться на магистра? Никки все еще не была уверена. – И я хочу оставаться тут, пока мама проходит через все это.

– Знаю. – Улыбка отца чуть дрогнула, когда он убрал с лица дочери прядь каштановых волос. – Мы могли бы нанять кого-нибудь другого, пока твоя мать…

– Нет, не могли бы. – Она рассмеялась при одной мысли об этом. – Я знаю, какие странные эти де Винсенты. Помню, как сильно вы их защищаете. Понимаю, что нужно держать рот на замке, и умею закрывать глаза на то, чего не должна видеть. Вам не стоит переживать еще по поводу кого-то новенького, который слишком много болтает или подмечает лишнее.

Ее отец выгнул бровь.

– Многое переменилось, дорогая.

Никки фыркнула, оглядывая белые мраморные столешницы с серыми прожилками. Во время одной из химиотерапий мама посвятила ее в подробности некоторых перемен. В конце концов, о чем еще им было говорить, пока маму накачивали ядом, который, как надеялась Никки, убьет и раковые клетки, растущие в ее легких?

Сначала глава семьи, Лоуренс де Винсент, повесился несколько месяцев назад. Поступок, который потряс ее, потому что ей казалось, что этот человек переживет даже атомный взрыв. А у Люциана де Винсента, похоже, появилась подружка, и они собирались переехать в собственный дом. Мысль о том, что этот ходок наконец-то остепенился, казалась еще более безумной.

Люциан, которого она знала, во всем искал забаву. Он был неисправимым ловеласом и оставлял за собой череду разбитых сердец по всему штату Луизиана и за его пределами.

Она не видела его подружку, потому что они уехали в какое-то путешествие: богатые люди, кажется, редко живут по расписанию. Девушка лишь надеялась, что, кем бы ни оказалась его избранница, она будет славной и не похожей на невесту Девлина.

Никки, может, и не появлялась у де Винсентов четыре года, но помнила Сабрину Харрингтон и ее брата Паркера.

Сабрина начала встречаться с Девлином за год до того, как Никки уехала в колледж, и это был целый год ехидных комментариев и довольно обидных презрительных взглядов. Но с Сабриной можно справиться. Если она осталась прежней, то в своей злости могла посоперничать с гремучей змеей, но обычно Никки на таких людей даже не обращала внимания.

Но Паркер.

Никки подавила дрожь, не желая тревожить отца, который следил за ней словно ястреб. Этот парень часто пялился на нее так, как она хотела бы, чтобы на нее смотрел Гейб, особенно когда отважилась сменить закрытый купальник на раздельный.

Паркер не только смотрел на нее…

Она глубоко вздохнула. Не стоит думать о нем, он недостоин даже упоминания.

Но то, что случилось с Лоуренсом, и новый роман Люциана были не единственным, о чем рассказала ей мама. Она посвятила Никки в историю появления и последующего исчезновения сестры Люциана. Мама не знала всех подробностей, но Никки догадалась, что история наверняка получилась очень драматичной, в манере де Винсентов.

И она понимала, что об этом лучше не спрашивать.

Отец продолжал.

– Все мальчики разъехались.

«Слава Богу и младенцу Иисусу».

– Девлин должен вернуться сегодня к вечеру. Он любит, чтобы ужин был готов в шесть. Думаю, мисс Харрингтон приедет с ним.

Благодарности Богу и младенцу Иисусу хватило всего на пять секунд. Она подавила порыв закатить глаза и хмыкнуть.

– Окей.

– Габриель все еще в Батон Руж, по крайней мере, мне так сказали, – продолжил отец, посвящая ее в расписание братьев, пока Никки гадала, что Гейб там делает. Не то чтобы это ее сильно волновало, но она невольно задавалась вопросом, не связана ли поездка с его столярным делом.

У него были золотые руки.

Действительно золотые. Щеки вспыхнули, когда она вспомнила, как пронзало насквозь прикосновение его мозолистых ладоней. Нет. Об этом она думать не собирается. Точно нет.

