От автора

Эта книга писалась десять лет. Вернее, не так: как цельный последовательный текст она писалась, конечно, значительно меньше — в течение двух месяцев зимой 2023–2024 годов, но материал для нее собирался более десятилетия.

Основана она на множестве различных заметок, журнальных и научных статей, на постах в соцсетях и телеграм-каналах и просто на дневниковых записях о современном Китае, которые публиковались или писались в стол на протяжении 2012–2023 годов

Именно в этот период я особенно часто бывал в Китае и четко видел: тот Китай, который я изучал в университете в 2000–2005 годах, который узнал во время своих первых стажировок и командировок во второй половине нулевых, начинает стремительно меняться.

Примерно тогда же я прочитал замечательную книгу американского журналиста Эвана Озноса «Век амбиций: Богатство, истина и вера в новом Китае»[1], опубликованную в России в 2016 году, — в тот момент, когда Китай уже свернул в сторону, и описанное Озносом выглядело уже не отражением текущих реалий, а памятником ушедшей эпохе. Возникла задумка — написать о тех переменах, которые буквально витали в воздухе, которые были видны во всем.

Эта книга — воплощение той задумки. Отражение случившихся перемен в ней сразу в нескольких местах идет через противопоставление с текстом Озноса. При этом, конечно, по своему проблемному полю эти книги неодинаковы: Ознос работал журналистом, жил в Китае постоянно в течение восьми лет, я же по роду занятий ученый, вузовский преподаватель, в Китае в отдельные периоды бывал до десяти раз в год, но всегда был в этой стране гостем. К тому же с методологической точки зрения для меня информация об изучаемом объекте более ценна, если она получена не путем общения с отдельными собеседниками, а из сопоставления официальных документов, статистических данных или уже опубликованных источников.

Однако место и личным, субъективным впечатлениям, коих так много у Озноса, на страницах этой книги найдется. Работая над текстом, я ориентировался на формат научно-популярной литературы. Представляя читателя, я видел человека, которому интересен Китай, который хочет узнать об этой стране больше, но не в виде каких-то вырванных из контекста советов, «лайфхаков» и баек. Ему хочется увидеть картину в комплексе, в исторической динамике, понять корни того или иного явления, он способен самостоятельно сделать выводы о том, к чему оно ведет. Поэтому я не навязываю собственное отношение к современному Китаю. Он показан во всей своей противоречивости. И мне как автору было важнее не навесить ярлык на тот или иной феномен, а показать, почему его появление было закономерно.

Что касается работы с источниками и литературой, то, не злоупотребляя чисто академической привычкой к оформлению ссылочного аппарата, я постарался по каждой теме показать, откуда я брал информацию и что можно почитать дополнительно, чтобы углубить свои познания. Поэтому книгу можно использовать и как своего рода «гайд» по изучению современного Китая, причем с упором на русскоязычные материалы.

Я надеюсь, что выбранный мной формат понравится читателю, и книга в результате найдет свою аудиторию.

Хотел бы посвятить ее памяти моего дедушки Ивана Николаевича и моей бабушки Гальшикар, которые ушли в 2023 году. Забота и поддержка, которую я всегда чувствовал от них, вдохновляет меня на творческую работу — в том числе на написание этой книги.

Москва — Владивосток, январь 2024 года

Вместо введения. Портрет десятилетия: продолжение реформ или новая эпоха?

Можно ли говорить о современном Китае, рассматривая одно конкретное десятилетие? И почему автор посчитал возможным выделить для своего анализа 2012–2023 годы и привязал этот период к личности конкретного политика?

Заранее предвидя вопросы читателя, спешу сразу дать на них ответы. Цель этого текста — не слепок китайской действительности в конкретный период, например, январь 2024 года, а характеристика тех перемен, которые отличают нынешний Китай от его предшествующей версии, зафиксированной на момент, условно говоря, пекинской Олимпиады 2008 года.

Понимание этих перемен многое может сказать нам о том, куда движется современный Китай. А так как нам, России, с ним, очевидно, долго еще будет по пути, понимание это важно и для нас самих.

Безусловно, вся история Китая — это время бурных, стремительных перемен. Китай, который бросало из крайности в крайность в период «культурной революции», с началом экономических реформ на рубеже 1970–1980-х набрал такой темп перемен, что за ними не успевали и сами китайцы. К подлинной рефлексии по поводу пережитой трансформации китайское общество по-настоящему приступило только в последние годы, свидетельство этого — многочисленные кинофильмы и сериалы, заново «проживающие» первые десятилетия реформ.

