Подтверждением распространения среди российских женщин интереса к наукам в конце XVIII — начале XIX века может служить появление в русском языке уже в первое десятилетие XIX века понятий «философка», «ученая женщина», употреблявшихся по отношению к некоторым дамам.
автор «Вестника Европы» в рецензии на очередную книгу графини де Жанлис[134] в 1811 году: «Упражнение в науках и словесности есть ли необходимая принадлежность женщины? Власть ее не ограничивается ли кругом домашнего хозяйства и семейственных обязанностей? <…> Ученая женщина захочет ли заниматься мелочами домашнего хозяйства? Имея мужа, не столь как сама просвещенного[135], не вздумает ли иногда нарушить закон, предписывающий ей почтение и покорность?»[136]
Далее А. О. Армфельд ответил на вопросы, видимо наиболее часто высказывавшиеся его противниками, в частности на вполне традиционное утверждение, что наука «не есть дело женского ума», традиционно доказывавшееся отсутствием великих ученых из числа женщин. На это старинное, но все никак не устаревавшее утверждение А. О. Армфельд отвечал не без юмора, заявив, что если бы женская средняя школа была развита так же, как и мужская, то и имена известных женщин-ученых появились бы: «Какою мерою определяем мы объем умственных ее (женщины. — О. В.) способностей и степень возможного их развития, неужели тою же самою, которую прикладываем к мужчине, для которого устроены и гимназии, и лицеи, и академии, и университеты? И много ли, однако, выходит настоящих героев науки из этого
Следует отметить, что женщины-ученые были приняты в члены общества в конце 80-х годов, в эпоху особенного гонения на высшее женское образование, когда после работы комиссии князя Голицына по “улучшению” женского образования в России, все женские высшие учебные заведения были закрыты.
13 октября 1717 года по личному приглашению Петра I прибыла в Петербург Доротея Мария Генриетта Графф (1678–1743), дочь знаменитой художницы, путешественницы, энтомолога Марии Сибиллы Мериан (1647–1717). Она получила место преподавателя в Фигурной палате Академии наук, обучая первых российских граверов и художников рисованию и живописи, но этим не ограничивался круг ее деятельности.
ремесла (по крайней мере до начала Новейшего времени). Хотя, конечно, некоторая специализация и разделение женских и мужских обязанностей и профессий безусловно существовали и в области физического труда, но сам факт того, что женщина может и должна им заниматься, общество не оспаривало. Крестьянки, служанки, прачки, ткачихи… общество не считало, что эти занятия не подобают женщине, противоречат ее физиологии, отвлекают ее от заботы о семье и способствуют падению уровня нравственности в обществе. Совсем другое дело — умственный труд.
Всего за двести пятьдесят лет (срок очень маленький по историческим меркам) в некоторых отношениях положение женщины изменилось кардинально, а ее возможности значительно расширились. И прежде всего это касается интеллектуальных сфер деятельности, поскольку, насколько нам известно, никто никогда не протестовал против занятия женщин тяжелым физическим трудом, будь то в сфере сельского хозяйства, обслуживания или ремес
