Оглавление

1. Все демоны ада
2. КНИГА II ФАРЬЯЗ
   1. ЧАСТЬ 1
      1. ОМУТ НЕБЫТИЯ
   2. Часть II
      1. Гладиаторы
   3. Часть III
      1. Черный Огонь
   4. ЧАСТЬ IV
      1. КЛЮЧ ИННЕРИНИЙ
   5. ЧАСТЬ V
      1. ОПЕРАЦИЯ «АНГСТТРАУМ»

КНИГА II
ФАРЬЯЗ

ЧАСТЬ 1

ОМУТ НЕБЫТИЯ

Свечи горели ровно и ярко, равномерно освещая небольшую каменную пещерку. Десятки свечей рядами покрывали пол, а в самой середине — расступались, образовывая идеальный круг. В центре его сидел — ОН! Ни один мир не видывал такого существа, хоть то и было гуманоидом и, несомненно, мужского пола. Он был наг и абсолютно безволос. И когда-то Он был человеком.

Он сидел, скрестив ноги, и как-будто спал. Но из-под полуопущенных век блестел яркий огонек. Длинные узловатые руки, молитвенно соединившись корявыми, как сухие корни ладонями, висели на уровне груди. Тело казалось расслабленным, но бугры мускулов, выпирающих и создающих рельеф, который никогда бы не появился у обыкновенного мужчины, плотно натягивали шелушащуюся кожу, словно грозя разорвать ее. А кожа совсем не являлась тонкой — серая, вся в морщинах и складках, местами задубевшая, а может и ороговевшая — обтягивала она нечеловечески сложенную, но могучую фигуру.

Он не шевельнул ни единым мускулом, но пространство и перспектива исказились, подчиняясь его мысленному велению. Искривились и «поплыли» стены и потолок, заколебались свечи, продолжая светить ярко и ровно. Расплылись и черты сидящего в огненном круге.

Стены перестали колыхаться и отпрянули. С огромной скоростью уносились они по всем направлениям в бесконечность, но расстояние от них до границ круга не увеличивалось. Тогда, моментально преодолев уносящую их силу, стены и потолок рванулись в обратном направлении. Со всех сторон надвигался на сидящего камень, с каждым мгновением приближаясь все ближе и ближе, и… оставаясь все на том же месте.

Фарьяз проходил последние испытания. С огромным напряжением постиг он за короткое время магические науки; ценой страшных усилий и необратимых изменений в собственном организме получил он великое могущество. Оставался последний этап. Этап, настолько ужасный, что его опасались даже Хранители. Это был самый жуткий и в то же время самый эффективный способ усилить за короткое время уже имеющиеся и взрастить новые, еще более величайшие возможности. И король Морвил решился на такое, даже опасаясь потерять при этом всю свою сущность. Впрочем, Морвилом он уже не был — обучение в скорейшем темпе уже наложило на него свой неизгладимый отпечаток. Вот почему он уродлив и страшен. Он стал Фарьязом. И Морвилом ему уже не быть никогда…

…Бугры и шишки на лысой, непропорционально большой голове Фарьяза странным образом зашевелились. Волна складок пробежала по серой коже. Скулы и челюсти затвердели и четко выступили на обезображенном морщинами лице.

Руки Фарьяза шевельнулись. Не размыкая ладоней, пальцы переплелись особым образом. И в тот же миг все свечи, горевшие в этой укромной пещерке, полыхнули невыносимым пламенем. Пещера, до этого залитая ровным светом, теперь была заполнена яростно гудящим огнем. Но огонь тщетно пытался пробиться сквозь невидимую полусферу, покрывающую Фарьяза. Тот изменил положение пальцев. И сейчас же раздалось шипение словно сотен тысяч змей — из незаметных щелей ударили упругие потоки воды и вступили в ожесточенный бой с огненной стихией. Бой продолжался недолго — огонь отступил, но вода все прибывала, поднимаясь все выше. Фарьяз оставался сухим — вода также не смогла проникнуть через магический полог. Пальцы снова изменили сцепку — вода исчезла, как ни бывало. Вместо нее навалилась непроницаемая тьма — тьма без границ, без пространства и времени. В этом мраке, где-то в безвременье, в некоей, затерянной среди всемогущей тьмы области, некие ладони, принадлежащие неизвестно кому, зачем-то разомкнулись, но пальцы остались соединенными самыми своими кончиками. Во тьме загорелась звездочка, за ней — другая, третья. Вскоре целое созвездие засияло во мраке. А потом и громадное звездное скопление закружилось, завихрилось спиралью вокруг чернеющего провала, в котором находилась недвижная и безмолвная, мрачная фигура. Ее ладони схлопнулись. Звезды вспыхнули ярче, разогнав тьму и оказавшись вновь горящими свечами на каменном полу.

Воздух, заключенный в тесном объеме пещеры, напрягся. Зазвенели невидимые струны. От стен к сидящему в центре огненного круга потянулись силовые линии энергетического поля. Раскалённо светясь, уперлись они в невидимую завесу, и потоки энергии заструились по полусфере.

Фарьяз сжал одну ладонь в кулак, а другой — обхватил его. Энергия, чистая энергия вырвалась на свободу — исчезли силовые линии, тянувшиеся от стен, но возникли вихри необузданных сил. Шаровые молнии стаями метались от стены к стене. Между вихрями сотнями срывались разряды. И среди этого хаоса Фарьяз вдруг встал. Медленно поднял вверх он руки, сцепленные «замком». Над полом, прикрытым магическим куполом, поднялся слабо светящийся пар. Фарьяз открыл глаза. Пар тут же притянулся к его обнаженному телу и впитался весь без остатка. Энергия, бушевавшая вокруг, взъярилась еще сильнее, если это только было возможно. И среди спиралей ослепительного света, в вихрях ужасающих сил, в треске разрядов послышался Голос. Голос, исполненный мощью.

— Обрети через страдание — силу, через боль — благо, через ужас — власть!

И руки Фарьяза разъединились.

В следующее мгновение камень под ним разверзся, и тьма поглотила того, кто когда-то был Морвилом.

Начался АД! Раскаленной иглой прошило Фарьяза снизу-доверху и нанизало на золотую нить. Со страшной скоростью скользил он по ней, и страшна была его боль. Потоки воздуха (да и воздух ли это?) жестоко встретили его тело, обдирая кожу как шлифовальным камнем. Резкая остановка ударом обрушилась на Фарьяза. Не успел он выйти из шока, как боль охватила его. Боль, по сравнению с которой все возможные на свете страдания превращались в удовольствие.

Охватило его пламя, а потом — смертный холод. Неведомые когти, лезвия, крюки, иглы, пилы впились в тело, терзая, разрывая, кусая и распарывая. Каждая рана обжигалась огнем, каждый член погружался в кислоту. Ожоги сменялись порезами, порезы — ожогами. Рот распахнулся в вопле — диком, зверином, нечеловеческом вопле. Крик заметался, ударил повышенными тонами в уши. Полопались барабанные перепонки. В губы, в челюсти, в язык, в нёбо мгновенно вцепились кровожадные крючья, раздирая и распяливая. И Фарьяз закорчился в невыносимых муках посреди бескрайней непроглядной ночи. Глаза с вырванными веками мучительно раздулись в глазных впадинах. В рот плеснуло жидким пламенем. Вопль захлебнулся, страдания стали беззвучными.

Кусочек за кусочком сдиралась кожа, миллиметр за миллиметром дробились пальцы. Медленно невидимыми клещами вытягивались ногти. Ржавые иглы пронзали тело насквозь и там и оставались. Размеренно вкручивались в череп шурупы. Тончайшая проволока обвивала тело, глубоко проникая под кожу. Аккуратно обнажались нервы и безжалостно прижигались. Тянулись жилы, и страшные зазубренные лезвия играли на них кошмарную музыку.

Во все естественные отверстия тела вонзились трубки. Жидкости — огненные, ледяные, едкие и ядовитые — хлынули потоками внутрь. Костер полыхнул в самой глубине сущности Фарьяза. Словно жуткие создания прогрызли извне путь к сокровенному и пожирали его, Пожирали, ПОЖИРАЛИ!!!

Сердце стало пульсирующим комком игл, а легкие — тлеющими угольями, а вместо кишечника в брюшине ползали ядовитые змеи, своей чешуей обдирая все внутренности.

Фарьяза вывернуло наизнанку и обдало потоком кислоты. С него содрали кожу, наклеили обратно внешней стороной к телу и окунули в кипящую лаву.

Неведомые цепи сковали запястья и ступни. Фарьяз моментально был распят и обездвижен. И при каждой волне пыток туго натянутые цепи доставляли дополнительные страдания, не давая Фарьязу даже корчиться. Волны жгучей сотрясающей энергии пробегали с высокой частотой по его телу, спазмы душили, выворачивали суставы. Цепи пришли в движение, одновременно накаляясь. Фарьяза растягивало и сжимало, сдавливало и давило, как извне, так и изнутри.

Хруст суставов, треск разрываемой кожи, скрежет распиливаемых костей и кошмарная музыка, наигрываемая на обнаженных нервах. И каждая боль — звездной величины, и в каждом миге — вечность.

И вечность пришла к Нему на помощь. В окружающей Фарьяза черноте открылись еще более черные провалы и с угрожающим чмоканьем приникли к его измученному телу подобно изголодавшимся ртам. Но пили они… — боль! Тьма насыщалась болью во имя нее, отдавая взамен… Фарьяз сам не мог точно определить, что же именно получал он от всемогущей темноты. По невидимым трубкам хлынули в тело Фарьяза охлаждающие потоки, усмиряя внутренний огонь, вбирая в себя и растворяя кровожадных существ, грызущих изнутри. Холодный огонь пробежал по членам Фарьяза, цепи отпустили его… Он полностью расслабился, отдавая себя во власть этой жестокой и милосердной черноты, но мрак только того и ждал. Все испытанное Фарьязом, все страдания перенесенные им, вся его боль соединились, переплелись и усилились, а затем… обрушились единовременно на успокоившегося Фарьяза! Море, Океан, Вселенная Боли, сжатая в один комок, разорвала его на куски, а потом снова собрала в сгусток страданий в неисчислимое множество раз сильнее, чем невыносимые. И сгусток этот затерялся где-то в просторах вековечного мрака…

Стены маленькой пещерки широко раздвинулись. Свет неугасимых факелов со стен коридора проник в потаенную келью для медитаций, требующих высоких затрат энергии, и осветил того, кто лежал, свернувшись в позу зародыша в круге погасших свечей. На пороге появились три человеческих фигуры — одна в разноцветном одеянии, радужно струящимся с плеч, две других — наглухо задрапированные в черное. Одна из черных фигур несла в руках большой сверток.

— ФАРЬЯЗ! — весомо позвал своего ученика Роньон.

Лежащий пошевелился, встал на колени, медленно поднялся на ноги и выпрямился во весь рост. Красным огнем загорелись его глаза, лишенные век. Скрипнули острые зубы, больше не закрываемые губами. Кожа, затвердевшая как панцирь, с появившимися на плечах, голенях, предплечьях, локтях костяными наростами и щитками, отливала мрачной синевой с металлическим блеском. Изогнутые небольшие рога росли по обеим сторонам огромного черепа, похожего на шлем. Ступни и пальцы ног сплавились в широкие твердые копыта.

— Фарьяз, — повторил Верховный жрец Высшего посвящения, — Ты закончил обучение и прошел последний этап. Теперь миры открыты перед тобой. Они твои. А это, — он обернулся и сделал знак Хранителю со свертком, — Прими как древнее прославленное оружие и как символ возрождения власти Тьмы. Пусть все узнают его в твоей руке и содрогнутся!