По всему дому стояли образцы работ Гейба: мебель, спинки стульев, отделка на кухне. Он приложил руку ко многим деревянным изделиям в особняке. В детстве ее завораживала мысль о том, чтобы взять кусок дерева и превратить его в настоящее произведение искусства. Это увлечение стало для Никки отдушиной. Все началось в один долгий осенний день. Никки уже исполнилось десять. Однажды она нашла Гейба на кухне, строгающего деревяшку. Со скуки девчушка попросила его показать, как он это делает. Вместо того чтобы прогнать ее, парень дал ей небольшие кусочки дерева и объяснил, как пользоваться стамеской.

Она достигла в этом определенного мастерства, но не бралась за инструмент более четырех лет.

Никки вновь сфокусировалась на том, что говорил ей отец.

– Сейчас нам немного не хватает работников. Так что в ближайшем будущем тебе придется вытирать много пыли. Девлин очень похож на своего отца.

«Великолепно».

В ее понимании это был не комплимент.

– Это призраки, – девушка отшутилась, – распугали весь персонал? – Отец бросил на нее укоризненный взгляд, но она совершенно точно знала, что родители верят, будто дом населен привидениями. Черт побери, они даже не решались приходить сюда ночью без крайней необходимости. Никто из слуг не остался бы тут ночевать, и весь город знал легенды о земле, на которой стоял особняк де Винсентов. Да и кто хоть раз не слышал о проклятии этого рода?

Она, конечно, тоже замечала некоторые необычные вещи и слышала посторонние звуки, которые невозможно объяснить. К тому же Никки выросла в нескольких минутах езды от Нового Орлеана. Она была верующей, но в отличие от своей подруги Рози, с которой познакомилась в колледже, не слишком увлекалась всякой паранормальной ерундой. Девушка руководствовалась теорией «пока ты не веришь в призраков, они не трогают тебя», и до сих пор это прекрасно работало.

Она приходила сюда ночью всего однажды, и кончилось это не очень хорошо. Так что, может быть, ее тактика игнорировать призраков не так уж и безупречна, поскольку ей нравилось думать, что в ту ночь она была одержима одним из духов, что слонялись по залам, и потому сделала то, что сделала.

Никки прекрасно знала, как следить за этим домом, потому что большую часть своих летних каникул проводила у мамы, поэтому, как только отец привозил ее, девочке тут же находилась работа.

Прежде всего следовало выяснить, что за персонал остался в доме. «Недоукомплектованы, черт побери!» Все оставшиеся в особняке слуги – ее отец, садовник, который, казалось, постоянно косил траву или орудовал тяпкой, водитель де Винсентов и миссис Нили, пожилая женщина, которая занималась стиркой с тех пор, как Никки была маленькой девочкой.

На самом деле Беверли Нили владела собственной прачечной, и она появлялась в доме всего три раза в неделю, чтобы позаботиться о белье и об одежде.

По словам Бев, которую она нашла в большой прихожей в задней части дома, где та упаковывала одежду для химчистки, за последние два месяца уволились почти все.

– Дайте разобраться. – Никки пригладила несколько прядей, выбившихся из хвоста на макушке. – Уволились официанты и горничные?

Пышная грудь Бев вздымалась, когда она говорила.

– Последние три месяца тут оставались только твои родители. Думаю, вся эта работа утомила бедную Ливи.

Никки почувствовала вспышку гнева. Разве де Винсенты не замечали, какой худой и уставшей выглядела мать, как быстро она выдыхалась?

– Почему де Винсенты не наняли никого в помощь?

– Твой отец пытался, но никто в округе не хотел и близко подходить к этому месту, только не после того, что случилось.

Она нахмурилась.

– Вы о Лоуренсе? О том, что он сделал?

Бев затянула узлы.

– Уже немало, но не это стало соломинкой, что переломила спину верблюда.

Никки понятия не имела, о чем речь.

– Прошу прощения. Кажется, меня не уведомили обо всех безумствах. Что еще стряслось?

Оглядев комнату, Бев вскинула брови и направилась к задней двери.

– У стен есть уши. Если хочешь знать, что тут случилось, спроси отца или одного из мальчиков.

Она поджала губы. Мальчиков она точно не станет спрашивать.

Бев задержалась у двери и оглянулась.

– Не думаю, что Девлин обрадуется, когда увидит, в чем ты ходишь.

