Оглавление

Предисловие

Любезный читатель!

Ты держишь в руках сборник необычных рассказов. То не сказки, не фантастика, не притчи. Возможно, однако, что это всё именно они, вместе взятые. Это жанр шутки-прибаутки для отдыха и развлечения с весёлым и добрым окончанием. В любом случае все рассказы далеки от реализма.

Герои этих рассказов — самые обычные люди, но случаются с ними необъяснимые вещи. В странные они попадают обстоятельства и почти сказочные истории. Да так попадают, что не сразу догадываются, когда сказка началась.

Могу предположить, что рассказы подойдут для людей несерьёзных и легкомысленных, молодых и чуть старше, для людей золотой возрастной поры и серебряной. Для лиц младшего пенсионного возраста, а также среднего и старшего. И предпенсионного. И всех, кто готов к ним душевно присоединиться. Кто не любит скучать и не предпочитает в каждом случае жёсткую логику, а принимает компромиссы и отступления от здравого смысла.

Теперь, дорогие читатели, если кто остался с нами, добавлю, что в каждом рассказе присутствует тайна, до которой всегда пять шагов. Почему так? А кто же разгадывает секрет сразу? Только постепенно открываем мы каждый раз одну застёжку за другой, чтобы добраться до разгадки тайны.

И где бы ни происходили странные события: в космосе или в научном учреждении, в старинном городке или внутри компьютерной игры, в заколдованном садоводстве или капризном музее, в доме с привидениями или чулане с превращениями, мы сорвём покров тайны ровно за пять шагов.

А когда вы закроете книжку, я знаю, что вы улыбнётесь доброй снисходительной улыбкой и порекомендуете её своим подружкам или друзьям со всеми оговорками, которые я тут написала для памяти.

Желаю вам добрых вечеров с этими рассказами и смешных снов про моих героев. Наших героев!

Шпион, вернувшийся из космоса

Донесение №1. Ковчег

Ной встревожился не на шутку. Из города нужно было уносить ноги, как можно быстрее. Границы закрыты, транспорт жёстко ограничен. Его уже, наверное, ищут. И даже вот-вот найдут. Ни Шухер, ни Огурец не сумели предупредить его вовремя. Теперь все зависит от удачи

Ной поднял воротник легкого пальто, благо сегодня под накрапывающим дождем это не выглядело подозрительно. Он надвинул летнюю шляпу на лоб, почти на глаза. Передвигался Ной бросками, зорко поглядывая за спину при каждой остановке. За ним никто не шёл.

Читая афиши на круглой старорежимной тумбе, он краем глаза внимательно изучал прохожих, нутро холодело, паника усиливалась.

Стоп! Что за объявление дурацкое? Набор в астронавты. Приглашаются все желающие. То есть межгалактический полет для туристов? Или у него уже галлюцинации на почве липкого страха и безнадёжности? Ной перечитал адрес, тот указывал на здание позади тумбы.

Тенью скользнул он в массивную дверь, поскольку она в этот момент как раз и открылась. Никто не вышел, словно та сама решила пригласить колеблющегося мужчину.

Мягко освещенный уютный вестибюль, стенд с указателем перечисляет названия контор и номера офисов. Где идёт набор? Ной выругал себя за придурь. На афише явно остались следы дурацкого розыгрыша. И в этот момент открылась дальняя дверь коридора, и из нее с хохотом вывалилась странная группа возбуждённых гражданок.

— Нет, я не могу в скафандре. Мне не идут короткие стрижки. И фигуры не видно. Это минус.

— А мне этого и надо. И фигуры не видно. Это плюс. Меня больше должности тревожат. Я прежде никогда не служила космовожатой. Что бы это значило?

Толпа притиснула Ноя к стене и удалилась, продолжая бурное обсуждение. Ной осторожно приблизился к двери, взялся за ручку, тихо потянул на себя.

