Оглавление

1. Все демоны ада
2. книга III НАБАТ КОЛОКОЛА ПРЕИСПОДНЕЙ
   1. часть I
      1. КОЛЕСА ВРЕМЕНИ
   2. ЧАСТЬ II
      1. ЭЛИНТУР
   3. ЧАСТЬ III
      1. АГНИ
   4. ЧАСТЬ IV
      1. ВСТРЕЧИ
   5. ЧАСТЬ V
      1. ВОЗВРАЩЕНИЕ ДЕМОНОВ
   6. ЧАСТЬ VI
      1. НАБАТ
   7. ЭПИЛОГ

книга III
НАБАТ
КОЛОКОЛА
ПРЕИСПОДНЕЙ

Холодное ущелье Скалистых гор вот уже несколько столетий не помнило такой ужасной грозы. Тучи, чернее сажи, грозно ворочались, насев почти на самые пики скал. А молнии, десятками срывающиеся с небес, ослепительными нитями плели смертоносную вуаль, соединяя ею камень и небо. И не было лишь дождя — буйного ливня — под стать грозе; тучи не желали столь быстрой и благотворной развязки. Только ярость и мощь бесновались сегодня в Холодном ущелье Скалистых гор.

Но если горы помнили в древности грозы и пострашнее, то следующую картину они не видели никогда: по ущелью тихо шел, аккуратно переставляя ноги, серебристый единорог — настоящий серебристый единорог. Его собственное мягкое сияние разгоняло мрак не хуже слепящих молний, но в отличие от них не резало глаза, а успокаивало. Серебристый свет окутывал и всадника — белокурую девушку, единственной одеждой которой была полупрозрачная бесцветная накидка. Неугомонный ветер рвал и трепал накидку, стремясь проникнуть в каждую ее складочку; развевались на ветру пышные грива и хвост единорога, полыхали белым пламенем длинные волосы девушки. Но ни он, ни она не обращали ни на ветер, ни на молнии, ни на всю грозу целиком ровно никакого внимания. Глаза девушки были закрыты, она казалась спящей. Единорог же шел, опустив голову, словно задумавшись, но ни разу не споткнулся.

Серебряным облачком доброго сновидения двигался единорог с прелестной всадницей по дну ущелья, а впереди его уже ждал черный ночной кошмар. Две мрачные фигуры стояли на камнях — одна, закутанная в темно-коричневый балахон с капюшоном, читала над черным шаром, зажатым в ладонях, невыносимо жуткую Литанию-Призыв, а вторая стояла неподвижно — черным изваянием могучего рыцаря с секирой в руках. Но как ни мрачен был их вид, а истинным кошмаром был небольшой саркофаг, серого резного камня, стоящий у их ног, от которого невыразимо явственно исходили волны лютой злобы.

Единорог приблизился к стоящим на два шага и, повинуясь жесту Черного Рыцаря, остановился. Девушка медленно спустилась на землю и все еще в трансе подошла к саркофагу. Черный Рыцарь встал рядом с единорогом, за ее спиной. С последним словом Литании, черный шар в руках жреца исчез. Руки девушки вскинулись вверх, и со следующим громовым раскатом с небес обрушилась длиннейшая нитевидная молния и, зашипев, обвилась вокруг нежных запястий, скрепив их прочней и мучительней чем кандалами. Девушка выгнулась, из прокушенной губы потекла струйка крови, но ни стон, ни крик не огласил стены ущелья. Ветер окончательно сорвал с тела девушки накидку и унес ее во тьму, беспрепятственно и жестоко лаская теперь беззащитное юное тело. Каменные змеи, оплетавшие крышку саркофага, задвигались, расплетаясь, освобождая ее от запоров. Жрец склонился над ней и простер руки.

В этот же миг Черный Рыцарь взмахнул секирой и одним движением срубил под самый корень витой рог, гордо венчавший прекрасную голову единорога. Кровь далеко брызнула из раны, окропив все вокруг, а отрубленный рог перевернулся в воздухе и сам встал в отверстие на крышке саркофага. И в тот же миг единорог встал на дыбы. Дикая боль отрезвила его зачарованный разум, и он, разгневанный, собрался отомстить…

Взлетели над головами страшные, чуть заостренные копыта… Жрец повернул рог как ключ и резко отбросил крышку. Навстречу копытам взлетела черная секира. Смертоносный удар совпал со стуком крышки, а вопль умирающего единорога слился с особо грозным и резким ударом грома, а также с ужасающим криком, который не могло издать ни одно живое существо. Из открытого саркофага вместе с этим криком вылетело черное облако, мгновенно принявшее облик кошмарной драконицы. Повторив свой крик, драконница раскинула крылья и охватила ими девушку, приникнув к ней плотнее, чем в любовном порыве, сливаясь с ней воедино и рождая в этом противоестественном брачном союзе… Фурию!

Уже не девушка стояла перед жрецом высшего посвящения и Воином Черной Силы, а зрелая женщина: с огоньком ярости и злобы в нечеловеческих глазах, с черной чешуей на груди и бедрах, с черным плащом — крыльями за спиной, с когтистыми трехпалыми ступнями, снабженными ядовитой шпорой, с копной черных молний вместо волос и с кровавым знаком во лбу — Драконесса!

х х х

Шесть неугасимых факелов еле тлели, освещая лишь круглую площадку, окруженную массивными каменными колоннами. За пределами каменной ограды, а также в небесах над ней царила непроглядная ночь без луны и звезд. И не менее черное дело вершилось на самой площадке

В ее центре стоял большой каменный алтарь, на котором лежало что-то, прикрытое белой тканью, а рядом с алтарем стояла невысокая тумба, с накинутой на нее тканью черной. И два человека свершали обряд Призыва: босая женщина в лиловом облегающем платье, в глухом стальном шлеме и в стальных же перчатках до локтя, стоящая рядом с тумбой, и Жрец в одеждах под стать Багровому Пламени, читающий Литанию над черным шаром.

По завершении магической формулы покровы были сдернуты. На алтаре лежала, блаженно вытянувшись, обнаженная девушка с волосами цвета зари и как будто спала. На тумбе же оказался стеклянный колпак, под которым сидела птица, размером с сокола, целиком сделанная из металла с черным отливом.

В руке Жреца появился ритуальный нож с массивной рукояткой и изогнутым лезвием, сильно расширявшимся в сторону рукоятки. Острием вниз опустился нож на лицо девушки и провел первую ломаную кровавую полосу у нее на лбу. Затем клинок сместился вниз и отметил каждую скулу и щеку. Дотрагиваясь ритуальным клинком до кожи то здесь, то там, жрец высшего посвящения продолжал свою работу. Кольцевидные порезы “ украсили» плечи и предплечья, крест-накрест надрезалась грудь, кровоточащей линией обозначилась талия. Кольцеобразно разрезав кожу на бедрах и голенях, жрец гортанно и коротко произнес какое-то слово. Девушка шевельнулась и села. За весь сеанс она не произнесла ни звука, и хотя ни один из главных кровеносных сосудов не был задет, ее кожа стала липкой от крови.

Все также с закрытыми глазами и безмятежностью на лице девушка встала на колени и опустилась на пятки. Жрец откинул ее пышные багрово-красные волосы и снова занес нож.

Когда необходимое истязание закончилось, жрец отошел на несколько шагов от алтаря и воздел руки.

Одним ударом металлической кисти женщина разбила стеклянный колпак и вложила в пустые глазницы искусственной птицы два замороженных глаза, сверкающие словно драгоценные камни: глаз ястреба и глаз птицы-феникса. Глаза вспыхнули холодным собственным светом — искусственная птица ожила. Взмахнув со скрежетом крыльями, птица взлетела и уселась на правое предплечье женщины. Совсем по-птичьи, по-живому поворачивая голову, искусственное существо осмотрело поочередно державшую ее женщину, жреца, стоявшего неподалеку, и, наконец, сидящую на алтаре девушку и истекающую кровью. Ледяные глаза полыхнули, и птица рванулась к девушке. Издав истошный, ни на что не похожий клекот, птица жестоко вцепилась когтями в окровавленную спину и раскинула крылья. И тут же жрец Огня резко опустил руки. Вокруг алтаря высоко взвилось яркое пламя, скрывшее и алтарь и тех, кто на нем находился. Через несколько мгновений пламя опало. Теперь девушку окутывало плотное серебрящееся облако. Вот облако сгруппировалось в отдельных местах, приняло форму… и мутно заблестела вороненая сталь. Птица исчезла. От порезов не осталось и следа. Прочные кожаные ремни плотно обвивали тело, и посредством их на девушке крепилась стальная сбруя.

Остро отточенные изогнутые пластины, похожие на птичьи перья, соединенные между собой петлями и шарнирами, шли вдоль рук и ног, и по ключицам; каждый палец завершался длинным кривым когтем. Длинные «перья» за плечами, расположенные в ряд, могли складываться и раскладываться. И когда девушка встала, блеснув ненавистью в жестко прищуренных карих глазах, и взмахнула руками, перья за ее спиной раскрылись в широкие крылья-бритвы, одним взмахом которых она могла рассечь человека пополам — она — Фурия-Стальная Птица!

х х х

Черные рваные тучи, как сумасшедшие, мчались по ночному небу, то открывая, то закрывая только родившуюся луну — жалкий, бледный серпик месяца. Где-то вдали, над горами, еле-еле багровел закат и медленно угасал, подавляемый наступающим темным временем суток. Все тоньше и тоньше становилась полоска заката, затем от нее остался лишь слабый отблеск над горами, потом исчез и он. И тотчас в пещере под огромным холмом зазвучали слова Литании-Призыва. Как только жрец в черно-фиолетовых одеждах делал паузу после каждой законченной фразы, священный палач в бесформенном черном одеянии наносил легкий укол тончайшим и острейшим стилетом в нагое тело бесчувственной черноволосой девушки, свисающее с потолка пещеры на цепях.

Литания лилась и лилась жутким потоком магической речи, а кровоточащие отметины, появляющиеся в определенной последовательности, шаг за шагом образовывали рисунки на груди, животе, спине, плечах и бедрах.

Закончив чтение, Жрец Тьмы передал палачу маленький ларец чистейшего ирриала. Тот подошел к висящей девушке вплотную и, нажав пальцами на подбородок, заставил ее рот приоткрыться. Затем открыл ларец, в котором тщательно хранилась величайшая редкость — живое бьющееся сердце черногребенчатого василиска. Вложив сердце в рот девушки, палач заставил ее его проглотить. Жрец выдернул пробку из фиала с криком умирающей роженицы и направил горлышко сосуда вглубь пещеры. На дикий, исполненный нечеловеческой муки женский крик, откликнулось сразу несколько тонких писков, и из темноты вылетела стайка черных летучих мышей. Пища и скаля зубы, зверьки набросились на окровавленное тело. Жрец Тьмы мгновенно обернулся вокруг своей оси, и черная пелена окутала и девушку и летучих мышей. Потом жрец повел легко рукой, и вся тьма всосалась в его ладонь. Не было цепей, не было окровавленной девушки, не было и мерзких зверьков. Зато посреди пещеры стояла Фурия! Черная гладкая кожа одежд обтягивала стройное тело, больше открывая, чем скрывая, закрывала голову и верхнюю часть лица, струилась широким плащом с плеч. Собственная кожа Фурии была бледна как смерть.