– А что не так с моей одеждой? – На Никки были джинсы и черная футболка. Она ни за что не станет одеваться как мама или отец. Ее желание помочь родителям не столь сильно, чтобы надеть униформу.

Она осмотрела себя и увидела дыру как раз под коленом.

Девушка вздохнула.

Девлину, вероятно, и вправду не понравится дыра, но хотелось бы знать, что за чертовщина случилась тут, что все слуги сбежали.

Наверняка что-то выдающееся.

Не оттого, что де Винсенты платили необыкновенно много, но и потому, что отец ничего ей не сказал.

А это означало, что случилось нечто действительно плохое.

Глава 2

Около часа пополудни Никки заканчивала уборку в гостиной, расположенной рядом с кабинетом на первом этаже. Она протирала от пыли стулья, которые на самом деле не очень-то и нуждались в этом, когда почувствовала покалывание в затылке. Промокнув пот на лбу, девушка встала и обернулась.

В дверях стоял Девлин де Винсент.

Его появление напугало настолько, что она чуть не выронила тряпку. Отступив назад, Никки наткнулась на тяжелую тумбу в викторианском стиле.

Боже.

За эти годы девушка видела много его фотографий в желтой прессе, но они не встречались лично.

Он так походил на своего отца, что по спине у нее пробежал холодок. Темные волосы подстрижены коротко и аккуратно уложены. Холодно красивый и совершенно отстраненный, он был одет так, будто явился с важной деловой встречи – в брюки и рубашку, застегнутую на верхнюю пуговицу, хотя стоял сентябрь и все еще было дьявольски жарко.

В детстве она побаивалась старшего из братьев де Винсент. Сейчас ему, наверное, где-то около сорока.

Да и Никки уже не ребенок.

Оценивающий взгляд Девлина скользнул по девушке, и она почувствовала себя предметом мебели, владелец которого сомневался, то ли сохранить его, то ли засунуть на чердак, подальше от глаз важных и влиятельных людей.

– Здравствуй, Никки, давно не виделись.

Вцепившись в тряпку, она заставила себя непринужденно улыбнуться.

– Привет, Дев.

То ли удивление, то ли раздражение промелькнуло на его лице, когда Никки использовала сокращенную версию его имени. С Девлином никогда нельзя было быть уверенной.

– Спасибо, что приехала и осталась помогать, пока твоей мамы нет, – сказал он безразличным тоном. – Надеюсь, она поправится.

– Она держится.

– Твоя мама – очень сильная женщина. Если кто и может справиться с этим, так это она.

Это, вероятно, была самая милая фраза, какую она когда-либо слышала от Девлина.

Он снова скользнул по ней взглядом.

– Знаю, ты долго отсутствовала, училась в колледже и все такое, но уверен, помнишь, что наши работники носят униформу, а не рваные, поношенные джинсы?

Наконец-то он все испортил, выступив в роли Капитана Придурка де Винсента, чьи слова звучали так, словно ему восемьдесят, а не сорок.

Никки замерла.

– На самом деле они не поношенные.

– Ты их такими и купила? – На его лице появилась надменная ухмылка. – Возможно, тебе стоит потребовать деньги назад.

Она поджала губы, подавив порыв показать ему средний палец.

– Мне жаль. Меня не предупредили, что я должна носить униформу.

Это была неправда, но какого черта.

Он склонил голову набок, как всегда делал его отец.

– Понятно. Тогда, возможно, ты найдешь в своем гардеробе что-нибудь, что не выглядело бы так, будто мы платим своим работникам гроши? Ведь ты получаешь жалованье, а не занимаешься этим бесплатно.

Она глубоко вздохнула. Может, дом и изменился немного, а Люциан уже не ловелас, но Девлин остался прежним.

– Уверена, что смогу найти что-нибудь, что удовлетворит вас.

И вот снова. Проблеск эмоции, который пропал раньше, чем Никки успела хотя бы понять, что это было.

Внезапно Девлин очутился всего в паре футов от нее. Ее глаза чуть распахнулись. Как, черт возьми, он мог двигаться так быстро и так тихо?

Он что, призрак?

Скорее, дьявол. В конце концов, так его звали в желтой прессе. «Дьявол».