Его бодро приняли, небрежно расспросили про умения и навыки. Спросили, на какую должность он претендует. Ною казалось, что пора бы ему проснуться. Подошла дамочка на высоких каблуках и в мотоциклетном шлеме, подтянула аппарат вроде фотографического на треноге, направила Ною в грудь и покрутила рычажки.

— Все понятно: шпион. Можем предложить вам должность по специальности. Будете главным по охране экспедиционной тайны. Вы же проблему защиты тайны, знаете, так сказать, изнутри? Вот и действуйте. Паёк у вас будет усиленный. Как у всех.

— Когда и куда? — просипел Ной

— На улице перед домом уже кабриолет стоит. Туда и садитесь. Он вас прямо к звездолёту доставит. За полчаса все остальные места пристроим. Скафандры выдадут на месте. Назад вернетесь, как управитесь. Там у них, — дамочка неопределенно махнула рукой то ли наверх, то ли в сторону, — там у них со временем какая-то неразбериха: я её не понимаю.

Ной вышел на улицу, держась за горло. Дыхание затруднилось. Его ждали, быстро запихали внутрь экипажа и помчали. Ни Шухеру, ни Огурцу он ничего толком сообщить не мог. Главное сейчас — исчезнуть, раствориться, не оставить следа.

В звездолёт он вошел на ватных ногах, все еще не веря, что пребывает в здравом уме. Место по привычке занял у прохода, огляделся пристально. Публика вокруг странная, подозрительная. Кое-кто в скафандрах, остальные в обычной одежде. Ной постарался расслабиться, задышал шумно и глубоко. Миниатюрная брюнетка впереди нервно забарабанила лакированными коготками по ручке кресла.

— Прием, прием. Как слышно?

Ной подскочил. Морзянка? Он точно уловил смысл? Черт! Совсем нервы никуда. Дамочка полезла в сумку, стук прекратился.

Ной покосился в сторону, потом повернулся в пол-оборота и осмотрел парочку позади себя. Пожилые мужчина и женщина явно были супругами. Она шелестела пакетиком с пирожками, он вертел в руках пузырек. ПУЗЫРЕК!?

Ной насторожился. Женщина упаковала недоеденное в рюкзак, наклонившись над ним. Муж молниеносно опрокинул ей в кофе содержимое невзрачного сосуда. Дама выпрямилась в кресле, откинула шлем, медленно и, смакуя, выпила напиток, после чего прикрылась шлемом, откинулась на спинку и обмякла с закрывшимися глазами.

Ной вспотел. Женщина не шевелилась. Муж покинул свое место и побрел в сторону туалета, где уже скопилась очередь, происходило оживленное знакомство и обмен мнениями.

— Тайна, — вспомнил Ной, — какая она тут, эта тайна? — Может, опаснее тех, за которыми он охотится всю жизнь.

Там, в конторе, оформившей его участие в полёте, ему не сказали, какую тайну он принят охранять. Весело проинструктировали, что так ему легче будет выполнять должностные обязанности.

— Не знаете, и не надо. А то, мало ли что… Тайна, она и есть тайна. Извольте приступить к службе.

Ной маялся непонятками. Надо было всё вокруг себя послушать и посмотреть. Он выбрался из кресла, зорко окинул взглядом соседку позади себя, признаков жизни не углядел. Подошел к народу, братавшемуся возле туалетов, нашарил глазами предполагаемого убийцу. Тот острил на тему бермудского треугольника и исчезающих кораблей, окруженный ахающими дамочками все мастей и конфигураций.

Ной попросил воды. Три стакана. Ему налили. Он поволок ноги на свое место, рядом с которым отравленная жертва мирно похрапывала из-под шлема.

Впереди сидящая брюнетка простучала ноготками по подлокотнику:

— Отбой.

Ной, на всякий случай, мысленно простился с Шухером и Огурцом.

Донесение №2. Планета

Видимо Ной всё-таки уснул. Когда он открыл глаза, пассажиры пребывали в хорошем настроении и расслабленности.