Острые кривые лезвия на затянутых в кожу перчаток предплечьях, алые губы и клыки вампира, кровожадный взгляд миндалевидных черных глаз — Третья сестра рода Фурий — Женщина-Летучая Мышь!

часть I

КОЛЕСА
ВРЕМЕНИ

Тэлмер приподнял голову. Последним, что он помнил, были Ворота, в которые он последовал вслед за Шико. Сейчас же он почему-то лежал на желтом песке и чувствовал себя как обычно. Рядом послышался шорох. Тэлмер повернулся на бок и встретился взглядом с Шико, выкапывающимся из песка, в котором он был наполовину закопан.

— Что произошло? — выдавил он из себя.

Тэлмер пожал плечами, сел и осмотрелся. Шико, отряхиваясь, встал, поднял глаза, чтобы тоже взглянуть на окружающий их пейзаж, потом медленно развернулся. Чем больше он поворачивался, обозревая окрестности, тем больше выпучивал глаза. Когда он совершил оборот на триста шестьдесят градусов, его глаза почти вылезали из прорези перчатки мощи. Он сдавленно глотнул:

— И где же это мы? — во всех направлениях взгляду открывался лишь песок до самого горизонта. Только песок и белесое небо, дающее ровный свет безо всякого светила.

— Не знаю, — коротко отозвался Тэлмер. Он тоже встал и осмотрел себя — ничего в его одежде и снаряжении не изменилось.

— А где же роща, холмы, ворота?… — ошеломленно бормотал Шико.

— Это были Ворота-Оборотень, — Тэлмер снова сел, — Блуждающий по мирам, непредсказуемый артефакт, возможно, работы Элсидана. Есть теория, что он появляется в событийно-узловых точках пространственно-временного континуума.

— И что?… — осторожно поинтересовался Шико.

— А ничего! — в тон ему отозвался Тэлмер, — Смельчак, отважившийся вступить в них, может в результате оказаться где угодно,… а может и не оказаться… — сказав это, Тэлмер открыл «зрение-извне» и осмотрелся снова. С таким же успехом он мог этого и не делать — такой абсолютной «энергетической» пустоты он еще никогда не встречал. От этого бесполезного занятия его отвлек возглас Шико. Тэлмер обернулся:

— Что там?

— Книга! — Шико стоял в нескольких шагах от друга над чем-то, лежащим на песке. Тэлмер подошел, наклонился — это действительно была раскрытая книга, — но тут его наметанный глаз заметил череду ямок, на глазах заполняющихся песком.

— Следы! — сказал он уверенно, — Но… — Тэлмер запнулся, — Такое впечатление, что кто-то здесь появился, забыл книгу, прошел несколько шагов и исчез…

— Да это же твоя «Демонология»! — воскликнул Шико, поднимая книгу, — Смотри, тут загнута страница, словно кто-то читал и оставил себе метку.

— И что же на этой странице написано? — немедленно спросил Тэлмер.

— «Пески Забвения», — бодро начал Шико и осекся. Посмотрел себе под ноги, потом оглядел окружавшую их пустыню и остановил взгляд на Тэлмере. Тот о чем-то усиленно размышлял. Сопоставив некоторые факты, он понял, в чем дело.

— Ясно, — медленно проговорил он, — Это Вечный Странник принес книгу и открыл на нужном месте. А метка — это знак для нас. По всей видимости, это, — он кругом обвел рукой, — И есть Пески Забвения. Ну и что про них пишется в «Демонологии»?

Шико снова уткнулся в книгу:

— «Пески Забвения — основа Обители Утраченной Памяти. Суть — осколок Мироздания, бывшая часть целого — рожден был с отклонениями от нормы и поэтому отторгнут тогда еще молодой Вселенной Во Вне, где и прижился. Это Приют для всего когда-либо забытого. Единственная связь с пространственно-временным континуумом — Колеса Времени». Все.

Тэлмер кивнул:

— Да, так оно и есть. Я немного слышал об этом месте — самый, что ни на есть заброшенный уголок.

— Значит, чтобы нам выбраться, надо найти Кольца Времени, — задумчиво резюмировал Шико.

— Подожди, — перебил его Тэлмер, — Ты же сказал: «Колеса Времени»?

— Ну, вообще-то, — смущенно пробормотал Шико, — Здесь это название написано по-хартьянски. А в их языке, сам знаешь, колеса и кольца — пишутся одинаково.

— Но относительно времени эти два понятия приобретают совершенно разный смысл, — Тэлмер нахмурился, — Ладно, позже разберемся. А может, про эти «Колеса-Кольца» тоже что-нибудь написано?

Шико пролистнул несколько страниц.

— Во, есть! Но тоже название на хартьянском. И написано немного: «Вселенский механизм, центр Вселенной. Основа-основ временной части Мироздания».

— В первый раз слышу, — признался Тэлмер.

— И что будем делать? — Шико захлопнул «Демонологию» и потерянно оглядел окружающие их Пески Забвения.

— Не знаю! — честно ответил Тэлмер и принялся проверять снаряжение. Все, что они взяли с собой в рейд, осталось на местах: одежда, доспехи, мешки с походным снаряжением, оружие (у Шико кроме меча Клона за спиной висело штурмовое ружье, а также арбалет, в разобранном виде лежащий в мешке, а у Тэлмера помимо обычного набора был лишь пистолет). Запаса пищи при разумной экономии должно хватить на две недели, но с водой было туговато, а взять негде.

Проверив «наличность», Тэлмер попробовал хоть как-то определиться со своим местоположением, но серебристый камень в перстне был матовым, Лазурная Игла («лучевая пушка» была размонтирована сразу после победы) оставалась обычным кристаллом, кинжал молчал и не желал связываться с гномами.

Внезапно над Тэлмером захлопали крылья. Он поднял голову — над ним реял Гуланкараук, как-то неуверенно дергаясь из стороны в сторону. Не успел Тэлмер сообразить, что это Шико выпустил демона из меча, как Гуланкараук вдруг мешком шлепнулся невдалеке, ударил пару раз хвостом и затих. Через мгновение от него не осталось и следа.

— Он тоже не знает, куда лететь, — вздохнул Шико, — Может быть, этот житель пустыни нас выручит, — с этими словами на песке появилась каменная тварь из розовой пустыни. Она довольно резво скакнула, но приземляясь — пошатнулась. Тварь протопала еще немного на своих коротких лапах, свернулась клубочком и превратилась в камень, исчезнувший спустя мгновение.

— У них такой вид, как будто они напрочь все позабыли, — проворчал Шико.

— Конечно, это же Пески Забвения, — напомнил Тэлмер.

У Шико холодок прополз по спине:

— А почему же мы ничего не забываем? — этого Тэлмер объяснить не мог, но посоветовал другу не снимать перчатку мощи.

Несколько успокоенный Шико обратил внимание на одно обстоятельство:

— Знаешь, а ведь все они пытались двинуться в том же направлении, куда вели следы Вечного Странника!

Тэлмер проследил направление и после паузы негромко произнес:

— В какой уже раз Вечный Странник помогает нам. Ну что ж, идем!

И друзья отправились в путь, совершенно не зная, не представляя, что им может здесь встретиться, и встретится ли вообще что-нибудь. И час за часом так они шли, и ничего, абсолютно ничего нового они не встречали, ничего не менялось ни в пустыне, ни в небе. Даже температура здесь была словно застывшей на нейтральной полосе, а воздух — замершим неподвижно. И, наверное, в самом деле, путников спасали лишь волшебные доспехи от воздействия Песков Забвения, потому что дух Забытия, самая суть его, постоянно витал где-то рядом. Неосязаемый, но вполне реальный, всегда готовый принять в свои объятия любого, кто здесь окажется.

…Внезапно Тэлмер остановился и достал бинокль. Всмотрелся и, не веря своим глазам, пробормотал:

— Не может быть!…

— Что там? — не выдержал Шико.

— Идем! — бросил Тэлмер и рванул чуть ли не бегом к появившейся на горизонте точке. Идти предстояло еще долго, но в скором времени Шико и сам увидел то, что взволновало Тэлмера — посреди бескрайних песков сидел, скрестив ноги, голый розовокожий человек — совершенно безо всего — и вдобавок абсолютно лысый. Быстро приближаясь к третьему человеку в этой пустоте, друзья заметили, что он и виду не подал, что заметил их. И вообще, его недвижимость была подозрительна. Чем ближе к нему подходили Тэлмер с Шико, тем медленнее становились их шаги. Вплотную они подошли почти с опаской.

Голый человек, как сидел, так и остался сидеть, уставившись неподвижным взглядом прямо перед собой. В его теле не было и следа напряженности или вообще каких-либо чувств или эмоций. Спокойствие и только спокойствие окутывали неизвестного, не оставляя места ни для чего более.

Шико осторожно наклонился к лицу сидящего и прислушался.

— Дыхания не слышно, — сказал он через несколько секунд.

— И, тем не менее, он жив, — выдал свое суждение Тэлмер.

— Да, — согласился Шико, — Похоже на коматозное состояние.

— Но чем оно вызвано? — Тэлмер сел на колени лицом к лицу с неизвестным. Их взгляды встретились и соединились.

Прошла минута, другая. Шико переводил взгляд с одного на другого и обратно — ничего не менялось, и тот, и другой сидели неподвижно. Потом Шико заметил, что дыхание Тэлмера замедляется, взгляд уходит в «никуда», и тут уже Шико медлить не стал. Оттащив друга подальше, он парой легких оплеух (но не таких, чтобы — наповал) привел его в чувство. Придя в себя, Тэлмер сообщил то, что смог узнать:

— Когда-то он был могуч, и пришел сюда в поисках знаний, но уйти не смог…

— А как он сюда попал?

— Он забыл. Он все забыл: кем он был, где он был, как он был.

— Амнезия, — Шико встал перед сидящим и критически его осмотрел.

— Забыл, значит? А что был могучим, помнишь? — Шико презрительно ухмыльнулся, — И что ж ты такой могучий поддался? Не смог справиться с забытьем? Ты слаб!

— Шико! — попробовал одернуть друга Тэлмер.

Но Шико не унимался:

— Помолчи, Тэлмер. Ты уже пытался, и он чуть тебя не утянул. Ну, так что? — Шико снова повернулся к голому человеку и тоже наградил его двумя оплеухами, на этот раз посильнее, — Так и будешь сидеть? Ты, наверняка, сдался без борьбы, и сидишь теперь покоренный, неспособный ни на что! Ты забыл сам себя, значит, ты сам себя бросил. Где твое самоуважение, твоя гордость — ты, бывший могучим?

И тут произошло невероятное — сидящий моргнул правым глазом. Шико опешил и умолк.

— Он моргнул? — не веря своим глазам, переспросил Тэлмер и, подойдя к Шико, вдруг споткнулся.