Стоя перед Девлином, Никки едва доставала ему до плеча, поэтому не могла не испугаться, когда мужчина навис над ней.

– Мне кажется или ты дерзишь, Николетт?

О боже.

Мысленно проклиная себя и Девлина, она родила самую широкую улыбку в своей жизни.

– Надеюсь, нет. Я говорила серьезно. У меня есть брюки получше. Уверена, они вам понравятся.

Он впился в нее взглядом.

– Рад слышать.

Окей. Хотя это прозвучало совсем не радостно.

Он склонил подбородок, и она почувствовала, как встали дыбом волоски по всему телу.

– Мне бы очень не хотелось обсуждать эту дерзость с твоим отцом.

Никки тоже не хотелось.

– Помнишь, что случилось в последний раз? Единственный раз? – спросил он.

– Да.

О, она помнила. Ей было семнадцать, и она забралась в бар выпить адски дорогого скотча, пока мама не видит: все, чтобы доказать, что она уже не маленькая девочка. Оглядываясь назад, Никки понимала, что на самом деле совершила ребяческий поступок, но дело было даже не в этом. Она послала Девлина, когда он приказал ей прекратить преследовать Гейба, словно «потерявшийся некормленый щенок».

Он так это и сказал.

– Помню. – Широкая улыбка сползла с ее лица. – В свою защиту могу сказать, что была немного пьяна и не вполне отвечала за свои действия.

Девлин изогнул темную бровь.

Ее плечи напряглись.

– К тому же я не преследовала вашего брата, так что даже немного обиделась.

– Ты прилипла к моему брату как банный лист, понятия не имея, почему взрослому мужчине неинтересна девочка-подросток.

Вот дерьмо, он правда только что сказал это и попал в самую точку.

– Я… – Никки понятия не имела, что ответить, потому что он оказался прав.

С тех самых пор, как Гейб вытащил ее из бассейна и защитил от Девлина, она каждую свободную минуту буквально преследовала его, пытаясь привлечь внимание. По какой-то дурацкой причине в то время она не замечала их разницы в возрасте, которая играла такую огромную роль.

Боже, это выглядело по-идиотски.

Она совершенно помешалась, не понимая, что разница в возрасте играла очень, очень большое значение. Ему было двадцать шесть, когда он вытащил ее из бассейна. На десять лет старше нее, взрослый мужчина, а ей едва исполнилось шестнадцать. Отвратительно. Но юный, переполненный гормонами подростковый мозг Никки считал что, как только девушке исполнится восемнадцать, Гейб влюбится в нее по уши.

Откровенно говоря, Гейб никогда не давал Никки повода думать, будто относится к ней как-то по-особенному, но она была юной, глупенькой… и влюбилась первый раз в жизни.

– Я могу говорить с тобой откровенно, Никки?

Она моргнула.

– Конечно.

– Меня совсем не обрадовала мысль, что ты заступишь на место матери, пока ей не станет лучше.

Вау. И что ей ответить на это? «Спасибо»?

– Твой отъезд в колледж стал лучшим решением, которое ты приняла, потому что если бы осталась здесь, то попала бы в большую беду. – Он помедлил. – Или мой брат.

На самом деле она уехала после того, как это случилось. Она почувствовала, что ее щеки пылают.

Девлин опустил подбородок.

– Очень надеюсь, что ты не начнешь с того, на чем остановилась.

Во рту у Никки пересохло, а сердце тревожно сжалось.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Нет, ты знаешь, что это неправда. – Его голос звучал обманчиво тихо. – С того момента, как начала испытывать интерес к мальчикам, ты скакала вокруг этого дома всякий раз, как Гейб оказывался рядом.

Она готова была со стыда сгореть, потому что Дев говорил правду. Девчонкой Никки делала буквально все, чтобы привлечь внимание Гейба. Иногда это срабатывало. Но чаще всего – нет.

– А как же уроки плавания? – продолжал он, к ее великому ужасу. Это были не те воспоминания, в которые она хотела бы погрузиться. Она пока даже не набралась храбрости хотя бы посмотреть на бассейн. – Все шло не так плохо, пока у тебя было тело подростка.

«О боже!»

