Оглавление

Изнанка мира, который скрыт от наших глаз.

Автор

Глава 1. Прибытие

У всего на этой планете есть своя изнаночная сторона. Чаще всего для нас это что-то плохое или вернее очень темное, с чем человек не желает сталкиваться лицом к лицу. Страхи, тайные мотивы, пагубные желания, оборотные стороны личностей и вещей. Вот только никто не может даже и помыслить, что порой рядом с нами есть более таинственные и непостижимые в своем ужасе явления, чем все то, к чему мы так привыкли, нечто совсем выходящее за рамки повседневной действительности среднестатистического жителя окружающего мира.

На улицах своих городов каждый день люди встречают тысячи незнакомых лиц, к которым даже и не стараются присмотреться. Мы слишком увлечены своими заботами, радостями и тревогами, что делает все вокруг для нас гораздо менее заметным. И в этой суматохе будней идеально растворилась та часть существования, которая доступна лишь немногим.

Гостями появляются среди простого люда они, наблюдают, играют наши роли и помогают, либо же разрушают этот мир. Так было записано творением, ибо и они есть его неотъемлемая часть…

— Добро пожаловать в Аранхорд, — возвратив пропуск, легким кивком головы поприветствовал путника страж.

Забрав бумагу, незнакомец пересек монументальные по своей основательности и красоте ворота и двинулся вглубь города. До назначенной встречи оставался час.

Безусловно, Аранхорд являлся необычайно примечательным и любопытным для того, кто привык к реалиям обычной человеческой цивилизации, поскольку данная обитель под этот критерий не подпадала явно. Об этом городе нельзя было прочитать ни в одной книжке, как и невозможно было найти его ни на одной карте.

Остановившись у причудливого указателя и на секунду задумавшись, путник двинулся в сторону каменной мостовой. Вскоре улица вывела его к небольшому старинному кафе, над входом которого красовалась витая золоченая металлическая вывеска, гласившая «Первая обитель». От порывов ветра она колыхалась из стороны в сторону, чуть поскрипывая со стоном от своей тяжести.

Войдя, незнакомец бегло огляделся, задержался взглядом на портретах, висевших вдоль стен, затянутых драпировкой и обитых деревом, и, наконец, остановив свой выбор на неприметном столике в самом дальнем углу помещения, примостился на уютный мягкий стул. Посетителей в этот час было не много. Молодая рыжеволосая официантка в строгом бежевом форменном костюме с темным фартучком протянула новоприбывшему меню:

— Добрый день, сэр, — с приятной улыбкой поприветствовала она его на старый манер. — Классические блюда и фирменные изыски — у нас вы найдете все.

Юноша только безразлично кивнул головой и заказал чашку кофе. Он заметил, как напряглись те, кто находился в заведении в это раннее время, но не подал виду, что обратил на это хоть какое-то внимание. Служащие нервно переглядывались между собой и обсуждали явно нечто очень важное в стороне.

Гость был очень молод и необычайно хорош собой. Высокий, стройного крепкого телосложения — все в нем являло силу и грацию. Небрежные движения демонстрировали, как играют под одеждой мускулы, четкие черты изящного лица невольно привлекали к себе внимание. Густые брови придавали несколько хмурый вид глубоким и очень теплым темным глазам. Каждый падающий на русые слегка небрежно взъерошенные волосы отблеск солнечных лучей зажигал в этих локонах сияющие огненные и золотистые блики. Легкая небритость царила на его бледном лице, а алые губы были плотно сжаты.

Идеальный юноша, который, казалось, сошел с обложки модного глянцевого журнала, чтобы разбивать на своем пути женские сердца. И, тем не менее, что-то в этом облике настораживало. Слишком пугающей выступала такая невероятная, просто какая-то нереальная красота и скрытая сила, словно уже изначально шепча о готовящемся подвохе.

Жители Аранхорда не любили тайны и неожиданности. Они предпочитали вести размеренное и вполне предсказуемое существование, которое ограждало их от всяких неприятных сюрпризов. Что-либо вырывающееся за рамки стабильности отталкивало. Каждый клан или местная территория уже хранили в себе отпечатки пережитых последствий бурного прошлого, а потому никто желал принимать то, что могло нарушить жизненный покой.

Выжидательно и недовольно покосившись на незнакомца, несколько посетителей поднялись со своих мест и опасливо попятились к выходу.

— Извините, сэр, — робко проговорила, вновь подойдя к нему, все та же официантка. — Сожалеем, но вынуждены просить вас удалиться. Примите наши извинения, — в знак искренности своих слов, она чуть заметно склонила голову набок в легком поклоне.

— Разве что-то не так? — равнодушно бросил новоприбывший гость, не удостоив ее и взгляда.

— Видите ли, — девушка несколько замялась, пытаясь подобрать нужные слова, — не все рады вашему присутствию здесь. Они… боятся вас. Мы же стараемся всегда обеспечить нужную атмосферу для своих старых и постоянных клиентов.

— Я дал повод для страха? — не столько с иронией, сколько с легким пренебрежением по-прежнему безразлично спросил он.

— Все вампиры дают повод для страха, — собравшись с духом, выпалила упрямая собеседница.

Тут неприятный посетитель взглянул на нее повнимательнее, и та заметила в нем явную насмешку.

— Раз уж мое первое знакомство в этом городе оказалось столь странным и «дружелюбным», хотелось бы полюбопытствовать, как вас зовут? — спросил ее юноша.

— Катарина, — не зная, куда деваться и как выкручиваться из сложившейся ситуации, растерявшись, ответила она.

— Так вот, Ка-та-ри-на, — мелодично протянул имя официантки посетитель, — я тебя не съем и все твои косточки останутся целы. Определенно, — с очевидным удовольствием, причмокнув уголком губ, ухмыльнулся он и вальяжно откинулся на спинку стула.