— Что с тобой? — удивился Шико, а Тэлмер уже шарил руками в воздухе над песком.

— Ступеньки! — воскликнул он, — Невидимая лестница!

— Куда? — не понял Шико.

— Туда! — Тэлмер выпрямился и показал пальцем вверх — в белесое небо.

— Выход! — выдохнул Шико. Он обернулся к сидящему:

— Ты смог это сделать! Значит, ты еще не совсем потерян! Ты можешь спастись. Идем с нами! — спокойно-безмятежное лицо осталось недвижным, но по щеке сползла слезинка, одна единственная слезинка.

— Он не может, — тихо сказал Тэлмер, — И, наверное, не сможет никогда. Пойдем, нам надо выбираться.

— Он не сможет — мы поможем! — Шико подхватил незнакомца под мышки и попытался приподнять. Всех, его и перчатки, сил не хватило на то, чтобы оторвать сидящего от песка.

— Пойдем, Шико, — повторил Тэлмер, — Это его судьба, — он повернулся и начал осторожно подниматься по невидимой лестнице, нащупывая каждую последующую ступеньку. Шико со вздохом последовал за другом, шепнув только: «Прости,» — остающемуся здесь голому человеку.

— И все-таки, кто бы это мог быть? — бормотал себе под нос Шико, карабкаясь за спиной Тэлмера. Тот, не оборачиваясь, отозвался:

— Я, думаю, это был Бог. Старый, забытый всеми Бог, — Шико, погруженный в свои мысли, никак это не прокомментировал.

Ступенька за ступенькой отдалялись Пески Забвения от поднимающихся друзей, но Обитель Утраченной Памяти покинуть было не так просто.

Откуда не возьмись, налетели облака. Сначала их белые пушистые комочки разрозненно кружились, но постепенно они окутали все полностью так, что Тэлмер и Шико поднимались теперь, с трудом различая даже друг друга.

Шаг за шагом, ступенька за ступенькой, один за другим.

Скоро облака начали темнеть, но одновременно и как бы рассасываться. Вскоре все вокруг оказалось затянуто в буро-зеленую покачивающуюся хмарь, через разрывы в которой во всех направлениях виднелись сотни огромных курившихся кальянов, рядом с которыми, прямо в пустоте, висели расслабленные нагие тела курильщиков — мужчин и женщин, людей и нелюдей, несомненно пребывающих в полном отрыве от всего.

— Наверное, это те, кто всю свою жизнь отдал лишь на получение удовольствий, ничего не оставив о себе в памяти окружающих, — проговорил, не прерывая шага, Тэлмер.

Еще несколько десятков ступенек, и дым кальянов снова сменился облаками. Зажурчала вода, и друзья с удивлением увидели полноводный ручей, текущий прямо по небесам. Шико уже потянулся за флягой, чтобы набрать чистой, прозрачной как хрусталь небесной воды, но Тэлмер остановил его.

— Это, скорее всего, и есть тот самый Ручей Беспамятства. Капли его воды каким-то образом рассылаются по Вселенной и в дождях попадают на поверхность миров. Колдуны находят эти капли и готовят из них отворотные зелья. Выпьет человек такого зелья, и вся его память уходит, как уходит в песок вода.

Пока Тэлмер рассказывал, друзья поднялись еще выше и оказались в мягкой серой пелене. Рядом кто-то обнаружился.

Тэлмер и Шико повернулись и обомлели: на расстоянии двух вытянутых рук в серой мгле плавал как более темная ее часть Зордрок, дух Тишины. Он тоже заметил друзей и, узнав, кивнул бесплотной головой. Отпущенный Тэлмером в подземельях «Замка на Окраине» дух получил свободу и от чар, удерживающих его в нем. А здесь у него было любимое место, где он отдыхал от шума Миров и где черпал силу и вдохновение.

Шико уже было открыл рот, чтобы что-то сказать, но Зордрок вдруг прошипел:

— Тс-с-с! — а потом негромко произнес мягким хорошо поставленным голосом, — Молчите и слушайте!

Друзья прислушались — действительно, что-то звенело в пустоте, мелодично и успокаивающе.

— Чу! Это звенит тишина, — благоговейно прошептал дух, — Слушайте музыку тишины — она прекрасней всего на свете…

Тэлмер с Шико переглянулись и тихо удалились вверх по лестнице, оставив Зордрока наслаждаться музыкой. Она на друзей не действовала — дух Тишины свято хранил обещание.

Музыка осталась внизу, а серая пелена расползлась в стороны. Черная тень пронеслась, стеная, мимо и умчалась вдаль. Возник звуковой фон — словно безутешный плач сотен голосов. И то тут, то там стали появляться трепещущие тени, стонущие на разные голоса, — неупокоенные души обреченные прозябать здесь вечно, души людей, забытых потомками.

Тэлмер и Шико поднимались все выше и выше. Уже умолк жалобный плач привидений… и вдруг Тэлмер не нащупал очередной ступеньки. Шико успел его поддержать, но некая сила сорвала их с вершины лестницы и повлекла в неизвестность. Проносились мимо них галактики, погибшие во Вселенских катаклизмах, мелькали образы древних миров, забытых за давностью лет, мчались погасшие и сверхновые звезды, огненные стрелы рассекали пространство — своеобразное ноопространство, но только — «анти», ибо содержало оно в себе информацию утраченную и стертую из памяти навсегда.

Еще немного покружив, вихрь уложил Тэлмера и Шико на каменистую почву и воспарил, уносясь дальше в глубины забытого.

Друзья, поднялись и осмотрелись. Насколько хватало глаз, их окружала серая гладко-бугристая пустыня, испещренная кое-где трещинами. На ветках редких, черных и голых, «деревьев» висели колокольчики-бубенчики и вразнобой звенели, раскачиваемые чем-то вроде множества микроветерков, сновавших туда-сюда. А еще здесь были звуки: громкие, тихие, нежные, резкие. Обрывки каких-то мелодий и диссонансные трели, целые фразы, отдельные предложения, слова и их части, разборчивые и неразборчивые, самые разные голоса, на самых разных языках — кое-что можно было понять, кое-что было напрочь лишено смысла — отголоски, отзвуки, слабое эхо. А кроме этих живых звуков, раздающихся тут и там и будто летающих между звенящих деревьев, ничего больше не было — это место предназначалось только для них — для звуков, ставших призраками.

Не успели Шико с Тэлмером определиться с новым направлением, как вдали послышалось нечто вполне определенное и понятное: разудалая мелодия, бой барабанов, литавр, бубнов, смех, хлопание, трещание, гудение, словно там двигалось веселое шествие. И, похоже, эта «процессия» направлялась прямиком к друзьям. Они терпеливо ждали.

Вот «шествие» приблизилось — музыка играла совсем рядом, но друзья по-прежнему ничего не видели, зато слышали прекрасно: как проходили мимо них музыканты, наигрывая задорный марш, как смеялись дети, как радостно переговаривались взрослые, как трещали трещотки и гудели рожки. И это так увлекло Тэлмера и Шико, что когда праздничное шествие их миновало, друзья, не раздумывая, двинулись вслед за ним, заражаясь радостным настроением от идущей впереди веселой толпы.

Постепенно музыка изменялась — уходила куда-то легкомысленность, а ей на смену приходило упорство, пропадало веселье, и появлялась решительность. Сами того не замечая, Тэлмер и Шико ускоряли свой ход, а их настроение менялось в соответствии с музыкой. Теперь уже не вальяжно, а целеустремленно шагали они в ногу, боевое возбуждение распирало у каждого грудь. И менялась поверхность земли у путников под ногами — уже не каменистая почва, а дороги Миров лентами ложились под ними. Семимильными шагами шли Тэлмер и Шико, ставшие вдруг великанами, и все равно им было по чему идти — по горам ли, по рекам, по морям ли, по пустыням. Вот уже с мира на мир за один шаг переходят они, кометы со свистом проносятся мимо, а астероиды мелкими камешками разлетаются из-под сапог. Звезды-гиганты блуждающими огоньками освещают Великий Путь, а черные дыры спешат убраться прочь с дороги. Величие и Мощь сотрясают Вселенную, когда исполинские шаги меряют ее из конца в конец…

Но вот Могучая Музыка стихает, и снова слышна лишь веселая мелодия праздника, быстро удаляющаяся от Тэлмера и Шико. Они изо всех сил стараются догнать уходящее шествие, но это ни к чему не приводит. Процессия уходит далеко-далеко, и Тэлмер с Шико остаются в кромешной тьме одни…

Потом Тэлмер зажег светильник. Его свет выхватил из темноты каменные стены, пол и потолок неширокого коридора, прорубленного в скале. Где-то размеренно капала вода, стены были мокры, а под ногами хлюпало.

— А, мина, — вдруг сказал прямо в левое ухо Тэлмеру грудной женский голос.

— Что? — машинально переспросил Тэлмер, оборачиваясь, но ответом ему был лишь детский смех, пронесшийся под потолком.

— О са, та! — позвал из глубины коридора женский голос, на октаву ниже предыдущего.

— А ла те но, со. Тю, — добавил девичий голосок за спиной Шико. Тот поежился.

— И где мы на этот раз, и что нам пытаются втолковать? — попробовал выяснить он.

— Ми ей нимо на, на, — нежно проворковало вдали. Снова детский смех пробежался по потолку, а горестный мужской голос что-то несколько раз повторил.

— Кажется, нам туда, — указал рукой Тэлмер и пошел первый, сопровождаемый целым хором различных женских голосов, на разные лады произносивших неизвестно что.

— Ку, ку мо! О ко моде. Се, то та, ле? Иксо, ила. Ма тю ви ра? Ла муа, а лао ним? — Шико поплелся за другом.

Женские голоса, чье-то беспрестанное скептичное хмыкание, горестные вопрошания неизвестного мужчины и звенящий детский смех провожали их до самого конца тоннеля, а когда друзья наконец из него вышли, несколько женских голосов выкрикнули что-то, прощаясь, и все звуки коридора смолкли.

Друзья стояли на краю самого грязнейшего во Вселенной Болота. Даже Великие Топи не шли ни в какое сравнение с этим мерзостным местом под сумеречным небом: повсюду гниль, грязь, замешанная черте на чем, заросли сухого тростника, плесень, гигантские словно поеденные червями грибы, тут и там виднеются свалки предметов, оплывших, заросших, окончательно потерявших свой первоначальный облик. Кое-где угадываются кости и даже, кажется, полуразложившиеся трупы неизвестно кого. Что-то где-то чавкает, хлюпает, с утробным урчанием из жижи вырываются болотные газы и совместно с гнилостными испарениями создают совершенно ужасающую вонь. Спасаясь от этой невыносимой атмосферы, Тэлмер замотал лицо платком, Шико было легче — в перчатке. Некоторое время они стояли, пытаясь отыскать хоть какое-то подобие тропинки, а после, свыкнувшись с мыслью, что придется пройти через болото как есть, друзья решительно пошли прямо. Совсем прямо, конечно, пройти не удалось, но, обходя омуты, преодолевая завалы мерзостей, пробиваясь сквозь заросли грибов, Тэлмер и Шико упорно сохраняли направление. И хотя в этом сумрачном болотном месте хорошо видно было не дальше, чем на десять метров, друзья не сомневались, что трясина расстилается далеко-далеко окрест, а сей факт, между прочим, оптимизма не прибавлял.