Хранитель шагнул вперед. Черная ткань упала на пол. Фарьяз протянул руки, и когтистые пальцы сомкнулись на рукояти громадной секиры, когда-то принадлежавшей Аркандрилу. «Оплот Сканамбара» вновь обрел хозяина.

Внимательно осмотрев секиру, Фарьяз неожиданно взмахнул ею, описав вокруг себя полукруг. Посыпался раскрошенный камень задетой стены. На лезвии не осталось ни царапины. Фарьяз вскинул оружие на плечо… и демонически расхохотался.

— кХа!… — выдохнул, просыпаясь и садясь, Адо Ализьен.

— Ты чего? — рядом мгновенно проснулся Тэлмер.

— Да нет-нет, ничего, просто сон страшный приснился.

— Ничего удивительного, — пробурчал тоже разбуженный Шико, — В такой глуши сплошные кошмары и снятся. Например, о том, как мы останемся здесь навсегда, — он зевнул, — Ну вот, разбудили меня, и я теперь до утра заснуть не смогу… — продолжал ворчать он. На последнем слове Шико опять зевнул и, перевернувшись на другой бок, сразу же заснул.

Уже три дня, как друзья бродили по сплошным болотам, и не было им ни конца, ни края. «Великие Топи» — лучше не скажешь. И попали они в эти «Топи» волей и силой Повелителя Демонов, утверждавшего, что здесь более короткий и относительно безопасный путь обратно, в миры нормальной вселенной. И вот уже третий день красная стрелка «таскала» их по болотному миру, меняя направление чуть ли не каждый час и разыскивая место с очень многообещающим названием: «Омут Небытия». Но если бы не стрелка, то друзья давно бы уже затерялись и утонули в бескрайних просторах трясин. А так шагали они под постоянно пасмурным небом, по более-менее сухим кочкам, изредка проваливаясь не глубже чем по пояс; в некоторых местах гатили тропинку стволами чахлых деревьев, а на ночь обязательно находили удобный клочок суши, разводили костер и сушили одежду и обувь. А по вечерам друзей всегда ждал горячий ужин — жареная на вертеле болотная птица — умга или запеченная в углях рыбоящерица. Неугасимый факел, побывав в грязной воде, испортился и отказывался зажаривать дичь на лету, поэтому для охоты использовали арбалет Шико. А у Адо Ализьена нашелся моток длинной тонкой, но прочной и эластичной, жилы, которую привязали к стреле.

(Когда Шико спросил, из чего сделана жила, принц разразился длинной труднопроизносимой фразой, похожей на заклинание. Но оказалось, что это — всего лишь название материала. Шико с Тэлмером переглянулись и про технологию изготовления решили не спрашивать.)

Местная живность охотников не знала и потому не боялась. А вот с водой было туго. Все запасы давно кончились, а моросящий дождик прошел только один раз за три дня, да и то оказался коротким. Приходилось пользоваться болотной водой, тщательно прокипячивая и процеживая, а также растворяя в ней щепотку белого порошка из многочисленных запасов Тэлмера. В общем-то, жить было можно, но постоянное валяние в грязи и созерцание безрадостных пейзажей уже успело порядком надоесть.

***

Когда Адо снова проснулся, было уже светлое утро. Шико еще похрапывал, а Тэлмер, проснувшийся, по всей видимости, уже давно, читал «Демонологию Гильберта». Заметив движение Ализьена, он отложил книгу:

— Ну что? Кошмаров больше не было?

— Да нет… Да и ночью это, вообще-то, не кошмар был. Так… Просто сон неприятный. Будто отец мой в демона превратился.

Тэлмер покачал головой:

— Думаю, ты мало придаешь значения своим снам. Все-таки ты ему кровный родственник, а если произошло то, чего я опасался, то ты вполне мог это почувствовать.

— Что именно?

— Что Морвил, теперь уже Фарьяз, решится на демоническое перерождение… — после паузы Тэлмер продолжил, — Я тоже кое-что почувствовал этой ночью — где-то на пределе восприимчивости, я уловил чью-то боль… вселенскую боль. А во время перерождения тот, кто решается на это, перебрасывается во Вселенную Демонов, чтобы страданиями уничтожить слабость и укрепить тело. Я не знаю, как это происходит, и не знаю, почему это возможно только в святилище Гормеруарз; знаю лишь, что при этом получается гигантский пробой пространства, и здесь, на краю Вселенной, мы запросто могли это почувствовать. Так что сон твой с большой долей вероятности может оказаться вещим.

— Понятно… А послушай, Тэлмер. Все хотел тебя спросить… Почему ты сразу нас отсюда не перенес туда, куда надо? Или энергии мало?

— Ну, во-первых-то, — да — энергии маловато. А во- вторых, я довольно-таки смутно себе представляю, где мы находимся. А для удачного перемещения требуется не только точно знать место прибытия, но и точку отправления.

— Ага-а!… И что, если так хорошо представишь, то можно попасть в любую точку Вселенной? Тогда почему же всякие «темные» личности этим не пользуются?

— Если ты имеешь в виду материализацию в какой-нибудь сокровищнице, — усмехнулся Тэлмер, — То такой номер не пройдет — все действительно стоящие сокровищницы снабжены специальной магической защитой от подобных инцидентов. А нестоящие просто не стоят затрат энергии — проще воспользоваться старыми испытанными методами. Опять же, как представить то, где ты не был? Кроме того, существуют известные сложности с переносом в замкнутое пространство. «Темные личности» обычно не обладают такими возможностями.

— Ну, хорошо. А куда мы отправимся, когда наконец выберемся из этих болот?

— Ну, сначала надо выбраться. Давай, буди Шико. Уже день на дворе, а он еще дрыхнет.

Пока Ализьен будил Шико, Тэлмер определил новое направление пути и достал бинокль.

— Хотите, я вас обрадую? — спросил он у друзей, рассматривая что-то в бинокль поверх трясин, поросших невысокой травой (В это утро, как ни странно, тумана не было, и видно было далеко и ясно).

— Что там такого радостного? — недовольно проворчал Шико, которому, по его мнению, всю ночь не давали спать.

— Стрелка указывает прямо на лесок очень заманчивого вида всего в каких-то десяти километрах отсюда.

— Здорово! — восхитился Адо, — Еще до «обеда» будем на твердой земле.

— Если только стрелка опять не поменяет курс, — оптимизм Шико в этих хмурых местах сменился полной противоположностью.

— Я не все сказал, — заметил Тэлмер, укладывая мешок, — Этот лесок настолько замечательного вида, что принадлежать этому миру не может!

— Это как? — поразился Адо.

— Просто область пересечения миров. Скоро мы попрощаемся с «Великими Топями».

Друзья быстро позавтракали остатками от ужина — печеной рыбоящерицы — и отправились в путь. Теперь, когда цель была видна, идти стало веселей.

— Теперь только не хватало напороться на «Болотного Духа», — проговорил Адо, прыгая с кочки на кочку.

— Ничего, за три дня о нем не было ни слуху, ни духу. Может, пронесет, — ответил, правда, не очень уверенно, Тэлмер, ощупывая перед собой дорогу длинной жердью.

— Кстати, я не очень понял, откуда он вообще здесь взялся? — подал голос Шико.

— Когда Повелитель Демонов предостерегал нас, он помимо всего прочего сказал, что Болотный Дух был изгнан невероятно давно из обитаемых миров, где он пытался, подобно всем темным духам, насадить свои собственные правила, исходя из собственных установок идеала бытия. Но мало кому нравится жить в трясине, и в поисках подходящего местечка пришлось Болотному Духу сбежать сюда, на окраину, где и живет сейчас, перестроив все на свой лад.

— И чем он нам может быть опасен?

— Он терпеть не может людей, которые осушают его болота. И он сделает все возможное, чтобы не выпустить нас из своих владений. Если конечно узнает о нашем здесь пребывании — владения-то слишком обширные. Шутка ли, целая планета — сплошные болота!

— Да, лучше бы конечно не узнал, — заключил Шико.

— Эй, смотрите! Кто это? — воскликнул Адо, указывая пальцем куда-то влево.

Тэлмер и Шико обернулись — из воды, в нескольких шагах от них, высовывалась бородавчатая голова с большими вылупленными глазами, уставившимися, не мигая, на путников.

— Это Вайтлин, — спокойно сказал Тэлмер, — Его описание есть у меня в «Демонологии». Полуразумное существо, что-то вроде помеси человека и лягушки…

Адо боковым зрением уловил какое-то движение и повернулся.

— А вот и его сородич, — произнес он, глядя на новую лупоглазую голову.

— А вот и еще, — добавил Шико, — …И еще!

Теперь уже не менее трех десятков Вайтлинов неотрывно пялились на путников.

— Что-то мне это не нравится, — пробормотал Ализьен.

— Мне тоже, — тихо ответил Тэлмер.

Но не успели они сделать и шагу, как столб воды, поднявшийся на их пути, перерезал дорогу. Это словно послужило сигналом земноводным созданиям, которые разом полезли из воды, и каждый держал в перепончатой лапе длинный острый шип.

— Теперь мне это не нравится еще больше! — выговорил Адо, вспомнив, что на нем и на Тэлмере нет кольчуг, которые они сняли прежде, чем пускаться в путь по трясине. Только Шико был хорошо защищен — перчатка постоянно находилась на нем — к ней даже грязь почти не липла.

Лезть за кольчугами было некогда, друзья встали спина к спине. Вайтлины приближались, их широкие рты неприятно чмокали, а глаза безо всякого выражения были направлены только на друзей.

Рука Тэлмера скользнула за звездочкой, но пальцы вдруг наткнулись на рубин — Великий камень магии. Несколько раз Тэлмер с ним экспериментировал, но камень оставался камнем. Теперь же неведомая сила заставила руку сжать его и вынуть. Он уже не был холодным и равнодушным. В середине камня горела искорка, и тепло, исходившее от него, приятно грело ладонь. Вайтлины вдруг забеспокоились и остановились в нерешитель-ности. Шико опустил взведенный арбалет и ждал, что будет дальше. А неведомая сила продолжала действовать. Подчиняясь ей, Тэлмер поднял самоцвет над головой. Рубин засиял, и Вайтлины попятились, не сводя глаз с драгоценного камня.

— Пропустите нас, — приказал Тэлмер.

Вайтлины, все как один, склонили головы, а затем скрылись в мутной воде. Не успел Тэлмер спрятать камень, как чешуйчатые твари появились снова. Но каждый теперь тащил с собой большую ветку, ствол дерева или чуть ли не целый куст. В несколько минут гать восстановила тропку. Вайтлины скрылись и больше не показывались.

— Начинается, — вздохнул Шико.

Перебравшись через гать, приятели прибавили шагу. Попыток нападения больше не производилось, но в радиусе нескольких миль местность как будто вымерла — не пролетали умги, не плескались рыбоящерицы, не жужжали насекомые. Даже сама трясина, казалось, затаилась. Даже воздух застыл и… стал темнеть.

Шагавший впереди Тэлмер все ускорял шаг, подозрительно оглядываясь по сторонам. А когда то тут, то там между кочками стали загораться бледные огоньки, Тэлмер отбросил жердь и рванул напролом, крикнув на бегу: «Бежим! Это „болотные огни“. Если останемся здесь — уснем навсегда!». Адо и Шико бросились за ним — до леса оставалось рукой подать. Сумерки быстро накрывали болота, хотя до вечера еще было далеко. Бледных огней становилось все больше — они загорались прямо в воздухе, мерцали в бочажках грязной воды, выплывали из-за чахлых островков гнилого камыша и кружили, подлетая порой почти вплотную к тропинке.

Бежать становилось все труднее — навалилась истома. Тяжелая давящая истома, путающая мысли и заплетающая ноги.

Тэлмер через силу крикнул: «Не спать!» — и сам с трудом разлепил ставшие свинцовыми веки.