— Прекратите ломать комедию и перестаньте уже пугать ее, — раздался за их спиной возмущенный голос.

Оба разом обернулись. Только сейчас молодой человек заметил девушку, сидевшую в полумраке, которая, как и он, выбрала столик в самой дальней части кафетерия.

— Это не вампир, Катарина, — спокойно проговорила она, обращаясь к официантке. — Просто у гостя, видимо, чувства юмора не в меру, а дружелюбия точно слегка не достает. Тому, кто представляет хоть какую-то опасность, специальный пропуск сюда не выдали бы.

— А вы здесь вроде как все про всех знаете? — с сарказмом спросил посетитель.

— И вам бы не помешало немного войти в курс дел, — ничуть не смутившись, строго сказала незнакомка и поднялась из-за своего столика, знаком давая официантке понять, чтобы та возвращалась к своим делам. — С такими повадками в Аранхорде надолго не задерживаются.

— Повадками? По вашим словам, так я зверь?

— Разве кто-то может гарантировать, что нет? — разведя руки в стороны, девушка демонстративно огляделась вокруг. — Не вижу ни одного желающего, — и холодно пристально взглянув ему в глаза, направилась к выходу.

— Знаете, юная леди, выход у вас хоть и получился эффектным, но манеры тоже оставляют желать лучшего, — бросил он ей вслед.

— Давайте закончим на сегодня упражняться в обмене колкостями, — улыбнулась та молодому человеку через плечо. — Мое время исчерпано, — и с этими словами исчезла в дверях.

Незнакомца больше никто не трогал. Юноша отметил про себя, что хоть окружающие и продолжали недоверчиво смотреть на него и стремились отгородиться, перечить словам неожиданной защитницы не осмеливались. А вскоре и вовсе появился тот, ради кого он сюда, собственно, пришел.

Статный мужчина возраста сорока пяти лет с жгучими черными волосами элегантно зачесанными назад, в которых серебрились первые нити седины. Все подчеркивало в нем положение и статус: уверенная походка, прямая спина, гордая посадка головы, антикварная трость, темный костюм тройка и цилиндр. У него был немного необычный вид для человека эпохи XXI века. Но здесь это почему-то никого не удивляло.

Направившись к молодому человеку и не дожидаясь приглашения, он сел напротив.

— Я — лорд Бенджамин Картрайт, — представился вошедший. — Несказанно рад, что вы вняли нашей просьбе и прибыли сюда. Позвольте поприветствовать от лица всех, кто так долго этого ждал, и выразить надежду на благополучное времяпровождение в стенах Аранхорда.

— Вашей? — юноша удивленно приподнял бровь. — Я полагал, что инициатива принадлежит лично вам, а не кому-то еще.

— Вы не ослышались. Пригласить вас сюда предложил ваш отец.

На несколько секунд в воздухе повисло настороженное молчание. Два человека с подозрением смотрели друг на друга, ожидая ответной реакции.

— Мне казалось, что отец покинул пределы человеческого мира еще несколько лет назад.

— В какой-то мере так и есть, — удовлетворенно кивнул лорд Картрайт с видимым облегчением. — Аранхорд не является частью человеческого мира в привычном его понимании. Видите ли, Питер, — впервые решился он назвать его по имени, — существование для многих из нас в современном обществе стало довольно опасным, а для кого-то просто не желательным и бесперспективным. В целях сохранения самих себя, собственных популяций, если хотите, некоторое время назад локальные земли решили заключить между собой некий дружественный союз на слияние, так появились Объединенные земли, которые вскоре стали именоваться городом Аранхордом. Хотя это и не город в привычном понимании по отношению к тем местам, откуда вы прибыли, скорее целая колония отдельных поселений, образующих своей совокупностью мини-государство. Аранхорд физически существует в этом мире рядом с человеческими городами, но магия защищает его от любопытных и посторонних глаз, потому люди не замечают того, что находится у них под самым носом. Формально для них этих мест не существует. Я не случайно отправил вам специальный пропуск. Чужестранцы приходят сюда только по особому разрешению и конкретному приглашению. Для всех остальных вход закрыт. К таким вот объективным мерам безопасности приходится прибегать нам, чтобы сохранить свой мир.

— Тогда кто же здесь живет, если не люди?

— Люди тоже есть в Аранхорде, но в основном это либо тот, кто связал свою жизнь с представителями магического мира, или же просто слишком много знает, что делает невозможным и некомфортным их жизнь среди стандартных обывателей. Основное же население — это представители земель, вошедших в союз для создания города.

— Это столь великая тайна? — скептически усмехнулся Питер.

— Юноша, вы ведь и сами отнюдь не обычный «человек». Я бы даже сказал, что человеком вас и вовсе можно назвать лишь с натяжкой, — Бенджамин заговорщицки чуть подался вперед и проницательно посмотрел на молодого человека. — Пойдемте, — он встал. — Настала пора свершиться великому моменту — встретиться с отцом.

Лорд Картрайт ожидал, что его спутник заупрямится и проявит даже некоторый характер, постаравшись избежать подобной затеи. Однако ничего похожего не последовало, что несколько обескуражило сановного господина. Скрыв свои эмоции, он двинулся вперед.

Когда они вышли на улицу, моросил легкий дождь. Небо затянуло дымкой сероватых облаков, из-за которых болезненно проглядывали угнетенные холодные лучи солнца. У самого входа в кафетерий стояла черная лакированная карета, запряженная четверкой вороных лошадей. Грациозные животные нетерпеливо стучали копытами о землю и звенели бубенцами, потряхивая головой.

— Карета? — удивленно остановился Питер перед столь необычным для настоящего времени предметом.

— Здесь прогресс науки комфортно уживается с классическими традициями и привычками жителей. Автомобиль — это удобно, но когда в нем нет особой необходимости, я не могу отказать себе в удовольствии просто прокатиться в карете, запряженной резвыми лошадьми. В мире магии, юноша, порой это гораздо удобнее и безопаснее, — и, подмигнув, лорд нырнул внутрь.

