Оглавление

«В системе мира нам дан короткий срок пребывания — жизнь. Дар этот высок и прекрасен. Мышление — доблестнейшее занятие человека, верх блаженства и радость в жизни»

Аристотель

Эта книга посвящается человеку, который еще в юные годы познакомил меня с миром животных, понимал природу и научил в гармонии существовать с ней бок о бок. В моем сердце навсегда останутся воспоминания об удивительных, захватывающих и причудливых событиях из жизни зверей, свидетелем которых был он сам…
…мой Дедушка…

Часть I. Драгоценные сны

Глава 1. Камни

Планета богата. Она состоятельнее любого человека, какой бы статус он ни имел, какое бы положение в обществе ни занимал. Земля сама породила все это великолепие, выносила в себе, спрятала от посторонних глаз и сокрыла под надежной охраной. Намереваясь так и просуществовать до скончания времен.

Но люди алчны, и поэтому каждый из нас вор. Мы посягаем на природные богатства, считая их ничейными, тем и утешая свою совесть. Между тем, все они до единого принадлежат планете, чью плоть вот уже много тысячелетий человек терзает орудиями и машинами, изобретая новые и новые способы, чтобы забраться поглубже.

Мы забираем все, что посчитаем нужным, и почти никогда не отдаем ничего взамен, не удосуживаясь даже залечить нанесенные земле раны.

Драгоценные камни. Прекрасные прозрачные минералы, которые испокон веков ценились у любого народа. Алмазы и изумруды, рубины и александриты, сапфиры и эвклазы, благородная шпинель и многие другие. Каждый из них жаждало заполучить человечество. Их поиск и добыча до сих пор остаются преимущественно тяжелым ручным трудом.

В местах желанных месторождений вырастали рудники и копи, которые становились собственностью мировых корпораций, обогащая знаменитых людей. Ловкие предприниматели набирали в рабочих простое местное население развивающихся стран, забирали основную часть прибыли и не заботились ни о чем.

В некоторых государствах добычей, вплоть до сегодняшнего времени, в основном занимались старатели-одиночники. Так, например, на протяжении долгих лет подобный порядок процветал в Бразилии, где процент такой организации получения минералов составлял аж девяносто. На Мадагаскаре и Шриланке этот труд оказывался в руках мелких артелей старателей. Но были и те, где в ход все чаще пускалась горная техника.

Одним из любимейших сокровищ для многих стал изумруд — драгоценный камень бериллиевой группы. Почитаемый древними греками и египтянами, он обрастал легендами, считался дарованным богами, наделялся магическими свойствами. Изумруд символизировал и вечную юность, и награждал верностью и неизменной любовью, покровительствовал будущим матерям и являлся лучшим подарком для рожениц. Его обладатели мечтали получить от него способность обращать сны в явь, видеть прошлое и грядущее, проникать в чужие мысли. Некоторые в давние времена полагали, что это наилучший талисман от укусов ядовитых животных, а также целебный для зрения камень.

Неудивительно, что с такими представлениями вокруг него вырастало множество легенд. В сюжете одной из таких говорится об очень крупном изумруде у индейцев манта, любимом и почитаемом предками. Рассказывается, что люди на него любовались, поклонялись ему точно божеству, обращались с молитвами и несли дары. Это значительно обогатило некоторых, поскольку в место почитания за помощью приходили от больных со всей округи. И так велика была вера в камень и благоговение перед ним, что даже явившимся испанцам не хотели индейцы раскрывать тайны о нем, пусть за это и пришлось бы умереть.

Многие минералы данной породы получили свои «говорящие» названия, стали знаменитостями и попали в музеи или частные коллекции. Прекрасный изумруд в 964 карата был поименован в честь супруги короля Испании Карла V королевы Изабеллы. Эта женщина очень мечтала владеть удивительным камнем, но стать его хозяйкой ей оказалось не суждено. В 1519 году драгоценность преподнес в подарок главе испанских войск Эрнану Кортесу король ацтеков Монтесума II, желая задобрить человека, ставшего по представлениям индейцев олицетворением бога Змеи. Именно завоеватель и дал прекрасному приобретению такое имя. В то время минерал имел и другое название — Изумруд Божьей кары. С помощью этой драгоценности Кортес пытался влиять на королеву, чтобы получить привлекательную высокопоставленную должность. И добиться желаемого ему удалось, однако камень все равно перешел не к Изабелле, а ко второй жене главы испанских войск, поскольку у короля попросту не оказалось средств на очередные экспедиции в Новый свет.

В Москве в минералогическом музее имени Ферсмана хранится чудесный «Коковинский» изумруд. Этот минерал Я. В. Коковин, являвшийся уральским камнерезом, командиром Екатеринбургской гранильной фабрики и Горнощитного мраморного завода, обнаружил на Урале весной 1833 года. Камень весил чуть более 400 граммов, а его отдельные участки длинной в одиннадцать и шириной более трех сантиметров были совершенно прозрачны. Коковина ждала печальная судьба. На уральского камнереза донесли, и находку изъяли. Ревизор Ярошевицкий отправил изумруд вице-президенту Департамента уделов Л. А. Перовскому, но тот, прибыв в Петербург, исчез. В этом вновь обвинили Коковина. Истина открылась спустя десятилетия после смерти человека, обнаружившего драгоценность. Как оказалось, прекрасный минерал просто оставил в своей частной коллекции Перовский.

Месторождения изумрудов есть в самых разных точках мира. Но одни из наиболее известных находятся в Южной Африке и на северо-западе Южной Америки. Вокруг деятельности по разработке копий драгоценных камней вырастали мафии, бурно развивалась контрабанда. Если подсчитать, сколько изумрудов из основных крупнейших добывающих стран законно попадает на рынок, то по оценкам экспертов сюда придется лишь десять процентов получаемых минералов, весь остальной сбыт нелегален.

Коллекционеры и просто богатые люди слепо стремятся заполучить вожделенный камень. Пролитые кровь и слезы, вознесшиеся проклятия и даже кара закона мало кого останавливают на этом опасном пути.

