– А как ты определишь, поймали ли кошку в лесу?
– Поймаю ее в лесу.
– Ты хочешь сказать – живьем?
– Конечно. Мертвые-то мне зачем.
Украсть у человека жену – еще куда ни шло, а вот украсть машину – уголовное дело.
Как по-вашему, она знает, что я ее не убивал? После того, о чем мы говорили в море, вроде бы должна знать. Вот это и есть самое страшное, когда заиграешься с убийством. Вдруг, когда случилась авария, Кора успела подумать, что я нарочно все подстроил? Поэтому я надеюсь на загробную жизнь. Отец Макконнел говорит, она существует; тогда я встречусь с Корой и скажу ей, что мы с ней тогда оба говорили правду и я не хотел ее убить.
В ушах звенело, грудь и спину сжимала тяжесть; казалось, что море выдавливает из меня всю подлость, и злобу, и лентяйство, и что все лишнее и ненужное смыло водой, и я, уже чистый, готов начать жизнь заново, в точности как сказала Кора.
– Фрэнк, пока ты соображал, как меня убить, я думала о том же – как ты можешь меня убить. Ты меня можешь утопить. Мы поплывем далеко, как в тот раз, и ты, если пожелаешь, не дашь мне вернуться. И никто не узнает. Такие вещи на море случаются то и дело. Поедем завтра утром.
Там, пока я занималась похоронами, я все время думала о нас. О том, как у нас все изменится. Ведь мы отняли человеческую жизнь, так? А теперь дадим жизнь новую.
Я люблю тебя, Кора. Но любовь, если к ней примешивается страх, – уже не любовь. Это ненависть.
Кошка вернулась! Она наступила на провод, погибла, а теперь вернулась! Ха-ха-ха! Кошки приносят тебе несчастье. Забавно, правда?
Они иногда прямо шалеют. Оттого что выросли в неволе. Такие кошки только на вид нормальные, а на самом деле – бешеные.
Мы словно были на вершине горы. Поднялись высоко-высоко. В ту ночь нам принадлежал весь мир. Никогда не думала, что способна испытать такие чувства. И так должно было быть всегда – мы закрепили это нашим поцелуем. Что бы ни случилось. А потом – полетели вниз. Сначала ты, а следом и я. Да, мы сравнялись. Упали. И нам уже не подняться. Нашей прекрасной вершины больше нет.