При этом с позиции сегодняшнего дня нельзя не заметить, что реалии 1980–90-х и даже 2000-х сильно отличаются от последней декады. Все это дает нам основания говорить о том, что весь период с начала реформ, который, в свою очередь, целесообразно отсчитывать от смерти Мао Цзэдуна

[2] в 1976 году, можно поделить на два больших этапа.

Первый характеризуется нарастанием экономической мощи, открытостью внешнему миру, определенным идеологическим раскрепощением и наличием в политике таких негласных практик, как коллективное руководство и ротация руководящих кадров. Этот отрезок времени можно назвать собственно «периодом реформ» (или же «периодом реформ и открытости» гайгэ кайфан

[3]).

Второй — как стало понятно сейчас — начался в 2012 году с приходом к власти Си Цзиньпина

и характеризовался пересмотром большинства установок предшествующего периода. И дело тут не столько в личностных качествах Си Цзиньпина или его роли в истории, сколько в том, что с именем Си стали ассоциироваться те перемены, которые были подготовлены предыдущим этапом. Этим переменам и посвящена эта книга.

Выделение периода истории Китая с 2012 года как нового этапа не является авторским ноу-хау. С 2017 года, когда Си Цзиньпин был переизбран на посту лидера партии и значительно укрепил свою власть, в китайской официальной риторике появилось выражение «новая эпоха» синь шидай

, которое теперь и обозначало это время.

Причем если до 2021 года «новая эпоха» не противопоставлялась предшествующему периоду, а выглядела как своего рода «надстройка» периода реформ (не случайно экономическая кампания Си Цзиньпина первых лет правления называлась «всестороннее расширение реформ»

), то с 2021 года, если судить по содержанию такого важнейшего документа, как «Резолюция ЦК КПК[4] об основных достижениях и историческом опыте столетней борьбы партии», для китайской историографии оказалось характерным именно противопоставление «новой эпохи» и периода от смерти Мао Цзэдуна до 2012 года[5].

Мы в этой книге будем называть его «периодом реформ», отделяя от «новой эпохи» («эпохи Си Цзиньпина» или «первого десятилетия правления Си Цзиньпина», как это время будет обозначаться в качестве синонимов). При этом нужно понимать, что позитивный образ собственных экономических реформ в китайском обществе по-прежнему столь велик, что для государства констатировать завершение реформ попросту невозможно по политическим причинам. Этого и не происходит, но значимость произошедших за последнее десятилетие перемен остается неизменной.

Сейчас необходимо пояснить два важных момента.

Во-первых, были ли эти перемены «громом среди ясного неба»? Вызваны ли они были только лишь политической волей сильного харизматичного лидера, которым оказался Си Цзиньпин? Нет. Перемены ассоциируются с Си и во многом соответствуют его представлениям о благе для Китая, но они были подготовлены предыдущим периодом реформ, когда по многим направлениям обнаружились слабости сформировавшейся модели развития, назрели критические противоречия и диспропорции, а в обществе появился запрос на их исправление. Более того, Си Цзиньпин не был первым человеком в руководстве КНР, кто начал говорить о национальном реваншизме или необходимости препятствовать ползучей департократизации (ослаблению влияния правящей партии). Все это существовало и до него! Но, безусловно, именно он сделал эти ориентиры знаменем своей политики. Знаменем «новой эпохи».

И тут мы подходим ко второму важному моменту. Оправдана ли такая фокусировка на личности китайского лидера? Не вторим ли мы здесь китайской пропаганде, которая из чисто политических, конъюнктурных соображений делит всю современную историю Китая на «до и после прихода Си к власти». Признаю — отчасти вторим, но делаем это, прежде всего, потому что историку привычен взгляд на китайскую хронологию как на череду сменяющих друг друга этапов, привязываемых к правящим династиям и личностям правителей. Эту матрицу создал еще на рубеже I и II века до нашей эры великий историограф Сыма Цянь

, автор монументальных «Исторических записок» («Ши-цзи» ), и влияние его столь велико, что мы до сих пор не научились смотреть на Китай по-другому.