Пока Питер и Бенджамин Картрайт неслись по мощенной дороге вдоль невероятно разнообразных и причудливых домов, у причала одного из городских каналов пришвартовалась большая вытянутая лодка. Весельщик помог молодой даме сойти на каменные выступы, которые жадно лизали волны, всколыхнутые суденышком, безуспешно пытаясь их поглотить. Там ее уже ожидала карета, и, стремясь поскорее спрятаться от надоедливого дождя, она проворно забралась внутрь. Вскоре кони принесли девушку к огромному белоснежному зданию с высокими мраморными колоннами. Поднявшись по размашистым монументальным ступеням, та оказалась в просторном холле, стены которого были обиты зеленым бархатом. На софе неподалеку у окна вольготно расположился высокий темноволосый и очень бледный мужчина средних лет. Увидев вошедшую, он поднялся ей на встречу:

— Ева, в нижайшем поклоне извиняюсь за мой столь неожиданный визит, но обстоятельства требовали самого скорого и безотлагательного прибытия к вам.

— Ксавьер, наша долгая дружба должна избавить вас от подобного рода извинений.

— Всегда ценил вашу благосклонность, — лорд Уайлдер припал губами к изящной маленькой ручке хозяйки в знак приветствия.

— Ксавьер?.. — девушка почувствовала, как гость в волнении сжал ее ладонь.

— Увы, я с плохими новостями, но не спешите лишать меня головы. Бьюсь об заклад, она еще сослужит вам свою службу. То, о чем так спешу сообщить, еще не получило официального извещения. Но оно появится в самом скором времени. Можете не сомневаться этом. Среди народа уже давно расползаются слухи о разбушевавшихся «зверях» в городе. Кто-то усиленно распускает сплетни о том, что вампиры, которые являются членами Объединенных земель, решили изменить своей прежней тактике и нарушить заключенное соглашение. И будто бы теперь представители нашей расы совершают нападения на мирных жителей Аранхорда.

— Слухи добрались дальше, чем вы предполагаете, Ксавьер. Отголоски смуты уже чувствуются повсюду. Сегодня в «Первой обители» посетителей испугал один только вид юноши, который показался им похожим на вампира.

— Мой сын, должно быть, — задумчиво сказал лорд Уайлдер.

— У меня были подозрения, что это именно ваша инициатива позвать его сюда. Должна заметить, смелый поступок. Вряд ли народ сейчас готов принять то, что пока выше их понимания.

— Да, Ева, — кивнул он. — Питер особенный и с ним связаны немалые надежды. Я рассчитываю, что мальчик сможет помочь разрешить сложившуюся для меня ситуацию. Когда мы посылали за ним, то еще не предполагали, что все зайдет так далеко.

— Новые буйства?

— Хуже. Сегодня в лесу на границе с окраинными землями было найдено несколько растерзанных и обескровленных тел. Когда об этом узнают жители, то если они вовремя не получат разумных объяснений, могут поднять бунт.

— И вы хотите, чтобы ваш юный сын остановил это? — мисс Ливермор недоверчиво сощурилась. — Не слишком ли много надежд возлагается на неопытного молодого человека?

— Думаю, ваше мнение изменится, Ева, когда узнаете Питера лучше. Нет ни малейших сомнений, что провокация устроена кем-то из своих, и это совершенно лишает меня возможности доверять окружающим. Хотелось бы избежать возникновения ситуации, когда каждый останется сам за себя, но все же на данный момент я нахожусь в положении, когда вынужден спасать собственную шкуру, — лорд Уайлдер несколько наигранно вздохнул. — Моя дорогая, — продолжил собеседник, выдержав паузу, — мне пора откланиваться. Думаю, сына скоро привезут в мой дом. К вам я забежал лишь чтобы по старой дружбе предупредить: будьте осторожны, кто знает, против кого окажется спланирована следующая диверсия.

Постепенно надвигались сумерки. Краски заката потеряли свою прелесть из-за блеклых туч. С запада поднимался туман, окутывая город.

В маленькой уютной гостиной фамильного замка лорда Уайлдера за чайным столиком расположились трое: хозяин дома, Питер и Бенджамин Картрайт.

Последний потягивал ароматный кофе и держался довольно уверенно. Питер напряженно и несколько отстраненно вертел в руках чашку чая. Сам же Ксавьер раздумывал, как преодолеть возникшие за последние годы между ним и сыном барьеры.

— Питер, — обратился он к юноше. — Я благодарен тебе за то, что ты откликнулся на просьбу. Мы с Бенджамином очень надеялись на твое появление. Не стану скрывать — я покинул тебя и твою мать во многом ради Аранхорда, и мне было важнее мое стабильное положение здесь, чем все остальное. Но в последнее время хрупкий покой мирного существования вампиров в Объединенных землях нарушен. А это в свою очередь ведет к разобщенности всего города.

— Нам нужен Охотник. Настоящий Охотник, — подтвердил лорд Картрайт. — Ксавьер мой давний друг и я знаю, что его подданные не совершают этих нападений. Мы всегда жили в полном согласии с местными вампирами, и у них нет причин нарушать старое соглашение. Это могу заявить как простой смертный, проживший бок о бок с ними не один год.

— Однако же, — продолжил Уайлдер-старший, — есть подозрения, что смуту устраивает кто-то из Совета.

— Всегда полагал, что политические интриги свойственны любому обществу, — проговорил Питер.

— Пожалуй, — согласился отец.

— Мне не улыбается быть пешкой в твоей игре.

— Сын, никого кроме тебя привлечь к этому заданию мы не можем. Ты носитель великой фамилии знатного поколения вампиров, хотя сам и не являешься таковым. Но я не в силах заставить против воли помогать нам, поэтому вместе с Бенджамином хочу предложить тебе пожить в Аранхорде. Тогда будет возможность увидеть все своими глазами и решишь, стоит ли протянуть мне руку помощи.

