Антон Юрьевич Артемьев

Моя жена — стюардесса

Рассказы и эссе

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Антон Юрьевич Артемьев, 2018

Земные боли и желание чаще быть в небесах. Ничего выдуманного. Обращение к миру и к себе. Любовь к женщине, восхищение и безудержная страсть.

18+

ISBN 978-5-4483-0116-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Моя жена — стюардесса
2. Как соблазнить шведскую красавицу
3. Моя жена — стюардесса (письма в небо)
4. Дичь
5. Мир смешнее обезьяны

Как соблазнить шведскую красавицу

После бутылки вермута и долгого перелета земля, кажется, растворилась под ногами. Пилот и добрый попутчик просто выгрузили Никитку в Мале. В себя он пришел только в аэротакси. Красный кукурузник нервно подергивался над пронзительной синевой Индийского океана, внизу проплывали сказочные пятна Мальдивских островов — настроение быстро заиграло. А на острове Куреду как ослепило. Белый песок, лазурное море, встречающие гостей барабанщики, люди из разных стран, а главное статные женщины. Таких парень раньше видел только на обложках журналов. Большинство были при мужчинах, однако, чем черт не шутит… — С нашим героем он шутил постоянно.

Разноцветные рыбки в прибрежных кораллах, черепахи, рифовые акулы — изучать водное пространство можно было часами. Однако, Никиту больше заинтересовал мини-бар. Поэтому перемотаем к вечеру следующего дня. Летучие мыши, как сговорившись, стаей свесились над бунгало героя, когда он вывалился на парной воздух.

— Огооо, — только и смог очарованно растянуть постоялец, на взмывшие от его жилища черные перепончатые крылья. Почти готическая сказка, учитывая похмельный кавардак в голове.

В ресторане играла музыка. На танцплощадке уже подергивались фигуры. Осушив пару бакарди, Никита бросился в пляс. Было легко и весело. Рядом извивалась точеная фигура мулатки. Не поддаться искушению было нельзя. Лицо, сливавшееся с ночным полотном, сияло каким-то первобытным взглядом. Будто это не женщина, а хищник из саванны. Она двигалась стремительно и пластично словно большая дикая кошка. Пока Никита преодолел робость и вспомнил какие-то слова на английском, чтобы вступить в разговор с чарующей незнакомкой, она, влекомая своим спутником, растворилась в темноте острова.

Возле бассейна сидела русская компания. Пара и добрый попутчик Никиты, который помог «приземлиться». Оказалось, что это все соотечественники на Куреду. Рассказав пару баек, наш герой очаровал земляков. Опрокинув семьсот грамм внутрь, закочался, взгромоздился на велосипед, взятый на прокат, и двинулся на ночлег. Местами дорожка из топкого песка как будто кричала: «Куда ты поехал, детка? Повеселись еще!!!». Два раза забуксовав, Никита грохнулся. Содранные колено и локоть не чувствовались. Через какое-то время, парень откинулся на спину и влупился в луну, сияющую в обрамлении пальм. Взятые в дорогу запасы алкоголя сделали свое дело и окончание ночного путешествия на велике в памяти не закрепилось.