– Но чем старше ты становилась, тем более открытые купальники надевала. – Его лицо по-прежнему не выражало никаких эмоций. – Так или иначе, но мы все это замечали.

Внезапно она вновь почувствовала себя той шестнадцатилетней девочкой, которая хотела утопиться в бассейне.

– Я была подростком, Девлин.

– Сколько тебе сейчас, двадцать? – Он не ошибся. – Не настолько уж ты и старше. Все та же девчонка, хоть и достигшая возраста согласия.

Сложив руки на груди, чтобы сдержаться и не швырнуть ему в лицо тряпку, Никки сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем убедилась, что не станет ругаться.

– Я больше не тинейджер, сохнущий по взрослому парню. Поверьте мне.

– Но я не верю.

Несколько мгновений Никки просто смотрела на него, даже не зная, что возразить.

– Не понимаю, что вы хотите от меня услышать. – Она действительно не понимала. – Я приехала сюда не ради Гейба, а чтобы помочь родителям. Если мое пребывание здесь грозит стать такой огромной проблемой, тогда вам нужно нанять кого-нибудь другого. Уверена, мой отец поймет.

Девлин немного помолчал.

– Ты знаешь, как тут все устроено. Знаешь, чего от тебя ждут.

– Да. – Девушка страстно желала, чтобы щеки ее перестали гореть и этот разговор наконец кончился.

Старший де Винсент пристально смотрел на нее.

– Последнее, что моему брату сейчас нужно, – еще одна сложность.

Еще одна сложность? Внутри у нее все оборвалось.

– О чем вы? С ним что-то случилось?

Очевидно, ей не следовало это спрашивать, потому что Девлин прищурился. Никки не жалела, что задала этот вопрос, хотя чувствовала себя полной дурой всякий раз, когда думала о Гейбе, и не сильно жаждала встречи с ним, но все-таки он был ей небезразличен.

Да и как можно не переживать о нем?

Гейб был и всегда будет полностью недосягаем для нее, но они дружили когда-то. Он уважал ее, несмотря на разницу в возрасте. Гейб был добр к ней и даже приносил ей смузи, всякий раз удивляя новыми вкусами. Какие-то готовил сам, другие покупал в ее любимом магазине по дороге из города, если знал, что Никки дома. И не раз приходил ей на помощь.

Но она все разрушила, поэтому Девлину не стоило беспокоиться о ее планах насчет Гейба. Он совсем ей не обрадуется, и девушка сделает все от нее зависящее, чтобы избегать его.

– Надеюсь, мы достигли взаимопонимания, – сказал Девлин, не ответив на ее вопрос.

– Да.

– Приятно слышать.

Никки медленно кивнула, изо всех сил надеясь, что этот адски неловкий разговор закончился и она сможет уединиться, чтобы поругать себя за все прошлые прегрешения.

– Дев, – раздался голос из коридора, – где ты, черт тебя побери?

Сердце замерло у нее в груди, когда она услышала этот голос. Нет. О, младенец Иисус, только не это.

– Легок на помине, – пробормотал Девлин сквозь зубы. Он закатил глаза к потолку, пока Никки пыталась дышать глубоко, чтобы ненароком не упасть в обморок. – Гейб, не знал, что ты приедешь сегодня.

– Планы поменялись. – Голос приближался.

Никки оглядывалась в поисках укрытия. Если броситься под диван с высокими ножками, это будет выглядеть странно? Определенно будет! Но она не готова встретиться с Гейбом.

Только не после этого разговора.

Но поздно! Прятаться просто некуда, а Девлин развернулся, загородив от нее своим широким торсом дверной проем. Никки зажмурилась.

«Я справлюсь. Это не так уж сложно. Я уже не девочка-подросток». Самовнушение не сработало.

– Что ты тут делаешь? – спросил Гейб, и его голос прозвучал точно так же, как раньше: глубоко, плавно, с легким акцентом. – О, у тебя гости. – Он нервно хохотнул. – Прошу прощения за вторжение.

Она чуть не рассмеялась при мысли о том, что между ними с Девлином может что-то быть, но ей удалось сдержаться, потому что это, вероятно, прозвучало бы слишком невежливо.