Но долго ли, коротко ли, а после двух привалов, проведенных на более-менее сухих клочках суши, и после неимоверного количества преодоленных километров грязи, путники наткнулись на кое-что новенькое — в центре небольшого островка, лишь слегка затянутого плесенью, «росло» сухое дерево, чьи несколько крученых, словно канаты стволов, переплетаясь, уходили строго вверх, на себя же завивая корявые ветви. Вершина терялась где-то в темном беззвездном небе.

Тэлмер и Шико постояли, задрав головы, под деревом.

— Лезем? — наконец кивнул на дерево Шико.

Тэлмер осмотрелся, что-то прикинул и уверенно сказал:

— Лезем.

Лезть на удивление оказалось легко — скажем, удобнее, чем по веревочной лестнице в бурю. И странно, чем выше забирались друзья, тем светлее становилось небо над ними. Потом дерево пробило плотный слой облаков, а наружу вышло, ни с того ни сего, из ровной белой поверхности какого-то очередного отдельного участка Обители Утраченной Памяти. Здесь же дерево заканчивалось, и его верхушка торчала наподобие сухого куста.

Сойдя с дерева и оглядевшись, Тэлмер и Шико поняли, что находятся в мире теней: по совершенно гладкой белой территории двигались в разных направлениях тени различных форм безо всякого признака наличия тех, кто эти бы тени отбрасывал. Не было здесь и никакого светила в серо-пасмурном небе, хотя ориентированы все тени были одинаково. Выяснив по некоторым знакомым силуэтам, где у них начало и конец, друзья продолжили путь, туда, куда они указывали. Сами тени на появление двух путников никак не реагировали.

А кончился Мир Теней оригинально — обычно недосягаемый горизонт неожиданно приблизился, обозначив край мира, а за ним простиралась звездная чернота — открытый космос.

Когда Тэлмер и Шико встали на краю, размышляя, что делать дальше, в трех местах необъятного космического пространства возникли некие изменения. Две крупные далекие звезды — красная и белая — полыхнули словно сверхновые, а черный провал меж звезд будто уплотнился и запульсировал. Из этих трех мест вырвались ослепительные лучи и соединили звезды и черный провал в сияющий треугольник, а затем сошлись в его центре. Центр полыхнул, и оттуда что-то выметнулось навстречу друзьям, развернулось и прикрепилось концом к краю Мира Теней, оказавшись широкой блестящей призрачной лентой-дорогой. И по ней уже кто-то приближался — кто-то из центра Треугольника.

Приближаясь к Миру Теней ленточная дорога, делала горку и только затем спускалась к краю. Именно на этой горке приближающиеся остановились. На фоне Космоса их было хорошо видно — три всадника-великана на огромных жутких конях. Один был полностью закован в черную броню и сжимал копье — Черную Молнию, монументом восседая на мощном широкогрудом черном коне. Под вторым всадником — огненноволосом красавце в развевающихся алых одеждах с длинным мечом в руке — Конь-Огонь так и плясал, то и дело становясь на дыбы. Третий же Всадник, худой и бледный в белом саване, сидел на своем белом коне немного поодаль, и его спокойствие не было наигранным, как у Всадника Черного.

А Всадник Алый тем временем уже окликнул стоящих у Края двух путников:

— Убирайтесь назад, в Обитель Беспамятства!

— Мы не можем вернуться туда, куда попали не по своей воле! — крикнул в ответ Тэлмер.

— Вам не пройти здесь, — глухо молвил Черный Всадник. Бледный Всадник лишь кивнул.

— Тогда мы будем прорываться силой! — с угрозой заорал Шико.

Алый Всадник рассмеялся, а затем рявкнул:

— Вперед! — и Кони рванули вниз по спуску. Черный Всадник пригнулся к холке своего скакуна и выставил копье, Алый размахивал мечом, Бледный скакал на шаг позади, не выражая никаких эмоций.

Шико схватился за ружье, но Тэлмер его остановил. Хладнокровно глядя на мчащихся Стражей, он достал пистолет и прицелился.

Первая пуля, надрезанная и смоченная «тем еще ядом», пробила лоб Огненноволосого красавца. С неимоверным удивлением на лице он покачнулся и свалился с коня. Второй выстрел очистил седло коня, черного как смоль. Тэлмер перевел прицел на Бледного Всадника, и тот на всем скаку остановил своего коня. Алый и Черный Кони уже разбегались в разные стороны от призрачной дороги, а их всадники исчезли. Бледный поднял руку. Не сводя мертвого взгляда с Тэлмера, все еще державшего его на мушке, он холодно произнес:

— Не обращай смерть в своем оружии против ее самой, — вслед за этими словами Бледный Всадник развернул своего коня и ускакал. Как только он скрылся из виду, Треугольник погас, а Звезды и Черный Провал вернулись к своему обычному виду. Однако дорога не исчезла. Она все также крепилась одним своим концом к краю Мира Теней, другой ее конец терялся в глубинах космоса. Выглядела она надежной и прочной, и таковой и оказалась, когда друзья вступили на нее. Но самое замечательное произошло потом — Дорога отделилась от Края и мягко понесла путников сквозь пространство. А когда они оглянулись, то не увидели ничего — ни Края, ни Мира Теней, — только космос.

Плавно покачиваясь, летели друзья, обозревая просторы Вселенной, и звезды, далекие и близкие, приветливо светили для них, совсем не жестко и не ослепительно. Все вокруг казалось застывшим… Но только некоторое время, ибо вскоре Мироздание дрогнуло и поколебалось.

Медленно закружились звезды, задвигались по небесным траекториям. Заметались кометы, заклубились облака космической пыли. Вся Вселенная пришла в движение, а центром этого движения был некий клубок, какое-то скопление впереди, рассылавшее прочь от себя волны, колеблющие космос, заставляющие небесные тела двигаться определенным образом и именно так, а не иначе. И именно в него-то и устремлялась лента призрачной дороги.

Чем ближе «подлетали» Тэлмер и Шико к скоплению, тем понятнее им становилось, что ожидает их впереди — что-то вроде титанического механизма, чьи шестеренки — спирали галактик, а смазка — само пространство. Все это размеренно ворочалось и вращалось, запуская и поддерживая ход жизни Вселенной.

— Вот они — Колеса Времени, Центр Вселенной! — прошептал Шико, пораженный могучим зрелищем.

— А я думаю, что это не просто центр, — произнес Тэлмер, — По-моему, это и есть вся Вселенная. Все здесь взаимосвязанно и неразрывно.

— А что же «кольца»? — поинтересовался Шико.

— Наверное, вот они! — протянул руку в направлении скопления Тэлмер, и Шико разглядел блестящие кольца, опоясывающие Механизм на разных плоскостях и орбитах.

— Наверняка, они обеспечивают относительную стабильность времени во Вселенной, — задумчиво добавил Тэлмер, — И поэтому и было выбрано название, одинаково обозначающее и колеса, и кольца.

Стоя на поверхности ленты-дороги, несущей их к самой важной точке Мироздания, друзья стали свидетелями одного Великого События. Лента проносилась над рекой, состоящей из крови, лавы и огня. На глазах у путников на ее поверхности вспучился пузырь и пошел вверх. Капли лавы и густой крови стекали с огромного шара и падали обратно в бурлящую густую жидкость. Языки пламени нежно лизали его, а потом пузырь лопнул. Его оболочка разлетелась на куски, и перед очами-звездами предстал новый Мир. Окруженный атмосферой, с виднеющимися на поверхности океанами, континентами, реками, лесами, горами, он был предназначен для зарождения Жизни, а потом, возможно, и разума. А те кусочки оболочки, что не успели достаточно удалиться, смялись в комочки и стали естественными спутниками новорожденного живого Мира. Он медленно поднялся над рекой и величественно поплыл в глубины космоса, чтобы присоединиться к подходящей звездной системе. А в лаву, огонь и кровь уже погружался следующий — пустой и холодный Мир — мертвая планета — чтобы, когда придет срок, возродиться к жизни и родить ее на себе.

Заглядевшись, друзья не заметили, как оказались внутри титанического Механизма. Во множестве мест в него включены были различные устройства для отсчета временных промежутков: гигантские песочные часы, в колбах которых тек бесконечной струйкой нескончаемый золотой песок, платформы солнечных часов, освещаемые сразу несколькими светилами, водяные часы-клепсидры, звон капель в которых подобен был звону колоколов, и многие другие неизвестные приспособления, чей принцип действия оставался неясен. Были ли эти часы синхронизированы или нет, были ли они предназначены только для контроля или их назначение было более сложным, чем можно себе представить — на эти вопросы ответа не существовало. Но не оставалось сомнений, что именно само Время, независимое от способа его измерения, уже не просто как четвертое измерение пространственно-временного континуума, а как текучая субстанция — та самая Река Времени, является движущей силой Колес, которые, в свою очередь, определяют движение всего сущего и не сущего, помимо всего прочего движущегося и в самом Времени. Так осуществляется обратная связь, так замыкается круг. Так возникают Кольца, являющиеся исключением, подтверждающим правило, ибо обусловлены неоднородностью времени — флуктуациями, воронками, выбросами. Но, рождаясь на нестабильностях, Кольца исключают их, замыкаясь на самих себя, а Время продолжает беспрепятственно течь, вращая Колеса и образуя новые Кольца…

А конец ленточной дороги был уже близок. Прямо посреди космоса расстилалась ровная цвета голубоватой стали бесконечно широкая поверхность, разделенная на квадраты, отражающие свет звезд, комет и вечности. А на ней, как нечто инородное, стояла небольшая каменная часовня, башенные часы которой имели штук десять стрелок, вращавшихся с разными скоростями и даже в противоположных направлениях. К дверям этой часовни и поднесла Тэлмера и Шико ленточная дорога, а сама исчезла. Двери были призывно распахнуты, и изнутри светилось несколько мелких огоньков.

Положив на всякий случай ладони на рукояти шпаги и меча, друзья вошли в часовню. Нижний зал был пуст. В слабом свете желтых огоньков, горевших на стенах и опоясывающих зал по кругу, Тэлмер и Шико разглядели лишь боковые проходы на две винтовые лестницы. Над их головами что-то негромко шуршало, лязгало, тренькало, потом мягко забил колокол. После третьего удара звуки работы исчезли, зато появился свет. Обрушившись ярким конусом из-под потолка, он словно пригвоздил друзей к полу, в центре которого, как теперь стало заметно, была мозаикой очень искусно выложена спиральная галактика с песочными часами в центре. Тэлмер и Шико прижались спиной к спине и выхватили оружие. Огоньки в стенах мигнули и придвинулись на один шаг, оказавшись глазами стальных человекоподобных роботов. Откуда-то поверх дверей (надо думать, с кольцевой галереи) послышались женский смех и насмешливые слова:

— Стоит мне захотеть, и мои слуги разорвут вас на куски. Сопротивление бесполезно.

