Впечатления и отзывы о книге автора Михаил Кузмин Крылья

Книга, которая придала мне уверенности и вдохновила быть собой. Спасибо автору, что написал актуальное до сих пор произведение.
Советую всем, кто не уверен в своей свободе самовыражения и ищет поддержки.

Очень сложно воспринимать текст. Автор любитель сложносочиненных и сложноподчиненных предложений. И периодически приходилось перечитывать.
На фоне болтовни второстепенных героев теряется нить повествования.

Читалось легко, но тяжело. У меня сложные отношения с русской литературой начала двадцатого века, да и более ранней. Очень много отсылок к мифологии и религии, что тоже слегка путало, но это тоже моя неосведомленность. Тема гомосексуализма очень подстрочно двигается по всему повествованию, очень мало прямого посыла, и это чудесно. И разумеется, посколько книга послужила началом русской гей-прозы. В целом трогательно, хотя темы как будто скакали - недалеко друг от друга, но все же скакали. Позже надо перечитать, думаю, больше пойму взаимоотношения.

красивые, гордые мужчины и соседство культа телесности и удовольствия с религией и философией - экстракт европейской культуры

Очень Необычная книга.
Конечно же можно не ждать от неё романтичных взаимодействий между героями, так как для того времени её бы просто сожгли) но в ней очень много рассуждений и мыслей.

Полный каламбур. В начале текста очень много орфографических ошибок, пунктуация тоже оставляет желать лучшего.

Человек должен быть, как река или зеркало — что в нем отразится, то и принимать; тогда, как в Волге, будут в нем и солнышко, и тучи, и леса, и горы высокие, и города с церквами — ко всему ровно должно быть, тогда все и соединишь в себе. А кого одно что-нибудь зацепит, то того и съест, а пуще всего корысть или вот божественное еще.

Интересное произведение, и интересно оно своими пасхальными яйцами, которые запрятаны на каждом шагу (без помощи гугла я бы не разобрался). Читается быстро, хотя сама повесть довольно тяжёлая. Мне было непривычно читать книгу с подобным слогом. Не скажу, что я сильно проникся героями, но возможно это изменится при повторном прочтении. Ещё удивило наличие такого количества ошибок связанных с пунктуацией, особенно в первой главе.
Мне понравилось, что автор поднимает очень острые вопросы (особенно теперь) с точки зрения молодого человека, который только осознаёт себя. Надеюсь, что у всех когда-нибудь отрастут крылья.

Очень нежное, крылатое. Читалось на одном дыхании. Довольно кинематографичный язык — повествование подобно переходу от сцены к сцене. В произведение не погружаешься целиком, персонажи не раскрываются во всей их глубине и держатся на дистанции, но все они — часть прекрасной, утонченной эстетики. Эллинизм, Волга, Солнце, Тайна, Крылья.

Удивительно, как не самая удачная (всë же первая) книга Кузмина в не самом же удачном издании всë равно прекрасна. И почему? А сам не знаю; может, я просто не писатель и передать чувства не могу? Да и Кузмин, кажется, тоже не может, но ведь делает, делает же! Повествование является приятным, хотя наверняка не понравится многому читателю, эстетичным в полной мере этого слова. Не стоит искать глубоких, сокрытых смыслов, ведь мысли, которые автор пытался передать, по крайней мере для современного читателя, откровением не будут. И всë же красиво, зараза. И всë же ты чувствуешь и Ваню, и Штрупа рядом, и запах Флоренции. Талант это какой-то: так чëтко, почти биологически точно передавать не эмоции в частности, но ощущение в целом? И в этом, наверное, главная проблема произведения. Оно довольно-таки простое (как говорится, это вам не «Улисс»), не имеет гениального, неповторимого языка, как, к примеру, у Набокова. Но вот незадача: есть у Кузмина та слегка волшебная база художника — и перечисленное не становится гениальным, однако имеет в себе эстетику и самостоятельный дух. Продолжая о проблеме, всë же скажу, что это не главное. Важнее то, что Кузмин передаëт жизнь, причëм в таком странном субъективном виде, что это можно либо прожить, либо не уловить вовсе, и остаться с книгой, где лишь базис пронизан эстетикой и названным духом, но пропустить наиважнейшее — чувство знакомого. То самое ощущение, что ловит, когда видишь улицу родного города в новостях: «О, а я здесь живу», — и улыбаешься почему-то сам себе. И уже не важно, есть ли там орфографические, пунктуационные ли ошибки, насколько завуалированно для незнакомого читателя показаны персонажи, ведь маленький я увидел знакомое и, умильнувшись, тихо сказал сам себе: «О, а я здесь живу, в „Крыльях“».