чала я самым наглым голосом, какой только могла придумать. – Выгнал! Как это вам нравится? А? – Ну, вы же, милая, сами виноваты! Как же можно так? – А вот еще, очень нужно. Скажите пожалуйста. – Но ведь он все-таки муж!
Или даже заговорит, называя вас дорогим Николаем Ивановичем, когда вы всю жизнь для всех были Петром Николаевичем? И не случалось ли с вами, что кто-нибудь вдруг скажет: «А я вас вчера видел в цирке», тогда как вы самым честным образом были на вечернем заседании?