— Стоит тебе захотеть, — откликнулся Тэлмер, — И ты останешься без слуг.

— Нападение бессмысленно, — поддразнил Шико.

— А вы смелы, как я погляжу, — невидимая женщина снова рассмеялась, — Впрочем, неудивительно — ведь вы же прошли меж Всадников, — яркий сноп света угас, но зажглись матовые светильники, — Кстати, как вам это удалось? — с чисто женским любопытством поинтересовалась хозяйка часовни. Теперь друзья не только слышали, но и видели ее. Она действительно стояла на галерее прямо над входом, одетая в простое коричневое платье из плотной ткани, прямые русые волосы свободно падали на плечи. Она была молода и привлекательна, однако глаза, схожие с окружающим часовню космосом, заставляли всерьез задуматься о возрасте женщины. В свою очередь, хозяйка с интересом разглядывала Тэлмера и Шико (роботы снова заняли свои места в нишах стен).

— Вы, наверное, Хранительница Колес Времени? — попробовал угадать Шико.

— Я?! — женщина опять рассмеялась, — Разве может быть хранитель у такого исполина? В самом лучшем случае, я — Смотрительница. А вы, надо полагать, знаменитые воины? — она перегнулась через перила и пригляделась к друзьям попристальней, — Нда-а, неплохо: перчатка мощи, меч Клона, мифрило-ирриаловая кольчуга, а уж шпага-то — загляденье! Да еще и эктоплазменным антикоагулянтом попахивает! Неудивительно, что вы смогли выбраться из Обители и пройти мимо всадников. Торопитесь домой, к новым войнам?

— Век бы их не видать, — пробурчал Шико.

— К сожалению, не домой, — ответил Тэлмер, — А на поиски тех, кто помог бы нам эти войны унять.

— А дома у нас как такового и нет, — вдруг пригорюнился Шико.

— Может быть, пока? — Смотрительница загадочно улыбнулась, но тут же лицо ее посерьезнело, — Я попытаюсь вам как-нибудь помочь, — она направилась к лестнице.

Через минуту они втроем вышли из часовни — свет в зале за их спинами погас.

— И куда первым делом вы собираетесь направиться? — спросила Смотрительница.

Тэлмер на мгновение задумался.

— Пожалуй, к Элинтуру, Повелителю Вод, госпожа. Многие считают его богом.

— Не иначе, богом морей, — пробормотала Смотрительница. Он подняла голову к звездам, усеявшим небеса, и вдруг запросто сняла одну из них — зеленоватую — ставшую в ее руках аквамарином. Заглянув в драгоценный камень, Смотрительница высмотрела в нем что-то, а затем небрежно швырнула его обратно.

— Госпожа, — взволновано произнес Тэлмер, — А это был, случаем, не Великий Камень воды?

— Нет, это только соответствующая ему звезда, — рассеянно ответила Смотрительница.

— Значит, каждому Камню соответствует звезда? — быстро спросил Тэлмер, — И по звезде его можно найти?

— Можно, — отозвалась Смотрительница и тут же неодобрительно посмотрела на молодого человека, — Только не думай, что я буду сейчас показывать тебе расположение всех нужных звезд. У тебя, вон, есть два, — она ткнула пальцем в эфес шпаги, — Загляни в них, глядишь и увидишь, что-нибудь полезное. А сейчас вам, пожалуй, пора. Вы и так уже много времени потеряли, — при этих словах глаза Смотрительницы странно блеснули, но Тэлмер не придал этому значения, тем более он был поглощен происходящим перед ним. Один квадрат в голубовато-стальной поверхности сдвинулся, и из-под (чего?…) выехала платформа, на которой стояла четырехколесная открытая машина вроде той, какой когда-то лихо управлял Адо Ализьен (и как это он сейчас в своем Санборге?). Ленточная дорога — на этот раз разноцветная — выскользнула из-под колес машины и растянулась так, что конец ее скрывался где-то в ближайшей туманности.

— Я решила, что вашим ногам можно и отдохнуть. Справитесь? По сути там из управления только руль, газ и тормоз.

— Справимся, — кивнул Тэлмер, припомнив лекции Адо по механическим средствам передвижения, — Шико?

— Да? — как-то слишком поспешно и немного смущенно откликнулся тот, едва не пряча руки за спину (пока Тэлмер и Смотрительница разговаривали, Шико, отойдя на несколько шагов, пытался руками снять с неба хоть одну звездочку, но безрезультатно).

— Шико, нам пора, — Тэлмер закинул мешок в кузов машины, — А Вам, — он поклонился Смотрительнице, — Самая глубокая благодарность… А также вот это, — он отстегнул от плаща застежку-фибулу тончайшей работы Арни Гронула, на которой меч и обвивавший его цветок жили чуть ли не собственной жизнью, — На память.

— А почему Вы все-таки нам помогаете? — поинтересовался напоследок, уже сидя в машине, Шико.

— Да просто от скуки, — лицо Смотрительницы казалось серьезным, но звездные глаза так и лучились улыбкой, — Здесь так скучно, а вы разнообразили мою жизнь своим появлением. Не буду говорить вам, до свидания, ибо не верю, что вам когда-либо придется повторить этот путь в обратную сторону. Поэтому, прощайте!

— Прощайте! — замахал рукой Шико. Тэлмер нажал на газ, и машина тронулась с места и покатила по ровной дороге.

Провожая взглядом машину, Смотрительница почувствовала чье-то присутствие и обернулась.

— А, это ты, старый бродяга, — тепло поприветствовала она новоприбывшего.

Тэлмер, глянув в зеркальце заднего вида, вдруг понял, что провожающих перед часовней — двое. Он резко обернулся, но там не было никого. Пожав плечами, Тэлмер вернулся к наблюдению за дорогой.

Вскоре дорога круто взяла вниз, и расчерченная на квадраты голубовато-стальная бесконечно широкая платформа исчезла из поля зрения. Колеса Времени остались позади и быстро затерялись среди галактик и туманностей. Машина с двумя пассажирами резво мчалась по ленте дороги, извивающейся как змея, закручивающейся как винт и свивающейся в спирали.

Шико и Тэлмер (не особо затрудненный управлением машиной) с интересом поглядывали по сторонам, пока вдруг дорога не нырнула в плотные клубы космической пыли, собранной здесь, наверное, со всей местной галактики гравитационными вихрями. На несколько минут видимость упала до нуля, словно в густейшем тумане, а потом машина вынырнула из серой завесы… и Тэлмер резко крутанул руль — прямо на них, яростно светя фарами и интенсивно сигналя, мчался еще один автомобиль. Машина с друзьями вильнула и столкновения удалось избежать. И тут же Тэлмер и Шико заметили перемены, произошедшие с машиной и окружающей их местностью. Теперь друзья ехали в крытом двухместном транспорте с обтекаемой формы кузовом по асфальтовой дороге, проложенной по какой-то оранжевой пустыне, заросшей кактусами. Вдоль дороги шли высокие столбы с натянутой на них проволокой, впереди виднелись горы, а в вышине — в светло-синем небе — сияло желтое солнце.

Шико открыл рот, но не успел он высказать свое суждение по поводу произошедшего, как перемена произошла вновь. В руках Тэлмера оказались поводья пары лошадей, впряженных в легкую повозку, нещадно трясущуюся по лесной дороге. Поздняя осень давно уже пришла в этот лес — почти все деревья стояли голыми, землю покрывал густой слой опавшей листвы, уже успевшей почернеть, не иначе, как под нередкими здесь дождями, а в пасмурном небе виднелся клин улетающих куда-то птиц.

Прошло несколько мгновений, и лес сменился буйными джунглями, через которые ломился огромный ящер с Тэлмером и Шико на спине в специальной плетеной из лиан корзине. Как управлять такой животиной Тэлмер не имел никакого представления, но к счастью изменение произошло снова, и друзья едва удержались в седлах самодвижущихся саней, летящих по заснеженной равнине, с кое-где торчащими торосами. Снежная крошка ударила в лицо, ледяной ветер рванул жестокими пальцами одежду. Здесь приходилось следить в оба: прикрыв нижнюю часть лица полой плаща, Тэлмер всматривался в еле угадываемую под снегом дорогу. Но тут сани налетели на камень, взлетели в воздух, перевернулись, и Тэлмер с Шико кувырком полетели… в мягкий мох.

— Ну и шуточки, — Шико удивленно оглядывался.

Вокруг друзей зеленел веселый лиственный лес. Где-то невдалеке пели птицы, по веткам ближайших деревьев пробежал зверек, похожий на белку, но застрекотавший как сорока, а в мелких розовых цветках, усыпавших небольшой холмик, под которым свалились друзья, возился большой красный шмель.

— Дела-а, — протянул Шико, — Занесло в лес, и хоть бы одна тропинка, — он посмотрел на Тэлмера, а тот уставился Шико под ноги. Тот тоже глянул — прямо из-под его ног в лес уходила вполне приличная тропка. И как это он сразу ее не заметил?

— Ишь ты, словно для нас!

— Может быть, так оно и есть… — что-то не давало Тэлмеру покоя, но что — он разобраться не мог. Нахмурившись, он двинулся за уже далеко убежавшим по тропинке Шико.

Идти по тропинке было легко и приятно; лес был чист и светел — ни тебе буреломов, ни черных мрачных елок, поэтому привал решили сделать только к вечеру, когда солнце пошло на закат. Тэлмеру было все равно, но Шико вдруг выразил упрямое желание отдохнуть на полянке. Тэлмер согласился, решив сомнения оставить при себе. Но его опасения оказались напрасными — буквально через несколько шагов деревья расступились, и взорам друзей открылась премиленькая полянка.

— О! — воскликнул Шико, — Как раз такую я и хотел, — он начал снимать с плеч мешок, но Тэлмер распаковываться не торопился.

— Может, пройдем еще немного? — предложил он, — Мне почему-то кажется, что немного дальше мы найдем небольшой чистый пруд и пару родников с отличной водой, — Тэлмер уверенно пошел дальше по тропинке. Шико, недоумевая, потащился за ним. Каково же было его удивление, когда очень скоро за деревьями блеснула ясная гладь воды.

— Точь-в-точь, как я себе представил, — сказал Тэлмер, стоя на берегу пруда. Невдалеке журчала вода двух родников, а из зарослей тростника на противоположной стороне выплыла крупная утка, неодобрительно крякнула и, тяжело взлетев, полетела искать себе пристанище поспокойней.

— Утку я тоже себе представил, — заметил Тэлмер.

— Что ты хочешь этим сказать? — забеспокоился Шико и настороженно огляделся по сторонам.

— Это — мир, очень легко меняющийся под действием мыслей или просто игры воображения, — пояснил Тэлмер и взглянул на перстень, — Собственно говоря, мы имеем дело даже не с одним миром, а с очень высокоэнергетичным скоплением миров, — он показал другу перстень — в серебристом камне роилась туча искорок.

— Значит, мы можем попасть туда, куда пожелаем? — обрадовался Шико.