— Вперед! — прохрипел самому себе Адо, еле-еле переставляя ноги. Шико держался лучше всех — перчатка ослабляла влияние «Болотных огней». Он поддерживал и буквально тащил друзей в сторону леса. Но истома достала и его.

Из последних сил, почти в бессознательном состоянии, ползли они, преодолевая последние метры до опушки. Давление сумерек, похоже, тоже выдыхалось, стремясь задержать, усыпить и поглотить путников, — Тэлмер почувствовал некоторое облегчение, — однако расслабляться было рано. До опушки оставалась всего лишь пара метров, но их еще надо было преодолеть. Тэлмер обернулся, чтобы приободрить Адо, и с ужасом увидел, что тот заснул, а под ним медленно расступается трясина. Неистовым импульсом энергии Тэлмер сбил с себя истому. Вскочив, он выдернул Ализьена буквально из раскрывшегося как пасть черного омута. Шико, уже выбравшийся на твердую поверхность, обернулся и бросился на помощь. Через пару секунд все трое отдыхали на мягкой траве уютной полянки в великолепном лесу. Осознав это, друзья сели и огляделись. Даже по сравнению с радужным лесом — этот выигрывал по всем категориям, а после болот… А после болот просто хотелось лежать здесь и наслаждаться. Мягкие цвета, плавные линии, приятный запах. Благодать, да и только! Даже лишайник на гигантских деревьях выглядел как великолепнейшие цветы, а здешние цветы, даже самые мелкие и простенькие, сиреневыми глазками выглядывающие из травы, являлись наикрасивейшими созданиями райской природы.

А трава, на которой сидели Адо, Тэлмер и Шико? Лучше, чем лучшие из ковров, мягче, чем самые пушистые шкуры, уютнее всех мест, какие существовали когда-либо, где-либо, вместе взятых. Друзья даже не оглянулись на оставленные за спиной «Великие Топи», чтобы не оскорблять взор мерзкими унылыми видами трясин.

— Вот это да! — молвил Адо.

И о чудо! Его голос в этом лесу показался песней эльфа, да и сам он как-то похорошел. Здесь не было места ничему, кроме красоты и блага. Царство прекрасного, обитель желаний, успокоение и тихая радость.

А чудеса тем временем продолжались — из-за деревьев, совсем рядом, послышался смех. Чудесный девичий смех, чистым хрустальным перезвоном коснулся ушей путников, просветлив их лица, переполнил сердца чарующей музыкой, намекнул о близком счастье. Друзья легко вскочили, словно и не было изматывающей борьбы с волей Болотного Духа, и поспешили на звук, будто в танце «порхая» по траве. В таком благодатном месте, как это, впору было летать, и друзья ощущали себя, по меньшей мере, мотыльками. А за деревьями их ждало волшебное зрелище.

В прозрачной сверкающей воде лесного озерка, под светло-желто-оранжевым небом, в котором высоко висели огромные матово-розовые светящиеся шары, выполняющие роль местных небесных светил, грациозно изгибаясь, плескались прелестные обнаженные девушки. Заметив появление пришельцев, они не прервали своей веселой игры, но поглядывали изредка на них и обворожительно улыбались, а встречаясь взглядом с кем-нибудь из молодых людей, стеснительно отводили и прикрывали глаза, но выдавали себя задорным блеском под длинными ресницами. Голубоглазая блондинка с округлыми формами так прямо улыбнулась Шико и подмигнула ему, а затем, смутившись своего порыва, поспешно нырнула и, вынырнув метрах в пяти от золотистого берега, встряхнула гривой светло-янтарных волос, отчего в разные стороны полетели брызги, алмазами сверкнув над блистающей гладью воды.

— Какая прелесть! — зачарованно прошептал Тэлмер; куда только делось его хладнокровие! Шико рядом только вздохнул, откровенно любуясь прекрасной белокурой леди, строившей ему глазки.

А вот Адо что-то заскучал — девушки, конечно, красивые, но… Даяна! Ждущая (на это Адо едва смел надеяться) в далеком Санборге. Только она и никакая другая владела его сердцем. Все эти прелестницы, резвящиеся в лесном озерке, не стоили и одного нежного взгляда ее выразительных зеленых глаз.

А вода искрилась. Искрились и глаза у купающихся девушек, которые, уже отбросив всякое смущение, зазывно улыбались молодым людям, недвусмысленно приглашая сбросить грязные одежды, смыть заботы прохладной и чистой водой и принять участие в незатейливых игрищах.

Над водой заструился изумрудный пар. В воздухе разлился удивительно приятный аромат. Шико и Тэлмер вздохнули полной грудью: в голове стало легко и свободно, стало щекотно от покалываний мурашек, пробегавших по коже — чистая энергия заструилась по жилам. Не в силах больше сдерживать себя, Тэлмер расстегнул верхнюю пуговицу куртки и шагнул вперед. Шико стянул с себя перчатку…

— Вы чего? — забеспокоился Адо. В смятении он бросил взгляд на девушек и вдруг… с ужасом заметил во рту слишком широко улыбнувшейся брюнетки длинные клыки!

— Русалки! — как молнией пронзила мысль. Не теряя ни секунды, Адо бросился вперед и оттащил друзей подальше от берега.

— Афродизиак! — воскликнул, схватившись за голову, очнувшийся Тэлмер.

На Шико чары подействовали сильнее — отбросив Адо, он рванулся сломя голову в озеро. Но тут же встал как вкопанный и недоуменно уставился на метательную иглу, торчавшую неглубоко в левом плече.

— Прости, Шико, — проговорил Тэлмер, оттаскивая друга от воды, — Но только таким образом можно быстро снять действие афродизиака.

— А что вообще случилось? — поинтересовался Шико, выдергивая иглу, — Что это у меня так башка болит?

— Вас зачаровали русалки, — ответил Адо.

— Эти милые девушки — русалки? — не поверил Шико и посмотрел в сторону озера. Девушек не было. Только спокойная поверхность хрустально-чистой воды. Но тут же приятели увидели такое, что сразу же забыли о коварных обольстительницах — на противоположном берегу озерка виднелся маленький проливчик, за которым, видимо в глубокой яме, образовался ОМУТ! Омут с зеркально ровной гладью вод. Омут, в котором периодически гладь нарушалась вихреобразными токами воды и каждый раз в новую сторону. Омут — царь над всеми омутами!

— Ну, уж если это не «Омут Небытия»… — пробормотал Шико. И все посмотрели на перстень Тэлмера. Красная стрелка слегка дрожала, указывая на противоположный берег.

— Наконец-то! — выдохнул Адо Ализьен.

При этих словах вода вспенилась, и в бурунах появилась высокая женщина в вороненых с филигранью доспехах; цвета крови с золотом одежды и плащ облегали ее гордый стан, черные длинные волосы волнами спадали на плечи, а глаза на дьявольски красивом лице, играли злобным огнем. В руке воительница сжимала большой черный меч.

— Никуда вы отсюда не уйдете! — низким, с жутким тембром голосом сказала она.

— Болотный Дух! — осенило Тэлмера.

— Да! — и Дух в образе женщины бросился в атаку.

Черный меч заметался несущей смерть змеей между друзьями. Тэлмер и Адо, так и не успевшие надеть кольчуги, яростно отбивались. Шико же успел снова натянуть перчатку мощи, но даже его могучие удары не могли поколебать грозную воительницу. Ее доспехи вбирали в себя всю силу ударов, как трясина поглощает попавший в нее предмет. А меч, сталкивающийся с клинками Адо, Тэлмера и Шико, поражал их тягостным состоянием, затхлостью и гниением.

Отбросив наседающего Шико, «Женщина» неожиданно сделала длинный выпад в сторону Тэлмера. Он находился довольно далеко, но рука, вооруженная мечом, вдруг неестественно вытянулась, и черное лезвие достало до груди юноши. Тела клинок не коснулся, но разрез на куртке задымился, разъедаемая ткань разошлась, и бок Тэлмера обожгло огнем. И тогда он резко выбросил левую руку с зажатой в ней Лазурной Иглой прямо в лицо Болотному Духу. «Женщина» отпрянула, зашипев как змея. Черный меч упал на песок и превратился в чешуйчатого гада, который тут же скрылся в воде. Продолжая шипеть, Болотный дух отступал перед надвигающимся Тэлмером с Лазурной Иглой. Черные волосы зашевелились, доспехи стали превращаться в чешую. Едва ноги, обутые в мягкие сапожки, погрузились в озеро по колено, глаза воительницы злорадно вспыхнули. Взметнулся столб воды, «Женщина» завертелась вокруг своей оси внутри водяной колонны. А когда вода опала, на месте грозной воительницы оказалась гигантская отвратительная Гидра. Десятки ядовитых щупалец ринулись на Тэлмера, не обращая внимания на Лазурную Иглу — в состоянии Гидры Болотный Дух не боялся никого и ничего. Тэлмер отпрыгнул и присоединился к попятившимся друзьям — Гидра неумолимо надвигалась. Сзади послышался шорох — Адо скосил глаза: ветви кустов, стволы деревьев, трава, мох сплели непроницаемую преграду, отрезая путь к отступлению. Прорубаться сквозь них — значило подставить спину Гидре. Тэлмер лихорадочно перебирал в уме заклинания — ни одно не казалось ему подходящим для усмирения разъяренного Болотного Духа. Шико машинально взялся за неугасимый факел, но вспомнил, что тот забарахлил. Тэлмер и пытаться не стал починить демоническое оружие, сказав, что единственными, кто разбирается в этом, являются сами демоны-воины.

«Но демона-воина, да еще и послушного, сейчас с нами нет,» — вздохнул про себя Шико и покрепче сжал рукоять меча Клона. Гидра подползала все ближе, щупальца злорадно шевелились на ее голове.

«Эх, если бы хоть одна силовая линия!» — мелькнуло в голове у Тэлмера. Тогда бы он накачал достаточно энергии для огненного заклинания. На всякий случай он оглянулся и… уставился прямо в глаза демона-воина. Тэлмер мгновенно приготовился отразить нападение, но демон вел себя как-то странно и нападать не спешил. Неугасимого факела у него с собой почему-то не было, а по морде, слишком уж бледной даже для демона, проходил ужасный шрам. По обе стороны от шрама сверкали глаза, но не красным злобным огнем, а спокойным зеленым! Чуть поклонившись ошеломленным друзьям, демон-воин поудобнее перехватил топор и смело бросился прямо в клубок щупалец Гидры. Не обращая внимания на ядовитые жвала, которые как клещами вырывали из него клочки плоти, демон раз за разом отрубал своим огромным топором щупальца мерзкого создания. Но так же раз за разом на месте отрубленных щупалец вырастали новые. Шико, сообразив, с криком: «Держи» кинул демону факел. Оказавшись в его руках, факел тут же исторг струю пламени, опалив Гидру. Отрубая щупальца, демон тут же прижигал рану факелом. Лишившись своего главного преимущества — регенерационных способностей, и потеряв больше половины своих щупалец, Гидра позорно сбежала от своего безжалостного врага, с шипением скрывшись в глубинах лесного озера. А победитель, повернувшись к путникам, с безмерным удивлением наблюдавшим за схваткой, отсалютовал топором и исчез, прихватив с собой неугасимый факел. На берегу озера воцарилась тишина.

Первым нарушил ее Тэлмер.

— Шико, — очень мягко попросил он друга, — Дай, пожалуйста, свой меч.

Получив испрашиваемое, Тэлмер поднес его к глазам. Одной из меток на лезвии не было. Уже выворачивая линзу из бинокля, Тэлмер знал, какая именно метка исчезла.

— Скажи, Шико, — спросил он, — Перед тем, как появился демон, ты вспоминал о нем?

— Да, — ответил начавший догадываться Шико, — Я подумал, что неплохо бы сюда демона-воина, чтобы факел починил.