Холоден минерал, и замирает человеческое сердце, любуясь на это порождение природы. Каменеет душа, обращенная к миру, и не замечает вокруг себя уже ничего, кроме неверного и ослепляющего, отравляющего блеска граней изумруда. А планета словно насмехается над нами в ответ. Мы отбираем у нее сокровища, и ценой жизни платим за это, обращаясь в прах, и сами уходя в ее недра.

Глава 2. Империя

Берхов Игорь Григорьевич родился в 1956 году, с отличием окончил школу и получил диплом геолога. Мужчину всегда занимала наука о Земле. Происхождение планеты, и ее развитие, структура литосферы, природные процессы — все это и многое другое увлекало его с самых юных лет. На курсе он выделялся любознательностью и внимательностью, знал все необходимые первоосновы и с закрытыми глазами мог, шутя, объяснить строение земного шара.

Первое время Игорь Григорьевич очень интересовался литосферными плитами. «Каменная оболочка», объединяющая самую верхнюю часть мантии Земли и земную кору, толщиной около 150—300 км под континентами и, начиная от нескольких километров и достигая 90 км, под океаном. На этом сосредоточились его первые научные изыскания.

Астеносфера, или как ее называют «ослабленная оболочка», была «открыта» только в 1914 году Джозефом Баррелом из Йельского университета, который, собственно, и высказал догадку о существовании в мантии разогретых и сравнительно пластичных горных пород. Достоверно подтвердилось это лишь спустя пол века, подготовив почву для будущих исследований.

Молодой ученый внимательно изучал труды о земном шаре, имеющихся на нем к настоящему времени семи больших, а также нескольких более мелких плит, а также связанные с ними процессы. Но чем дальше планета открывала ему свои тайны, тем глубже погружался он в более тонкие области.

К выпуску из высшего учебного заведения мужчина твердо решил пойти по стезе науки, остаться при университете, обучать студентов и писать изыскательские работы. Семья Игоря Григорьевича была простой, отец также преподавал, только в другом институте, а мать работала учительницей в школе. Жили скромно. Учащийся по возможности подрабатывал, а получив специальность, немного погодя, в двадцать четыре года женился на юной корреспондентке Полине.

Так старшее и младшее поколение стали вместе ютиться в небольшой двухкомнатной квартире, а через год у Игоря Григорьевича и Полины Анатольевны родился первый и единственный сын Арсений.

Вскоре отец Игоря скончался от сердечного приступа. Следом заболела и мать, то ли от слабости, то ли от горя, но и ее пришлось похоронить следом. К тому моменту мужчина уже окончательно перешел на изучение полезных ископаемых, а несчастье заставило его еще глубже уйти в работу.

Потребности и особенности страны диктовали необходимость более широкого освоения нефти и газа, всевозможных руд и других веществ, извлекаемых из недр Земли. Многие горные породы на нашей планете на сегодняшний день имеют возраст в несколько миллиардов лет, некоторые несколько моложе, им лишь десятки и сотни миллионов лет.

Рудой еще в древней Руси называли металлы, извлекаемые из земли, считая их ее кровью. В горах она часто залегала неглубоко и была доступна для разработки. Игорь Григорьевич часто ездил в экспедиции на новые месторождения, объезжал территории действующих горнорудных производств, словом, сидеть на месте не любил. Он еще не отдавал предпочтение чему-то конкретному. В поле изучения мужчины попадали и металлы, как благородные, так и не очень, радиоактивные руды и, конечно же, цветные камни. Они-то впоследствии и стали настоящей страстью ученого.

Но грянула перестройка, и по стране пронеслась волна политических и экономических перемен. Старая идеология рухнула, а тут еще и экономика получила серьезные удары в виде Чернобыльской катастрофы и сильного падения цен на нефть. Однако произошло и кое-что хорошее, чему в дальнейшем предстояло кардинально изменить жизнь Игоря Григорьевича.

На волне бушующих изменений государство принялось узаконивать частную предпринимательскую деятельность. Широкое развитие стали получать кооперативы, а также активно начали появляться совместные предприятия с зарубежными компаниями. Международная политика отказалась от классового подхода в дипломатии, почувствовалось явное улучшение отношений с Западом.

Начало девяностых принесло в страну полную дестабилизацию. Задуманные перемены начинали выходить из-под контроля властей, и развернулся полномасштабный экономический кризис. Товарный дефицит достиг апогея, и население все чаще встречали пустующие полки магазинов.

1990 — 1991 года ввели в СССР частную собственность и форму бизнеса западного типа. Государственные предприятия, фермы, заводы и прочие подобные структуры принялись массово закрываться. Нищета и безработица росли бешеными темпами. Реформы финансового сектора привели к тому, что большие массы населения попросту оказались за чертой бедности. СССР прекратило свое существование.

Новая, еще не окрепшая Россия была на пороге времен, когда не могла предложить практически никаких гарантий собственному народу. Удрученность и неуверенность в завтрашнем дне — настроения, которые стали естественными.

И все же произошедший глобальный надлом не оказался застоем. Понемногу страна приспосабливалась к возникшей ситуации. В этот то период жизнь молодого, некогда очень перспективного ученого и начала кардинально меняться.

В конце 1992 года в Россию из Великобритании приехало некое уполномоченное лицо, чтобы разыскать мать Игоря Григорьевича. Однако оно выяснило, что женщина скончалась много лет назад, и в живых остался только ее единственный сын.

После короткой официальной беседы раскрылось, что этот человек исполнитель воли некоего покойного мистера Томаса Милна, который был знаком с матерью мужчины. Более того, некогда в юности у них случился мимолетный роман, когда гражданин Великобритании по делам приезжал в эту страну. По свидетельствам умершего, как тот узнал много позже, после данной связи у женщины родился ребенок. Но получил мальчик фамилию другого человека, ставшего впоследствии ее мужем, то есть приемного отца.

Оказалось, что Берхов Григорий, давно влюбленный в свою будущую супругу, женился на ней, когда она уже носила под сердцем Игоря, и согласился объявить того своим сыном. Настоящим же биологическим отцом мальчика был Томас Милн.