— Нет, куда представим, — поправил друга Тэлмер, — Это все-таки разные вещи. Но прежде, чем размышлять о дальнейших действиях, давай-ка на практике проверим правильность поговорки «Утро вечера мудреней», — Шико не возражал.

Утром, проснувшись почти одновременно, друзья в один голос сказали:

— Туда! — и указали одинаковое направление, а потом в удивлении воззрились друг на друга.

— И с чего ты взял, что «туда»? — первым поинтересовался Тэлмер.

— Ну, мне приснилась Смотрительница, — пояснил Шико, — Она-то мне и показала «туда».

— Угу, — кивнул Тэлмер. Это не могло быть простым совпадением — источник полученных сведений у него был аналогичен, за исключением того, что приснилась ему совсем не Смотрительница…

Позавтракав и набрав полные фляги придуманной, но все равно очень вкусной воды, друзья отправились в указанном снами направлении. Тропинка туда не вела, но, пройдя несколько километров по лесу, Тэлмер и Шико наткнулись на дорогу, причем мир больше не менялся в соответствии с мыслями. А когда время стало приближаться к вечеру, дорога вывела путников к небольшому городку, где все разговаривали на Всеобщем, а степень развития цивилизации не перевалила через карету и механические часы.

КОНЕЦ I ЧАСТИ.

ЧАСТЬ II

ЭЛИНТУР

Городок назывался Свенсвил, а трактир, встречавший всех путников на этой дороге, имел название «Приблуда». К нему-то и направили свои стопы Шико с Тэлмером.

Общий зал трактира был в этот час немноголюден, но, судя по обстановке, дела здесь шли неплохо, что означало либо большое движение по дороге, либо популярность трактира у местных жителей. И если принять во внимание состояние дороги, то второе предположение оказывалось ближе к истине. Следовательно, с наступлением вечера можно было ждать наплыва посетителей — работников, слуг, ремесленников, а может и просто почтенных горожан. Сейчас же только два столика были заняты: один — двумя забулдыгами самого потрепанного вида, другой — тремя мужчинами, формой одежды смахивающих на почтовых служащих. Кроме упомянутых лиц в трактире находился сам трактирщик — невысокий худощавый мужчина средних лет с пышными усами и в фартуке, а также в трактире имелся здоровенный детина в кожаном камзоле и дубинкой за поясом. Трактирщик за стойкой по неистребимой привычке всех трактирщиков, корчмарей и барменов протирал чистым полотенцем пузатые пивные кружки и высокие тонкостенные бокалы, а детина сидел на табуретке возле самой двери и заметил вошедших раньше, чем они заметили его.

— Эй, вы! Куда с оружием прете? — пророкотал он, вставая.

— Мы же не собираемся его применять, — примирительно произнес Тэлмер, — И как только получим комнату, так сразу же оружие спрячем. Мы путешественники, в дороге без оружия тяжко.

Вышибала вопросительно глянул в сторону хозяина. Тот осмотрел с головы до ног обоих путников (Шико, чтобы не привлекать внимания, перчатку мощи снял еще на дороге) и кивнул. Вышибала снова опустился на табуретку.

— Смотрите у меня, чуть-что — и вылетаете. А то и полицию вызову — порядки у нас строгие, будь вы хоть трижды путешественники, — предостерегающе сказал он уже в спину друзьям, которые через центр зала, свободный от столов (где, наверняка, по праздникам посетители отплясывали со своими подругами) прошли к стойке.

— Комнату, говорите? — хитро прищурился хозяин, — По две марки с человека. Питание одна марка. Итого — пять. Плата вперед.

— У нас нет ваших денег, — спокойно сказал Тэлмер, — Но, может, Вы примете как плату вот это? — с этими словами он положил перед трактирщиком изумруд размером с ноготь младенца. Камень мигом прикрыла ладонь трактирщика.

— Я думаю, этого хватит, — Тэлмер пристально взглянул на трактирщика. Тот, замялся, приподнял ладонь, с минуту любовался самоцветом, а потом приглушенно произнес:

— Если честно, его хватит, чтобы купить весь мой трактир.

— Ну и отлично, — улыбнулся Тэлмер, а Шико добавил:

— Ваш трактир нам, конечно, ни к чему, но Вы же не откажетесь снабдить припасами поиздержавшихся в пути странников? Да и в дорожку марок так — сотенку, подкинуть не мешало бы…

— О чем речь? — разулыбался хозяин (изумруд уже успел куда-то деться). Он бросил несколько подозрительных взглядов на посетителей, — Идемте, господа. Я вам покажу комнату. Эй, Витэк! — крикнул он в подсобку, и оттуда на зов выскочил высокий худой парень с черными волосами до плеч и скучным лицом, одетый в простые рубашку и штаны, чем-то основательно заляпанные, — Постой-ка пока за стойкой, — обратился к нему трактирщик, — Это мой помощник, Витольд, — обратился уже на лестнице к Шико и Тэлмеру хозяин, — Зануда и мямля, но исполнительный и старательный, а также здорово готовит некоторые блюда, и поэтому часто помогает кухарке. Вот сюда, налево, — указал трактирщик, — Вот — комната, а вот — ключи от нее. Ужин скоро будет. Да, кстати, меня зовут Доуэлл Макгрэй, — после этого дверь в комнату закрылась снаружи. Тэлмер и Шико принялись распаковываться.

После ужина, простого, но сытного, когда солнце, уже невидимое за домами, наверное, касалось горизонта, Шико с Тэлмером решили, что сидеть сиднем в комнате неинтересно, в то время как снизу вот уже некоторое время доносится грубоватый, но веселый смех. Оставив в комнате все оружие и доспехи, друзья отправились вниз, причем Тэлмер не забыл проверить окно и дверь и наложить на них охранные чары. Кодовое слово он заставил Шико выучить наизусть.

Когда они вышли в общий зал, то привлекли не такое уж пристальное внимание — так, всего лишь несколько внимательных, несколько заинтересованных и несколько равнодушных взглядов. Зато Тэлмер оглядел публику попристальней — как он и предполагал, посетители принадлежали к разным сословиям, хорошо друг друга знали, к новым людям относились спокойно.

Пока Тэлмер осматривал посетителей, Шико подкатил к стойке и заказал самую большую кружку пива. Получив испрашиваемое, он крякнул, приложился и под изумленный взгляд Доуэлла залпом опорожнил кружищу размером чуть ли не с бочонок. Витольд, выглянувший в этот момент из кухни, поставил на место отпавшую челюсть, сглотнул и скрылся снова. А Шико заказал себе еще одну кружку, такую же. С нею он отошел к одному из незанятых столиков и принялся наблюдать за компанией молодых ремесленников, которые веселились за соседним столом. Через мгновение с бокалом вина к нему присоединился Тэлмер.

Потягивая пиво, Шико обратил внимание, что компания за соседним столом занята обсуждением огромной силы одного из присутствующих — молотобойца, соломенноволосого широкоплечего парня, в ладони которого несмываемо въелась сажа. Желая продемонстрировать свои способности, он вдруг наклонился и пальцами выдернул из половицы длиннейший гвоздь — дюймов шесть. На глазах у товарищей он завязал узел узлом и бросил через плечо. По случайности гвоздь упал под ноги Шико, и тот, подняв его машинально, расплел и начал делать из гвоздя цветок с пятью лепестками. На пятом лепестке он услышал зачарованное: «Во дает!» — и поднял голову. На него пялилась вся компания соседнего столика. Соломенноволосый гигант хмыкнул. Он пересел на противоположный конец стола, согнул руку и поставил ее локтем на стол:

— Потягаемся?

Шико ложной скромностью и смирением никогда не страдал и поэтому принял вызов. Тэлмер с улыбкой некоторое время наблюдал как молотобоец напрягается, пытаясь повалить монолитную руку Шико, потом допил вино и направился к стойке. Усевшись на высокую табуретку у самой стойки, он спросил у трактирщика, наполнявшего его бокал:

— Скажи мне, почтенный хозяин, знают ли у вас Элинтура?

Доуэлл Макгрэй удивленно воззрился на странного посетителя:

— А это еще кто такой?

— Вообще-то, это Бог Морей и Океанов.

— Мы языческих богов не очень-то жалуем, — недовольно проговорил Доуэлл, — Язычников, между прочим, тоже.

— Нет, я не язычник, — улыбнулся Тэлмер, — Я, если можно так выразиться, собиратель древних сказаний, мифов, легенд, — придумал он на ходу, — Слышал краем уха, что очень интересны легенды об Элинтуре…

— Знаешь, что? — сказал Доэулл, — Съезди-ка в Бултан — это портовый город, пятьдесят миль по дороге на восток. Там разного сброда много шастает. Может, кто чего и знает. Кроме того, кому только эти моряки не молятся, лишь бы их корабли оставались целыми.

Тэлмер хотел еще кое о чем расспросить хозяина «Приблуды», но тут наружная дверь распахнулась, и в общий зал вошел еще один посетитель. Вернее, посетительница.

— Какая девушка! — вполголоса заметил Тэлмер.

Вошедшая была одета в черно-фиолетовые с серебром обтягивающие брюки и куртку. Сапоги на высоких каблуках делали ее ростом с Тэлмера. Формы девушки были округлы, но из одежды не особо выпирали, а в общем ее тело выглядело сильным, гибким… и соблазнительным. На милом, слегка скуластом лице застыло выражение жесткости, а некрупные губы были непримиримо сжаты. И еще: девушка была отчаянно рыжеволоса. Как факел.

Вошедшую посетители «Приблуды» встретили почтительным гулом. Ее губы чуть раздвинулись в сдержанной ответной улыбке. Что-то в этом Тэлмеру показалось знакомым, и тут он вспомнил: именно она приснилась ему сегодня утром и указала дорогу. Тэлмер решил обязательно познакомиться с ней поближе.

Тем временем девушку окликнули двое молодых людей, по одежде — мелкие служащие. Пока она с ними разговаривала, Тэлмер обратил внимание, что юноши в разговоре с ней сохраняют серьезный тон, а она и не пытается кокетничать, даже чисто по-женски — инстинктивно. Не отрывая от нее глаз, Тэлмер спросил у Макгрэя:

— Кто она?