— Ну, вот он и появился. Гляди!

Адо и Шико склонились над мечом — крошечного изображения демона-воина на лезвии больше не было.

— Значит, стоит мне о ком-нибудь подумать… — протянул Шико.

— …То он тут же появится, исполнит данную ему задачу и, выполнив свой «долг», исчезнет, — закончил Тэлмер.

— Подождите! — запротестовал Адо, — Я ничего не понял! Откуда вообще взялась эта гравировка, и как из нее получаются такие монстры?

Пришлось Тэлмеру наскоро рассказать Ализьену историю появления меча и про его необыкновенные свойства, которые в полноте своей проявились только сейчас.

Растительная преграда тем временем рассосалась сама собой. Можно было без проблем отправляться к «Омуту Небытия», что друзья и сделали. Никто им больше на пути не попадался, и через несколько минут, потратив немного времени, чтобы забрать оставленные на опушке мешки, Тэлмер, Адо и Шико уже стояли, раздвинув высокие стебли салатного цвета тростника, и любовались зеркальной гладью омута.

— По опыту наших странствий, я делаю вывод, что нам придется в него прыгать, — покорно произнес Шико.

— Точно! — хором сказали Тэлмер с Адо. Подхватив с двух сторон Шико, они прыгнули точно в центр появившегося буруна. Но ни холода, ни сырости они не почувствовали — лишь мягкие объятия небытия приняли их и растворили в себе. Но только на миг! В следующий миг все трое стояли посреди коридора со слабо светящимися белыми стенами, полом и потолком. По стенам висели большие картины, очень реалистично и объемно изображающие только пейзажи и ландшафты; одни картины и больше ничего.

Адо хмыкнул:

— Какая-то картинная галерея.

— Так оно и есть, — Тэлмер разглядывал одну из картин, — Посмотри, Шико. Узнаешь?

Шико присвистнул:

— Это же тот самый мир, где мы на льдине катались!

Адо подошел поближе:

— Где-где вы на льдине катались?

— Вот здесь, — показал Тэлмер картину, где под ночным небом из серой земли вырастали граненые пики, громоздились валуны, и в некоторых местах висели в воздухе памятные Шико с Тэлмером «льдины».

— Это, видишь ли, так называемая, «Галерея Тысячи Картин», — пояснил Тэлмер, — По преданию она появилась одновременно с рождением миров в нашей Вселенной. Собственно говоря, это даже не картинная галерея, а коридор между мирами, изображения которых представлены здесь. Когда-то, давным-давно, Галерея была открыта каждому, кто хоть сколько-то силен в искусстве перемещений. Но во время Войны Миров этот коридор закрылся изнутри сам собой, чтобы не служить мостом для сил зла.

— А почему мы тогда здесь? — спросил Шико.

— Ну, наверное, путь к «Омуту Небытия», — это единственный открытый путь сюда, в Галерею. А он контролируется и Болотным Духом и, главное, Повелителем демонов.

— Ну, тогда пойдем, поищем какой-нибудь подходящий мир, — резюмировал Адо.

— Только бы вот придумать, что для нас сейчас значит слово «подходящий», — проговорил Тэлмер.

Адо, уже двинувшийся вместе с Шико по коридору, приостановился.

— Гм-м… Ну какие у нас планы на ближайшее будущее?

— По-моему, ясно, — вмешался Шико, — Надо идти искать Агни, Элинтура и Огненного Ангела, как нам Повелитель демонов посоветовал.

— Сначала — мой отец… то есть, я хотел сказать, Фарьяз, — возразил Адо, — это более спешное дело.

— А по-моему, — сказал Тэлмер, — В данный момент нам неплохо бы отдохнуть после «Великих Топей» и Болотного Духа с его русалками. А потом, вот тут ты прав, Адо, у нас на очереди Фарьяз. Но на рожон лезть все же не следует. Я считаю, что надо выбрать какой-нибудь мирок поближе к Земле Лайнен, а может и саму эту Землю, только подальше от королевства Париан. И там разведать обстановку и, соответственно, строить планы.

— Слова-то какие! «Соответственно»! — пробурчал себе под нос Шико.

— Все это, конечно, хорошо, — нахмурился Адо, — Но как ты по этим картинам установишь, где какой мир? Ты помнишь всё это наизусть? — тут он обвел широким жестом все видимые картины и вдруг замер: ” Эт-то еще кто?»

В нескольких метрах от них стоял среднего роста пожилой мужчина в потрепанном плаще коричневого цвета и рассматривал одну из картин. Словно почувствовав затылком взгляды друзей, он повернулся, спокойно осмотрел с ног до головы каждого… и исчез.

— Вот-те на! — присвистнул Тэлмер, — Это же Вечный Странник!

— Но что он здесь делает? — почти одновременно воскликнули Шико и Адо Ализьен.

— Пути Вечного Странника неисповедимы, — вздохнул Тэлмер, — Пошли, хоть посмотрим, что это за картина, которой он так любовался.

На картине изображена была дорога, пролегающая по лесу. Обычная лесная дорога, не заброшенная, но и не избитая.

Тэлмер подошел вплотную к картине и вдруг сунул в нее голову. С минуту Адо и Шико с интересом наблюдали за Тэлмером с головой в картине, а затем тот «вынырнул» обратно.

— Там, между прочим, по краешку дороги идет силовая линия, — сообщил он друзьям, — И, как мне кажется, идет куда-то к средоточию энергий.

— И это значит?… — вопросительно начал Шико.

— И это значит, что я смогу припомнить свои навыки в межмировом перемещении и навигации и перенести всех нас куда-нибудь поближе к родине Адо. Я думаю, энергии хватит. Кстати, Адо, ты не против, если я тебя использую как один из полюсов магнита, чтобы нас «притянуло» туда, куда нужно?

— Хм-м… — ответил Адо, — Это не больно?

Очевидно, это была шутка. Со всей серьезностью, на какую он только был в данный момент способен, Тэлмер уверил приятеля, что упомянутая процедура абсолютно безболезненна.

— Максимум, что может случиться, — сказал он, — Так это то, что нас может «размазать» по пространству между мирами. Но вероятность этого крайне мала. В любом случае, нам сначала надо найти это средоточие.

Адо фыркнул и первым шагнул в «картину». В следующее мгновение он, став двухмерным и уменьшившись в размерах, уже стоял посреди дороги на картине и осматривался. Спустя секунду Шико и Тэлмер присоединились к нему.

Привал решили устроить после переноса, так как здесь день двигался к своему завершению, а лес вокруг казался что-то не слишком уютным. Поэтому вся троица поудобнее пристроила за плечами мешки и бодро зашагала по дороге, вдоль которой шла, разгораясь все сильнее, прекрасная силовая линия.

Но спокойно идти своей дорогой им не дали. Через милю их остановил властный окрик: «Стойте!», и из чащи выехал на боевом коне рыцарь в полном доспехе. В специальной подставке находилась турнирная пика, а за спиной рыцаря висел большой щит.

— Ну, путники, кто из вас достаточно знатен, чтобы сразиться со мной? — насмешливо спросил рыцарь у остановившихся Тэлмера, Адо и Шико. Слова глухо, но ясно доносились из-под ведроподобного шлема.

— Мы не хотим сражаться с тобой, — спокойно произнес Тэлмер, — Мы просто идем своей дорогой…

— Никто не может ходить этой дорогой без моего дозволения! — грубо прервал юношу рыцарь, — И если вы не хотите скрестить со мной пики в благородном поединке, я убью вас просто, как холопов.

Нахмурившийся Шико потянул из-за спины арбалет. Но рыцарь оказался быстрее. Неизвестно откуда взявшийся небольшой настороженный многозарядный самострел вдруг появился в руках рыцаря, и стрела смотрела прямо в лицо Шико.

— А ну-ка брось эту штуку, коротышка, — угрожающе процедил всадник в доспехах.

Арбалет Шико аккуратно положил на землю и отошел на два шага. Тэлмер начал сплетать связывающее заклинание, но тут вперед вышел Адо Ализьен.

— Сначала скажи нам свое имя, чтобы я мог написать его на твоей могиле, — дерзко бросил он рыцарю.

Стрела в самостреле смотрела теперь на Ализьена.

— Мое имя — Согар Победитель, Гроза Турниров. Я — герцог Бэллонский, Владетель западных земель Истанда. Рыцарь Копья и Магистр Ордена Носящих Меч. А кто такой ТЫ?

— Я всего лишь принц Париана, — тихо ответил Адо Ализьен.

Самострел медленно опустился.

— Ого, я впервые имею возможность сразиться с принцем. Вон там, — Рыцарь Копья указал пальцем латной перчатки за деревья, где валялась груда какого-то металлолома, — Вы можете подобрать что-нибудь из вооружения. А там — коня, — в чаще, откуда выехал Согар, к дереву привязаны были три коня гнедой, рыжей и вороной масти.

— Откуда это все? — спросил Адо, пренебрежительно окинув взглядом груду доспехов и глазом знатока осмотрев коней.

— Не вы первые, кто встретился мне на этой дороге, — захохотал Рыцарь Копья, — Некоторым повезло остаться только без доспехов, а некоторым, особенно дерзким, пришлось оставить здесь и свои жизни. Я надеюсь, — продолжал он высокомерно, обращаясь к Адо и свысока поглядывая на Тэлмера и Шико, — Что Вы действительно горды, как и подобает принцу, и не станете приказывать своим слугам вмешиваться в благородный поединок?

Шико рванулся было к арбалету, но Тэлмер удержал его за предплечье и покачал головой.

— Эй, как Вас там, Согар Победитель! — крикнул он, — А почему бы Вам не попробовать свои силы на официальных ристалищах? Так Вы быстрее завоевали бы славу.

Согар расхохотался:

— Разве ты глухой, чужестранец? Я по праву называюсь Грозой Турниров. Никто, никогда не мог победить меня. И все это знают и сражаться со мной не хотят, безоговорочно отдавая победу мне. Поэтому я сторожу на этой дороге, проходящей через мои земли. Вашего принца я, так и быть, постараюсь не убить, но дальше вы пойдете без оружия.

— Дальше мы пойдем, как шли до этого. А вот ты останешься здесь, но путников уже подстерегать не будешь, — Адо выехал из чащи на одном из выбранных коней. Кольчугу и шлем он надел свои, выбрав из свалки доспехов лишь щит, набедренники, наручи и подобрал клевец. Пику ему подал Тэлмер.

— Ты как, в форме? — тихо спросил он друга, — А то, если что, я и не посмотрю, что это поединок один на один.

— Не беспокойся, — также тихо ответил Адо, — Все будет нормально.

Согар Победитель, он же герцог Бэллонский, уже отъехал на положенное расстояние и поднял пику острием вверх, показывая, что готов к поединку.

— Будь осторожен, — крикнул Шико. Адо кивнул и опустил забрало. Его пика тоже поднялась в знак готовности.

Шико и Тэлмер отошли к краю дороги. Пики опустились и заняли горизонтальное положение. Всадники пригнулись к лошадиным холкам. Только что их кони стояли как вкопанные, но вот они уже мчатся навстречу друг-другу. Столкновение! Оба всадника остались в седлах: Адо увернулся от стремительно разящей пики, а его оружие лишь скользнуло по краю щита Магистра Ордена Носящих Меч.

Они снова разъехались и заняли исходные позиции. Миг спустя они уже снова мчались. На этот раз ни тот, ни другой не промахнулись — пики ударили в щиты, но щиты выдержали, как и их владельцы.

Отъезжая, Согар крикнул:

— Ты пока еще неплохо держишься, принц, но сейчас я применю одну штуку, и тогда тебе не выстоять.

Сделав вид, что проверяет подпругу седла Ализьена, Тэлмер шепнул другу: «Сейчас он будет целить тебе в голову, помяни мое слово. Но беспокоиться не о чем — „Черный Блеск“ выдержит. Просто держи голову пониже.»