Ему принесли остывший ужин и небольшой блокнот. Он вопросительно взглянул на скафандр, внутри которого угадывалась женщина. Та коротко пояснила: для записей. Мол, вдруг что-то покажется вам важным или интересным.

Ной допил чай, огляделся. Дама сзади была вполне жива, она торопливо заполняла блокнот уже на середине его толщины. От увлечённости даже губу прикусила и голову на бок чуть не свернула.

Муж держал свой блокнот развернутым, но задумчиво глядел в сторону другой дамы, гуляющей вдоль кресел с видом человека, забывшего собственное имя. В руке она тоже держала ручку, и её блокнот валялся сильно помятый на сиденье.

Ной пережил озарение. Вот также выглядела их учебка в первые месяцы его пребывания в ней. Для начала их учили наблюдать и запоминать. Они пялились на всё вокруг и записывали. А потом анализировали и должны были сдавать экзамен по наблюдениям.

Так что? Здесь готовят шпионов? Почему в звездолёте? Неужели для других планет? Ной осекся: что за бред лезет в голову? Но то, что он видел вокруг, не укладывалось ни в какие варианты нормы. Он написал: «четверг». Ничего другого важного или интересного он написать не смог, потому что и сам себе не верил.

Утром все пили кофе с сыром и булочками, улыбались и острили. Ной заметил, что блокноты у многих исписаны больше, чем на две трети. Он перечитал свой «четверг» и добавил: «пятница». Это слово успокоило, но тут и раздался сигнал, громкий, торжественный и короткий. Динамик очнулся и сообщил, что предстоит посадка на планете, находящейся на пути следования звездолёта. Ной написал: «остановка». Это было с его точки зрения важно, но неинтересно.

Корабль мягко присел на твердь, через пару минут пришло сообщение, что дышать можно и безопасно. Пассажиры потолклись к выходу. Люки открылись, трапы выкатились. Планета выглядела тоскливо, сыро и безжизненно. Народ спустился топтать почву ногами и оглядывать безрадостный ландшафт. Цивилизацией здесь не пахло.

Вдалеке возник звук. Звук противный, опасный, приближающийся. В туманной сырости глаза различили быстро движущиеся предметы, звук исходил от них, хорошего он не предвещал. Астронавты сбились в кучу, но удирать никому не приспичило. Ждали.

Ной с изумлением опознал автомобили очень похожие на домашние, то есть землянские, очень. Они с шиком затормозили, и из них вывалилась люди. Обычные люди в пальто и ботинках, с бородками и в очках, а кое-кто и с пистолетами. Ной издалека не мог определить марку. Самый шустрый подошёл близко и помахал белым платком. Осторожно приблизились друг к другу. Шустрый настроил аппаратуру, что-то пробурчал в нее, аппарат пискнул и заговорил.

— Мы, жители планеты Амальгамбра, приветствуем братьев по разуму, — тут спикер почему-то бросил взгляд на Ноя, — предлагаем небольшую экскурсию по планете, а по окончании банкет.

Астронавты быстро посовещались и вытолкали к переводчику Ноева соседа сзади, видимо, помятуя его осведомленность в непознанных явлениях мира. Сосед пискнул точно, как машинка, и поведал инопланетянам, что они прибыли с планеты Земля, что миру мир, и Е равняется мц квадрат.

Хозяева повторили вопрос про банкет, астронавты наехали на своего лидера, тот выразительно кивнул, и всех разобрали по автомобилям. Ной изучал марки машин, но известных ему не обнаружил.

Ехали стремительно. Выкатились на шикарное шоссе и через десять минут въезжали в сияющий вечерними прожекторами город. Да, он снял, сверкал, слепил. За огнями трудно было разглядеть архитектуру, но в целом улицы и здания невероятно походили на родные московские, питерские и новосибирские в спальных районах. Ной тонул в подозрениях. Их привели в роскошный холл, экскурсию сократив до минимума. До этого они пронеслись мимо помпезного здания с колоннами, мимо стадиона и мимо красивого парка. Этого было достаточно, чтобы осознать всю похожесть жизни амальгамбрцев на жизнь землян.