— Сирота, — откликнулся трактирщик, — Она живет здесь неподалеку, рядом с заброшенной кузницей. Это ее отец был кузнецом и отчасти ювелиром. И вот, нашлись те, кто позарился на его добро. Когда девочке было двенадцать лет, дом ее семьи подвергся нападению. Их было двое, и пришли они ночью. Кузнец был убит ими сразу. Ее — кстати, ее зовут Илен, — так вот, ее связали, а с ее матерью хотели сделать то, что обычно с женщинами в таких случаях делают. Но мать Илен так отчаянно сопротивлялась, что грабителям пришлось ее убить. Их развратные помыслы обратились на девочку, и тогда произошло то, о чем впоследствии рассказывали вполголоса, — Доуэлл тоже перешел на шепот, — В девочке проснулся демон. Со страшной силой она разорвала веревки, а затем убила бандитов. Обоих. Люди, пришедшие утром за телами, ужаснулись виду трупов этих подонков. Девочку хотели удочерить соседи, но передумали — им стало страшно. А Илен пошла в отроки к князю, это в столицу — миль сорок на север — и говорят, никому там спуску не давала. Князь очень быстро распознал в ней воина и поставил десятницей. Хотел сделать и сотницей, но, — трактирщик замялся, — Князь хотел, чтобы Илен оказалась к нему благосклонна, хоть он и женат. А она с той самой ночи спокойно разговаривать с мужчиной может, если тот и не пытается с нею заигрывать. А если пытается… — Доуэлл покачал головой, — То Боже помоги этому человеку! Короче, ушла Илен из дружины и вернулась сюда. Подрабатывает телохранителем — сопровождает богатеев в разных поездках. А ты-то так на нее не смотри, — подмигнул трактирщик Тэлмеру, — А то как бы чего не вышло.

К этому моменту Илен закончила разговор и направилась к стойке.

— Что она обычно заказывает? — быстро спросил Тэлмер у Доуэлла.

— Несколько капель белого вина, — шепнул в ответ тот.

— Наилучшего, — негромко бросил Тэлмер, — За мой счет.

Девушка подошла к стойке в двух шагах от Тэлмера и, не удостоив его и взглядом, чуть улыбнулась Доуэллу.

— Добрый вечер, мастер Макгрэй, — она поправила рыжие локоны, лишь чуть-чуть не достающие до плеч.

— Как обычно? — понимающе кивнул тот и подал ей рюмку, — Ищешь клиента?

— Да, деньги на исходе. Нет ли кого-нибудь на примете? — ее голос тоже понравился Тэлмеру — не резкий и мелодичный. Она пригубила вино, — Боже мой, Доуэлл, Вы с ума сошли! Это же «Эриньенское»! Откуда у меня такие деньги?

— Я не ошибся, — успокоил ее трактирщик, — За вино заплачено этим молодым господином, — он указал на Тэлмера, а тот, чуть поклонившись, немного отпил из своего бокала, как бы в честь девушки, — Наверное, он как раз и хочет стать твоим клиентом?

Отставив рюмку в сторону, Илен смерила взглядом сидящего на табуретке Тэлмера. Скользнула по его черно-серо-пятнистым брюкам и куртке (это была та самая, меняющая цвет форма, в которой Тэлмер воевал под Санборгом), посмотрела пристально в его лицо, ее губы дрогнули, словно она хотела что-то сказать, но тут девушка поймала взгляд Тэлмера, что-то прочитала в его глазах, и лицо Илен отвердело. Взяв со стойки свою рюмку, она коротко выплеснула ее содержимое прямо в серые глаза молодого человека. И тогда в нем что-то перевернулось. Он протер глаза, лизнул палец и отметил:

— Отличное вино! Зря Вы от него отказались. Может, попробуете моего? — с этими словами Тэлмер отправил свое красное вино в лицо Илен. В следующую секунду он ожидал взрыва негодования, но в лицо его устремился кулак, взявшийся из ниоткуда, и от прямого удара в челюсть Тэлмер полетел на пол. Только он успел вскочить, а Илен была уже рядом. Тэлмер едва успел защититься от пинка в живот, а дальше его руки сделали все сами, независимо от его желания. Илен отлетела на несколько шагов, и лишь стойка бара не дала ей упасть. Она прижала ладонь к губам.

— Извините, я не хотел, — первым пришел в себя Тэлмер, — Но Вы начали первая.

Илен отняла ладонь от губ — она была окрашена красным. Мгновение девушка смотрела на собственную кровь из разбитой губы, потом медленно подняла голову. Всем, кто увидел ее глаза, немедленно захотелось убраться куда-нибудь подальше, ибо в них была смерть!

Всем, но не Тэлмеру. Спокойно шагнув к девушке, он протянул руку и миролюбиво произнес:

— Не знаю, что Вы против меня имеете, но… — но в голову его уже летел острый каблук. Полностью увернуться Тэлмер не успел. Кровавой чертой пересекло его бровь, а удар в солнечное сплетение заставил отступить на два шага. Илен уже шла на добив, когда Тэлмер вдруг развернулся, змеей выскользнул из-под града сыплющихся ударов и, проведя захват, швырнул Илен на пол.

Перекатившись, она легко вскочила и, не сводя безумных глаз с Тэлмера, стремительным прыжком как пантера ринулась к нему, и он, взглянув в ее синие ставшие берсеркерскими глаза, понял, что пощады ему теперь не будет. Словно заслонка упала перед его глазами, отсекая все его милосердие, добро и тепло. С абсолютно холодным сердцем, с жестокой пустотой в стального цвета глазах встретил он безжалостную атаку девушки-берсерка и ответил своей — не менее беспощадной.

Все посетители стояли и сидели как статуи, ошеломленные небывалым зрелищем. Соломенноволосый гигант двинулся было с места — разнимать, но Шико, успевший разглядеть глаза обоих бойцов, поймал его за пояс.

— Их уже не остановишь! — сказал он, размышляя, что неплохо бы сбегать за перчаткой мощи, однако не мог себя заставить сдвинуться с места, широко раскрытыми глазами следя за жестокой схваткой.

В этот момент словно очнулся вышибала. С дубинкой в руках он прорвался через круг зрителей и направился к дерущимся.

— Ишь чего удумали! — зарычал он, протягивая к ним свои лапы, — А ну прекра… — последняя часть слова застряла у него в глотке, так как сразу два сапога врезались ему в брюхо. Следующим действием Тэлмер и Илен согласованно врезали вышибале по челюсти с двух сторон. Здоровяка подняло и бросило. Прямо на стол, который немедленно превратился в груду обломков. Но на этом совместная деятельность Тэлмера и Илен закончилась, и они снова пошли кто во что горазд, не щадя ни себя, ни противника, это — бой без правил, бой на поражение. Победитель будет один.

…Чуть было не пропустив удар ногой в пах, Тэлмер ударил, целя в горло. Увернувшись, Илен бросилась в ближний бой. Крюк по корпусу, колено, локоть… Выдержав все это, Тэлмер попытался выйти на удушающий захват, но только резко отшатнувшись смог спасти свое зрение — ногти Илен глубоко пропахали его щеку. В ответ на это Тэлмер едва не сломал ей кисть. Но, скривившись от боли, девушка сумела выкрутиться. Ноги ее моментально разъехались на шпагат, и ее кулак устремился в самое уязвимое место Тэлмера. Он взмыл вертикально в воздух, а, приземляясь, с силой ударил обеими ногами Илен в ключицы. Однако она поймала бьющие ступни и самортизировала удар. Толчок — и Тэлмер, сделав сальто, приземлился на стол. Посетители, оказавшиеся поблизости, поспешил убраться от греха подальше, а Илен уже подхватывала стул и запускала его в Тэлмера. От блока последнего стул разлетелся на части, а Илен тем временем схватила стол за край и одним титаническим усилием перевернула его вместе с Тэлмером. Тот успел спрыгнуть, но его атака напоролась на перекладину от стула в руках девушки. Умело действуя ей то как дубинкой, то как кинжалом, используя торчащую острую щепку, она наступала, а Тэлмер выжидал удобный момент. Но тут Илен применила испытанный способ — подхватив со стола чью-то полную кружку, она плеснула пивом в глаза Тэлмеру и одновременно нанесла колющий удар щепкой в живот. Тэлмер отбил, но удар по плечу отбить не успел. Илен знала куда бить — правая рука Тэлмера отключилась. Девушка замахнулась снова, целясь в висок, но тут каблук Тэлмера задел ее колено. К счастью для девушки, этот удар был скользящим, и колено осталось цело, но боль, пронизавшая ногу, была невыносима. Илен закусила губу, и проморгавшийся Тэлмер немедленно выбил из ее рук палку.

— Надо вызвать полицию! — выкрикнул кто-то.

— Нет! — высунулся из-за стойки трактирщик — ему вдруг пришло в голову, что заявившаяся по вызову полиция первым дело поинтересуется, чем заплатил этот постоялец. И, узнав про изумруд, заставят заплатить немыслимый налог, — Нет, — повторил он, — Может, они как-нибудь сами успокоятся?…

— Скорее они перебьют друг друга, — проворчал молотобоец. После выступления вышибалы он больше не рвался разнимать дерущихся. А те словно услышали его слова. Кулак Тэлмера чуть не дотянулся до носа Илен, но та ловко зашла со стороны «отключенной» руки и четко, по всем правилам произвела захват и бросок. Тэлмер грудью протаранил стену. Схватив его за волосы, девушка ударила его лицом об стену, и потом замахнулась локтем, чтобы наверняка — в основание черепа. Но Тэлмер вовремя сполз по стене, и Илен лишь ушибла локоть. А дальше, схваченная под коленки она рухнула как подкошенная. Однако она быстро сориентировалась и, оттолкнув ногами Тэлмера, сделала кувырок назад.

Опираясь на стену, Тэлмер встал, встряхнул правой рукой, которая уже приходила в норму (учение Хранителей не пропало даром). Вид его был страшен. Шико, увидев друга в таком состоянии, чуть сам не бросился между ним и девушкой. Но было уже поздно. Тэлмер прыгнул к Илен, а та — бесстрашно — ему навстречу. Последовавший каскад ударов был так быстр и яростен, что все действие слилось для посетителей в сплошной вихрь бликов. Затем Тэлмер как-то странно вышагнул вбок из этой кутерьмы и сделал три резких молниеносных движения — по низшему, среднему и высшему уровням. И все застыло. Но только на мгновение. В следующее мгновение Илен пошатнулась, руки ее упали, глаза закрылись, ноги подкосились, и она распласталась у ног Тэлмера. Он холодно и жестоко смотрел на нее сверху-вниз. Вот она попыталась подняться на локтях… но стон вырвался из ее губ, и она обмякла.

И вот этот-то стон, первый стон за всю кошмарную схватку словно заставил Тэлмера очнуться, пилой резанув по самым глубоко запрятанным нервам. Лед, сковывавший его сердце, лопнул и растаял, волна дикой духовной боли захватила юношу, и он, больше не в силах держаться на ногах, рухнул рядом с бесчувственным телом девушки на колени. В зале повисла мертвая тишина, никто не смел произнести ни звука.

Тэлмер взглянул в лицо Илен, и сердце его болезненно сжалось. Он будто заново увидел как она прекрасна, и как ужасны на ее лице мертвенная бледность и кровь.

— Что же мы наделали?! — еле слышно горько прошептал он. И от этих слов поколебалась вся его хладнокровная натура. Тэлмер, сам едва сдерживая стон невыносимого отчаяния, запрокинул голову, зажмурив от безысходности глаза. Из-под плотно сомкнутых век выскользнула слезинка и сползла по щеке, смешавшись с кровью из расцарапанной скулы.

Тело Илен кажется дрогнуло. Неужели?! Тэлмер резко нагнулся к ее лицу. Веки девушки затрепетали. Он нежно дотронулся губами до ее губ, она слабо ответила. Тогда Тэлмер подхватил ее на руки и поднялся. Илен обвила его шею руками и, прижавшись к груди, разрыдалась. Словно маленькая, обиженная девочка.