— Гость собственного отца. Необычное зрелище.

— Твой сарказм и презрение вполне объяснимы. Но уверен, здесь ты найдешь нечто большее, чем наши старые ссоры, — в глазах Ксавьера мелькнула лукавая искра.

— Отец, оставь свои интриги при себе, — Питер резко поднялся. — Аранхорд не мой город, а твой. И для себя не вижу ни одной причины, почему бы стоило задержаться здесь хоть ненадолго. К тому же матери я нужен гораздо больше, чем тебе. Утром мною будут покинуты пределы ваших владений, — с этими словами он вышел из комнаты.

— Думаешь, удастся уговорить его остаться? — после некоторой паузы поинтересовался Бенджамин. — Молодой человек необычайно упрям, весь в тебя, — вздохнул лорд.

— Надеюсь, что причина, которую я приготовил, окажется для него достаточно веской.

— Ева? — ухмыльнулся Картрайт.

На лице Ксавьера застыла довольная улыбка.

Глава 2. Замыслы

Занимался рассвет. Ласковые лучи солнца настойчиво прогоняли сумрак, завладевая городом. Черные тени домов постепенно рассеивались в ослепительном блеске великого светила. День обещал быть солнечным и радужным.

В самых разных уголках этого удивительного места жители Аранхорда распахивали ставни своих окон, впуская дыхание жизни нового дня. Первые прохожие дружелюбно улыбались друг другу, кивали головой в знак приветствия и приподнимали шляпы.

Бодрые рабочие усердно мели улицы, поливали благоухающие цветы в красивых кадках и протирали вывески.

Все являло мир, спокойствие и гармонию существования.

Шторы в спальне Питера были плотно задернуты. Юноша открыл глаза, потянулся, но вставать не спешил. Лениво перевернувшись на спину, он устремил отсутствующий взгляд в потолок.

Вот уже лет шесть как отец перестал появляться дома. Тогда еще молодой человек учился в старшей школе. Нельзя сказать, что жизнь позволяла ему быть мягким и впечатлительным. Зная природу личности лорда Уайлдера, стоило ожидать, что это однажды случится. Однако где-то в глубине души сын надеялся на иной чудесный поворот событий, поэтому уход Ксавьера задел нежные тайные струны его все еще детской сущности. Но показать этого не смел никому.

Сейчас по человеческим меркам Питер приближался к последним годам обучения в университете. За прошедшее время юноша научился быть жестким, скрывать чувства и эмоции, но личность его не огрубела, он не превратился в жестокого алчного зверя и всячески противился этой природе, стараясь подавить ее в себе.

По всем законам жанра мать молодого человека не должна была выжить после рождения сына. Во всяком случае история знала мало таких исключительных случаев. Однако же лорд Уайлдер по непонятным для многих причинам был чрезвычайно заинтересован в этом ребенке, а потому предпочел приложить все возможные, и, пожалуй, даже невозможные старания к сохранению жизни Элизабет.

История эта была темная. Окружающие и знатоки побаивались предавать огласке такие события, их подробности. Можно предположить, что они и сами стремились не вдаваться в подробности рассуждения сих событий. Страшным казалось даже просто предположить, какие законы природы подверглись такому кощунственному нарушению и какие наказания за это преподнесет судьба.

Воспитанием Питера занималась мать. Отец появлялся редко, а если и появлялся, то задерживаться предпочитал ненадолго. Назвать семейным человеком его было сложно. Ксавьер предпочитал полную свободу, веселые развлечения, путешествия. Одним словом, искал разнообразия везде, где только можно. Но особенно лорда Уайлдера отличали жажда власти, силы и превосходства. Ему нравилось господствовать над другими и льстило преклонение перед собственной персоной. Это и сыграло свою определяющую роль, когда он окончательно покинул жену и сына и перебрался в Аранхорд тешить свое властолюбивое сознание.

Мать Питера была простой земной женщиной, впрочем, и он сам в отличие от отца вампиром не являлся, что вскоре для покинутых домочадцев принесло определенные проблемы. По негласным законам мира этих существ об их присутствии на планете дозволялось знать далеко не каждому. Вампиры сами решали, кому и что именно открывать о себе. Потому большинство их реальность просто считало банальным вымыслом, ряд знали о них, но информация оказывалась абсолютно не верной, а умудрившиеся на свою голову получить лишние правдивые сведения, просто исключались из дальнейшей цепочки существования.

За свои бурные годы жизни Ксавьер успел обрести тех, кто его открыто недолюбливал. И когда он покинул домашний очаг, жаждущие мести и предпочитавшие убрать слишком много знающих Элизабет и Питера, стали совершать неоднократные нападения на последних. Юноше пришлось очень быстро повзрослеть и возглавить семью, оберегая себя и покой матери.

Но Ксавьер был особенным, и сын его оказался тоже.

Питер легко и грациозно поднялся с постели и подошел к окну. Распахнув шторы, он всмотрелся в то, что открывалось из окна. Имение лорда Уайлдера обладало своей изысканной красотой. Несмотря на необычный характер, старый вампир имел хороший вкус и ценил умеренную роскошь. Зеленые ухоженные газоны, причудливо подстриженные кусты, экзотические цветы, фонтаны необычной формы — всего этого перед домом, в парке, окружающем имение, имелось в изобилии.

Однако сегодня на близлежащих к владению улицах было пустынно. Территория вампиров располагалась в северо-западной части Аранхорда. Конечно, жили там далеко не только сами существа этого порядка, но так уж изначально повелось, что именно в этом месте находилась их главная локализация. Так являлось еще до образования Объединенных земель, так же осталось и поныне.