Банкетпоразил даже бывалых. Астронавты ели левой рукой, правой записывая впечатления и названия блюд в свои блокноты: Ухо Вельзевула, Чрево Обериута, Лоно Плетинервы, Мишень Арбалета. Приблизительно таким был перевод умной машинки. Еда была вкусной и не походила на привычную для землян кухню. Блюда изобиловали щупальцами, остро-сладкими нитями, витиеватыми растениями, волокнистыми овощами и гарнировались разноцветными ароматными кашицами. Подозрения приотпустили Ноя. Он тоже достал блокнот и записал названия еды, выспрошенные у переводной машинки.

Шустрый представитель встречающей стороны, лидер астронавтов, а потом и все наперебой рассказывали о себе, своей прекрасной планете, клялись в честных намерениях и высокой межпланетной дружбе. К блюдам подавались горькие напитки, после которых участники застолья обменялись адресами и сделали коллективную фотографию. Наши обещали вернуться и приглашали амальгамбрцев в гости с семьями и друзьями. Подали транспорт, астронавты с явной неохотой загрузились, отбыли, не выпуская из рук блокнотов и вытирая слезы рукавами скафандров.

Уже после старта, Ной раздумывал, как могло получиться, что жизнь в космосе так однообразна. Сосед неожиданно постучал по его плечу и, наклонившись, сказал:

— Слышь, я думаю, нас создали в один день по всему миру. Наверное, ещё не одну такую планету встретим, — и, подумав, добавил, — меню возможно будет разное. Меню не Бог создавал.

И попросил у стюардессы второй блокнот. Народ скрипел воображаемыми перьями. Ной разглядывал коллективные фото. Вдруг он подскочил, словно ужаленный. Чувак на фото, крайний справа в последнем ряду невероятно походил на Шухера.

Ной вытер лоб ладонью, проморгался, закрыл глаза, открыл. Уф, все же показалось. Шухер ростом не вышел, а парень на фото был ростом с соседа Ноя, они и стояли рядом в обнимку.

Однако этого Ной записывать не стал. Он посчитал это слишком важным, чтобы записывать.

Астронавты засыпали, икая и пукая.

Донесение №3. Обитатели

Пробуждение было тяжеловатым. Однако экипаж позаботился — участникам переговоров предложили напитки, снимающие последствия излишеств нехороших. Астронавты, с утра тупо дремавшие, приободрились и крепче вцепились в блокноты. Ной отметил про себя, что некоторые приканчивали третий. Он заволновался. Что они там строчат? Что означают эти блокноты, затертые и исписанные, перья эти самопишущие, со скрипом и царапаньем? Что вообще всё это значит?

Он открыл свой блокнот и написал: «суббота». Потом обернулся к соседу. Вчера он запомнил, что его зовут Ахилл. Посомневавшись, Ной аккуратно спросил, что все пишут. Ахилл вместо ответа протянул ему свои записи и пошел гулять по салону. Пока Ной читал, он надыбал ему чужих тетрадок с разрешения владельцев. Чтение увлекло Ноя, выключив из времени. Оказалось, что народ сумел узнать массу подробностей из жизни вчерашних аборигенов. Ной заново знакомился с жителями Амальгамбры.

Они живут семьями, с бабушками и внуками, не разводятся, и не вступают в брак второй раз, а просто разъезжаются в случае кризиса. Берут кредиты, но только на путешествия. Получают новое образование раз в десять лет.

Правительство несут по кочкам, государства у них образуются по признаку одобряемых футбольных правил, празднуют дни рождения, признают Высшие силы, но стараются лишний раз к ним не обращаться.

У них есть искусство, и оно в почете. Но никто его не понимает, тем не менее они иногда ловят земное Эльдорадио и очень его любят.

Гостеприимны. Посещение инопланетян обожают и соревнуются, кто лучше примет гостей. На это им выделяются гранты и дополнительные отпуска.