Кони вновь рванулись. Согар мчался, держа пику как-то расслабленно, даже не направляя ее на соперника. Но за мгновение до столкновения, рука напряглась и нанесла молниеноснейший удар, направив его в шлем Адо, казавшийся таким легким. От этого удара пика Грозы Турниров сломалась пополам. Зато пика принца проскользнула под щитом Рыцаря Копья и взметнула его как перышко в воздух. Упал же Согар отнюдь не как перышко, с лязгом и грохотом приземлившись на спину. Но когда спешившийся Адо приблизился к поверженному Магистру, тот смог самостоятельно встать и тут же схватился за палицу, висевшую на боку. От удара Адо увернулся и гвозданул противника клевцом по шлему. Согар попытался парировать, но это был лишь ложный замах. Адо вывернул кисть и ударил снизу вверх. Острый клюв зацепил край шлема и сорвал его с головы рыцаря, ободрав заодно подбородок. Согар отшатнулся и выронил палицу. Он оказался мужчиной средних лет, круглоголовым и коротко стриженным. Сплюнув кровь, Магистр потащил из ножен меч.

— Я не хотел тебя убивать, — проговорил он, — Но сейчас, клянусь, я изменил свое желание. Королевство Париан останется без наследника.

Адо отбросил клевец, и в руке у него вырос палаш. Согар был в такой ярости, что даже не заметил ничего необычного. Грубо выругавшись, он взмахнул мечом. Как бы он там не хвастался, но Грозой Турниров и Победителем его прозвали не случайно. Даже в слепой ярости, почти не владея собой, владел мечом он как собственным живым придатком. Клинки сталкивались и высекали искры. Нет-нет, а то палаш Ализьена, то меч Согара скользили по доспехам и кольчуге. Наконец Адо сумел достать острием до незащищенного лба рыцаря, добавив к его многочисленным шрамам, разрезанную наискось кожу лба. Ранение отрезвило Магистра. Поняв, что необузданная ярость может сослужить ему плохую службу, Согар ушел в глухую защиту. Атаки он почти прекратил, изредка огрызаясь короткими ответами и контратаками. Адо понял, что противник копит силы. И если учесть уже имеющиеся преимущества в виде несоответствия весовой категории противников и в росте (Адо Ализьен был высокого роста, но Согар — еще выше), считаясь также и с тем, что боевого опыта у Рыцаря Копья было гораздо больше, то шансы Адо падали с каждой секундой. Согар стоял непоколебимо как скала. И тогда принц решился на отчаянный шаг. Мобилизовав все свои возможности, ценой громадных усилий ему удалось прорваться сквозь защиту Грозы Турниров, и тогда он рубанул сплеча и тут же отскочил. Атака не принесла успеха — Рыцарь стоял также непоколебимо, только как-то странно усмехался… и рука с мечом медленно опустилась. Адо напрягся, подозревая ловушку. Согар Победитель чуть кашлянул, как будто кивнул… и голова рыцаря скатилась с плеч. Потоки крови залили доспехи. Обезглавленное тело постояло еще немного и рухнуло под ноги принца.

— В первый и последний раз герцог Бэллонский Согар Победитель, Рыцарь Копья, Гроза Турниров побежден в поединке, — промолвил Тэлмер, незаметно появившийся за спиной Ализьена. Тот спрятал палаш и медленно повернулся:

— Я тоже не хотел его убивать. Но…

— Никаких «но». Чисто сработано. Ты защищал свою честь, как истинный принц. Даяна могла бы тобой гордиться.

Упоминание о любимой девушке отвлекло Адо от мрачных мыслей.

— Было бы чем гордиться, — хмыкнул он смущенно.

…Любой палач бы чище сработал, — добавил он после паузы.

Подошел Шико.

— Как бы то ни было, но надо его похоронить. Там, недалеко от дороги я ложбинку приметил… Эта могила будет там четвертой и, надеюсь, последней.

В ложбинке оказался подкопан бугорок, и оставалось его только обрушить. Таким же образом, видимо, были похоронены и жертвы Согара. Тэлмер и Шико перенесли сюда останки павшего Рыцаря и уложили под бугорок по всем правилам захоронения. Сверху навалили доспехи и оружие, принадлежавшие Согару по праву трофея, хотя добытого и не совсем честным путем. Адо лишь, по совету Тэлмера, взял себе те самые наручи и набедренники, в которых сражался, и гибкие оплечья, соединенные с легким двусторонним (для спины и груди) зерцалом. Тэлмер пообещал покрыть их «Черным Блеском».

— Неужели ты собираешься потратить на меня весь добытый тобой «Черный Блеск»? — недоверчиво спросил Адо, примеряя оплечья.

Тэлмер невесело усмехнулся:

— Кто знает?.. Может когда-нибудь между мною и разящим клинком случится встать твоим доспехам. Кроме того, существуют и такие вещи как стрелы. И если окружен ты друзьями, то куда как меньше беспокоишься за них и за себя, когда уверен в крепости их душ, доспехов и мечей.

Адо задумчиво кивнул и спрятал новоприобретенные доспехи в мешок.

Коней Шико распряг и отпустил — тащить их с собой через миры не имело смысла. А до средоточия энергий, угаданного Тэлмером, оставалось совсем немного. Через полмили от места, где их остановил Согар, силовая линия сворачивала с дороги и приводила на полянку, на которой расположилось средоточие трех линий. Тэлмер провел все необходимые подготовительные манипуляции и начертил на земле большой круг, разделенный на три равные части. Каждый встал в свою треть круга.

— А теперь, Адо, — скомандовал Тэлмер, — Представь себе свой родной мир. То есть даже можешь не представлять отдельных ясных образов, а просто вспомни о существовании Земли Лайнен. Представил? Теперь представь, что ты находишься где-то неподалеку.

— Ну, представил, — ответил Адо с закрытыми глазами.

— Вот в таком состоянии и оставайся, — Тэлмер начал качать энергию, заключая себя и друзей в энергетический кокон. Мир обернулся вокруг стоявших в круге и исчез. А затем появился через некоторое время снова, но уже другой.

— Все, — сказал Тэлмер, — С прибытием.

Здесь было довольно мило — не как в райском лесу у Болотного Духа, конечно — но вполне уютно: чистая полянка в светлом лесу, рядом журчит ручеек. Солнце клонилось к закату.

— Думаю, здесь мы можем со спокойной совестью отдохнуть, а утром — разведать обстановку и куда мы вообще попали, — произнес Адо, — Я прав?

— Абсолютно! — ответил Шико и стал готовить костер. Адо помог ему. А Тэлмер занялся новыми доспехами Ализьена. Когда он закончил, от «Черного Блеска» остался маленький шарик.

— Тэлмер, ты закончил? — позвал его от костра Адо. Они с Шико уже разложили припасы и собирались перед сном перекусить.

— Да, вот, держи, Адо, — передал доспехи Ализьену Тэлмер.

— А что ты собираешься делать с остатками «Черного Блеска»? — спросил Шико, хрустя чем-то из запасов Ализьена (свои питательные шарики он решил оставить на самый черный день).

— Не знаю, — ответил тоже принявшийся за еду Тэлмер.

— А если, скажем, его на тыльную сторону ладони нанести? — продолжал расспрашивать Шико.

— То тогда можно будет запросто отбивать клинки голой рукой, но чувствительность кожи ты потеряешь навсегда.

— А какой мне толк от чувствительности тыльной стороны? — и Шико протянул левую руку. Тэлмер возражать не стал. Остатков «Черного Блеска» как раз хватило. Кожа Шико, вопреки очевидности, не потемнела, а побледнела, и когда он сунул руку в костер ладонью вверх, то боли не почувствовал никакой.

Солнце уже давно село. Костер догорел. Адо и Тэлмер завернулись в плащи, а Шико с головой укрылся своим тонким, но теплым одеялом. Дежурного выставлять не стали, но Тэлмер окружил лагерь сторожевым заклятьем. Друзья заснули почти одновременно.

Адо проснулся первым, когда солнце только-только встало. Шум, который он поднял, плескаясь в ручейке, разбудил остальных. После завтрака приятели решили поразмяться. Тэлмер работал шпагой, ведя бой с целым отрядом невидимых противников, применяя периодически выхватываемые кинжал и Лазурную Иглу. Шико и Адо закружили в рукопашной схватке. Выглядели они несколько комично — высокий гибкий Адо и коренастый Шико. Начали они с борцовских приемов, но через некоторое (довольно непродолжительное) время Адо понял, что нужно сменить тактику — сбить с ног подсечкой или броском Шико оказалось почти невозможно, а захваты он разрывал шутя. Его же собственные захваты были поистине стальные. Адо просто змеей извивался, выскальзывая из могучих объятий. А после того, как несколько раз оказался на земле, бросаемый Шико через бедро и спину, подсечками и подножками, Адо перешел на контактный рукопашный бой. Тут его рост и мобильность давали некоторое преимущество, но оно почти сводилось на нет способностью Шико держать удары. По прессу, например, можно было с равным успехом колотить кулаком и бревном. А после того, как Шико, промахнувшись, заехал левым кулаком, усиленным «Черным Блеском», по невысокому деревцу, сломав его пополам, приятели решили, что рукопашного боя на сегодня достаточно. Адо достал палаш и вызвал на «бой» Тэлмера. Шико, же повиснув на толстой ветке, начал подтягиваться широким хватом попеременно к груди и к спине.

Тэлмер и Адо отработали несколько классических комбинаций и перешли к импровизациям, а Шико все еще подтягивался. Вдруг что-то тихо свистнуло, и Шико обнаружил, что его руки за запястья крепко привязаны к ветке, на которой он висел. Не успел он как следует осознать сей факт, как невесть откуда прилетевшие веревки обвили ему лодыжки и притянули к земле. За секунду до этого Тэлмер неожиданно прекратил обмениваться с Ализьеном выпадами и прыгнул далеко в сторону, выкрикнув на лету: «Берегись!». Адо, мгновенно обернувшись, успел перерубить несколько вылетевших из-за кустов веревок, но через пару мгновений был все же обездвижен этими, словно живыми арканами. Веревки, «напавшие» на Тэлмера, вспыхнули и сгорели в мгновение ока, а он сам, разрубив еще две, бросился на помощь к оказавшемуся ближе Шико, но уже выскакивали из-за кустов лучники, сразу беря на мушку троих путников, и Тэлмеру ничего не оставалось сделать, как сдаться. Шпага выскользнула из его руки, и тут же несколько арканов спеленали Тэлмера, не давая ни единого шанса выпутаться. Сразу вслед за тем маленькая полянка заполнилась кучей народу. Человек десять удерживали на арканах друзей, пятеро лучников держали их на прицеле своих больших луков, а три пеших воина в кольчугах и при мечах сопровождали маленького человечка — по виду и по поведению — типичного чиновника.

— Так! — закричал он, едва появившись, — Чужестранцы, без разрешений, виз и документов! Так-так-так. Да еще и с оружием. Нарушение налицо.

— Что происходит? — не выдержал висящий Шико.

— Ничего страшного, — ответствовал чиновник, — Просто пограничный и таможенный досмотр. Так как вы появились здесь без разрешения, то с вас полагается пошлина и штраф. А так как вы еще и с оружием, то за это вам предстоит немножко поработать.

— Надеюсь, не в рудниках? — сквозь зубы процедил Адо.

Маленький человек все же услышал:

— В рудниках у нас работают, к вашему счастью, машины. А вам, всего лишь, придется побыть месяцок-другой гладиаторами — наш народ так любит развлечения, а их так не хватает… — Чиновник поцокал языком, — Поэтому чужестранцев, владеющих оружием, мы выставляем на Арену. А потом — отпускаем, …если они выживают, разумеется, и даже отдаем им их вещи, кроме конфискованных, конечно. Ну-ка, ребятки, пошарьте-ка у них в мешках — посмотрим, с чем пожаловали. А вы, — он обратился к пленникам, — И не пробуйте протестовать. Лучники у нас очень хорошие, между прочим.