Этот же взгляд характерен и для современных китайских специалистов, которые делят историю КНР на периоды по «поколениям руководителей». Си Цзиньпин стал национальным лидером КНР как представитель «пятого поколения руководителей»

. Но сначала он был признан «ядром этого поколения», а затем и «ядром всей Коммунистической партии Китая» [6] безотносительно «концепции поколений». Один только этот факт доказывает нам, что Си Цзиньпин стоит особняком: он действительно не «очередной из первых» и даже не «лучший из очередных». Он особенный.

Хотя период правления Си Цзиньпина в Китае продолжается, и мы пока не знаем, чем он закончится (а от этого в основном зависит оценка его руководства потомками), говорить о промежуточных итогах «эпохи Си Цзиньпина», о характерных чертах, приметах времени, достижениях и проблемах этой эпохи, и именно с акцентом на личности национального лидера, — можно и нужно.

Десятилетие правления Си стало временем подлинного расцвета Китая. Страна, которая в течение тридцати лет после начала реформ набирала силу и богатство, наконец-то вышла на «проектные мощности». Сами китайцы говорят: «При Мао Цзэдуне Китай встал на ноги, при Дэн Сяопине разбогател, а при Си Цзиньпине стал сильным»[7]

Нынешний Китай — это пик развития страны. Я даже смею утверждать, что принципиально могущественнее Китай уже не будет. На это указывает целый комплекс проблем и противоречий, которые раскрываются в книге. Неспособность Китая их решить в принципе, дополненная чередой внешних вызовов, усилившихся под конец первого десятилетия правления Си Цзиньпина, не позволяет рассчитывать на продолжение роста Китая в такой же прогрессии, как в период «долгих восьмидесятых». Да, период стагнации может быть настолько длительным и успешным, что его легко принять за процветание. И первое десятилетие правления Си — как раз кульминация такого положения вещей. Вполне возможно, что дальше (и в книге это тоже показано!) ситуация будет сложнее.

Поэтому вторым сквозным сюжетом книги, помимо фиксации перемен, которые пережил Китай, является обозначение тех характеристик, к которым пришла КНР на пике своего развития. Это обстоятельство, а также структура книги — цикл очерков — в определенный момент времени натолкнули меня на литературную ассоциацию: именно так братья Стругацкие описывали воображаемый идеальный мир будущего, «Мир Полудня»[8], как они назвали место действия их фантастических романов.

И хотя нынешний Китай далеко не идеален, отсылка к знаменитой повести братьев Стругацких «Полдень, XXII век» в названии позволяет подчеркнуть тот факт, что книга посвящена рассказу о жизни страны, находящейся на пике могущества.

Композиционно книга состоит из трех частей, каждая из которых отличается от двух других. В первой части речь пойдет о том, как, при каких обстоятельствах Си Цзиньпин пришел к власти и почему он начал проводить политику, столь резко отделившую его от предшественников. Во второй части в фокусе нашего внимания окажется собственно китайское общество и те перемены, которые в нем произошли вследствие этой политики. Я бы сказал, что это основная — самая объемная и наиболее насыщенная фактами — часть книги. Наконец, в третьей части говорится о вызовах — как внутренних, так и внешних — которые затруднили положение Китая и продолжают оказывать влияние на его дальнейшее развитие.

Учитывая, что книга написана в январе 2024 года, было бы неестественно отказаться от анализа тех событий, которые произошли в 2023 году, уже после переизбрания Си Цзиньпина в должностях генерального секретаря Центрального комитета Коммунистической партии Китая и председателя КНР, только потому что они не вписываются в концепцию десятилетия. Они учтены, а вся статистика актуализирована на начало 2024 года. Таким образом, говоря о «портрете десятилетия», мы делаем небольшое допущение, которое, впрочем, не влияет на сделанные выводы. Безусловно, второе десятилетие правления Си будет отличаться своеобразием и потребует отдельной работы, но пока мы видим лишь продолжение тех тенденций, которые были заложены раньше.

Отметим, что в этой книге не рассмотрены российско-китайские отношения, которые стремительно развивались все минувшее десятилетие и достигли состояния, справедливо названного руководством двух стран «лучшими отношениями в истории». Вне всяких сомнений, российско-китайское сотрудничество, учитывая его значение для нашей страны, заслуживает отдельного исследования. В этой книге хотелось бы сдвинуть фокус внимания на процессы внутри китайского общества — то есть на те аспекты, в которых российскому читателю, не имеющему специальной языковой и страноведческой подготовки, сложно разобраться самостоятельно[9].