Данный гражданин Великобритании занимал не последнее место в мире. За последние десятилетия мужчина выстроил настоящий огромный конгломерат, включавший в себя самые разнородные сферы, главной же из которых являлась добыча полезных ископаемых. Его деятельность достигла такого размаха, что ему под своим началом удалось объединить несколько серьезных месторождений. Среди них оказались алмазные копи в Бразилии, малахитовые залежи в Демократической республике Конго и небольшое предприятие по добыче янтаря в Мексике. Но безусловной жемчужиной этой коллекции стали несколько месторождений изумрудов на африканском континенте, часть из которых расположилась в Республике Замбии, где добывались драгоценные камни самого высокого качества в мире.

Некоторое время назад семья Милн в полном составе отправилась в Африку для осмотра своих владений, объезда потенциальных месторождений, которые они желали приобрести, а также чтобы просто отдохнуть. Куда завел их этот «тур», сказать затруднялись, только закончился он плохо. Они попали в местность, где тогда свирепствовала лихорадка Ласса, и заразились.

Это острое зоонозное заболевание из группы вирусных геморрагических лихорадок было впервые зарегистрировано в 1969 году в Нигерии. Тогда три из пяти первых случаев заражения у медицинских сестер и исследователей привели к летальному исходу. Выделить возбудителя удалось только в 1970 году. Резервуаром инфекции оказались многососковые крысы, в организме которых возбудитель способен сохраняться в течение всей их жизни. Некоторые данные сообщали, что в Западной Африке происходит от 300 000 до 500 000 случаев заражения. Во многом это случается потому, что для получения заболевания достаточно и непрямого контакта. Вода, пища, пыль, предметы и сам человек — все способно стать переносчиком инфекции.

Не обошел вирус стороной и Томаса с семьей. Он, жена и сын слишком поздно обнаружили симптомы лихорадки, которая зачастую начинала протекать очень незаметно. Когда же заболевание выявилось, то никто даже и не посмел предположить, что это именно лихорадка Ласса. К моменту истины лечение помочь уже не могло.

Согласно завещанию Томаса Милна практически все его имущество отходило детям, за некоторым исключением. Основную часть мужчина отписал своему законному сыну, но не забыл и про русского наследника. Однако поскольку ребенок от брака тоже скончался, по закону эта доля также отходила к оставшемуся в живых потомку. Таким образом, все завещанное сыновьям передавалось только Игорю Григорьевичу.

В один миг простой университетский преподаватель стал обладателем огромного состояния. В права наследства он вступил в 1993 году, и с тех пор жизнь его семьи коренным образом изменилась.

Томас Милн хотел разделить состояние, оставив любимые изумруды законному сыну, а алмазное месторождение передать Игорю. Недвижимость на территории Великобритании также отходила ребенку от брака, а вот знаменитый в Англии ювелирный завод он отдавал в их совместное владение. Теперь все это перешло в руки русского наследника.

Малахитовое месторождение в Демократической республике Конго отдавалось самому этому государству, также как и предприятие по добыче янтаря становилось собственностью Мексики. Почему мистер Милн решил так распорядиться, оставалось загадкой. Он вообще был человеком скрытным и даже несколько нелюдимым. В последние годы жизни его что-то сильно тревожило, и мужчина начинал все меньше интересоваться делами своего конгломерата, отдавая предпочтение простым радостям и уединению с природой.

Со стороны некоторым могло показаться, что Томас словно стыдится своего богатства, чувствует вину перед окружающим миром за что-то, известное лишь ему одному. Поэтому такой жест доброй воли по передаче в руки государств столь значимых месторождений люди назвали символическим искуплением за грехи.

Игорь Григорьевич далеко не сразу решил, что делать с этим нежданно обрушившимся богатством. Первое время его и вовсе больше занимали мысли о родителях и таком чудном повороте судьбы. Но дареному коню в зубы не смотрят, а в 90-е годы в России долго сидеть, сложа руки, с подобными деньгами было попросту опасно.

Мужчине на тот момент исполнилось всего тридцать семь лет, а он уже стал столь значимой фигурой на мировом рынке. В первую очередь наследник решил избавиться от активов, которые не представляли для него особого интереса. Таковым оказался гостиничный бизнес. В силу разбросанности собственности по всему земному шару и из-за частых поездок Томас Милн еще на ранней стадии надумал отстроить сеть отелей в экзотических местах. Они приносили довольно неплохой доход и пользовались популярностью у больших персон, тем более что посещать такие точки мира было лишь им и по карману. Игорь Григорьевич продал их все до одного, а на вырученные средства основал в России собственную компанию, которая стала первым звеном в будущей империи.

Хотя ему и предстояло взять в свои руки различные сферы деятельности, как давний поклонник драгоценных камней, причем с самой научной точки зрения, непосредственно эти минералы он и сделал центральной частью нового дела. В итоге и компания получила соответствующее название, говорящее о главном направлении — «V карат» («пять карат»), поскольку именно весом в пять карат крупные бездефектные изумруды густого тона ценились дороже алмазов.

Дом в Англии и ювелирный завод Игорь Григорьевич оставил, а вот весь автопарк из трех дорогих автомобилей мужчина распродал. Той же участи подвергся и личный самолет. Некоторые подсказывали ему, что не помешало бы открыть аналогичное предприятие и в России, тем самым нарастив свою долю на рынке драгоценностей. Однако он предпочел ограничиться тем, что имел в Великобритании, продолжал держать несколько ювелирных лавочек в ряде городов Англии, где продавались изделия с его завода, а некоторые украшения экспортировал в торговые дома России.

Игорь Григорьевич не стремился к массовости. Настоящий эстет и ценитель камней, мужчина в первую очередь бросался на поиск самых прекрасных и уникальных экземпляров. Теперь средства и положение позволяли ему искать новые месторождения, заниматься просто изучением всевозможных залежей и совершенствованием технологии добычи и производства.

Однако все же кое-какое иное дело, совершенно далекое от столь любимой им геологии, он все-таки сделал частью своей империи. Отдавая дань пусть и неизвестным родным, но так значимо повлиявшим на его жизнь, Игорь Григорьевич основал и контролировал больницу в Замбии, одно из существеннейших лечебных заведений не только в этой стране, но и во всей округе.