Очень большая часть вампиров, проживающих в городе, вполне сносно могла переносить солнечный свет. Часть из них были настолько сильными и древними, что давно преодолели «ночной порог» существования, часть же просто отличалась некоторым рядом особенностей, позволяющих и молодняку расхаживать по улицам днем. Тем не менее, численность предпочитавших солнечными днями скрываться в домах или вынужденных это делать, продолжала оставаться довольно значительной. Посему пустота в округе, задернутые шторы или прохожие, кутающиеся в одежды, здесь никого не удивляли.

Когда Питер спустился в столовую, Ксавьер уже давно его поджидал.

— Полагаю, за ночь твое решение измениться не могло? — спокойно улыбаясь, обратился он к юноше.

— Полагаю, настоящему отцу следовало бы спросить, хорошо ли спалось сыну, который только недавно прибыл, — в тон ему ответил молодой человек.

— Тогда прощальный завтрак с сыном будет уместен, — довольно кивнул лорд Уайлдер.

Питер скептически оглядел пустой обеденный стол.

— Ты меня воздухом кормить собрался? — хмыкнул он.

Ксавьер расхохотался.

— Я предпочел заказать еду в «Первой обители». Думаю, завтрак в более близкой людской компании доставит тебе больше удовольствия, нежели среди вампиров. Пойдем, автомобиль уже поджидает нас у крыльца.

Выйдя на улицу, юноша увидел стоящий перед входом до блеска отполированный Кадиллак.

— А я думал только в человеческом мире народ сходит с ума по дорогим автомобилям.

— Не забывай, что мы такой же обычный современный город, как и все прочие на Земле. Только со своими особенностями.

Ксавьер прошествовал к водительской двери.

— Обычно предпочитаю разъезжать в сопровождении личного шофера. Но сегодня особый случай. Нам не помешает прокатиться вдвоем.

Без лишних слов Питер опустился на пассажирское сиденье.

— Аранхорд красивый город, жаль, что у тебя нет возможности оценить его великолепие, — сказал лорд Уайлдер, когда они были в пути.

— Вряд ли это может стать причиной, способной задержать здесь. Впрочем, я не думаю, что это тот предлог, которым ты на самом деле собираешься воспользоваться, чтобы не отпустить меня. С твоим умом, наверняка, уже готова более изощренная задумка. Но, отец, лучше оставь эти стараниях для других. В нашей ситуации твой «коварны план» не сработает.

Ксавьер промолчал.

В этот день посетителей в «Первой обители» оказалось значительно больше, чем в первое появление Питера здесь, да и сама обстановка была не в пример дружелюбнее. Никто уже не обращал на него внимания, во всяком случае так, чтобы это было заметно. Каждый просто отдыхал, весело общался со своим спутником или спутницей. Все казалось абсолютно безмятежным. Лорд Уайлдер направился к уютному столику, за которым сидела молодая девушка. Когда пришедшие подошли ближе, юноша узнал в ней свою защитницу, вступившуюся за него, когда его хотели прогнать отсюда в самый приезд.

— А вы, я вижу, здесь постоянный клиент, — отметил он, когда они остановились подле нее.

— Узнаю очередного не в меру амбициозного человека, пытающегося все время язвить, дабы казаться интереснее. Вам, похоже, так и не терпится стать нарушителем местного спокойствия, — не удержалась девушка от ответа в подобном тоне, но, вполне добродушно улыбнувшись, добавила, — впрочем, это не извиняет меня за мой сарказм, ибо так я уподобляюсь подобным.

— Признаться, так и не понял, похвалили меня или поругали, — забавно сдвинув брови и скривив наигранно-непонимающую рожицу, усмехнулся собеседник.

— Ева, милая Ева, — засмеялся лорд Уайлдер, наблюдая за их обменом любезностями, — позвольте мне представить уже, наконец, сына. Это Питер. Прибыл в Аранхорд по моему личному приглашению. Соскучился я, знаете ли, по семье, — и, словно желая поубедительнее подтвердить это, обнял молодого человека за плечи. — Мальчик мой, а это Ева, — наклоном головы указал он в сторону девушки. — Очень и очень давняя знакомая.

— Очень-очень давняя из твоих уст звучит как очень-очень древняя, если принять во внимание, сколько тебе лет, — юноша самодовольно скрестил на груди руки.

— Вот видите, Ксавьер, мы с вашим сыном нашли взаимопонимание с самых первых минут, — холодно улыбнулась мисс Ливермор.

Лорд Уайлдер как ни в чем не бывало опустился на свободное место за столиком.

— Несказанно рад, юная леди, что нашли время откликнуться на мою просьбу. Питер сегодня уезжает. А я бы желал, чтобы он все же успел хоть самую малость ознакомиться с городом. Надеюсь, что по старой дружбе не откажете мне в услуге сопровождать нас в небольшой прогулке после завтрака.

— Вы же знаете, Ксавьер, что я всегда рада составить вам компанию и лишний раз оправдать ваши ожидания.

Питер презрительно хмыкнул.

— Ева, — обратился старый вампир к девушке, не обращая внимания на реакцию сына. — Завтра вечером в своем имении я собираю небольшой званный ужин в лучших классических традициях вельможных семей Аранхорда: изысканные блюда, хорошее вино и немного танцев. Знаю, вы как никто другой сможете оценить прелесть всего этого. Будут только самые близкие люди и старые друзья. Надеюсь, что могу рассчитывать на ваше общество? Все эти события последних дней заставили нас немало поволноваться. Полагаю, мы более чем заслужили возможность немного развлечься.

— Не слишком ли много надежд для столь обыденного утра? — юноша уловил странный блеск в холодных голубых глаза отца и невольно скривился от его довольной и сладкой улыбки. — Мисс Ливермор, я удивляюсь, как вы не боитесь сидеть здесь с нами за одним столиком с вампиром, — вызывающе обратился он к новой знакомой. — Мой отец никогда не отличался спокойным нравом и не утруждал себя контролем над инстинктами. Не опасаетесь, что в один прекрасный миг жажда пересилит весь его глянцевый лоск? — в глазах, устремленных на девушку, горела ненависть. — Ведь вы всем своим видом способны подтолкнуть голодного вампира испробовать вашей крови.