Тем временем, три сопровождавших чиновника воина профессионально обыскали друзей и перетряхнули содержимое мешков.

— Господин таможенник, — доложил через десять минут один из воинов, наверное, старший, — Кроме носильных вещей и провианта обнаружено — оружие: арбалет, шпага, палаш, короткий меч, кинжал, нож и куча метательной мелочи — все отличного качества. Доспехи: шлем и комплект вороненых пластинчатых доспехов, а также это, — воин показал кольчугу и маску Тэлмера.

— О, — чиновник закивал головой, — Это отличная находка. Продолжайте.

— Кроме того, найдена груда предметов, по моему скромному разумению, для магических штучек.

— А, так среди вас маг! — снова обратился чиновник к связанным друзьям, — А ну да, ну да, как же — «сторожевой круг третьего уровня»… устаревшая версия, кстати, — он погрозил пальцем, — Будьте, осторожнее, сейчас не время для колдовских фокусов — у моих мальчиков пальчики на тетивах дрожат.

— И еще один мешок набит странными вещами, — продолжал воин, — Область их применения для нас осталась загадкой, — он показал на своего коллегу, который вертел в руках какой-то предмет.

— Осторожно! — вскричал Адо. Но было уже поздно. В руках воина что-то невыносимо ярко сверкнуло, высыпав тучу голубых искр прямо ему в лицо. Воин дико заорал и, прижав руки к ужасно обожженному лицу, упал на колени.

— О-хо-хо, — завздыхал чиновник, — Ну как так можно? Учишь вас осторожности, учишь… Ларки, — обратился он к стоявшему рядом лучнику, — Пристрели его, пусть не мучается.

Тренькнула спущенная тетива — Ларки хладнокровно выполнил приказание.

— Ну что ж… Так, что там дальше?

— Немного драгоценных камней, золотых монет, пара самородков неизвестного металла, наверняка драгоценного, и одна золотая статуэтка. Все.

— Итак. Оружие, доспехи, драгоценности — конфисковать. Магические и прочие штучки-дрючки — сложить отдельно, потом разберемся. Остальное — в камеру хранения. Потом, быть может, отдадим. Пошли.

— Куда? — мрачно поинтересовался Шико, когда наконец опустился на землю (веревки продолжали держать его крепко).

— В «Центр Развлечений», — ответил чиновник и махнул подчиненным. Веревки, подчиняясь каким-то особым манипуляциям, переплелись между собой, связав воедино Тэлмера, Шико и Адо. Так они и отправились через лес — впереди топал чиновник, за ним ловцы, ведущие на арканах пленников, а по бокам шагали лучники. Самыми последними шли два воина и тащили на себе конфискованное добро, а также кольчугу и оружие своего неудачливого собрата, оставленного на поляне на поживу диким зверям.

Конец I части.

Часть II

Гладиаторы

Их заперли в тесной тюремной камере с решетчатой дверью, через которую камера едва освещалась факелами, висевшими на стенах коридора. А камера эта находилась в так называемом «Центре развлечений» — гигантском круглом здании на самой окраине города Мертау — столицы здешнего государства. Власть в этой стране принадлежала кучке крупных капиталистов, и они только приветствовали подобные заведения (ходили слухи, что «Центр развлечений» принадлежит именно им, управляющийся через доверенных лиц).

Таможенный чиновник пойманных чужестранцев «сдал на руки» местному заправиле, ведущему дела приема, учета и распределения, заполнил какие-то официальные бумаги, конфиденциально перекинулся парой слов с самим заправилой, видимо старым знакомым, и удалился, захватив с собой своих воинов и конфискованные вещи. Тэлмеру, Адо и Шико оставили только одежду, да еще один из воинов отдал с усмешкой Тэлмеру его роговую расческу. Тэлмер тоже чему-то усмехнулся и сунул расческу в карман.

Все еще связанных друзей в сопровождении местной стражи заправила (жирный мужик среднего возраста, в коричневых шароварах и серой заляпанной жиром рубахе с закатанными рукавами) провел путаными коридорами к месту их заключения, рассказывая по дороге о местных правилах.

— У нас тут много отделов, — болтал он. — Вы будете жить, естественно, в людском. В камере все удобства. Кормежка три раза в день, причем после выигранного сражения — до отвала. Баня раз в пять дней. Сражения для одного человека не чаще одного раза в день. Кстати, их выбор зависит от установок свыше, надзирателей и меня лично. Если будете себя хорошо вести — не так часто будете появляться на арене, да и условия могут быть приемлемыми. А будете рыпаться — так мы вам такие поединочки подберем — не обрадуетесь. А если, скажем, покажете себя хорошими бойцами, публику развлечете, то и условия вашего проживания улучшатся — в более комфортную камеру вас переведем, а то сможете и пораньше отсюда выйти, да еще с немалой суммой денег. Если так дела и пойдут, — толстяк с алчным блеском в глазах посмотрел на друзей. — То я могу открыть небольшой кредитик: выпивка, наркотики, девочки — для бравых воинов ничего не жалко.

Тэлмер и Шико не обратили на эти слова никакого внимания. Адо же бросил на толстяка такой взгляд, что тот сразу заткнулся. Но через пару минут заговорил снова, но уже не таким игривым тоном.

— Сбежать отсюда не пытайтесь. Охрана многочисленная и надежная. Коридоры запутаны, а при малейшей тревоге перекрываются стальными плитами. Я тут слышал, что среди вас есть вроде бы маг. Так пусть он особо не рыпается. Охрана убьет при первом же подозрении. Вот на арене — применяй, что хочешь. Оружие вам выдадут, в дальнейшем сможете выбирать сами. Но помните — пока у вас в руках оружие, вы под постоянным прицелом сразу нескольких стрелков. Вот ваше теперешнее жилье.

Друзей втолкнули в камеру и заперли дверь. Веревки сами развязались и уползли к своим владельцам. Заправила со стражей удалились, остались лишь двое охранников, которые медленно пошли в обход камер, располагавшихся далеко друг от друга, наверное, чтобы узники не переговаривались, — разговоры между камерами строжайше запрещались.

В помещении, которое выделили друзьям, действительно, оказались «все удобства»: пара двухэтажных нар с тюфяками, набитыми соломой (в человеческом секторе было тепло, и одеяла не выдавались), тяжелый, привинченный к полу стол, что-то типа раковины, над которой из стены торчала изогнутая трубка с краником (Шико повернул краник, и из трубки побежала тоненькая струйка холодной воды) и дыра в углу для отправления физиологических потребностей.

— Опять в тюрьме! — вздохнув, Адо завалился на одну из нижних нар.

Шико сел на соседнюю, рядом уселся Тэлмер.

— Ну, что делать будем? — задал вопрос в никуда Шико.

— Сейчас нам остается только постараться выжить, — задумчиво ответил Тэлмер, — А помимо этого, будем смотреть по сторонам — как дела сложатся. На мою магию полагаться особо не стоит — здесь очень умело блокируются энергопотоки. Хотя пара-другая заклинаний, не требующих больших энергозатрат, у меня найдется.

— У меня тоже кое-что есть! — вспомнил Адо и сел. Прислушавшись к звукам, доносившимся из коридора — не идет ли охрана, он вытащил из ботинка небольшой прямоугольный кусочек металла, остро заточенный с одной стороны.

— Я давным-давно его сюда спрятал, еще когда сидел в тюрьме в родном городе. Только он мне там не пригодился. Может, пригодится здесь?

В коридоре вдруг железом лязгнула дверь, и послышались голоса, — кто-то из основных коридоров пришел в человеческий сектор тюремных камер. Может, привели еще кого-то?

— Здесь, здесь они, — узнали друзья голос толстяка. — Только они тут сейчас и есть, остальные бои смотрят, и сами в них участвуют. Проходите, проходите.

Адо быстро зажал лезвие в зубы. К дверям подошло несколько человек, и один из них заглянул через решетку внутрь камеры. Вернее, одна из них, — жирный заправила и стража сопровождали немолодую, но молодящуюся, довольно красивую особу женского пола в темно-синем платье, к которой толстяк обращался почтительно и называл госпожой.

— О, а они вполне ничего, — грудным голосом произнесла она. — Ну-ка, Иликаш, открой, я хочу познакомиться с ними поближе.

— Да, госпожа, — закивал головой толстяк и, гремя ключами, отворил дверь.

Арбалетчики взяли оружие на изготовку, мечники обнажили мечи. Тэлмер, Адо и Шико не двинулись с места. Первыми вошли два арбалетчика и встали по обе стороны двери. За ними — воин с мечом, а потом и женщина. Толстяк взял факел и осветил получше будущих гладиаторов. Женщина скользнула взглядом по Шико, с ног до головы осмотрела Тэлмера и остановила свой взгляд на Адо Ализьене.

— Каков красавчик, — она неожиданно похотливо улыбнулась, — Я тебя, пожалуй, возьму к себе, мой милый мальчик, — женщина вплотную подошла к сидящему Адо и провела рукой по его белокурым локонам. Адо дернулся было, но арбалетчик вскинул оружие, и принц снова замер.

— Будешь меня слушаться и делать все, что я захочу, — будешь жить припеваючи, на всем готовом, — женщина провела указательным пальчиком по лбу, носу, губам Ализьена и остановилась на ямочке на подбородке. — Ну, поцелуй меня, мой миленький, — она наклонилась.

Дальше все произошло очень быстро. Адо дернул головой. Женщина закричала и отшатнулась — ее щеки и губы заливала кровь из глубокого пореза. Арбалетчик выстрелил, но Тэлмер ударил ногой по арбалету, и стрела стукнула в потолок. В следующее мгновение два воина прижали Тэлмера к стенке, и он почувствовал лезвие меча на горле. Второй арбалетчик взял на мушку Шико. Мечник ударил Адо рукояткой по голове и сбил его на пол. Затем наклонился и, лезвием разжав ему зубы, вытащил кусочек металла, которым Адо порезал его госпожу. Иликаш бросился к ней.

— К гианрепту его, — с ненавистью прохрипела она через платок, прижимаемый к лицу и насквозь пропитавшийся кровью. Затем, оттолкнув толстяка, выбежала из камеры.

— О Боже! Что же вы наделали? — воздел руки к потолку Иликаш. — Ведь это дочка управляющего. За это тебя, — он указал на лежащего Адо. — Прикуют в подземелье и отдадут гианрепту. Но гианрепт просыпается только ближе к вечеру, поэтому первым на арену пойдешь ты, — тут он ткнул пальцем в прижатого к стене Тэлмера. — Ты так рвался в драку, защищая своего дружка, вот завтра и сможешь разрядиться. Ну и тебе, — Иликаш взглянул на Шико, — Чтобы не было скучно и одиноко, мы что-нибудь подберем. На первый раз, так и быть, что-нибудь простенькое. Оставьте их, ребята, уходим.

Пока толстяк закрывал дверь, арбалетчики сквозь прутья решетки держали друзей под прицелом.

— Эй, почтенный, постой-ка, — окликнул уже уходящего толстяка Тэлмер, незаметно выстраивая пальцами правой руки комбинацию неких знаков. — Скажи, пожалуйста, кто такой «гианрепт»?