Помочь ему это сделать — такова задача моей книги.

Часть первая. Роль личности в истории:Си Цзиньпин и его политика

Очерк первый. Си Цзиньпин до прихода к власти

Алеет снова восток, солнце снова встает.

В Китае появился Си Цзиньпин!

Председатель Си любит народ.

Он — наш проводник.

Для претворения в жизнь Китайской Мечты –

Хуэрхайо! — под его руководством мы идем вперед.

Председатель Си — неподкупный чиновник,

А честный народ живет просто[10],

У нас есть Председатель Си –

Хуэрхайо! — значит, впереди есть надежда.

В качестве эпиграфа использована перепевка знаменитой песни времен «культурной революции» «Алеет Восток»

, видео с которой появилось в китайских соцсетях в 2023 году. Если в оригинальной песне речь идет о председателе Мао Цзэдуне, то здесь с теми же интонациями упоминается Си Цзиньпин.

И действительно: если про предшественника Си Цзиньпина в качестве лидера Китая — Ху Цзиньтао

(руководил страной в 2002–2012 годах) — даже спустя десятилетие у власти можно было спросить: Who are you, Mr. Hu?, то Си Цзиньпин уже вошел в историю как лидер, равный по значимости только Мао Цзэдуну и Дэн Сяопину.

По поводу равнозначности Дэна, впрочем, сейчас есть сомнения: в современном Китае многое из наследия «патриарха китайских реформ» пересматривается, а его значимость затушевывается. В то время как величие Мао Цзэдуна остается константой, что в очередной раз было доказано в декабре 2023 года, когда праздновалось 130-летие со дня его рождения.

Любопытно, что упор в «раскрутке» образа Мао как отца китайской революции и создателя Китайской Народной Республики нынче делается на его молодость. Молодость Си Цзиньпина также используется для его возвеличивания и создания образа «простого человека из народа». Но так ли это на самом деле? Обратимся к биографии нынешнего китайского лидера.

Парень из «потерянного поколения»

Будущий председатель КНР родился 15 июня 1953 года. Он всего на восемь месяцев младше, чем его друг и коллега Владимир Путин. Впрочем, до того момента, как они стали во главе своих стран, в их жизни было мало параллелей. Взять, например, окружение. Если Путин родился в семье заводских рабочих и рос в коммуналке в Ленинграде, то Си с детства находился в эпицентре китайской элиты и тех драматических событий, которые с ней происходили.

Си Цзиньпин родился в семье высокопоставленного чиновника — его отец Си Чжунсюнь

был «полевым командиром», героем Гражданской войны, а после победы и образования КНР в 1949 году вошел в Центральный комитет Компартии, со временем став куратором всей партийной пропаганды и заместителем главы китайского правительства.

Си был рожден в Пекине, однако «пекинцем» не считался. Его отца перевели в столицу всего за год до рождения второго ребенка. До этого вся жизнь Си Чжунсюня была связана с провинцией Шэньси

. Это регион в среднем течении Хуанхэ , колыбель китайской цивилизации. В 1930–40-х годах в Шэньси располагалась главная база китайских коммунистов. Это помогло Си Чжунсюню сделать головокружительную карьеру еще в период партизанской борьбы.

И Си Чжунсюнь, и все его родные считали себя «шэньсийцами». Уже работая в Пекине, Си-старший не разрывал связей с родным регионом, старался пристраивать земляков на хорошие должности и заботился о семьях боевых товарищей, погибших в годы Гражданской войны. За это и поплатился, когда в 1962 году подвергся критике за былые связи с оппонентами Мао Цзэдуна из числа выходцев из этой провинции.

Си Чжунсюнь был исключен из партии и отправлен в Лоян

(провинция Хэнань ), где стал «простым» заместителем директора тракторного завода. Семья осталась жить в Пекине. Когда началась активная фаза «культурной революции» (1966–1968 годы), Си Чжунсюня посадили в тюрьму. Его жену вынудили публично отречься от мужа, а дочь не выдержала давления и совершила самоубийство.