В полной тишине Тэлмер с Илен на руках покинул трактир. Его словно вела высшая сила. Найти дом Илен и открыть двери оказалось минутным делом. В доме он уложил Илен на диван. Она уже полностью пришла в себя, и в ее мокрых от слез глазах больше не было безумной ненависти. В ее глазах, неотрывно смотревших на Тэлмера, теперь были печаль и нежность, но также была и любовь. Она была не беспощадным воином, а всего лишь девушкой, беззащитной и слабой. Тэлмер приблизился, и губы их слились. Энергия, хлынувшая в тот же миг в их тела, была воистину блаженной. Они целовались долго и страстно, пытаясь обменяться этой энергией, вдохнуть, впитать в себя частичку любимого человека, пытаясь дать друг другу то, чего не мог дать им никто другой, ни Бог, ни Дьявол… Это даже была не страсть, а единение двух созданных друг для друга душ, двух половинок целого.

Наконец, насладившись поцелуем, Илен и Тэлмер посмотрели, каждый в лицо того, кого, как оказалось, любил больше всего на свете. И тут Илен улыбнулась — радостно, ярко, широко… но сразу поморщилась от боли.

— Сейчас, — шепнул Тэлмер и на мгновение исчез. А когда появился, у дивана уже стоял таз с теплой водой и губкой. Потом Тэлмер потянулся и расстегнул застежку на ее куртке и пряжку ремня…

…Он проводил губкой по ее крепкому, но удивительно женственному телу, огибая мягкие изгибы и выпуклости — боль в мышцах проходила, синяки рассасывались, царапины исчезали. Затем губку взяла Илен. И Тэлмер, никогда раньше полностью не раскрепощавшийся, сейчас всего себя отдал во власть чувств, которые во всей их полноте никогда еще не испытывал. А через некоторое время он отобрал у Илен губку и притянул девушку к себе. Она вскрикнула один лишь раз, когда они стали едины, а затем их обоих поглотила волна самого величайшего на свете счастья…

х х х

— Хватит дрыхнуть, Шико, а то все царствие небесное проспишь! — вырванный из сладкой полудремы Шико так и подскочил на кровати: в окно светило встающее солнце, а в дверях комнаты стоял Тэлмер, бодрый и загадочно улыбающийся, и в общем не изменившийся — только на щеке царапины, да правая бровь заклеена пластырем — но все же в облике молодого человека было что-то новое, такое, чего Шико в друге еще не видел.

— Ну, вы вчера и накуролесили… — с претензией и намеком начал Шико, слезая с кровати.

— Хозяин мне по этому поводу уже высказал все, что думает, — перебил друга Тэлмер, — Пришлось ему еще один камешек подарить.

— А жирно не будет? — неожиданно сварливо отозвался Шико, натягивая штаны, — И вчерашнего хватило бы. У тебя их что, неограниченный запас?

— Ограниченный, но приличный. Кроме того, я знаю один мирок, где они чуть ли не под ногами валяются… Да ты не волнуйся, — Тэлмер «отлип» от косяка и прошел внутрь, — Доуэлл снабдит нас деньгами на дорогу и провиантом… на троих, — Тэлмер бросил на Шико испытующий взгляд.

Тот на секунду задержал пальцы, застегивающие пуговицы.

— Что ж, я знал, что так оно и будет, — медленно проговорил он, не поднимая головы. Странным показался его голос Тэлмеру, хотя ни злобы, ни недовольства в нем не было, что-то другое, но что?

— Ты против? — прямо, но мягко спросил друга Тэлмер.

— Я?! — обернулся к нему Шико, и его лицо вдруг осветилось довольной улыбкой, — Да ни в коей мере! Я рад за тебя… за вас. Честно! Наконец-то ты нашел для себя подходящую пару, — тут до Тэлмера дошло — Шико говорил искренне, но к радости за друга примешивались грусть и зависть, без следа черноты… Однако Шико не позволил грустным мыслям одолеть его разум.

— Ну что? — он хлопнул Тэлмера по плечу, — Отправляемся в Санборг? Вот Адо-то удивится!

— Не торопись, — с улыбкой остудил пыл приятеля Тэлмер, — Во-первых, я еще недостаточно определился с нашим местоположением, а во-вторых, у нас есть главная задача — найти Элинтура, Агни и Огненного Ангела. А у Адо и так забот хватает: надо поднимать королевство, улаживать дела с разоренными Фарьязом соседями. Опять же семья, необходимость наследника. Ключом Иннериний он сможет сдерживать жрецов Карианды, но только пока они снова не вызвали демонов. Дело это, конечно, непростое и долгое, но мешкать нам нельзя ни в коем случае…

— Значит, сейчас на повестке дня у нас Элинтур? — уточнил Шико.

— Да, и поэтому мы отправляемся в Бултан — город-порт.

— Ну, тогда заскакиваем за твоей зазнобой — и в порт! А я пока смотаюсь к трактирщику — провентилирую вопрос насчет завтрака и провианта в дорогу, — Тэлмер не успел вклиниться в поток речи и сказать, что за «зазнобой» заскакивать не придется, а Шико уже выскочил за дверь. Через секунду из коридора донесся глухой удар, женский вскрик и два падения тел на деревянный пол. Тэлмер одним прыжком подлетел к двери и рывком распахнул ее.

— А, я смотрю, вы уже познакомились, — сказал он, увидев сидящих на полу Шико и Илен, на которой кроме той же одежды, что и вчера, был коричневый плащ, а за спиной висел мешок и виднелась рукоятка меча. Очевидно, они с Шико столкнулись.

— Шико, Илен ты уже видел в деле. Илен, про Шико я тебе рассказывал, — представил их друг Тэлмер.

— Очень приятно, — машинально отозвалась Илен.

— Я тоже рад с вами познакомиться, — светским голосом произнес Шико, что выглядело до комичного нелепо — и он, и она все еще сидели на полу.

Тэлмер расхохотался и, подойдя, помог им подняться.

— Ладно, я вас ненадолго оставлю, — быстро выпалил Шико и, проходя мимо Тэлмера, шепнул ему на ухо:

— Ну и крепкая же у нее грудь! Я себе постараюсь найти кого-нибудь с формами помягче, — и он скатился вниз по лестнице. Тэлмер усмехнулся ему вслед — он-то сразу заметил, что у Илен под курткой ее чешуйчатые доспехи из какого-то легкого и прочного материала, изобретенного ее отцом.

Оказавшись вдвоем в комнате, Илен и Тэлмер сами не заметили, как очутились в объятиях. Тэлмер вглядывался в любимое лицо: синяк под глазом был припудрен, разбитая губа подкрашена — Илен все-таки оставалась женщиной.

Он шепнул в синие крупные глаза:

— А не жалко тебе покидать родной город, да еще в компании двух отчаянных головорезов, искателей приключений?

— Нет, не жалко, — шепнула она в ответ, — В этом «родном» городе у меня нет родных, а среди двух отчаянных головорезов есть тот, кто приходится мне самым близким, самым родным человеком. И, кроме того, — Илен приблизила свои губы к уху Тэлмера, — Ты разве забыл нашу клятву? Ну, ту, в полночь? Или ты хочешь сказать, что дал ее слишком поспешно? — она вдруг цепко ухватилась за его ухо двумя пальцами, крепкими как клещи.

— Нет, так сказать я не хотел! — твердо произнес Тэлмер, — Просто я беспокоюсь о тебе.

— Беспокойся лучше о своем ухе! — рассмеялась Илен и, отпустив ухо Тэлмера, выскользнула из его объятий.

— Боже, как у вас здесь все раскидано, — она окинула комнату осуждающим взглядом, — Сразу видно, что тут поселились двое молодых холостяков!

— Мы только-только начали собираться, — попробовал оправдаться Тэлмер.

— Оно и видно, — критически заметила Илен, — Ведь давно известно, что лучше всего соберет мужчину в дорогу только женщина. А ну! — она решительно двинулась к мешкам. Тэлмер хотел возразить, но припомнил Адо Ализьена — в каком он был всегда виде после Победы — и все слова со вздохом вылетели у него из головы.

В результате, тактично задержавшийся минут на двадцать Шико, вернувшись в комнату, застал Илен за бурной деятельностью, за которой Тэлмер, усевшийся задом-наперед на стул и положивший подбородок на его спинку, наблюдал с блаженным видом, изредка объясняя назначение той или иной таинственной вещи.

— Собирала на разбой бабушка пирата… — припомнил слова старинной матроской песенки Шико.

— Не переживай, — безнадежно махнул рукой Тэлмер, — Твой мешок она уже собрала.

— Что?! — Шико рванул к своему мешку. Порядок и система после собственноручного хаоса в мешке настолько его поразили, что он обалдело взял стул, поставил его рядом со стулом Тэлмера и уселся, протянув:

— Ну, если мы так каждый раз будем собираться…

— Если запомнить, где что должно лежать, то собраться станет делом одной минуты, — закончив, Илен встала посреди комнаты и уперла руки в бедра, — По-моему, кто-то хлопотал насчет завтрака? — Шико поперхнулся собственным ворчанием.

— Да, нам скоро выходить, — подтвердил Тэлмер, — Илен, когда отправляется почтовый дилижанс?

Девушка выудила из кармашка изящные позолоченные часики на цепочке.

— Через час, — ответила она на вопрос Тэлмера. Но тут глаза ее округлились, — «Через час» было, когда я только шла сюда. Господи, у меня же часы стоят! — два удара об пол упавшими стульями были ей ответом. Тэлмер, а за ним Шико вихрем выскочили за дверь. Тэлмер через минуту вернулся, схватил мешки (были бы лишние руки — подхватил бы и Илен), крикнул девушке: «Опаздываем! Бежим скорее!» — и вместе с ней на всех парах вынеслись из комнаты. А через пять минут они втроем (Шико был уже нагружен мешком от Доуэлла Макгрэя) выбежали в спешке из трактира.

Трактирщик облегченно вздохнул им вслед — никогда у него еще не было столь доходных, но и столь беспокойных постояльцев. Он не имел ничего против очень даже неплохой прибыли, да и рекламу ему, можно сказать, обеспечили — слухи и россказни о вчерашнем событии приведут в «Приблуду» полгорода, — но против разбитой мебели Доуэлл категорически возражал, да и вышибала до сих пор лежал с холодным компрессом на голове…

А Тэлмер, Илен и Шико успели на дилижанс вовремя — его как раз начали снаряжать. Пассажир кроме них был еще один — пожилой священник в темно-синей сутане. Он неодобрительно косился на облегающий костюм Илен, а когда дилижанс тронулся, священник прикрыл глаза и задремал. Молодые люди, чтобы его не тревожить, разговаривали вполголоса. Говорила, в основном, Илен, рассказывая о местных нравах и обычаях, а главное — о законах. Она уже была в курсе всех дел, но знание о грозящей мирам опасности лишь упрочили ее желание повсюду следовать за тем, кто был ей