Собаку можно заводить одну на ребенка, а кошку — одну на бабушку.

Ной задумался. Он вчера высматривал подробности, запоминал конфигурации автомобилей, зарисовал на салфетке пистолет, который ему с охотой показал сосед по столу, изучал техническое оснащение банкетного зала, фотографировал переводную машинку и о многом ее допросил. Но ни разу он не задумался просто о жителях, о людях, или как там их называть.

Он пошел поразмяться, остановился возле стайки галдящих дам.

— Там же только мужики были. Ну как их расспросить про их женщин? Они только туманно бормотали, что мы лучше, а чем — объяснить не могли. Врали, как всегда!

— Меня один пытал, что нам дарят наши мужчины, если хотят понравиться, а их машинка слово «колготки» не переводит. И «шампанское» перевела так, что мужик на меня уставился, как на древний ужас.

— А меня их главный расспрашивал о эгрегоре вечной женственности, представляете? Я сначала растерялась, а потом рассказала ему о нашей профсоюзной организации. Он дернулся и унес машинку. Сказал, что чинить.

— А мой сосед всё пытался узнать, как мы достигаем просветления или реинкарнации. Я долго думала, тут унесли машинку в ремонт. А когда принесли, я сказала, что лучший способ просветления — шампанское, а реинкарнации — замужество, и ее опять унесли.

Ной пришел к группе мужчин. Они стояли в глубокой задумчивости. Ной поинтересовался, о чем они размышляют. Крайний вышел из оцепенения и поделился с Ноем информацией, что амальгамбрский бензин имеет октановое число сто пятьдесят. Собеседники очнулись и живо включились в обсуждение.

Ной вернулся в кресло. Он мог легко и даже по внешнему виду определять возраст человека, уровень образования, наличие творческих способностей, профессию и даже имеющиеся заболевания.

Но что дарить женщинам в праздник, как выглядит вечная женственность, и тот факт, что реинкарнация женщины совершается ЗАГСе, он был не в курсе в отличие от странных попутчиков. Да и характеристики бензина не могли повергнуть его в транс. В общем, не чувствительным, не отзывчивым показался себе Ной.

— Ты заметил, как они на наших женщин таращились? А своих нам ведь не показали, а? — сосед сожалел и расстраивался.

— Нет, я на это не обратил внимания.

— Эх, парень, не выйдет из тебя разведчика!

Ной дернулся.

— Откуда знаешь? Вы, что — разведчики?

— Зачем? Мы авторы. А авторы, они всё-всё подмечают. Особенно в отношении женщин. Так- то. Не то что шпионы.

Ной выпрямился и замер. Кризис профессионализма давал себя знать каждую минуту.

— Надо повышать квалификацию, — решил он, — эй, Ахилл, а как ты стал автором. И как стать им мне?

— Не, ну ты точно не шпион. Тебе же в руки дали блокнот. Лети и пиши. При посадке будет разбор полетов, то есть записок. Тебе помогут, не сомневайся. Пиши, читай, что другие шпарят, думай, пробуй. Чего проще-то? Напиши, каким ты увидел население Амальгамбры. Для пробы.

Ной решительно открыл блокнот. После слова «суббота», он записал первые размышления.

Обитатели планеты — классные парни. С любым из них я пошел бы в разведку. Но я не хочу больше туда ходить. Мои попутчики — странные люди, но с любым из них я продолжал бы полёт, чтобы стать автором.

Это было важно и интересно.

Донесение №4. Обмен

Утром Ной, как обычно, сделал короткую запись в блокноте: «воскресенье». Сразу стало весело и празднично.

— Надо же, как влияют на настроение слова, — вспомнил он. — И мысли.

Он вернулся к своим вчерашним размышлениям, которые одолевали его весь предыдущий день. Он положительно воспринял совет Ахилла описать вчерашних знакомцев, но начало никак не клеились. Мешали всплывающие количественные характеристики, анализ сравнительных данных окружающей среды, отметки подозрительных событий и персон. Ной отложил блокнот и попытался прощупать свои главные впечатления. Они были не из приятных. На дне его реакций роились тяжёлые сомнения. Слишком всё было похоже на его родную и такую опасную для него сейчас планету. Могло ли бы это быть действительностью?