О том, что тогда происходило с 13–15-летним Си Цзиньпином, практически ничего не известно. Этот период вымаран из официальной биографии. Мы лишь знаем, что до того момента, как хунвэйбины

[11] начали бойкотировать занятия в школах, он учился в пекинской школе «Первого августа» , предназначенной для детей партийной элиты. Знаем и то, что одним из его друзей был ученик школы № 101, тоже элитной, Лю Хэ  — будущий вице-премьер и куратор всей китайской экономики в 2017–2022 годах.

Так судьба семьи Си Чжунсюня пересекается с семьей другого видного революционера — Дэн Сяопина. У Дэна тоже славное партизанское прошлое и пост заместителя главы правительства. С началом «культурной революции» он тоже оказался в опале (правда, не в тюрьме). Его сына избили и сбросили из окна хунвэйбины, так что тот оказался парализован. А в 1969 году Дэн Сяопина отправили в ссылку в город Наньчан

в провинцию Цзянси , и тоже на тракторный завод.

Со ссылкой связан центральный сюжет ранней биографии Си Цзиньпина. В 1968 году Мао Цзэдун решил избавиться от активной учащейся молодежи, которая составляла основу отрядов хунвэйбинов. Так началось движение «Вверх в горы, вниз в села»

: отправка так называемой «образованной молодежи», чжицин , в отдаленные горные и сельские районы. Формально для того, чтобы полученное в городах «интеллигентское образование» дополнить настоящим, трудовым. О сроках возвращения с «трудовой стажировки» не сообщалось, так что у большинства она длилась восемь–десять лет и даже больше. В числе высланных оказался и Си Цзиньпин, которому в момент, когда он сел на поезд «Пекин–Яньань » в январе 1969 года, было лишь 15 лет.

При этом важно понимать несколько обстоятельств:

Во-первых, это не была каторга, пусть и «летним лагерем» пребывание в бедных «народных коммунах»

назвать нельзя. В деревни молодежь отправлялась не в кандалах, а с транспарантами и музыкой, хотя у многих на душе было невесело. Об этом сложном периоде сняты десятки фильмов, написаны сотни книг, получивших обобщенные названия «литература шрамов» и «литература дум о прошедшем» [12]. Но сейчас, что характерно, отношение меняется. Все больше появляется произведений, где главной проблемой названа всеобщая бедность, а не бессмысленное и беспощадное давление государства, как это изображалось ранее. Наоборот, подчеркивается, что крестьяне к приезжим городским были добры и делились тем немногим, что имели сами. А в самих молодежных коллективах все было проникнуто духом дружбы и взаимопомощи[13].

Второе важное обстоятельство: Си Цзиньпин был выслан не один, а вместе с большинством своих сверстников. Количество участвовавшей в этом эксперименте молодежи — до 17 млн человек. Более того, в ту или иную деревню ехали, как правило, не в одиночку, а целой группой из одной школы. Будь в фаворе его отец, юный Си избежал бы этой доли, но говорить, что он оказался в деревне именно из-за опалы, все же нельзя[14].

В-третьих, вероятно, за него все же похлопотали: оказался он не где-нибудь на границе с СССР, в суровых даурских степях, а всего лишь в 800 километрах от Пекина, да еще и в родной провинции своего клана — Шэньси. Непосредственно для «трудового образования» будущего лидера КНР была выбрана деревня Лянцзяхэ

народной коммуны Вэньаньи уезда Яньчуань .

Это те самые места, где река Хуанхэ за многие миллионы лет нанесла столько ила, что и почва, и холмы здесь состоят из лесса — легко разрываемой и очень плодородной земли, напоминающей спресованный песок. Поэтому, когда вы в очередной раз где-нибудь прочитаете, что «юный Си Цзиньпин жил в пещере», не удивляйтесь — в пещерах там живут все, причем до сих пор. Фактически это даже не пещеры, а норы, потому что их роют в лессе, после чего утепляют и благоустраивают (чтобы представить такое жилище, называемое яодун

, вспомните домики хоббитов из «Властелина колец»).

В соседнем уезде в ссылке находился некий Ван Цишань

, будущий вице-премьер и куратор антикоррупционной кампании. Считается, что Си и Ван познакомились именно тогда. Однако рассказы о том, что они, лежа на старых циновках на лессовом полу, проводили ночи в разговорах о будущем великого Китая, вероятно, все же являются апокрифом. Ван Цишань проработал в деревне всего два года и вскоре уже был сотрудником провинциального музея Шэньси, а в 1973 году и вовсе смог поступить в местный университет как «представитель рабочего класса».