— Звучит скорее как ваше желание испробовать моей крови, прикрываемое маской отцовских инстинктов, — гордо выпрямилась, ничуть не смутившись, собеседница. — Полагаю, я знаю Ксавьера достаточно, чтобы не опасаться таких поползновений с его стороны. Впрочем, и сам лорд Уайлдер знает меня настолько хорошо, что вряд ли решит усомниться в объективности моих причин не опасаться подобных угроз и варианта нападения такого рода с чей-либо стороны.

— Когда вампиры вступали в союз Объединенных земель, — спокойно начал Уайлдер-старший, — то в соглашении обязались не совершать нападений на жителей Аранхорда. Большая часть наших представителей, обитающих здесь, питается кровью животных, централизованно поставляемой в город. Правда, иногда для поддержания формы, навыков и выплеска адреналина некоторые из нас покидают на время пределы Аранхорда и отправляются сами охотиться в человеческие леса. Разумеется, людей они не трогают. Впрочем, за их действия за пределами города никто не отвечает, и под юрисдикцию местного соглашения поступки там уже не подпадают. Главное, чтобы не трогали местное население.

— И поэтому ты столь часто уезжаешь из Объединенных земель? Чтобы пить человеческую кровь как зверь, подстерегая во мраке несчастную жертву? — бросил Питер.

— За свои четыреста пятьдесят лет я редко кому привык прощать такую дерзость, — в голосе отца зазвучали стальные нотки. — Но ты еще так юн и неопытен, что было бы совершеннейшей глупостью не закрыть глаза на твою оплошность.

Мягкие тона, появившиеся в словах Ксавьера, отнюдь не располагали к тому, чтобы считать инцидент исчерпанным. Скорее они заставляли насторожиться еще больше. Особенно тех, кто хорошо его знал.

— Простите неучтивость моего сына, Ева. Манеры современных людей оставляют желать лучшего. Потому я еще так сильно люблю Аранхорд. Здесь не приходится опасаться того, что на каждом шагу можешь столкнуться с невежеством и неоправданной дерзостью. Впрочем, признаю — высокомерие в крови у Уайлдеров, такова уж наша сущность и маленькая слабость.

— Сэр? — прервала его появившаяся рядом официантка.

Резко замолчав, старый лорд удивленно посмотрел на оказавшуюся рядом девушку. Его изумление длилось недолго, спустя всего несколько мгновений лицо вельможи сурово исказилось.

— О, дайте угадаю, это та самая смелая девица, которая вчера рискнула прогнать моего сына? — Ксавьер цинично посмотрел на работницу «Первой обители».

— Мы не предполагали, что этот молодой человек ваш родственник, — она смущенно опустила голову.

— Катарина, ведь так вас зовут, если не ошибаюсь?

— Да, милорд.

— Я привык считать данное заведение одним из лучших в Аранхорде. Старейшее в городе. Даже помню еще его основателя, — мужчина закинул ногу на ногу и устремил задумчивый взгляд в потолок.

— Вы всегда являлись нашими верными и постоянными клиентами, сэр, — трогательный застенчивый румянец залил щечки очаровательной рыжеволосой официантки.

— Тогда вам должно быть ясно, что такое недопустимое поведение напрочь подрывает репутацию кафетерия. Можно с легкостью настоять не только на том, чтобы вас лишили данного места, но чтобы и следа вашего не осталось в самом городе.

От злобы, с какой он все произнес, работница «Первой обители» поежилась.

— Довольно, отец! — Питер ударил кулаком по столу. — Демонстрацией своей власти занимайся где-нибудь в другом месте, но не в моем присутствии! — с этими словами сын порывисто встал и вышел прочь.

— Счет, Катарина, — попросила Ева.

— Да-да, сейчас, — засуетилась девушка.

Спустя некоторое время Ксавьер и мисс Ливермор вышли на воздух вслед за Питером. Последний стоял неподалеку от входа в кафетерий, засунув руки в карманы джинсов и опустив голову. В этот момент к лорду Уайлдеру подошел невысокий молодой человек и протянул конверт. Прочитав, что было в послании, старый вампир нахмурился.

— Вынужден вас покинуть, — сказал сановный вельможа своим спутникам. — Ева, надеюсь, мой сын сумеет сегодня на прогулке составить хорошую компанию. Поверьте, он не всегда такой, каким вы наблюдали его несколько мгновений назад, — и с этим словами мужчина отправился прочь.

Глядя вслед удаляющемуся Ксавьеру, девушка проговорила:

— Не похоже, чтобы вас особо интересовали красоты Аранхорда.

— Так и есть, — даже и не подумал отрицать данный факт Питер.

— Я привыкла держать свое слово и потому проведу по окрестностям. В вашей воли будет завершить эту прогулку, когда посчитаете нужным.

И они двинулись вперед в полном молчании. В той обстановке, в которой сложилось это утро, вряд ли мог получиться дружелюбный разговор. Спутники не считали себя обязанными друг другу чем-либо, а потому даже не пытались делать вид, что находятся в желанном обществе.

По мостовой проносились автомобили, цокали подковами лошади летящих мимо экипажей, резво постукивали каблучками молодые дамы, выбравшиеся на прогулку и спешащие по личным делам. Стоит отметить, что наводняющая улицы публика была довольно пестрой. Чем больше просыпался Аранхорд, тем более разнообразные личности попадались вокруг. Чужеземец замечал, насколько разительным оказывался контраст: вот мимо прошла леди в длинном закрытом светлом платье, чинно поправляя бантик от шляпки на голове, а вот спешным шагом в обтягивающих брюках, яркой футболке и с волосами, собранными в небрежный хвостик, промчалась какая-то девушка. Однако никого не смущала такая пестрота.