Когда подрос сын Арсений, то быстро стал правой рукой отца, а с годами и вовсе принял под свой контроль значительную долю деятельности империи семьи. Игорь Григорьевич все меньше интересовался функционированием стороннего по отношению к драгоценным камням бизнеса, а потому был только рад передать это на попечение своему отпрыску.

Арсений уважал интересы отца, любил семейное дело, но все же имел совсем иные предпочтения, поэтому с его легкой руки в компании появились новые направления деятельности, связанные с авиацией и туристической сферой, которые уже были вполне востребованы в 2000-х годах.

К 2014 году Берховы и их компания стали не только одними из самых значительных в России, но и занимающими серьезное место в мировом бизнесе в целом.

Глава 3. Упавшая птица

В 2014 году Игорь Григорьевич решил внести коррективы в семейное дело и продал алмазные копи в Бразилии. Всего одно месторождение принесло в багаж мужчины существенные финансы, а точнее новые активы.

Это место добычи драгоценных камней было очень перспективным и давало замечательные по качеству минералы. Его запасов предположительно хватило бы на много лет. Даже сейчас, хотя то и начали разрабатывать еще при жизни Томаса Милна, оно оказалось освоено совсем на небольшой процент, при этом позволяя производить такие фантастические объемы. Впрочем, ценность копи имели не за количество, а за качество.

В мире деловых структур не все поняли и одобрили совершенный шаг, считая, что настоящему магнату полагается иметь свои «следы» по всему миру. Однако Игорь Григорьевич рассуждал иначе. Он давно решил сосредоточить основное внимание именно на добыче изумрудов, для чего и проделал «сделку года». В обмен на проданные копи тот приобрел еще несколько месторождений в Африке, в связи с чем даже привлек сторонние средства, чтобы расширить там свои владения. В итоге мужчину негласно наградили прозвищем «Изумрудный король».

Компания «V карат» была представлена в виде открытого акционерного общества и потому имела возможность осуществить дополнительную эмиссию ценных бумаг, получив хорошие инвестиции. Желающие стать акционерами нашлись быстро. Пятнадцать процентов досталось крупному банку, поддержавшему идею сосредоточиться на изумрудном бизнесе и хотевшему более устойчиво выйти на мировую арену, перекинув деятельность на африканский континент. Еще пятнадцать процентов отошли к добывающей компании, которая занималась благородными металлами. Она не имела отношения к драгоценным камням, и фактически не предполагалось, что и «V карат» станут заниматься золотом и чем-то подобным. Но империи Берхова принадлежал знаменитый ювелирный завод, сотрудничать с которым стремились многие. Новый акционер вложил свои средства, чтобы получить первоочередный доступ к этому предприятию, а также возможность иметь дело с изумрудами великолепнейшего качества. Все-таки драгоценные камни и благородные металлы в ювелирном искусстве были тесно связаны.

Игорь Григорьевич по-прежнему оставался доминирующим участником империи. Семьдесят процентов акций находились под полным контролем мужчины, а значит, никакие решения не могли пройти мимо него, а также любые его пожелания непременно исполнялись. Но это всех устраивало. Новые участники игры в собственном деле имели доступ лишь к определенным активам, во владении же Берхова слилось гораздо больше сфер, связанных с цельно построенной системой бизнеса, и если пришедшие компании хотели пользоваться их бонусами, то должны были вести соответствующую политику.

Несмотря на то, что у Игоря Григорьевича теперь имелся дом в Великобритании, жил он там не часто, предпочитая продолжать трудиться на просторах родины, то есть в Москве. Но последние дела заставили его вместе с Полиной Анатольевной уехать туда на некоторое время. Прямо оттуда они полетели на конференцию в Женеву, после чего предполагали вернуться в столицу России.

Из-за этого Арсений давно с ними не виделся, а тут еще и подоспел его тридцать четвертый день рождения, и он вместе со своей супругой, да небольшой группой друзей ранним мартовским утром улетел на Гавайи праздновать эту дату.

Гулянка была бурной и веселой. Дорогой отель, роскошный номер, изысканная еда, умопомрачительные напитки. Одним словом, все самое лучшее.

В последние годы Арсений Игоревич все больше позволял себе наслаждаться жизнью, нежели отдавать предпочтение делам. Да и зачем? В компании работали прекрасные специалисты, у него самого имелись верные и трудолюбивые помощники, так что молодому человеку было на кого положиться, а вернее на чьи плечи переложить бремя обязанностей по совершенствованию великой империи. В этом его полностью убеждала и направляла супруга — Берхова Эрика Германовна, которая любила легкую и красивую жизнь, постоянные развлечения и только самое роскошное. Вопреки многим подобным себе, она совсем не была глупой. Девушка, конечно, не блистала глубоким умом, не интересовалась науками, но все же природа ее не обделила, однако все имеющиеся способности та направила на талант игры с судьбой.

Вряд ли Эрику можно было упрекнуть. К своим годам, а той к моменту последних событий спешило исполниться лишь двадцать пять, девушка вполне прилично закончила университет, сумела вписаться в высшее общество и заручиться симпатией одного из самых завидных женихов страны, и вот уже как три года являлась его законной супругой.

Арсений Игоревич в этом тоже мало чем отличался от себе подобных. Молодого человека не особо интересовали глубоко умные барышни, с какими-то необычными увлечениями и чудесными талантами. Он искал девушку, которая будет соответствовать требованиям его общества во внешности и умении держать себя. Жена магната должна своей красотой выгодно подчеркивать статус супруга.

Эрика Германовна полностью отвечала всем необходимым запросам. Она была очень впечатляющей особой. Утонченные и правильные черты лица сразу притягивали к себе взгляд любого, мягкие золотистые локоны создавали просто какой-то неземной ангельский ореол, белоснежную кожу словно никогда не касалось солнце, а яркие голубые глаза пронзали насквозь, уже не выпуская из своего плена. Высокая, стройная и с чувственными женственными линиями фигуры супруга Арсения определенно являлась предметом зависти как мужчин, так и женщин.

Молодого человека все абсолютно устраивало. Он считал, что сделал хорошую партию, и потакал прихотям жены. Она тратила деньги без счета, не обращала внимания на заботы вокруг, всегда старалась держать себя в идеальной форме, чему почти и посвящала все свое время. Ее подруги были ей под стать.