Иликаш оглянулся в сторону удаляющихся стражников:

— Ну ладно, так и быть. Я и сам терпеть не могу эту сучку. Теперь-то ее «красоты» поубавится, — он противно захихикал, — А то она лучших воинов забирает, бизнес от этого страдает. А гианрепт — это чудовище, наподобие крокодила — знаете такого? — и вот его-то и напустят на вашего дружка, прикованного к стене и вооруженного одним ножом. Еще никто в подобной ситуации не выживал, но никто и не знал, что у гианрепта на затылке есть такое мягкое местечко… Все, до завтра, — грубо закончил Иликаш, равнодушно скользнув взглядом по приближающейся охране. Резко развернулся и ушел.

Адо поднялся и сел на нары. На правом виске была здоровенная ссадина. Тэлмер из-под подкладки своей куртки вытащил длинную полосу белой материи и, намочив ее в холодной воде, перевязал голову принца, пробормотав что-то при этом себе под нос. По его же совету Адо лег и закрыл глаза. Шико тоже прилег, а Тэлмер сел, скрестив ноги, на пол и «ушел» в прострацию.

Через пару часов принесли обед. Невысокий, склонный к полноте, седенький, неприметного вида человек в засаленном переднике, в сопровождении стражи принес три деревянных миски и большой кувшин с тремя кружками. Все это он просунул в специальное окошечко внизу решетки (стража внимательно следила, как Тэлмер забирал посуду с едой).

— Оставьте это у себя, — тусклым голосом сказал разносчик, — вы теперь будете из этого всегда есть.

— А остальным? — вырвалось у Тэлмера — у разносчика больше ничего в руках не было. Тэлмер тут же покосился на стражей, но те, видимо, ничего не имели против короткого разговора с мелким служащим.

— Остальные сейчас на Арене, — все так же безжизненно откликнулся разносчик, — Им туда и носят еду. Завтра тоже возьмите с собой посуду. А то есть будет не из чего, — он ссутулился и пошел прочь, стража тоже удалилась.

Друзья принялись за еду. В мисках оказалась каша не каша, рагу не рагу, месиво довольно безвкусное, но хорошо утоляющее голод. В кувшине же было налито сильно разбавленное плохонькое красное вино.

После обеда время потянулось очень медленно из-за абсолютного ничегонеделания. Воспользовавшись этим, Адо втянул друзей в разговор, в надежде выяснить кое-какие аспекты отношений между мирами, которые спокойно сосуществовали и даже сотрудничали, несмотря на различия в природных условиях, степени развития науки и культуры, не говоря уже о разных образах жизни. В свое время Ализьен, увлекшись научными изысканиями, не очень интересовался такими вещами и теперь хотел заполнить пробел. Лучшим знатоком этого вопроса оказался Шико, у которого отец был торговцем. Он-то и рассказал, что сотрудничество, в основном, существует между мирами, близко расположенными в пространстве и, как правило, имеющими относительно равную степень развития цивилизации (что касается разных культур, то этот вопрос никогда не был проблемой для торговых людей). Основным условием является развитая практика переноса в сотрудничающих мирах. Односторонних контактов обычно не возникает. Между мирами с разной степенью развития цивилизации контакты менее распространены, и посредством их происходит обмен только разнообразным сырьем; промышленные же товары для торговли используются лишь изредка. Дело в том, что существует неписаное правило, согласно которому цивилизации более высокого уровня не могут продавать высокотехнологичные товары цивилизациям с низким уровнем развития. А контрабанда частенько не имеет смысла — из-за разности законов природы те или иные инструменты, приборы и машины, изготовленные в одном мире, отказывались работать в другом. К этому Тэлмер добавил, что миры высокого и низкого уровня развития часто довольно сильно разнесены в пространстве. Кроме того, в мирах, где путь развития задавала Наука и Техника, практика переноса была обычно слабо или вообще не развита. А что касается Больших Базаров, продолжил Шико, то они организовываются Торговым Содружеством Миров, которые объединены только на основе коммерции, и на этих Базарах представляются только нейтральные товары, свободно могущие использоваться в любом мире. Организации или даже правительства предпочитают чистый бартер, а для физических лиц предусмотрены обменные кассы или лавки менял, где потенциальный покупатель может получить информацию о местной валюте и обменять на нее свои денежные эквиваленты. (Причем, не существовало еще такого менялы, который не смог бы провернуть сделку с каким-либо разумным существом, какие бы несуразные деньги или их аналоги кто бы ни предлагал).

Выяснив досконально сей вопрос, Адо перевел разговор на другое, начав расспрашивать Тэлмера, чему его обучали маги Карианды, и нельзя ли ему перенять какой-либо опыт, знание или умение. Он очень огорчился, узнав, что не сможет по-быстрому овладеть хотя бы основами магии, но забросал Тэлмера профессиональными вопросами о научных и технических аспектах деятельности адептов магических наук. Одновременно Тэлмер разъяснил друзьям некоторые вопросы защиты от колдовства, нечисти и демонов, памятуя о предстоящих походах, если им, конечно, удастся отсюда выбраться.

Так за разговорами прошел день. Друзья беседовали тихо, так как стоило чуть повысить тон, как сразу, откуда не возьмись, появлялась охрана, и один из охранников как бы машинально и невзначай проводил обнаженным мечом по прутьям решетки, и приятели тут же приглушали звук.

Минут за десять до ужина привели остальных обитателей камер. Их приводили небольшими группами — не больше пяти человек — и по одному, по двое запирали в камерах. Гладиаторы шли, возбужденно переговариваясь, делясь впечатлениями. Слышались реплики типа: «…Ты видел, Петля, как я его? Раз — и руки нет!», «Тут-то он меня, сволочь, и достал. Хорошо, что зрители вступились…», «…И тогда я рассвирепел. Как дам топором!», «Крови из него вытекло море, но он еще держался.», «А когда тот, с шипами, вышел, ну это вообще была бойня — трех псоглавцев разорвал, как не фиг делать…», «Ну эта образина горло-то ему и перегрызла…», «Эх, проигрался я сегодня!», «Ничего, Рыжий, если завтра тебе кишки не выпустят — отыграешься…», «Он-то был фаворитом, а его противник — паршивый аутсайдер…».

Возбуждены были не все — двое шли мрачнее тучи, один с перебинтованными головой и рукой, другой — весь в синяках и шишках.

Когда всех развели по камерам, шум прекратился. Обдумав услышанное, и учитывая сказанное толстяком Иликашем, друзья сделали несколько выводов: во-первых, что на данном ярусе живут воины среднего уровня и новички, такие как Тэлмер, Адо и Шико (те из гладиаторов, что проходили мимо, с интересом косились в их сторону). Во-вторых, что ярусом ниже обитают воины массовок для групповых побоищ, а фавориты — то есть самые крутые гладиаторы — живут где-то в другом месте, и живут очень неплохо. В-третьих, что между собой гладиаторы общаются либо безлично, либо используя клички, полученные на арене. В-четвертых, сражения или соревнования (было здесь и такое «развлечение») устраиваются между секциями, причем кроме людей и зверей, в роли гладиаторов выступают и другие расы, правда, редко. В-пятых, те, у кого уже есть заслуги и, следовательно, счет в специальной кассе, имеют возможность сыграть на тотализаторе, для чего имеется и букмекер, приставленный к гладиаторам. И наконец, в-шестых, что калек, получивших увечья на арене и не имеющих денег на счету, хоть и не добивают, но выбрасывают без средств к существованию, а так как нищенство запрещено, то увечные, если они хоть сколько-то могут держаться на ногах, предпочитают смерть в бою.

Тем временем с опозданием привели еще одного гладиатора. Он прихрамывал на правую ногу, а левый глаз закрывал бинт. Судя по всему, этот гладиатор только что получил квалифицированную медицинскую помощь. Следовало бы выяснить получше, кто занимался врачеванием гладиаторов и на каком он здесь положении.

Ужин разносил (то есть развозил на небольшой тележке) все тот же серенький служащий на этот раз с помощником — таким же скучным молодым человеком, худым, как скелет. Миски и кувшины ставили вплотную к окошечку, чтобы помощник разносчика мог их достать. Вместе с разносчиками появился и Иликаш. Он прошелся по коридору, заглядывая в камеры, а потом шепнул пару слов толстяку в переднике и вышел. На ужин была все та же «каша» из концентратов. Невкусно поужинав, друзья возобновили разговор. На этот раз Шико решил выяснить давно занимающий его вопрос.

— Я так понимаю, — обратился он к Тэлмеру, — Что в Серых Мирах физические законы действуют не так как обычно. А ведь с физическими завязаны и биологические. Как, например, человек может выжить в мире, где замедлены тепловые реакции?

— Человека в таких случаях поддерживает энергия жизни, — ответил Тэлмер, — Помогая им адаптироваться.

Адо, оторвавшись от безуспешных попыток взбить тощую подушку, вопросительно взглянул на Тэлмера:

— Энергия жизни?

— Или естественное биополе данного мира. Вообще Вселенная буквально пропитана энергией — так называемым Великим Полем Энергий. А каждый мир, помимо того, что погружен в это поле, обладает своей собственной энергией — энергией жизни, естественным биополем, частным случаем Великого Поля со своими особенностями. Это биополе может быть как рассеянным, так и сконцентрированным в «силовые линии», хотя правильнее сказать, в потоки. От степени концентрации, как правило, зависит путь развития цивилизации. Если концентрация сильная — много силовых линий, — то развитие идет по пути магии, умении пользоваться силами природы, иначе — по техническому пути развития. Бывает так, что магия и техника вполне мирно сосуществуют. Но чем мощнее и нелинейнее поле, тем больше вероятность искажения физических законов. В Серых Мирах нелинейность как раз очень высока из-за влияния Вселенной Демонов. Там, где концентрация велика, но искажения все-таки слабы, все живые организмы поддерживаются биополем данного мира, как противодействием искажению. Причем это биополе будет поддерживать любого, кто окажется в данном мире, но лучше всего — местных. Иногда путешественнику приходится какое-то время адаптироваться, и люди из миров с высокой концентрацией приспосабливаются быстрее. Вообще же приспособляемость бывает врожденная и приобретенная — тренировками, направленными мутациями, магическим влиянием. Ну, конечно же, не к каждому миру приспособишься, есть такие, куда лучше вообще носа не совать без магической защиты. Кстати, знаете поговорку: «человек не от мира сего»? Так вот, есть обратное определение: «человек, принадлежащий данному миру». И есть гипотеза, что биополя родного мира могут оставлять свою частичку в «своих» людях, а потом эта частичка поддерживает человека и помогает адаптироваться. Чем больше концентрация, тем больше остаточный потенциал. То есть попавший, скажем, в Серые Миры человек какое-то время будет жить «жировыми запасами», пока не удастся адаптироваться к местной искаженной биоэнергии. У вас, между прочим, приспособляемость, оказывается, выше среднего.

Адо серьезно кивнул. Шико не отозвался, так как уже спал сном праведника, на своем «втором этаже». Тэлмер с Адо тоже стали готовиться ко сну.

На следующее утро все проснулись почти одновременно. За завтраком обсудили план действий.

— Сегодня — день оценочный, — сказал Тэлмер, — Постараемся смотреть по сторонам и оценивать обстановку. Что касается поединков, то выход в фавориты пока проблематичен, но выжить мы должны любой ценой, — он посмотрел на Шико и Адо.

Шико пожал плечами:

— За нас не беспокойся. Адо знает слабое место своего противника, мне пообещали подобрать что-нибудь простенькое. А вот что достанется тебе — неизвестно. Наверняка, что-то довольно неприятное.

— Я приму меры, — пообещал Тэлмер. И действительно принял.