– Да, у меня компания. – Девлин отошел в сторону. Никки ничего не видела, потому что все еще стояла зажмурившись, но почувствовала, что он подвинулся.

Тишина и последовавший за ней возглас:

– Вот дерьмо.

Глава 3

Распахнув глаза и увидев Гейба, Никки тут же пожалела.

Прошла вечность с тех пор, как она в последний раз позволила себе разглядывать его фото. Возможно, стоило делать это чаще, потому что тогда у нее не появилось бы желания броситься на него словно бешеный кролик и одновременно убежать из комнаты.

Она не могла отвести от него взгляд.

Боже, Гейб был красив в своей грубой, мужественной манере. Именно таким она его и запомнила, но за прошедшие годы в его образе произошли неуловимые изменения. Теперь он казался выше и шире в плечах, а мышцы приобрели невидимый ранее рельеф.

В тридцать два единственным признаком возраста у Гейба были едва заметные морщинки вокруг потрясающих глаз насыщенного зеленого цвета. Парень обладал характерными для всех де Винсентов высокими, резко очерченными скулами и пьянящими пухлыми губами.

О боже, у него по-прежнему длинные волосы. Темно-каштановые, почти черные, едва достающие до плеч. Легкая щетина затеняла решительную линию подбородка, как будто он не брился день или два. В отличие от брата, он был одет в стиле casual: темные джинсы и бледно-голубая хлопковая рубашка, небрежно заправленная спереди. Завершали образ босые ноги.

Никки едва заметно улыбнулась. Гейб всегда ходил босиком.

– Ник? – Он обошел стул, пялясь на нее, словно не до конца понимал, кто перед ним.

В то время как Гейб остался прежним, Никки сильно изменилась за последние четыре года. Восемнадцатилетняя девушка, которая пролила по нему столько слез, исчезла.

Он остановился рядом с ней, видимо, все еще думая, что она – плод его воображения. Его взгляд скользил от растрепанного хвоста на макушке к кедам с ламами и обратно. То, как он ее разглядывал, не имело ничего общего с тем, как смотрел на нее его брат. Она постоянно чувствовала его пристальный взгляд на своих округлых бедрах и налитых грудях. Сладкий, нежеланный и неожиданный румянец залил ее лицо.

«Плохая Никки. Плохая. Плохая».

Теперь он мог пялиться сколько угодно – это ровным счетом ничего для нее не значило. Он остался в прошлом – всего лишь глупая подростковая любовь.

Так, нужно взять ситуацию под контроль!

Когда их взгляды снова встретились, она подняла свободную руку и неловко помахала ему.

– Привет.

– Привет, – моргнув, повторил он.

Никки с трудом вдохнула и попробовала снова.

– Привет.

Девлин, стоящий рядом, издал тяжелый вздох.

– Что-то случилось? – Взгляд Гейба метался между нею и братом. – Что-то случилось с Ливи?

Никки медленно повернулась к Девлину. Он не сказал Гейбу? Что за черт?

– Я замещаю маму, пока она проходит лечение. Ты не…

Это было очевидно по тому, как Гейб вытаращился на нее, и Никки понятия не имела, почему Девлин не сообщил ему эту довольно важную новость.

– Нет, – сухо ответил Гейб, – мне не сказали.

Никки бросила на него недоуменный взгляд. И почувствовала беспокойство, когда заметила, что он все еще смотрит на нее. Девушка тут же опустила глаза.

– Уверен, у Никки много работы, – ловко вмешался Девлин.

Уцепившись за возможность уйти, как за последний спасательный жилет на «Титанике», она стала медленно волочить ноги, не сводя глаз с двери. Но, когда проходила мимо него, не смогла удержаться. Казалось, она не контролировала собственных действий.

Никки бросила взгляд на Гейба и увидела, что он все еще смотрит на нее.

– Было приятно увидеться, Гейб.

Она сказала это, и слова, хоть и правдивые лишь отчасти, прозвучали естественно.

* * *

Только дважды за всю жизнь Гейба происходило что-то, что могло выбить его из колеи.

Сейчас как раз тот случай.

Гейб уставился на дверь, в которую вышла Никки, в полном потрясении.

– Это и вправду была она?

Дейв издал нечто среднее между смешком и покашливанием.