С утра, успокоив болеющий организм новыми порциями спиртного, Никитка одел плавки, нацепил ласты и маску и, распахнув двери, стал продвигаться к океану. Было не более ста метров, но путь дался непросто: тяжесть в желудке, тошнота и прочие неудобства похмельного дриблинга. Когда он с первобытной радостью упал в теплую бирюзовую гладь, то почувствовал себя утробным плодом, только втягивающимся в Жизнь. В океане, дергаясь наподобие морского конька, пока за белоснежными барханами песчанной пустоты появились кораллы, наш пловец уже вошел в тонус. И залип, увидев пятнистого ската. Тот как будто зарывался в песок. Рядом прошла рыба-наполеон, достаточно большая. Еще несколько попугаистых обитателей рифа вызвали у Никиты щенячий восторг. Пораженный эйфорией, он курсировал над яркими обитателями океана не меньше часа. Так что на берег выполз обессиленный. И на некоторое время остался лежать в линии прибоя. Волны ласково журили худое тело. Руки были раскинуты как у ящерецы. Голова, посаженная подбородком в песок, медленно крутилась туда-сюда, осматривая окрестности. На пляже почти никого не было. Райская тишина и спокойствие. Взгляд остановился на молодой беловолосой женщине. Ее локоны как будто сливались с песком. «Венера, блядь!», — пронеслась тревожная мысль. Лица не было видно, но сложена незнакомка была очень неплохо. Никита, подгоняемый все возрастающим любопытством, побрел домой. Остановился возле незнакомки, чтобы оценить ее вблизи. Женщина лежала на животе и, вероятно, дремала, поскольку даже не отреагировала на приближающиеся шаги. Она имела плавные правильные черты тела, высокий рост и ту степень округлостей, которая заставляет шевелиться животное внутри нормального мужчины. Наш герой бросился действовать, напираемый мутными всплесками похмелья. В жилище Никита раскопал в рюкзаке фотоаппарат и потрусил обратно. Он хотел нежно притронуться и разбудить белокурую незнакомку, однако нога завязла в песке и в результате раскоординации, парень со всего маху оперся пятерней о раскошную задницу незнакомки.

Боже, что тут началось! Встрепенувшаяся газель вскочила, вскрикнула, замахнулась на пощечину и стала пятиться к бегству. Через секунды глупый вид извиняющегося парня, обезоружил ее и она немного успокоилась. Высокая, утонченная, с ангельской внешностью шведской фотомодели Эльзы Хоск, дива пленила Никиту до глубины сердца. Так что он даже стал слегка заикаться. В результате небольшого путанного диалога стало понятно — Аша пару дней как из Швеции. С подругой. Конечно же это провидение! А что же еще? Никита робко протянул ей фотоаппарат и попросил сделать пару снимков. Положив руки к разноцветным трусам, наш герой попытался изобразить стремительного красавца, но образовавшаяся стеснительность по отношению к иностранке сделала из него нечто наподобие бравой селедки, которая сошла на этот залитый солнцем песок с рекламного плаката дешевого универмага. Гораздо позже, разглядывая единственную более менее удачную фотографию, сделанную тогда на мальдивском пляже, Никита всякий раз впадал в неконтролируемую психическую слабость.

Вот так, будто навалив в штаны, грустно размышляя, но уже обуреваемый страстью, парень поволочился в хижину. Просидел там некоторое время за пивом, пока не пришел Рекуэнко (на самом деле — добрый попутчик Генка) и не поволок его ужинать.

Морской ужин за хорошим вином может изменить человека до неузнаваемости. Тем более, человека, привыкшего каждый день есть мясо и часто потакать привычке к крепкому алколю. Зелень с морскими обитателями и белым — совсем другое дело! Легкость и чистота мыслей отдыху только помощь. Поэтому при первых звуках дискотеки парни рванули танцевать. Кроми них в подергушках никто не участвовал. То ли было слишком рано, то ли навязчивая и корявая колбасня русских отпугивала иностранцев: все эти пихательные движения и притопы с подпрыгиваниями а ля на коне. А Никитке было чрезвычайно хорошо — он чувствовал, что с этими феерическими конвульсиями провожает еще один грузовой состав, наполненный муками от схваток за лучшую жизнь. Прежде чем время, льющееся через твое сердце, станет прошлым, нужно ощутить его до головокружения, — казалось нашему герою. И все искал глазами незнакомку, встреченную сегодня на пляже. Были надменные и оттого еще больше потрясающие мулатки и скромные толстухи в очках; девочки с ромашками в глазах и тетеньки, которые метались между заботой об этих девочках и собственной озабоченностью… ЕЕ не было. Вконец издергавшийся Никитка попрощался со всеми, обошел места, где могла быть ОНА. Безрезультатно. В сладостном отчаянии выбрался на безлюдный пляж и упал на песок. Парень впал в футуристическое оцепенение — долго лежал, устремляясь к мириадам звезд.