Это не коробило обоих, потому что удивительным образом ни тот, ни другая не испытывали потребности в каком-то глубоком общении друг с другом. Сплошная семейная идиллия.

Игорь Григорьевич не вмешивался в жизнь сына. Тот полагал, что дал ему достаточно, чтобы он устроил свою жизнь наилучшим образом, и приложил максимум усилий для его становления как личности. Изначально воспитание мальчика отличалось от того, как росли сверстники Арсения соответствующей среды. Никаких заграничных школ и преподавателей. Сначала достойное учебное заведение для начальной и средней школы дома в Москве, потом здесь же университет.

Безусловно, родители хотели, чтобы в чем-то сын пошел по их стопам. Ему оставалась серьезная империя, которой нужно было уметь управлять, а еще больше ее понимать. Но Арсений любил результат, а не процесс, поэтому наука о камнях, равно как и геология его не привлекали. И все же нашлась сфера, притянувшая внимание будущего наследника и умудрившаяся остаться с ним даже в уже начавшейся разгульной жизни.

Он получил техническую специальность в отрасли авиастроения, освоив азы по авиационной и ракетно-космической технике, и в качестве профессии обрел себя как авиационного инженера. Молодой человек практиковался на различных предприятиях, а после, обретя полноценный доступ к средствам семьи, основал собственную небольшую фирму, работающую на удовлетворение потребностей малой авиации.

В этом деле нельзя было говорить о фантастических успехах, существенном месте на рынке или глобальной прибыли. Это скорее оказывался труд увлекающихся людей, любящих свою профессию. Они получили возможность совершать научные изыскания, проектировать, изучать, создавать модели для частной потребности, чьих-то небольших личных аэродромов и людей, которые могли себе позволить летать просто в удовольствие.

Таких некрупных компаний по стране имелось не так уж и мало. Некоторые из них представляли собой отголоски былых масштабных комплексов, практически развалившихся после смены направления жизни страны, другие являлись чьей-то новой инициативой. В любом случае, основная их масса существовала очень тяжело, потому что спрос не оправдывал объемы, а возможностей развиваться, как правило, не находилось. Тем не менее выживать удавалось.

Вот и дело Арсения Игоревича при умелом управлении благополучно держалось на плаву, хотя бы не вгоняя в убыток. Впрочем, это опять же была не совсем заслуга молодого человека. Считая, что он может себе это позволить, тот отдал необходимость решения административных дел в руки стороннего менеджмента, а сам занимался практически исключительно именно инженерной деятельностью. Не ради прибыли, просто для себя. Своеобразная площадка, которая стала его любимой дорогой игрушкой.

Когда он пересекал свой тридцатичетырехлетний рубеж, это оказалось единственным настоящим занятием во всей ставшей практически полностью разгульной жизни.

Вечер на Гавайях выдался замечательный. Друзья, смеясь, поздравляли молодого человека с очередной датой, произносили тост за тостом и отмечали, что это была отличная идея, уехать подальше от надоевшей русской зимы. Пусть на календаре давно красовался март месяц, холода так и не спешили отступать из России.

Раздалось легкое дребезжание, и Арсений увидел, как засветился экран его мобильного телефона. Он долго смотрел на незнакомый номер, борясь с нежеланием отвечать, и потребностью не забывать о возможных делах.

Сомнения супруга разрешила Эрика, просто отобрав трубку и отключив аппарат. Игриво улыбнувшись, она бросила телефон к себе в сумочку. Арсений рассмеялся и обнял жену.

Праздник гудел до поздней ночи. Весь отель сотрясали нетрезвые крики и галдеж, компания долго не могла угомониться, мешая постояльцам, но никто не возражал, а служащие делали вид, что ничего не происходит. Кто платил, тот и был здесь хозяином.

Разбрелись уже ближе к утру. Молодой человек, не раздеваясь, забрался в постель и почти сразу же провалился в сон. Смеющаяся Эрика сначала пыталась заставить его снять хотя бы ботинки, но тот только, хихикая, отмахивался, пока совершенно не отключился.

Супруга проснулась первой, когда стрелки давно миновали обеденный час. Она посмотрела на Арсения, но тот не подавал ни признака, что собирается пробуждаться в ближайшее время. Так много он не пил уже давно. Пожав плечами, девушка соскочила с кровати, приняла душ и отправилась гулять, благо у нее были деньги, и здесь имелось на что их потратить. Так что недостатка в развлечениях Эрика испытать не могла.

Прежде чем уйти, она достала из сумочки забытый им телефон и кинула его на соседнюю подушку. Дверь закрылась.

К вечеру Арсений еле разлепил глаза. Голова страшно гудела и неимоверно хотелось пить. Несколько осипшим голосом молодой человек позвал жену, но из номера не раздалось ни звука. Тогда он встал, чуть пошатываясь прошелся по комнатам и понял, что здесь сейчас находится один. Наконец, именинник заметил на кровати свой телефон. Включив его, тот сразу же услышал неприятное дребезжание, от которого боль в голове усилилась.

Опять этот незнакомый номер. С досадой Арсений вновь отключил аппарат. Душ немного помог. Теплые струи воды смывали безумное похмелье, словно возвращая к жизни. Вытирая волосы полотенцем, молодой человек сел на помятую постель и задумался, чем бы заняться. Про жену он почему-то уже и не вспоминал. Но тут кто-то стал отчаянно барабанить в дверь.

— Да что же это такое! — возмущенно пробасил охрипший голос, и постоялец поплелся открывать, собираясь устроить скандал, но на пороге стоял взволнованный друг.

— Что с тобой случилось? — спокойно подвинув высокого, стройного, но несколько коренастого Арсения, Кирилл прошел в номер. — Мы несколько часов пытаемся достать тебя.

— Я был в душе, — зевая, равнодушно ответил молодой человек.

Он провел ладонью во взъерошенным коротким русым волосам, стряхивая с них мокрые капли.

— Арсений, — настороженно посмотрел на него друг, — когда ты в последний раз включал телефон?

— Как проснулся, но почти сразу же выключил, — безразлично сказал он. — Да в чем собственно дело? Ты как будто хочешь мне что-то сказать, но все ходишь вокруг да около. Кстати, не видел случайно Эрику?