Поражал и тот факт, что никто из участников экспедиции не выражал беспокойства, все воспринимали происходящее, как само собой разумеющиеся.

Ной копнул сомнения поглубже. Может, они все соучастники? Но, блин, тогда они скорее всего, через одного должны кукарекать бы как часы: «Этого не может быть!!» А они с воодушевлением шпарят страницу за страницей, фиксируя каждую фразу, каждый тост и каждый жест вчерашних амальгамбрцев. И оживлены они совершенно естественно и неподражаемо, просто переполнены гордостью и энергией.

Так что же это было вчера?

— Так, — Ной дал себе профессиональную установку, — давай, дружок, опиши событие подробно и найди, как говорится, десять отличий этих аборигенов от землян. А не найдешь — поберегись, тогда эта штука в духе провокаций, которые обожал Огурец. Тогда ты в ловушке, и надо соображать, как из нее выскочить.

Ной пробежался мысленно по всем записям, с которыми ему дали ознакомиться дружелюбные авторы. Память у него блестящая, подробности все свежи. Итак: сумма наблюдений имеется.

Амальгамбрцы дружелюбны, любопытны, ответственны. Прием организовали в одночасье, как будто ждали гостей.

Тут Ной ощутил сильный укол в висок. Ждали?!

— Спокойно, — удержал он панику, — продолжаем сравнение.

Они не дураки выпить и закусить, особенно на халяву. Поэтому и стараются понравиться туристам, раз им это оплачивается, болтливы, легко возбудимы, впечатлительны. Не агрессивны и не опасливы, хотя пистолетом помахали, так, на всякий случай. Доверчивы, простодушны и щедры.

Ной успокоился слегка. Если честно, то в целом эти характеристики к землянам не слишком подходят. Так, что ещё? Что ещё в них было такого, чего нет в наших. Или чего в них нет, такого, что выпирает из нас?

Ной отхлебнул кофе, просканировав мысленно блокнотики сограждан и был пронизан мыслью.

Вот! Вот оно, отличие. Никто из них ни разу не спросил никого из визитёров, сколько тот зарабатывает. Разве землянин мог бы удержаться от такого вопроса? Ни за что. Даже под наркозом. Даже под страхом увольнения, лишения свободы и приезда тещи. Сколько тебе платят? Это первый вопрос одного цивилизованного представителя планеты другому. Сколько ты зарабатываешь? А не Е равняется мц в квадрате.

Ной выдохнул. Так и есть. Не было с их стороны вопроса, на котором основан обмен разумов у землян.

Дальше посмотрим. К женщинам не приставали, держались почтительно, спрашивали, что им дарят мужчины.

Вы у землян такое поведение представляете? Прилетел межзвёздный корабль. Вышли особи обоего пола, и наши мужчины спрашивают инопланетных прелестниц: «А что дарят вам ваши мужи в день весеннего равноденствия, а куда они влекут вас развлекать в период ретроградного Меркурия?» То есть буквально перед лицом прибывших неизвестно откуда амазонок и валькирий, думают, как бы своих получше порадовать. Небывальщина.

Ной приободрился духом, заполнил несколько страниц блокнота, прогуляться по салону, насвистывая лёгкий мотивчик, снова задумался.

Вечная женственность! Это что они себе позволяют? Просветление, реинкарнация? Чем их мозги амальгамбрские забиты? Где вопросы про кредиты, про армию, про дефицит детских садиков. Где интерес к пенсии и сопутствующим заболеваниям, где прощупывание про тещ, конкуренцию коллег и соседей, где политические интриги и религиозный фанатизм?

Слово «шампанское» выводит из строя переводную машинку, а уж она-то прикидываться не должна, хоть и умна слишком.

