Да что там говорить! Острот нашлась бы тьма,
Когда б вам призанять познаний и ума:
Но вы не доросли до умственных дерзаний,
Вы в острословье — нуль, а что до ваших знаний,
Сей благородный груз настолько вам тяжел,
Что вам неведомо и то, что вы — осел.
Мое изящество внутри, а не снаружи.
Да, я не разодет, как щеголь, я не фат,
И мне достоинство дороже, чем наряд,
За модой не гонюсь, но на люди не выйду,
Имея за душой несмытую обиду,
Заношенную честь, на совести пятно
И мысли, сальные, как старое рядно.
В вопросах внешности простится мне беспечность:
Я дорогой султан сменяю на сердечность,
На независимость — и не спасет жилет,
Когда под ним, в груди, живого чувства нет.
Я франтовство ума избрал себе на долю.
Вы холите усы — я остроумье холю,
И кто со мной знаком, те знают с давних пор,
Что истина греметь умеет громче шпор.
— это перст судьбы, и только те носаты,
Которые душой и доблестью богаты,
Кто независимость, отвагу, тонкий вкус,
И острословья дар, и благородства груз
Хранит в душе, как я [43].
«Сударыня! — пишет он от лица „влюбленного“. — Память о вас всегда со мной, но это должно не столько доставлять вам удовольствие, сколько внушать ко мне жалость! Вообразите себе огонь, состоящий из воспламененного льда, который горит оттого, что его бьет дрожь, и горе заставляет его трепетать от радости, и страшнее смерти для него — исцеление от страданий. Вот во что я превращаюсь, говоря с вами.
Тоска по родине — возвышенная грусть.
О нет, я как в бреду!
Где полчища врагов? Я в бой на них пойду!
Я окрылен! Душа пылает! Сердце бьется!
Я больше с карликами не хочу бороться!
Нет! Великанов я желаю усмирять!
Мое изящество внутри, а не снаружи.
Да, я не разодет, как щеголь, я не фат,
И мне достоинство дороже, чем наряд,
За модой не гонюсь, но на люди не выйду,
Имея за душой несмытую обиду,
Заношенную честь, на совести пятно
И мысли, сальные, как старое рядно.
В вопросах внешности простится мне беспечность:
Я дорогой султан сменяю на сердечность,
На независимость — и не спасет жилет,
Когда под ним, в груди, живого чувства нет.
Я франтовство ума избрал себе на долю.
Вы холите усы — я остроумье холю,
И кто со мной знаком, те знают с давних пор,
Что истина греметь умеет громче шпор.
Докучный
Влиятельный патрон и вам придал бы веса.
Сирано
(раздраженно)
К чему? Со мной всегда вот эта патронесса.
(Кладет руку на эфес шпаги.)
Э, целомудрие у вас сильней отваги, —
Вы что, краснеете при виде голой шпаги
Не простудить бы нам вблизи нее сердец!