Он нашел ее утром. Все также лежащей на песке. Очевидно ее бунгало было совсем рядом. Никита подскочил к незнакомке, но тут же был поражен какой-то парализующей эмоцией — встал как вкопанный. Женщина оторвала взгляд от океанического простора и чуть дернулась, увидев вчерашнего гренадера. Парень пытался растормошить себя, чтобы казаться непринужденным, однако посыпались какие-то корявые словесные конструкции, сляпанные из английского, немецкого и русского. После нескольких употреблений ВАНТ Ю, незнакомка как будто встревожилась. Лицо ее не выражало ни радости, ни любопытства — чего уж говорить о вожделении. Глаза женщины наполнились тревогой: «Мистер, мистер! Ноу фьюча!» и еще какие-то слова, которых пляжный кавалер и не разобрал. Поняв, что опять запорол операцию, он потупив голову, поплелся к воде. Картины морской жизни немного подняли настроение. На обратном пути Аши, шведской красавицы, уже не было. До вечера парень провел в засаде, выглядывая из окна своей хижины на ослепительный песок. Он с замиранием сердца ждал, что шведка выйдет. Но вышла она только в районе пяти, в сопровождении подруги. Фигура, обтянутая легким платьем, проплыла через диск закатывающегося солнца и исчезла в гуще растительности.

Итак, что было предпринять? С учетом того, что говорил наш герой только по-русски, знал лишь несколько английских слов и очень неубедительно — язык жестов. Из-за болезненной застенчивости в самые решительные минуты, шансов на сближение с Ашей почти не было. Т.е. почти безнадежно…

Следующим утром он молча проводил женщину на завтрак, вложив все эмоции во взгляд. Аша слегка помрачнела, поймав эти жаждущие глаза, однако, страха и былого недовольства на ее лице уже почти не было. Солнце только поднималось над островом, заливая мир нежными красками. Стали голосить птицы. И стрекотать насекомые. Этот гвалт поселялся в округе каждое утро и будил в памяти Никиты какие-то детские ощущения. На ум приходило летнее марево в сибирской деревне, доброе лицо умершей бабки, дворовая кошка и огромный огород к осени вызывавший только уныние (копать картошку и возиться с другими овощами радости не было). И куда деться — эти зеленые мухи-бомбовозы и слепни, от которых никак не скроешься, обязательно ужалят.

Никитка стал нервничать — фотографируя сам себя в тропических зарослях, изобразил хищника, бросающегося на жертву из чащи. Какой-то полоумный взгляд и корявые позы. Если бы кто-то со стороны увидел эти кривлянья, то приписал бы их угнетенной алкоголем психике. К тому же денег у парня совсем не осталось (мальдивские рестораны в ценах довольно высоки), пришлось довольствоваться завтраками и бесплатной водой. Дошло до того, что однажды, увидев в линии прибоя рифовую акулу, наш герой попытался насадить ее на подобие остроги, сделанной из веток. Ничего не вышло. Не выходило и с шведской красавицей — нарочито обращая на себя внимание приветствием, парень всякий раз пронзал ее взглядом полным того восхищения и нежности, которые не мог передать словами. Как будто вкладывал в этот взгляд всю мощь, предназначавшуюся той акуле.

В какой-то из дней Никита решил больше не преследовать иностранку. И просто перестал обращать на нее внимание. Никаких реакций. И даже приветствий. И это, казалось, произвело на Ашу успокаивающий эффект. Она перестала вздрагивать, чуя порывистые шаги парня, который всегда шел ближе к загорающей женщине. За исключением тех дней, когда по доброй помощи Рекуэнко, был невообразимо пьян и задом пятился к воде в ластах по самому короткому маршруту. Зрелище это было занятное, поскольку Никитка напоминал пеструю пружинку. Которую пересыпают из одной руки в другую. Он с некой грацией также пересыпался к океану как мифический китайский дракон. Обычно эта процессия сопровождалась вопросом, висевшим в воздухе — шваркнется ли о земь этот кисельный землемер? Порою Никитка действительно шлепался на спину как подкошенный выстрелом лягушонок. Тоска-тоска-тоска. Пришла на райский остров.