Вскоре впереди перед путниками показался высокий причудливый мост. Покров внешней поверхности состоял из дерева, но это были вовсе не скучные мрачные прогнившие доски, как предстояло ожидать. Все пространство представляло собой цельный узор, сложенный из мозаики. Сюжетом для рисунка послужило большое колесо, каждую спицу которого украшал символический предмет: где-то это были ветви цветущего винограда, где-то прикорнувшая отдохнуть птица или ритуальный кинжал. По обоим краям моста возвышались каменные колонны поверху соединенные между собой стальными цепями, на которых уютно расположилась вьющаяся роза.

Ева остановилась посередине и прислонилась к парапету.

— Часть города, где мы сейчас находимся, является старейшей. Много веков назад двенадцать, можно сказать, отцов основателей приняли решение объединиться и создать целостное «государство». Хотя это понятие не применимо здесь в привычном для внешнего мира виде. Административной единицей более близкой нашему сердцу стало понятие «города», хотя у вас такое место оказалось бы небольшой полноценной страной. В знак символического скрепления договора они заложили данный мост как отсчет строительства нового места обитания самых разнообразных народов. Рисунок представляет собой структуру всего поселения. «Аранхорд» — это кельтское слово, пришедшее сюда из внешнего мира людей, которое обозначает «огромное колесо». Здесь есть все сразу, и одновременно нет ничего. Никогда не знаешь, какой стороной повернется жизнь, и какое ее звено окажется решающим в тот или иной момент. Колесо на мосту — это сам Аранхорд в целом. Спицы — выражение согласия всех двенадцати отцов основателей вступить в нерушимый союз. Каждый рисунок на спице является символом народа, присоединившегося к землям. Вон тот изогнутый кинжал — это общие ритуалисты. Их главная обитель находиться на севере и граничит с официальной территорий.

— Официальной территорией?

— Да, там находится здание управления и в частности главный Дом Совета, где собираются верховные правители города для решения государственных вопросов. Это место действия единого закона, равняющего всех между собой. На нашей территории везде действует общая политика, но с особенностями, присущими каждому народу. Так была отдана дань принципу свободы тех, кто вступил в союз Объединенных земель. На официальной же территории различия не делается ни перед кем, — мисс Ливермор шагнула чуть в сторону. — Вон та веточка цветущего винограда — это природные маги. Стихийники, элементалисты, как угодно. Они живут на западе на самой окраине. Предпочитают близость нетронутой природы и избегают городскую суматоху. Птица, голубь, обозначает экзорцистов. Юг Аранхорда. Пересекающиеся посохи — боевые маги, юго-восток, между оборотнями и экзорцистами. Кувшин с исходящим из него сиянием — это целители. Живут на юго-западе между стихийниками и оракулами. А шар, собственно, и есть сами оракулы, юг.

— Здесь есть еще какая-то ткань, — указал Питер на полотно, окутывающее одно из осей колеса.

— Что-то вроде савана. Так обозначили себя некроманты и некромаги. Приверженцы общения со Смертью. Северо-запад Аранхорда. Соседи вампиров.

Питер хмыкнул.

— Дай угадаю, феникс на соседней спице сами вампиры? — спутники незаметно перешли на «ты».

— Да. Запад города. Так они указали на обретение новой жизни и цепочку вечного существования. На востоке у нас живут оборотни. Их символ здесь вихрь, означающий скорость и перемену. Яблоко для людей. Те из них, кто рискнул поселиться здесь, владеют тайнами, которые опасны в обычном не защищенном мире. Да и просто могу вызвать шаткость рассудка. У них нет отдельной территории. Они живут везде понемногу. Но в основном сконцентрированы на Смешанной территории. Там остаются те, кто не являются представителем народов, вошедших в союз, те, кто не подпадает ни под одну обобщенную категорию. Там нет специальных законов, только общие, ибо нельзя вывести единых особенностей. Для них был создан главный принцип — не навредить друг другу. Мы долго опасались, что это место будет способно породить собой смуту, но сюда приходят в поисках настоящего дома, а потому каждый заинтересован в сохранении мира, спокойствия и стабильности.

— А эти два символа? — Питер кивнул в сторону двух оставшихся спиц, о которых Ева еще ничего не сказала.

— Стрела — знак земель Бенджамина.

— Лорда Картрайта?

— Ты с ним уже встречался? — удивилась девушка.

— Вчера по инициативе отца.

— Тем лучше. Значит, ты имеешь представление, о ком идет речь.

— В особенности своей персоны он меня не посвятил.

— Бенджамин очень сильный и умный человек. Этого достаточно. Ты ведь все равно сегодня покинешь Аранхорд и забудешь о его обитателях. Так к чему захламлять себя сведениями, которые для тебя ничего не значат? Думаю, мы можем идти дальше, — и, не дожидаясь ответа, мисс Ливермор двинулась вперед.

Питер не стал перечить своей спутнице. Однако, пересекая мост, отметил, что последний двенадцатый символ она так и не назвала.

Глава 3. Отец

Порой кажется, будто время тянется очень медленно. Неспешным прогулочным шагом оно пересекает земной шар, задерживается на мгновение в сердцах людей и вновь куда-то уходит. Жизнь просачивается сквозь пальцы, оставляя рубцы на всем: на нашем теле, в душе, в памяти. Человека тяготит все: и боль воспоминаний, и их отсутствие.

С отцом Питера связывало именно их отсутствие. Уайлдер-старший никогда ничего не раскрывал о своей жизни, мыслях, не рассказывал невероятных историй, даже просто не говорил о себе, хотя за четыреста пятьдесят лет у него накопилось немало, чем можно было бы поделиться с семьей.