– Маленькая Никки уже не такая маленькая, да?

На самом деле маленькая Никки уже не была маленькой во время их последней встречи, но она не выглядела так…

Матерь божья, но он не заметил такой задницы и сисек.

Что за черт? Он что, серьезно думает об этом?

Его скрутило от отвращения. Он не станет думать о ее прелестях, несмотря на то они отчетливо выделялись под обтягивающей майкой и джинсами.

Проклятие.

Неважно, что ей уже двадцать с крошечным хвостиком.

Ник всегда была милой девочкой. Тощей и чертовски милой, но теперь стала… Она, мать его, стала красавицей.

Он чуть не рассмеялся, прокручивая в голове слова о позднем расцветании, но все так и случилось. За время ее отсутствия лицо Никки вытянулось, наконец-то став соразмерным большим карим глазам и широким, выразительным губам.

Из милой она превратилась в опасно обворожительную.

Гейб поверить не мог, что девушка тут. Он заставил себя обратиться к брату.

– Мы не могли нанять кого-нибудь другого?

Какой угодно выбор был бы лучше этого.

Дев вскинул бровь и скрестил руки на груди.

– Как ты знаешь, в последнее время у нас наблюдается текучка персонала.

Да, это так.

– И после того, что тут произошло, я не мог не согласиться с предложением Ричарда вызвать Никки на замену ее матери. Она и так собиралась вернуться домой. Плюс она знает, как не соваться не в свои дела и держать рот на замке.

Гейб стиснул челюсти. Ник определенно знала, как держать рот на замке. Он провел рукой по волосам. Что за черт? Откровенно говоря, мужчина понятия не имел, что теперь делать, учитывая все новые обстоятельства. Как будто мало было проблем в жизни.

Он искренне верил, что никогда больше не увидит Ник, по крайней мере, не так близко. Наблюдать издалека безопаснее.

Дерьмо.

Сколько ей сейчас лет?

Он быстро прикинул в уме. Двадцать два. День рождения у нее в ноябре. Ей исполнится двадцать три. Дерьмо. В свои двадцать три он помнил лишь одни вечеринки и секс. Это было целую жизнь назад. Возник наиглупейший вопрос: она по-прежнему делает маленькие браслеты и ожерелья из дерева? Он надеялся, что да. У девчонки был прирожденный талант.

– Это станет проблемой? – тихо спросил Дев.

Он нахмурился, уронив руку.

– Нет. С чего бы?

– Хороший вопрос.

Он прищурился. Дев никак не мог знать. Его даже дома не было в те катастрофические выходные четыре года назад, когда Гейб совершил вторую величайшую ошибку в своей жизни.

Но его брат мало что упускал из виду.

– Ты странно и бурно отреагировал, увидев ее, – подчеркнул он.

– Меня застали врасплох. – Чертовски верно. – Не ожидал увидеть ее тут. Дерьмо. Решил, что с Ливи что-то случилось.

Дев молча разглядывал его минуту.

– Я думал, ты не вернешься до четверга.

– Так я и планировал. – Гейб вздохнул, снова взглянув на дверь. Черт. – Но решил вернуться раньше.

– В Батон Руж все пошло не так?

Гейб покачал головой. Хотя все пошло совсем не так – боже, все пошло адски не так, – теперь он даже не думал о своей поездке в Батон Руж. После того, как он увидел Ник, его мысли были где угодно, только не там.

– Не могу винить их в этом. Они оказали услугу, вызвав меня в первую очередь, но не позволят мне вот так запросто войти в свою жизнь.

– Мы можем их заставить.

Взгляд Гейба заледенел.

– Черт, нет. Не смей вмешиваться, Дев. Это моя жизнь, и все дерьмо разгребать мне. Семья не имеет к этому никакого отношения.

– Семья имеет к этому отношение. Вильям…

– Нет. – Гейб посмотрел в глаза Деву, и в груди у него все похолодело. – Я улажу это по своему усмотрению, Девлин. Тебя это не касается.

Дев дернул щекой, редкое проявление эмоций, и на минуту Гейбу показалось, что старший брат не уступит.

– Кстати, вдруг вспомнилось, – сказал Гейб. – Когда я уезжал из Бато