Тоска бы так и укокошила наш рассказ, если бы не закатный багрянец исторического, в каком-то смысле, вечера. Солнечная живопись на облаках в ту пору так растрогала Никиту, что он решил продолжить со шведской красавицей. Иначе, — подумалось парню, — что же потом вспоминать об этой истории? Наш герой собрал все самые свежие цветочки в округе, перья птиц, веточки и кораллы и, когда Аша, отправилась ужинать, соорудил на песке возле ее жилища пеструю картину, изображающую белую птицу, которая привязана к бунгало Никиты. Пунктиром из белых цветочков. «Help me at 11:00 p.m.» — надрывно кричала надпись, составленная у самого порога ее хижины. Соотечественники почему-то были уверены в этой фразе и даже пару раз выпили за ее магическую силу накануне. Закончив работу, наш герой как заядлый охотник, расставивший капканы, засел в своем домишке, наблюдая за происходящим возле бунгало соседки. Однако до 11 вечера возле домика никто не появился. Лишь послышался среди ночи заливистый женский смех. Этот же смех разбудил Никиту поутру. Он отодвинул шторку и выглянул в окно — возле картины на песке стояла шведская красавица с подругой и они, изучая цветочный иероглиф, щурясь, поглядывали на жилище Никиты.

Вечером парень пытался танцевать. Но только раскачивался под музыку как страус. Мелодия будто шлепала его по загривку — ИДИОТ! — ИДИОТ! Посидев с участниками немногочисленного русского клуба, Никита вернулся домой с пакетом, набитым свежими цветами и несколькими кокосами. Он подновил и расширил композицию возле домика шведской красавицы и сделал пунктирную линию более четкой. Затем пошел к себе и, оставив дверь открытой, лег на кровать, поглядывая на часы. Выпитое за ужином носилось в голове неоновыми огнями, воображение рисовало сказочные картины появления шведской королевы, — вся эта кутерьма плавно перетекла в сон.

Когда утром наш герой двинул к воде, соседка, привычно загоравшая на песке, поднялась в его сторону. Никита, проходя мимо, взглянул на нее, стараясь передать взглядом переполнявшие его чувства и довольно настойчиво смотрел в глаза, как хищник, который ищет слабину своей жертвы… На этот раз шведская красавица совсем не боялась и уже не была так строга. В пропасти ее зрачков появились какие-то чертенята. Никитка с трепетом ощутил эту сладкую дрожь и с разбегу ушел под воду. Битый час он плескался как реактивный дельфин. С берега можно было наблюдать, как появляются над поверхностью его конечности. Потом он успокоился, раскинувшись морской звездой, и затих так на добрых пятнадцать минут. Лежа на спине, он вперился в небо и старался раствориться в его синих далях. С берега раздался крик Рекуэнко. Выяснилось, что пара, приехавшая из России, уже отправляется на родину. Следовательно, их не мешало бы проводить. В нудных шаблонах прощания Никитке говорили какой он милый, добрый и веселый (читай — редкостный разгильдяй, очень занятный для праздного наблюдения). А затем сели в красный кукурузник на поплавках, который подобно утке пробежал по воде и взмыл в небо, сверкнув на солнце фюзеляжем. Они, вероятно, были любовниками, поскольку в их поведении чувствовалось какое-то смущение. Когда их любовь (или что там?) прилетит вмести с ними в большой город, она скорее всего рассыплется в шелуху и будет пылиться по квартирам в разных концах мегаполиса.