— Нет, — отмахнулся Кирилл, словно не хотел менять тему. — Прости, друг, но тогда плохие новости получишь именно от меня.

Арсений замер, вдруг поняв, что действительно что-то стряслось. Его лицо посуровело, а в зеленых глазах промелькнуло беспокойство.

— Твои родители разбились, — Кирилл храбро смотрел на друга, не отводя взгляд.

— Чего? — как-то нервно усмехнулся Арсений. — Вы так неудачно решили меня разыграть? Наверное, они здесь и сейчас появятся из-за двери, чтобы всем вместе посмеяться над моим видом.

Но собеседник явно не оценил иронии, а только посуровел еще больше.

— Да хватит тебе, Кирилл, ты же знаешь, что не переношу подобные выходки. Может, я и могу напиться как последний идиот, но последние остатки рассудка все еще при мне.

— Никто и не пытается подшутить над тобой, — без улыбки ответил друг.

— Погоди, — отрицательно замотал головой молодой человек, никак не желая принимать эту новость всерьез. — Мои родители должны были на днях вернуться из Женевы в Москву, и мы собирались узким кругом еще раз отметить мой день рождения.

— Самолет разбился недалеко от аэропорта. Во время полета возникла какая-то неполадка, и пилот не смог посадить воздушное судно. До тебя пытались дозвониться, но ты или не брал трубку, или был недоступен. По оставшимся контактам они вышли на меня. Не спрашивай, почему не на Эрику, я понятия не имею и это волновало в тот момент меньше всего. Когда пришел в твой номер в первый раз, никто не открыл, видимо, не слышали.

— Ты говоришь эту ерунду мне? Авиационному инженеру? — сухо и злобно сказал Арсений. — Какая-то неполадка в воздухе?! Да они летели на одном из надежнейших самолетов в мире!

— Жаль, что я принес тебе эту новость, — печально отозвался Кирилл. — Но, увы, сути это не меняет.

Молодой человек сделал неровный шаг назад и присел на кровать, боясь вот-вот упасть. Все что угодно могло случиться в его жизни: кризис, падение цен на акции, бунт рабочих на месторождениях, козни конкурентов, но только не это.

Родители казались ему вечными. Словно естественная часть жизни, которая всегда существовала и должна была существовать и дальше. Пусть они виделись довольно редко, мало времени проводили вместе, их взгляды часто не совпадали, но все же оставались семьей. Крепкой и настоящей. Это являлось тем оплотом и стержнем, за который Арсений всегда цеплялся как за спасательную палочку, потому что мог прийти к ним с любой бедой, чтобы ни натворил.

Он не хотел верить, что остался один, не мог простить себе, что не поговорил с ними в последний раз, не увиделся еще хоть мельком. Возможно, не будь этой глупой поездки и бессмысленной пьянки, Арсений вообще мог находиться сейчас вместе с родителями, они полетели бы другим рейсом, и не произошло такой нелепой катастрофы.

Вместо этого, пока он здесь открывал бутылку за бутылкой и опустошал очередной стакан, где-то в небе падала железная птица, и его мать с отцом в последний раз смотрели друг на друга. О чем думали они в тот момент? Вспоминали ли о сыне? Потому что Арсений о них нет.

Горькое ядовитое отчаянье погрузило душу молодого человека в темноту.

Глава 4. Родной человек

Часы громко тикали в уютной гостиной, нарушая сумрачную тишину. Арсений равнодушно смотрел на стрелки, отмерявшие очередной уходящий миг.

Это было прекрасно.

Ускользающий кусочек воспоминаний детства и юношества, беззаботных минувших лет. Ранние рассветы и поздние закаты, первые шаги по неизведанным континентам, и всегда такие добрые улыбки родительских лиц.

Черное покрывало траурных одеяний разделило жизнь молодого человека на два полюса: полный любви и смысла с отцом и матерью, и холодный, непонятный, затянутый мглой будущего.

Ничто не вечно. Ни скорбь, ни радость. Быстротечное время следует дальше, не замечая вдохов и выдохов человечества, и только мы постоянно спешим нагнать его, чтобы удержать или поторопить, но в конечном итоге песок дней ускользает сквозь наши сплетенные пальцы и соединенные руки.

Арсений и сам не знал, за что цепляется сейчас. Слез не было. Только внутри все как-то обрывалось, образуя хаотичный ком боли. Говорят, в подобные моменты должно наступать опустошение, но он почему-то этого совсем не ощущал. Наоборот, в нем оказалось слишком много мыслей, чувств и эмоций, и молодому человеку чудилось, что вот-вот взорвется, сойдет с ума от такого безумного калейдоскопа.

Он все больше замыкался в себе.

Эрика довольно равнодушно отреагировала на новость. Даже не удосужилась сделать вид, что это ее особо тронуло. Просто холодно сказала: «Очень жаль», и спросила, как теперь супруг распорядится всеми активами, оказавшимися лишь в его руках. Впервые за годы их брака Арсений пожалел, что ему не с кем по-настоящему поговорить. Точнее, он, конечно, мог высказаться, но это было как беседовать со стеной, от которой бы еще и больно отлетело назад.

На самом деле молодой человек и не удивился. Зная Эрику, казалось странным ждать от нее какой-то широты души и проявления человеческих эмоций. И такое положение всегда устраивало его в своей жене. Он не переносил истеричных женщин, театральных сцен, которые многие так любили устраивать. Уж лучше истинная скупость внутреннего мира, чем нервические порывы, вся эта глупая восторженность и ненатуральная видимость сладкой привязанности друг к другу. Зачем? Это все так неискренне и ненатурально.

В браке Арсений видел выгодный союз, в котором оба рассчитывают получить что-то конкретное. Возможно, привычка действовать по такому принципу в работе спроецировалась и на жизнь, породив подобное представление об отношениях людей. Во всяком случае, если бы того попросили честно ответить, а любил ли он когда-то по-настоящему, вряд ли Арсений смог бы сказать «да». Исключением были его чувства к родителям.

Они всегда незримо находились рядом. Улетели ли в другую сторону, обедали на другом этаже или отдыхали в доме в соседнем квартале, молодой человек знал, что достаточно набрать знакомый номер или сесть в машину, и никого не удивит его появление или рассказ, который за этим последует.