Си Цзиньпин так сделать не смог (все же отец в тюрьме, известный ренегат). Его лишь с седьмой попытки приняли в комсомол и лишь с десятой (!) — в партию. Так или иначе, вступив в КПК в 21 год, уже через два года он стал секретарем партячейки Лянцзяхэ. К тому моменту его отец вышел на свободу, и Си Цзиньпин получил наконец возможность покинуть деревню и поступить в престижный пекинский вуз Цинхуа

учиться на инженера-химика.

Это произошло в сентябре 1975 года, то есть еще до смерти Мао Цзэдуна (он умер в сентябре 1976 года) и окончания «культурной революции». Всего же в провинции Шэньси, среди простых крестьян, будущий лидер Китая провел шесть с половиной лет, которые официальной историографией обычно округляются до знаменитых и максимально мифологизированных «семи лет в деревне».

Любопытно, что еще в 1985 году Дэн Пуфан

 — тот самый сын Дэн Сяопина, который пострадал от действий хунвэйбинов — пророчески сказал: «Многие называют поколение "культурной революции" потерянным поколением. Но это вовсе не так. Совсем наоборот. Все, через что прошло это поколение, закалило их. Они думают о великих делах, и у них есть что сказать этому миру. Они тверды в своих убеждениях и проявляют инициативу. Мне кажется, что это поколение — настоящий козырь для Китая на его пути к реформам»[15].

Так и вышло.

Лихие восьмидесятые

И вот они вернулись. Повзрослевшие, злые, готовые компенсировать себе годы лишений в деревне. Да, одни из них сломаны и разочарованы, но других ссылка лишь закалила. И Си Цзиньпин — явно из этого числа.

Тем более, что дела отца после опалы идут в гору. В 1978 году его реабилитируют и восстанавливают в партии. И сразу же направляют на ответственную работу — возглавить партийную организацию в провинции Гуандун

, одной из самых густонаселенных и развитых в Китае.

На новом месте Си Чжунсюнь развивает бурную деятельность и становится одним из передовиков политики реформ: пока и слова-то такого нет, речь идет всего лишь о «модернизации»

, но в отдельных регионах уже разрешается осуществлять смелые эксперименты. Си Чжунсюнь фактически становится инициатором создания свободной экономической зоны на границе с Гонконгом и перехода на новую налоговую систему, при которой большая часть доходов остается в регионе[16].

Его сын в 1979 году благополучно оканчивает университет и получает диплом химика. Но по специальности он, конечно, работать не собирается. Как и многие поколения конфуцианских ученых-чиновников и номенклатурщиков-ганьбу

[17], отец и сын Си — прирожденные профессиональные управленцы. Сейчас для него главное — выстроить правильную карьеру, обрасти нужными связями, наработать подходящий послужной список. Семь лет в деревне, среди простого народа, оказываются весьма кстати. Теперь к ним нужно добавить опыт работы в административных и военных структурах. Причем как в центре, так и — крайне желательно! — на местах.

И Си Цзиньпин выстраивает карьеру, которая выглядит просто идеальной. Он поступает на военную службу и по протекции отца начинает работать одним из трех секретарей Гэн Бяо

, вице-премьера Госсовета и министра обороны КНР. Си Цзиньпин одновременно получает и бесценный опыт личного помощника видного чиновника, и опыт работы в высших партийных, административных и даже военных органах.

В этот же период Си Цзиньпин женится, но неудачно. Вопреки старательно создаваемому имиджу «простого парня», вращается он в основном среди «мажоров» — тех, кого называют хунъэрдай

(«второе красное поколение»), то есть детей высокопоставленных партийцев. Его первая жена — дочь посла КНР в Великобритании. Молодые люди живут в роскошной квартире в приличном районе Пекина, но все время ругаются и вскоре разводятся.

В 1982 году 29-летний Си Цзиньпин уже готов к самостоятельной работе. Он просит направить его в регион и получает назначение в уезд Чжэндин

в провинции Хэбэй . Это всего 300 км от Пекина. Уезд не богатый, но и не бедный. Он знаменит своей традиционной архитектурой, но главное — это совсем близко к столице, так что можно быть в курсе всех тенденций.

