. Г. Реут, А. Савин. Становление и развитие г. Железногорска (Красноярск-26) как закрытого административно-территориального образования атомной промышленности (1950–1991) / Красноярский гос. пед. ун-т им. В. П. Астафьева. 2007 [Ф].
7. В. Новоселов, В. Толстиков. Тайны Сороковки, 1995. [Л].
8. Матюшкин В. Ф. Повседневная жизнь Арзамаса-16. М., 2007. 424 с. [Л].
9. Атомная бомба. 1945–1954 // Атомный проект СССР: док. и мат-лы. М., Саров [Ф].
10. Водородная бомба. 1945–1956 // Атомный проект СССР: док. и мат-лы. М., Саров [Ф].
11. В. Кузнецов. Ядерное наследие. [Л].
12. А. Волынцев. Сороковка без грима, 2016 [Л].
13. Атомные города Урала. Город Лесной: энциклопедия / под общ. ред. В. В. Алексеева, Г. Н. Рыкованов; отв. ред. Н. В. Мельникова, С. А. Рясков. Екатеринбург: БКИ, 2012. 304 с. [Л].
14. Н. В. Мельникова Феномен закрытого атомного города. Серия «Очерки истории Урала». Выпуск 42, Екатеринбург, 2006, 176 с. [Ф].
15. Энциклопедия «Трехгорный». Челябинск: Каменный пояс, 2012 [Ф].
Всю имеющуюся о закрытых городах литературу автор этой книги условно бы разделила на две части: тексты «лириков» и тексты «физиков». В рамках этой книги «лириками» будем считать тех, кто пишет об истории и героическом прошлом атомной индустрии, а «физиками» – тех, кто имеет дело с сегодняшними, чаще всего юридическими, последствиями тех героических времен, а сегодня, увы, совсем земных, как в переносном, так и в прямом смысле (право на собственность, например). Возле каждого источника я поставлю букву по этой классификации:
1. В. Кузнецов. Атомные закрытые административно-территориальные образования Урала: история и современность, 2015 [Л].
2. В. Лютов. Несекретная история, 2019 [Л].
3. А. Волынцев. Город горького шоколада, 2020 [Л].
4. Емельянов. Снежинск – моя судьба, 2017. [Л].
5. А. Грешилов, Н. Егупов. Ядерный щит, 2008 [Л].
Исключением был ЗАТО Саров. Его первая секретная атомная лаборатория КБ-11 располагалась в стенах бывшего мужского монастыря. «Прямо над бывшей кельей Серафима Саровского», – сегодня с гордостью говорят об этом атомщики. Бояться потустороннего влияния атомщикам было не нужно, все было «вычищено до них». Окружавшие церкви были разрушены в годы борьбы с «мракобесием» или переделаны в светские учреждения. Единственная сохранившаяся чудом колокольня была спасена, потому что один из атомных руководителей предложил переделать ее в водонапорную башню. Само название «Саров» исчезло с географических карт.
40-е и 50-е годы некие ученые предложили устроителям атомного щита некую теорию, согласно которой для того, чтобы вывести из организма радиоактивные элементы, необходимо было употреблять крепкий алкоголь. Считалось, что молекулы этилового спирта связываются с молекулами радиоактивных веществ и тем самым способствуют их быстрому выведению из организма. Теория, помноженная на менталитет народа, быстро пустила свои корни. В цехах первых предприятий были установлены бочки со спиртом, к которым на железной цепочке (чтобы не украли, если черную икру не во что будет класть) была прикреплена железная кружка. Каждый желающий после смены мог подойти, зачерпнуть и совершенно бесплатно выпить столько, сколько он считал нужным для выведения радиации из организма. Нововведение прижилось и понравилось. Народ начал спиваться. Через какое-то время было доказано, что теория выведения радионуклидов подобным образом оказалась несостоятельной, но привычка выпивать и расслабляться после работы подобным образом осталась. До сих пор, приглашая друг друга выпить, жители закрытых городов, и особенно работники предприятий, используют в обиходе такое выражение: «Пойдем выводить радиацию». Увы, традиция привела к росту алкоголизации населения, а значит, увеличению преступности.
Здесь следует рассказать моему уважаемому читателю о ядерной катастрофе 1957 года, случившейся в первом закрытом городе на промышленной площадке первенца атомной промышленности комбината «Маяк». Как вы уже знаете, строительство этой площадки началось в 1945 году. Итогом нечеловеческих усилий стали видимые результаты – запуск здесь первого промышленного реактора по наработке плутония в 1948 году и испытания ядерной бомбы на полигоне в Семипалатинске в августе 1949 года. В бомбе и был тот самый плутоний, который сделали на этом реакторе. Увы, у этого героического процесса есть совершенно неприглядная обратная сторона. В любом процессе получения чего-то радиоактивного всегда и везде образуются в огромных количествах жидкие радиоактивные отходы трех видов – высокоактивные, средне-активные и низкоактивные. И их нужно, увы, куда-то девать.
На «Маяке», естественно, отходы были представлены во всем своем научном многообразии. Их сначала сливали в природную реку Теча (помните, как выбиралась площадка и много пресной воды?). Люди в деревнях вдоль реки начали, как ни странно, болеть лучевой болезнью и умирать от необычных видов рака. Деревни пришлось выселять и ликвидировать (тридцать пять деревень).
Атомщикам пришлось усиленно и экстренно думать, куда девать все эти отходы. Их решили разделить и хранить отдельно, в зависимости от активности. Высокоактивные – заливать до лучших времен в подземные контейнеры. Это мы, потомки, по замыслу отцов-основателей, должны были придумать, куда девать эту «ценность». Среднеактивные – сливать в изолированное от системы озеро Карачай (с 2015 года оно стало подземным, содержащим примерно сто пятьдесят миллионов кюри), а на низкоактивные, увы, фантазии уже не хватало, слишком много их было, и решили, что все же снова в Течу (а больше некуда!).
За подземными контейнерами все-таки следили, но, как оказалось, весьма неэффективно. По архивным документам нам известно, что с марта 1957 года персонал пытался достучаться до сердец и умов в Москве, но реакции высшего руководства не было. 29 сентября 1957 года один из контейнеров взорвался, выбросив в атмосферу двадцать миллионов кюри.