И вот теперь, когда он вдруг оказался так внезапно этого лишен, наступила странная тоска. Арсений до сих пор не мог поверить в то, что остался один. Для него случившееся казалось таким неестественным. Существующий порядок представлялся вечным, пусть где-то отдаленно и следовало знать, что проходят годы, люди стареют и умирают.

Почему он думал, что это не про него? Чего вообще ждал? Как минимум бесконечного надежного тыла.

Его жутко покоробило, что Эрика поленилась даже изобразить малейшее сочувствие. Арсений старался не обвинять жену, каждый раз настойчиво вспоминая о свойствах характера супруги, но все чаще стал ловить себя на мысли, что смотрит на девушку с презрением, когда параллельно с обустройством похорон, она кокетливо любовалась в зеркало, выбирая платье, которое подчеркнет ее наилучшим образом. В итоге даже на поминках не обошлось без витавшей в воздухе борьбы за главное внимание. Вот только стоило ли соперничать с покойниками?

Эрика вовсе не относилась плохо к родителям Арсения, также как и нисколько не желала им скорейшей смерти или чего-то подобного. Ей не требовалось ждать великого наследства, ибо супруг никогда не был обделен ни деньгами, ни властью при их жизни. Просто она не видела в этом ничего необыкновенного и из ряда вон выходящего, что, не стесняясь, и демонстрировала откровенно окружающим.

Для нее смерть была естественна, обыденна и вряд ли требовала большего внимания, чем выражение однократного соболезнования. Для Эрики-то ведь ничего не менялось, умерла не она, ее ждал новый день, а значит, именно этому и следовало посвятить всю себя, а отнюдь не скорби по тем, кому уже абсолютно все равно, что творится на земле. На самом деле девушка не считала, что есть смысл и во всех этих помпезных похоронах и поминках. Как будто кто-то из усопших мог оценить приложенные труды. И уж если затевать что-то подобное, то точно извлекая личную пользу.

Игоря Григорьевича и Полину Анатольевну похоронили на местном кладбище промозглым мартовским днем. Два мраморных надгробия указывали, что теперь здесь покоятся супруги, простившиеся с этим миром в пятьдесят восемь и пятьдесят семь лет соответственно.

Садясь в машину после церемонии погребения, Эрика, улыбнувшись, сказала мужу:

— Изумрудный король умер, да здравствует изумрудный король!

Арсения от такой метафоры передернуло.

Приехав с кладбища и закончив с поминками, молодой человек расположился в гостиной, ожидая, пока супруга проводит последних гостей. Прежде чем уйти, Кирилл еще раз подошел к другу.

— Слушай, я понимаю, что тебе очень плохо, — пытаясь подобрать слова, заговорил он, — но ты просто не имеешь права раскисать. Здесь нет твоей вины. Никто не ждал, что все обернется именно так. Конечно, сейчас вряд ли чьи-либо слова будут иметь значение, и тем не менее хочу, чтобы знал, я готов помочь и выслушать при любой необходимости.

Арсений молча кивнул, вымученно улыбнувшись.

Когда закрылась дверь за последним гостем, Эрика со вздохом скинула туфли и растянулась в кресле.

— Как же устала, — вымолвила она. — Безобразная погода. Заметил, сколько пришло людей? А я все гадала, что же обрушится на нас, дождь или снег. В последнее время природа устраивает полные чудеса.

Супруг слушал все это молча, словно сквозь пелену. До него долетал звонкий голос жены, бессвязные слова и абсурдные фразы, но его внимание было не здесь, мысли в этот момент находились рядом совсем с другими людьми.

Дни потекли скупо и серо. Арсений и Эрика сильно отдалились друг от друга, но молодой человек точно и не замечал происходящего или не желал замечать, жене же было просто без разницы. Скорее ее только обрадовала еще большая свобода, но вместе с тем захотелось и иных привилегий. Девушка давно наблюдала, как все дела проносятся мимо Арсения, а он равнодушно ни во что не вмешивается, и начала понемногу вплетать корни своего влияния в великую империю Берховых.

Близкие люди, плотно работавшие как с Игорем Григорьевичем, так и с его сыном были крайне обеспокоены таким положением дел. Молодой человек очень вяло отнесся к требуемым формальностям по принятию наследства, без интереса проделывал все необходимые процедуры, но совершенно не вникал в то, что попало к нему руки. Так Арсений и не понял, обладателем чего стал.

Молодой человек почти не появлялся в компании, все время пропадая в мастерской. Он не делал ничего конкретного, просто возился с железками, чтобы хоть как-то занять свое внимание и руки. Сооружал бессмысленные конструкции, затем, выпив лишнего, яростно ломал все это, взяв первый попавшийся инструмент, и так продолжалось изо дня в день. Если вечер заканчивался небольшим количеством алкоголя, то, придя домой поздно, Арсений заваливался спать, зачастую перемазанный маслом и пропахший гарью от разогретого металла, а засветло, опустошив чашку крепкого кофе, вновь отправлялся в мастерскую. Но когда нормы выпитого превышали допустимые, молодой человек появлялся только среди ночи, а потом не выходил из дома весь следующий день, мучаясь страшным похмельем, находясь в плохом настроении и накидываясь на всех, кто мог ему попасться.

Эрика давно переселилась жить в отдельную спальню и не пыталась остановить выходки мужа. Просто знала, когда не следует попадаться тому на глаза, а когда выдается удачный момент, чтобы что-нибудь попросить.

Рабочие небольшого авиационного предприятия стали обходить стороной эту мастерскую, и старались без лишней надобности не сталкиваться с Арсением Игоревичем. Многие из них зачастую наблюдали, как тот что-то словно одержимый режет, варит, пилит, а потом яростно разносит на куски. Когда же только одни обломки оставались от творения, молодой человек бессильно опускал руки, смотрел невидящими взором на осколки, инструмент с грохотом выпадал из ладоней, и он, шатаясь, опускался на пол, низко пригибал голову, и крупные слезы катились из его глаз.