А тенденции в Китае 1980-х меняются по несколько раз в год. На шаг вперед, по пути реформ, приходится два шага назад, в сторону плановой экономики и закручивания гаек[18]. Легко запутаться. Но сыну помогает Си Чжунсюнь — он снова вернулся в Пекин и занимает высокие посты, является членом Политбюро ЦК КПК.

Впрочем, Си Чжунсюнь недоволен. Его слишком рано вернули из Гуандуна, его заслуги по развитию свободной экономической зоны «Шэньчжэнь»

затушевываются, а на первое место выходит Дэн Сяопин, которого уже начинают называть «главным архитектором политики реформ и открытости» . Хотя уж в семье Си отлично знают, что подлинными «архитекторами» были экспериментаторы на местах: такие, как Си Чжунсюнь и его коллеги по регионам Чжао Цзыян (Сычуань ) и Вань Ли (Аньхой ).

Си Цзиньпин начинает в Чжэндине с должности заместителя партсекретаря уезда, но вскоре он уже сам становится секретарем, следовательно, согласно китайской политической практике, является «первым лицом» на территории.

Уже в 1985 году 32-летний Си Цзиньпин получает повышение — его назначают вице-мэром в приморский город Сямэнь

(провинция Фуцзянь ) на берегу Тайваньского пролива. Сямэнь в начале 1980-х стал одним из четырех городов, где были открыты «специальные экономические зоны». Это — витрина китайских реформ, туда постоянно ездят иностранные делегации и руководители страны. Отличительная особенность Сямэня — близость к Тайваню. Из города в хорошую погоду видно очертания острова Цзиньмэнь , который контролируется Тайбэем.

Назначение на столь заметный пост в столь юном для политика возрасте — верный признак того, что Си Цзиньпин подает большие надежды. И далеко пойдет, если только не наделает ошибок. А знойный Сямэнь в середине 1980–х — отличное место не только для того, чтобы проявить себя перед начальством, но и чтобы испортить карьеру. Через город потоком идет контрабанда из Тайваня. На рейде останавливаются корабли и скидывают в воду ящики с безакцизными сигаретами, духами, автозапчастями и другими товарами. Моментально подходят моторные лодки и разбирают товары, пока не прибыли пограничники. Местные чиновники, естественно, в курсе, но сами в доле — если и не денежными взятками, то ужинами в роскошных ресторанах и дорогими подарками.

Однако Си Цзиньпин знает себе цену и не хочет размениваться на мелочи. Для китайского чиновника, проведшего 1980–90-е в экономически развитых приморских провинциях, он удивительно далек от коррупционных скандалов. Даже американское агентство Bloomberg не нашло в свое время, к чему придраться, хотя и обнаружило у его старшей сестры активы на 400 млн долларов; считается, что заработала она их благодаря покровительству отца, а не брата[19].

Еще сложнее обвинить Си Цзиньпина в моральной нечистоплотности. В 1987 году 34-летний Си Цзиньпин вторым браком женился на 25-летней Пэн Лиюань

, умнице, красавице, певице и, наконец, военнослужащей Народно-освободительной армии Китая . Пэн начала свою армейско-певческую карьеру в 1980 году и к моменту их знакомства была значительно известнее, чем ее муж. Ее звезда зажглась еще в 1982 году, когда она выступила на новогоднем гала-концерте на национальном телевидении — в 1980-х популярность таких передач была предельно высока.

Как водится в Китае, их познакомили общие друзья. Красавица-певица, исполняющая народные песни, и молодой амбициозный политик, сын члена Политбюро, — идеальный брак, вполне в духе фильмов про американскую элиту. Сложно сказать, насколько брак был счастливым, особенно учитывая, что оба супруга были очень заняты по работе и в основном жили порознь (например, известно, что через четыре дня после свадьбы Пэн Лиюань улетела из Сямэня на концерт в Пекин, а потом в США и Канаду на гастроли)[20]. Однако в супружеских изменах, содержании наложниц или банальном посещении роскошных борделей, что вообще-то долгое время не считалось среди китайской элиты зазорным, Си Цзиньпин замечен не был. И, возглавив страну, смог начать борьбу с «моральным разложением» с чистой совестью.