Они не хвалились валовым продуктом, запасами минералом и протяженностью территорий. Они не апеллировали к классикам литературы, не цитировали высказываний великих деятелей, не прогнозировали, не проповедовали.

Они любовались дамами, пытаясь издалека проникнуть в тайны их привлекательности, они верили в их высокую духовность, в их посвящённость и просвещённость.

Они поддержали любимые темы мужчин про автомобили, оружие и перспективы перелетов, но предпочли гедонистическое погружение в ритуал застолья и наведения космических межличностных обменов и обогащений. Межличностных, Шухер!

Нет, это не земляне.

Ной посмотрел вверх, потом вниз, соображая, в какой стороне остались эти милые, беспечные, обаятельные существа. И поймал себя на мысли, что предпочел бы затеряться на просторах гостеприимной Амальгамбры, и не видеть до конца своих дней ни Шухера, ни Огурца, ни их работодателей.

— А что я буду делать на этой планете? Кому я тут со своим шпионским опытом нужен, и что я ещё умею?

Ной схватился за блокнот. Вот оно! Ещё есть время и возможность. Можно состояться как автор.

Он повернулся к соседу и робко спросил:

— Ахилл, не будешь ли ты любезен прочитать то, что я тут набросал и дать мне совет по стилю и сюжету?

Донесение №5. Исход

Утром Ной глотал чашку за чашкой крепкого кофе, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, и с нетерпением ожидал пробуждения Ахилла. С вечера Ной уже получил порцию похвал за свои заметки с пожеланием продолжать начатое.

Едва проснувшись, он схватил блокнот и написал по обыкновению: «понедельник». Слово улеглось на бумагу и одарило Ноя настроением новизны, работоспособности и одновременно тяжести. Понятно, что начинать новую жизнь и новое дело лучше всего в понедельник с утра в состоянии готовности и ответственности. Ной ринулся в сочинительство.

Сюжетов в его голове было немыслимое количество, да вот беда: все они были секретные. А какие там закручивались сюжетные линии, как проявлялись потаённые страсти, какие действовали недюжинные персонажи, какие крушения и взлёты судеб рисовались в его повествовании!

Ной взахлёб раскрывал карты великих афер, в которых сам участвовал, или только слышал от Шухера и Огурца.

Припомнив эти имена, Ной поостыл. А как он своё превращение объяснит соратникам? И, да, он забыл, что его ищут. А отлёт на ПМЖ на Амальгамбру в качестве будущего лауреата литературных премий — разве это не бред космического масштаба?

Пришлось почесать затылок, после чего Ной отбросил сомнения, дописал страницу и закружил вокруг кресла Ахалла в ожидании, когда тот изволит проснуться. Потом они до обеда обсуждали написанное, Ной правил и совершенствовал форму, Ахилл наслаждался ролью критика и Председателя Союза двух писателей, от обоих валил пар и флюиды вдохновения.

За этот день Ной написал рассказ, сценарий и план работы на ближайший год. Ахилл внёс коррективы, что план этот, скорее, лет на десять. Ной с прискорбием сообразил, что именно такой срок ему впаяют, если поймают, и всё сложится, как нельзя лучше в его писательской судьбе. При условии, что вместо кирки ему дадут ни с того, ни с сего шкаф блокнотов и ручку. Он отогнал негатив и постарался обратиться мыслью к желанной Амальгамбре и будущей славе.

Ахилл одобрял и кое-что поправлял.

— Прилетим, — подберу тебе приличные курсы и опытного наставника. Здесь почти все работают с кураторами, это нормально в первое время. Начнёшь публиковаться, тебя заметят, появятся поклонники, и даже фанаты.

— Эх, — взгрустнул Ной, — меньше всего мне нужна популярность. Ладно, признаюсь: меня все пять дней ищут с собаками и рациями. И найдут. Так что, боюсь курсы мои меня заждутся.