Как-то в компании потребовалось подписать некоторые бумаги, связанные с наследственным имуществом, но на вызов Глеба Николаевича, первого помощника Игоря Григорьевича, теперь негласно принявшего руководство на себя и старавшегося спастись от нелицеприятной политики Эрики Германовны, Арсений никак не реагировал. Раз за разом отвечал, что подъедет, но так и не появлялся. В итоге мужчина попросил посодействовать Кирилла, и тому удалось вытащить друга на свет из места заточения, которое тот сам себе организовал.

Друг пытался откровенно поговорить с молодым человеком, но тот оставался равнодушен к беседе. В последнее время они виделись все реже и практически не общались. Сначала Кирилл полагал, что это временно, все скоро обязательно утрясется, горе поуляжется, но, глядя на человека, находящегося рядом с ним сейчас, уже так не думал. Безумная тоска Арсения затянулась, и тот не только не хотел от нее избавляться, но еще и сам же нарочно старался посильнее растравить свою рану. Оставалось лишь гадать, зачем же он это делает, и надеяться на чудо.

В общем-то, действительно, никто не понимал, что так сильно надломилось внутри молодого человека, и почему мучает столь яростно. Возможно, если бы кто-то попытался пробить эту скорлупу, вырвать наружу агонию мыслей, то сумел бы помочь. Но одни боялись заглядывать так глубоко и навредить, другие просто не хотели. И черное отчаянье пульсирующим оголенным нервом закапывалось все глубже, отравляя прекрасные молодые годы и намереваясь поставить крест на его будущей жизни.

Еронин Кирилл Богданович, друг еще со студенческих лет и ровесник Арсения, был в общем-то неплохим человеком. Хоть он и принадлежал к развращенному светскому кругу, все же умудрился не растерять до конца свою гуманную душевную составляющую. Но в этот раз переживания за ближнего сыграли злую шутку, потому что, не зная как подступиться, тот просто отошел в сторону.

Зато Глеб Николаевич, который помимо того, что ранее являлся помощником Игоря Григорьевича, еще и был его близким другом, посчитал, что пора положить конец разрушительному горю.

— Уже и не надеялся тебя увидеть, — добродушно улыбнулся он, когда Арсений, наконец, переступил порог офиса компании.

— Да я и не собирался, — устало потер глаза молодой человек.

— Спасибо Кириллу, кстати, где он?

— Остался на улице. Сказал, что ему нужно зайти в какой-то тут поблизости магазин, пока я буду разговаривать с тобой, а потом отвезет меня обратно.

— Он хороший друг, не так ли?

— Да, — усмехнулся Арсений, — но все его попытки бесплодны. Я вижу, что Кирилл волнуется, но меня это уже не трогает. Мне просто все равно.

— Что ж, не стану вмешиваться в ваши отношения, ты здесь не за этим. У нас накопилось немало бумаг, которые тебе следует подписать, — Глеб Николаевич протянул собеседнику увесистую стопку. — После трагедии фирма перешла в твои руки во всех смыслах. Акционеры не видят необходимости избирать стороннего руководителя, потому пост президента компании должен занять ты. У тебя контрольный пакет акций. Нельзя больше оставлять у руля временно исполняющего обязанности.

— Я не в форме, чтобы заниматься чем-то подобным, — сказал глухо Арсений, подписывая бумаги и даже не глядя, под чем ставит свою подпись.

— Похоже, подсунь тебе приказ о смертном приговоре, ты завизировал бы и его, — покачал головой мужчина. — Ты вообще в курсе, что твоя жена все это время даром возможностями не разбрасывалась? Того гляди, и сама окажется в этом кресле.

— Может, оно и к лучшему? — пожал плечами молодой человек.

— Издеваешься? — в упор посмотрел на него Глеб Николаевич. — Понимаю, что тебе в общем-то безразлично, но от компании зависит судьба огромного количества людей. Мы даем рабочие места, помогаем выжить беднейшим народам. Мне позиция Эрики известна, здесь останется один блеск да глянец. Слушай, Арсений, не обижайся, против твоей супруги я ничего не имею, она подходит как жена в твоем случае, видная и красивая девушка, но отдавать в ее руки всю власть не стоит. Отец серьезно относился к делу, вкладывал в него душу, развивал его и развивался вместе с этим сам. Для Игоря каждый шаг имел значение, научную составляющую и вклад в будущее. Не стоит одним рывком теперь разрушать все.

— Чего же ты от меня хочешь? — вздохнув, произнес молодой человек. — Чтобы запретил Эрике вмешиваться в ваши дела? Она вряд ли послушает, а я вряд ли стану следить за тем, чем та занимается. Появляться в офисе желания тоже нет, а стать моей круглосуточной нянькой тебе точно не удастся.

— Мне нет, но кое-кто другой может это осилить, — загадочно подмигнул собеседник.

— Похоже, в твою голову закралась какая-то абсурдная идея, — вяло улыбнулся Арсений.

— Давай так, — не стал спорить Глеб Николаевич. — Я организую тебе связь с делами компании без особой необходимости твоего появления здесь, общения с кем-либо, а ты попробуешь таким образом сохранить гордость родителей.

— Как хочешь, — согласился молодой человек. — Но если не выйдет, то виноват будешь сам, потому что я тебе ничего не обещаю.

— Договорились, — удовлетворенный мужчина встал, пожимая руку сыну друга. Надежда затеплилась в его сердце.

Кирилл как и обещал ждал снаружи, чтобы отвезти Арсения назад. Но тот, вопреки прошлому пожеланию, не стал возвращаться в мастерскую, а попросил доставить домой. Это был один из первых вечеров трезвости за последнее время.

Молодой человек сам не знал, почему так поступил. Просто встреча с другом отца пробудила в нем иные, более теплые воспоминания. В доме никого не оказалось. Эрика как обычно где-то пропадала, и он мог совершенно безмятежно провести время никем не тревожимый.

Арсений достал старый фотоальбом со своими детскими фотографиями и долго рассматривал снимки, воскрешая в памяти счастливейшие моменты, проведенные с родителями, и сам не замечал, как тень тихой скорбной радости озаряет его лицо. Так он и заснул. Когда супруга вернулась домой, то удивленно посмотрела на спящего мужа, нахмурила брови каким-то своим мыслям и удалилась к себе.