Единственная дочь семейной пары родилась в 1992 году, когда Си Цзиньпину было уже почти 40 лет. К тому моменту он снова пошел на повышение (вообще хорошим тоном в китайской политической практике считается, когда чиновник не задерживается на своей должности больше, чем на 3–5 лет). Однако все это было в пределах приморской провинции Фуцзянь. Всего же он отработал здесь на различных должностях 17 лет — с 1985 по 2002 годы, дослужившись до поста губернатора.

И хотя сложно сказать, что деятельность Си Цзиньпина оставила какой-то особый след в развитии региона, с точки зрения выстраивания карьеры главное было достигнуто — Си Цзиньпин никуда не вляпался. Даже если что-то и было — а в «лихие восьмидесятые» остаться белым и пушистым чиновником в Китае было нереально[21] — то мы об этом никогда не узнаем.

И Си Цзиньпин продолжал свой путь наверх. Он не хотел управлять провинцией Фуцзянь. Ему нужно было управлять всем Китаем. На финишной прямой к верховному лидерству он оказался в 2002 году, за десять лет до прихода к власти.

Очерк второй. Приход Си Цзиньпина к власти

Мы не сможем понять особенности тех изменений в китайском обществе, которые произошли при правлении Си Цзиньпина, если не остановимся подробнее на обстоятельствах, сопровождавших его приход к власти. Они представляются особенно важными в свете того, что едва ли не все действия Си в первые два срока были нацелены на исправление тех перекосов и побочных эффектов существовавшей в Китае системы, порождением которой и было само избрание Си Цзиньпина на высшие посты в партии и государстве.

Для этого обратимся к истории предшествующего десятилетия — того самого, которые одни называют «Золотой эрой», а другие — «потерянным десятилетием»[22].

Игра престолов с китайской спецификой

Все началось с того, что в 2002 году произошло особенное для китайской политической системы событие — первая запланированная мирная передача высшего поста в партии от одного руководителя (Цзян Цзэминя

) к другому (Ху Цзиньтао) в рамках созданной Дэн Сяопином системы коллективного руководства и сменяемости власти.

Дэн Сяопин, выстраивая эту систему на рубеже 1980–90-х, хотел оставить в наследство преемнику такой порядок, при котором никто не мог бы, как ранее Мао Цзэдун, захватить власть до конца своих дней. Еще при его жизни[23] было оговорено, что Цзян Цзэминь возглавит партию и страну на два срока по пять лет, а потом передаст «престол» следующему руководителю. И того, как принято считать, Дэн Сяопин тоже наметил — ему пригляделся толковый руководитель китайского комсомола Ху Цзиньтао[24].

В 2002 году 76-летний Цзян Цзэминь, верный своему слову, передал пост 60-летнему Ху Цзиньтао. Однако встал вопрос: а кто же будет следующим? Дэн Сяопин к тому времени уже умер, следовательно, выбор предстояло сделать самому коллективному руководству. Критерии были более-менее понятны. «Наследником» должен был стать тот, кому за десять лет до назначения исполнилось плюс-минус 50 лет (чтобы по окончании десяти лет правления уйти на пенсию в возрасте около 70 лет, как это было «завещано» Дэн Сяопином); у кого был опыт руководящей работы в регионах и необходимая поддержка среди пекинского истеблишмента. Такого человека следовало бы сначала «обкатать» на руководящей работе в ведущих регионах или ведомствах. А затем поставить заместителем председателя КНР, ввести в Постоянный комитет партийного Политбюро и познакомить, таким образом, со страной и миром.

Этим критериям, прежде всего, отвечали два молодых амбициозных руководителя из двух равно уважаемых семей Пекина. Один — 49-летний Си Цзиньпин, по итогам XVI съезда КПК (2002 год) возглавивший развитую приморскую провинцию Чжэцзян

, сын прославленного Си Чжунсюня.

Второй — 53-летний Бо Силай

, губернатор провинции Ляонин , автор «экономического чуда» в портовом городе Далянь и сын первого министра экономики КНР Бо Ибо .

Еще одним кандидатом считался 47-летний Ли Кэцян

, выходец из простой семьи, сделавший карьеру в комсомоле и к 2002 году добившийся ощутимых экономических успехов в относительно бедной провинции Хэнань.

Считается, что кандидатуру Бо Силая лоббировал Цзян Цзэминь. Ху Цзиньтао поддерживал Ли Кэцяна. Си Цзиньпин же считался компромиссным кандидатом.

Выбор предстояло сделать заранее, за пять лет до ухо