Напрасных надежд на теплые родительские чувства Питер не питал. Для него итак являлось понятным, что выбор матери, сохранение ей жизни и нынешнее приглашение Ксавьером сюда вместе оказывались частью давно продуманного плана. И не возникало даже сомнений в том, какого именно.

Так зачем же он остался? Юноша не раз задавал себе подобный вопрос с первых минут пребывания в Аранхорде. Преодолевая километры и терзаясь сомнениями, Уайлдер-младший твердо решил, что в этот же день отправится назад. Но день прошел, а следом за ним уже ускользал и другой. Молодой человек все еще продолжал находиться в доме своего отца.

Питер спустился вниз и прошел в кабинет. Родителя он застал вольготно расположившимся в большом старинном кресле у камина. Увидев вошедшего сына, мужчина жестом руки пригласил его присоединиться, указав на свободное место.

— Нет, разумеется, мне не холодно, — опережая вопрос, заговорил лорд Уайлдер. — Это скорее просто дань древней традиции изображать мистерию естественного и ненавязчивого завершения дня дворянской семьи. Впрочем, я просто люблю смотреть на огонь. Есть в этом нечто болезненно прекрасное, наблюдать за трепетом вольного пламени и думать, что когда-то он же будет пожирать тебя в аду. Не находишь? — хозяин искоса лукаво посмотрел на гостя.

— Ты веришь в ад? — усомнился Питер, проигнорировав вопрос.

— Нет, — равнодушно пожал плечами Ксавьер. — Но допускаю, что таковое может иметь место быть, — улыбка скользнула на лице, обращенном к юноше. — Тебе ведь интересно, как это случилось, не правда ли?

— Через двадцать один год моей жизни, ты решил раскрыть свою тайну?

— Я подумал, что такое сближение будет полезно нам обоим. Теперь, когда мой сын знаком с Аранхордом, ему позволительно узнать больше. И будь на то твоя воля или же нет, ты все равно изведаешь здесь то, что раньше было за гранью привычной жизни. Даже не смотря на твое необычное происхождение, ты почти ничего не знаешь о мире, к которому принадлежишь. На половину. Пока во всяком случае…

— Несмотря на все сказанное, нельзя сбрасывать со счетов, что я не лишен возможности самостоятельного выбора своей судьбы.

— Так оно и есть. И ты сам и сделаешь этот выбор.

На одно еле заметное мгновение Питер уловил, как что-то мелькнуло в глазах отца. Коварство? Желание? Страх? Ни в одном из вариантов Уайлдер-младший не был уверен.

В комнате воцарилось молчание. Сложившаяся обстановка не выражала дружелюбия, но вряд ли здесь проскальзывала и враждебность. Скорее скрытое желание каждого из присутствующих выразить свои чувства, открыться, довериться и отсутствие возможности воплотить это в реальность. Где-то в глубине души они осознавали свою потребность друг в друге, но не позволяли этому ощущению вырваться наружу.

— Все случилось будто вчера, самая середина XVI века. Мне исполнилось сорок лет, — вновь заговорил Ксавьер. — Большинство предпочитает остепениться к такому возрасту. Но я всегда выбирал разгульный образ жизни. Мы с друзьями отправились в Париж. В тот день устраивалось большое народное празднество: толпы людей, официальные делегации, костер на главной площади. Представь сказочный Париж того времени! — во взгляде лорда Уайлдера появилась мечтательность. Грязь и нищета существовали бок о бок с непозволительным богатством. Маленькие темные улочки полные профессиональных воров и убийц и помпезные кварталы знати. Дерзкие цыганки и разодетые дамы. Париж… Кто не посещал «Дом любви» в те годы? Найдутся ли такие? Ни я, ни мои соратники не были почтенными отцами семейства, а потому никакие моральные запреты не могли преградить пути туда.

Мужчина задумался. Перед ним проносились воспоминания о тех далеких периодах, когда он еще являлся человеком. Мог ли кто сказать, жалел ли почтенный вельможа о том, что они навсегда оказались утрачены для него. Людская жизнь имеет свой ни с чем несравнимый вкус, и за прошедшие годы у Ксавьера возникало немало возможностей убедиться в этом. Но, как чаще всего случается, заглядывать очень глубоко в себя, туда, где хранятся наши самые искренние переживания, оказывается слишком больно. Время научило его отпускать, пожалуй, даже заставило так делать. В противном случае, тень сомнений и тоска по потерянному однажды привели бы к гибели. И, тем не менее, на самом дне сердца отца теплилась надежда, что накопленный такой опустошающей ценой опыт поможет провести сына через все это без больших потерь для души молодого человека.

— Она оказалась не в пример многим красива, — голос лорда Уайлдера звучал отстраненно, словно тот был не здесь. — Вела меня за руку по полутемным будуарным коридорам в свою комнату и смеялась. Я покорно шел за ней, плененный сладким образом, мелодичным голосом и раскованный от выпитого шампанского. Моя обольстительница казалось такой юной, свежей, дышащей жизнью, свободой, непокорной и страстной. Увлеченному игрой, мне не оставалось ничего другого, кроме как поддаться искушению, которого так требовало сердце в ту роковую минуту. Ночь практически стерлась из памяти. Когда наступило пробуждение, все тело болело, а на шее и подушке явственно виднелись следы запекшейся крови. В комнате было темно, и не сразу удалось сориентироваться, какое время суток на дворе. Подойдя к окну, я распахнул шторы, и холодный свет больно ударил в лицо. Словно в припадке меня повалило на пол. Агония, пожиравшая все мое существо, не прекращалась до тех пор, пока не удалось отползти в самый дальний угол, куда солнечные лучи не попадали с такой силой. Неумолимо хотелось пить. Безумный взгляд наткнулся на кувшин, стоявший на прикроватном столике. Прильнув к его краям, пришлось тут же с отвращением в