Сразу после завтрака пришла стража и куда-то повела всех гладиаторов. Всех, кроме Адо, Шико и Тэлмера. На вопрос Шико один из стражников коротко ответил, что гладиаторов ведут, как всегда, на разминку, а новичкам перед первым боем разминка не положена. Ну, раз так, то подготовку можно провести и в камере. Чем Тэлмер и занялся. Он не стал делать разминочных упражнений, не стал проводить боев с «невидимкой», просто сел на пол, скрестив ноги. Немного так посидев и настроив дыхание, он сцепил пальцы особым образом, держа руки перед грудью — родился тягучий звук. Сцепка пальцев изменилась — звук изменился тоже. Сначала медленно, потом убыстряя темп, по-разному сцеплялись пальцы. Звуки, соответствовавшие им, все быстрее сменяли друг друга, рождались цепочки сложных непонятных жутких слов. Руки вдруг расцепились и с последним словом-вздохом, жестко и четко произнесенном в тишине камеры, Тэлмер, развернувшись как пружина, встал и выпрямился. Ладонь прошла по лицу сверху-вниз, и Тэлмер открыл глаза. Они, обычно такие спокойно-серые, теперь сверкали стальной безжалостностью. Тэлмер двинулся в обход камеры, совершая по всему свободному пространству сложные движения. Но это не было комбинацией ударов, блоков, захватов и других боевых действий. Тэлмер просто перемещался с места на место, но делал это, с каждой секундой все менее походя на человека. Шико и Адо во все глаза смотрели на манипуляции Тэлмера. Его шаги, движения корпуса, рук, головы были жесткими и порывистыми, но в то же время удивительно пластичными и плавными; их темпоритмичность обладала какой-то гипнотической способностью. Свет от факелов вдруг слегка померк. Тэлмер… нет, Тэлпмораук! застыл посреди камеры… Он провел ладонью по лицу снизу-вверх… и вот перед друзьями снова стоит все тот же Тэлмер, а факелы горят достаточно ярко. Мимо прошли два охранника, безразлично заглянув внутрь.

— Что это было? — прошептал Шико.

— Я подготовил себя к переходу в демоническое состояние, — Тэлмер устало прикрыл глаза и сел на нары.

— Это как? Так, как мы преображались в демоническом мире? — спросил Адо.

— Не совсем… То есть, совсем не так. Там мы приобретали демонические формы, внутри оставаясь все теми же. Сейчас — наоборот. Я внешне почти не меняюсь, но некоторые чувства и эмоции притупляются, а некоторые усиливаются. Так в демоническом состоянии я почти не чувствую боли, жалости, страха, но зато лучше вижу, слышу, чувствую опасность. Кроме того, убыстряется обмен веществ, увеличивается скорость движений, повышается способность концентрировать силу и энергию. Но в то же время силу и энергию я могу лишь расходовать. Если я в демоническом состоянии начну выкачивать энергию из окружающей среды или даже из окружающих меня людей, то такое состояние станет опасным для меня самого, а именно — для моего духа, в том смысле, что дух мой тоже может стать демоническим, и тогда — все! Я стану демоноидом высшего уровня. Думаю, именно таким меня хотели видеть мои прежние учителя…

— А если не выкачивать энергию из окружающих? — осторожно спросил Адо.

— Тогда, когда я выкачаю ее из себя, я просто выйду в обычное, человеческое состояние, только очень усталым. Я поэтому редко применяю эту свою способность — чаще всего в качестве коротких, не требующих подготовки импульсов. А для длительного перевоплощения или в запас мне требуется и длительное время, чтобы привести себя в нужное состояние.

В коридоре лязгнула дверь. Несколько ног протопало по полу, и четыре человека остановились у дверей в камеру Тэлмера, Адо и Шико. Два арбалетчика взяли оружие на изготовку, мечник обнажил меч, а Иликаш достал ключ:

— Пора, ребятки. На выход!

Вели их долго: коридорами, переходами, через зарешеченные и цельностальные двери. Под конец их втолкнули в большую комнату с двумя решетчатыми стенами. За одной стражники с арбалетами следили за гладиаторами, за другой, у которой толпились уже знакомые друзьям воины поневоле, открывался вид на арену. Арена была овальной и приличной в размерах. Точно такой же, как поле для хартьянской игры хвостами в мяч или для корриды, отметил про себя Тэлмер. Арену по всему периметру окружала трехметровая каменно-решетчатая стена, разделяемая на сектора широкими и узкими проходами. Над стеной начинались ряды амфитеатра — для зрителей. Их уже собралось порядочное количество, и они все прибывали и прибывали, заполняя ряды бурлящей, жужжащей многоцветной толпой. Между рядами сновали молодые люди в одинаковой оранжево-черной одежде и, судя по всему, торговали сувенирами, закусками и прохладительными напитками. Немного наискосок от места, где помещались люди-гладиаторы среднего уровня, зрительские ряды разрывались небольшой площадкой, занавешенной малиновым пологом, нависающей над самой стеной. Чуть выше располагались отдельные балконы для высших слоев общества. Там уже сидело несколько хорошо одетых людей — мужчин в строгих костюмах и женщин в шикарных платьях, увешанных драгоценностями (Шико опять вспомнил про новогоднюю елку). Среди них Адо Ализьен узнал и вчерашнюю посетительницу. Она сидела рядом с пожилым бородатым господином, а лицо ее закрывала от глаз до подбородка плотная вуаль.

Еще выше, над рядами кресел и скамеек, находилась галерея для тех, кто не хотел тратиться на сидячие места, а весь амфитеатр закрывался от непогоды прозрачным титаническим куполом. Солнечного света пока хватало, чтобы освещать арену, и огромные лампы, висящие под самым куполом на ажурных конструкциях, зажжены не были.

Друзьям никто не мешал осматриваться — их соседи по заключению не обращали на них никакого внимания. А когда Шико попытался завязать разговор с высоким длинноволосым парнем в лиловой тунике, то парень совершенно проигнорировал все старания Шико пойти на контакт. Видимо, это было обычаем гладиаторов, не завязывать никаких отношений с «желторотыми» новичками.

Неожиданно ударил колокол, и запели трубы. Зрители все, как один, вскочили и взвыли. Из-за малинового занавеса вынырнул юркий человек, разодетый как шут гороховый. На нем был вишневый пиджак с искрой и с широченными блестящими отворотами; из-под него белела накрахмаленная рубашка, а на шее болталась пестрая тряпка. Синие штаны с желтыми лампасами были заправлены в высокие красные сапоги со шпорами, за спиной развевался черный плащ, а на голове сидела шляпа с загнутыми полями. Человек картинно вскинул вверх руки. Шум поутих. Зрители снова уселись на места.

— Здравствуйте, здравствуйте, наши дорогие, почтенные, горячо любимые зрители, — пронеслось по Арене. Конферансье особо не напрягался, но его звучный голос в любом отдаленном уголке звучал так, будто его обладатель находился рядом со слушателем.

— Вот вы снова посетили нас, и, уверяю, вы сделали достойный и единственно правильный выбор, — продолжал свою работу человек в ярких одеждах, — И мы как всегда не обманем ваши надежды. И как всегда у нас будет для вас много интересного. Но… — тут конферансье сделал интригующую паузу, — Вас ждет сюрприз. Готовьтесь, — и он бросил непроизвольный взгляд на балконы для знати, где немножко в стороне сидел Иликаш, который сегодня хотел лично полюбоваться на новоприобретенных гладиаторов, и для этой цели даже нацепил розовую рубашку с кружевными манжетами и зеленый с золотом полосатый жилет. Остроглазому Шико показалось, что Иликаш с конферансье обменялись легкими кивками. А последний продолжал:

— А пока начнем с малого. Для затравки, так сказать, для разогреву — классическая пара — секутор и ретиарий. Сеть против щита и доспехов. Трезубец против меча. Прошу!

Железные двери, заскрипев, отворились. Из них, из разных концов Арены навстречу друг другу двинулись два воина. Один — коренастый в бронзовых доспехах, с квадратным щитом и с коротким мечом; другой — высокий в одной набедренной повязке, на плече висит свернутая сеть, в правой руке трезубец.

— Секутор — это хорошо вам известный Кельт. Помните, как он здорово разрубил болотного медведя? — публика взревела, а Кельт взметнул в приветствии меч над головой.

— А бесстрашный Ретиарий — это никто иной, как Черныш, — публика опять взревела, но уже не так сильно. Черныш поклонился и сделал «мулинэ» (досл. «мельница», вращение оружием) своим трезубцем. Под его черной блестящей кожей буграми перекатывались мускулы.

В стене камеры открылось окошечко букмекера. Туда сразу же бросились гладиаторы, имеющие деньги. Остальные, в том числе и Тэлмер с друзьями, продолжали наблюдать за происходящим на Арене.

Снова ударил колокол. Кельт и Черныш пошли на сближение. Оба были опытными воинами, на их счету немало было побед. Ни тот, ни другой нападать не спешил. Но публика, желавшая развлечений, взбунтовалась. На обоих гладиаторов посыпался град насмешек и обвинений. Первым не выдержал ретиарий и метнул свою сеть. Но бросок был не точен. Кельт легко увернулся и, отбив мечом трезубец, ударил противника щитом. Черныш отлетел и, не удержавшись на ногах, упал на желтый песок, покрывающий поверхность арены. Секутор набросился на лежащего, но тот, извернувшись, «по-ящеричьи» убежал от воина в тяжелых доспехах. Минут пять Кельт гонялся за своим более подвижным и легко вооруженным противником, пока тот не бросил в него поднятой на ходу сетью. Сеть обмотала секутору ноги, и он, споткнувшись, рухнул, но при этом выронил щит, который, пролетев по инерции, ударил Черныша по колену. Черныш сразу захромал. Кельт наконец выпутался из сетки и отбил удар трезубца. Он хоть и лишился щита, но был еще достаточно защищен доспехами. Черныш же с потерей сетки потерял большую часть своих шансов. Зрители больше не насмехались над гладиаторами и, разделившись на два лагеря, подбадривали Кельта и Черныша. Последний внезапно нанес удар по незащищенным ногам секутора. Кельт отскочил. А Черныш подцепил одним из зубцов своего оружия сеть, по которой только что топтался секутор. Увернувшись от выпада Кельта, еще не сообразившего, какая опасность ему угрожает, Черныш с ближнего расстояния накинул на него сеть, умело зацепил обе руки, и как следует дернул, подкрепив свои действия подсечкой. После этого он стал наносить один за другим удары трезубцем. Скорчившись на песке, Кельт вынес три удара, четвертый отбил налокотником и ударил ретиария освободившейся рукой с мечом. Вовремя отскочить Черныш не успел — он отпрыгнул на два шага, прижимая ладонь к левому боку; под ней расплывалось красное пятно, набедренная повязка сразу промокла. Но секутор не собирался добивать противника — из под помятого нагрудника текла тонкая струйка крови. Конферансье объявил ничью. Публика не возражала. На Арену вышли служители в серой униформе и под охраной арбалетчиков, отобрав оружие у раненых, увели их прочь.

— Ничего, Кельт выпутается запросто, — информировал высокий длинноволосый гладиатор в лиловой тунике своего приятеля, такого же высокого и длинноволосого, но в обыкновенной рубахе и штанах, — А вот Чернышу не повезло — он только недавно в фавориты перешел, как бы ему за лечение не пришлось от всего отказаться.

Следующей парой конферансье объявил хотриса и Маанга — Железную Руку. Хотя железной у него была не только рука — всю левую сторону торса, пах, бедра, левые руку и ногу, лицо — все это закрывала клепаная железная броня. Все остальное было обнажено. Вооружен он был небольшой шипастой палицей. Хотрис представлял собой типичного представителя своей расы — расы Хотрисов — безволосая голова с продольным гребнем от верхней губы к основанию черепа, острые уши, раскосые глаза, длинные руки и очень волосатое тело. Он был одет в шерстяные штаны с начесом, а на ногах — тапки с загнутыми носками. В руках хотрис держал палицу-тесак — на длинной рукоятке громадное тяжелое лезвие, изогнутое и расширяющееся к концу. Если бы не сложная форма лезвия, изобилующая острыми углами в неожиданных местах, то палица-