Ахилл довольно заржал и торжественно пояснил Ною, что не пять дней, а пять месяцев минуло на родимой Земле за время их отсутствия. Так что Ной, в силу своей необразованности, по его мнению, опять-таки не годится в шпионы.

Ной было дёрнулся обидится, но радость плеснулась в его сердце. Вот это удача! Неужели правда? Ну, за пять-то месяцев от него точно отвязались. След остыл, погоня отстала. Какой удачный полёт!

Он марал бумагу до самой посадки, взял адрес Ахилла, помахал рукой его жене, взял под локоток дамочку с места впереди себя, проводил до выхода и уже простился с ней, опередив её на два шага, когда услышал, как она пробарабанила ноготками по металлу поручня трапа: «задание выполнено, исход».

Ной застыл, не смея повернуться, затем спустился по трапу на деревянных ногах и увидел в толпе встречающих знакомую фигуру Огурца.

Мысли взметнулись кошмаром, ноги приготовились рвануть с места, но весь Ной, наоборот, прилип к асфальту.

— Если Огурец знает, что я прилетел, и встречает меня открыто, значит он перебежчик. Он не имел права встречаться со мной на людях. Это провал? Но как мог Огурец пойти на это? Что делать? Бежать? Стрелять? Нет, я так дёшево не продам свою литературную карьеру…

— Стой! Не беги! Всё нормально. Нет опасности.

Огурец снял шляпу и махал ею так, что весь космодром видел его приветствие. Ной решил, что бежать в любом смысле бесполезно. Огурец крепко пожал ему руку, приобнял и повлёк в кабриолет, отправляющийся в центр.

В небольшой любимой пивнушке Огурец и признался во всем. Их давно рассекретили и вели большие люди. Наказаний к таким олухам давно не применяют, а используют все средства, чтобы побудить бывших агентов заняться плодотворной полезной деятельностью на благо человечества и к собственному удовольствию.

— Ведь ты, Ной, лучше всех отчёты писал. И характеристики людей у тебя всегда были зримые, сочные, выпуклые. Вот тебя и пристроили к писателям. И, я слышал, что все удалось.

— А ты? — голос Ноя все ещё звучал сипло от удивления и гнева, — ты давно слинял? И чем промышляешь?

— Не держи зла, Ной. Я раньше попался, раньше и к призванию вышел. Я теперь художник по костюмам. В кино приглашают, по подиумам модели в моих телогрейках и вышиванках маршируют. Стиль новый выдумал, кликуху сменил. Кью Кумбер, прошу любить и жаловать. Обещаю ватник подарить фирменный.

Ной непроизвольно дёрнулся.

— Подожди… А кто был на той фотографии? Шухер?

— Ты заметил? Ну, да, ты же Ной. Да, это был он. Страховал, чтобы ты не сделал ноги на этой чудесной планете раньше времени. Не копи обиды, приятель. Он тоже свою судьбу нашёл: дело, о котором всю жизнь мечтал.

Они выпили ещё пивка, потолковали о странностях судьбы, о новом неизведанном способе жизни в творческих ипостасях, о надеждах и чаяниях, о прекрасной далёкой планете Амальгамбре. Пообещали ходить друг к другу на демонстрации мод и встречи с писателями, обнялись и простились.

Уже заворачивая за угол, Ной вспомнил нечто важное и прокричал:

— Эй! Кью! А как теперь называть Шухера, и в какие высоты профессий он метит?

— Он теперь Шухерезад. Библиотекарь! Вот!

Рукописи не теряются или Что случилось в Букшире

День первый. Знакомства

Давно это случилось. И хотя время — понятие субъективное, я могу сказать иначе: это произошло во времена, когда мобильной связи ещё не существовало, не носил народ в кармане телефоны. А вот персональные электронно-вычислительные машины уже появились. Так величали в те годы компьютеры. И информацию с одного устройства на другое переносили, записав её на диске. Вы их помните — их потом в огородах развешивали, чтобы дроздов отпугивать.

Компьютеры эти наплодили горы ненужной бумаги, завалив ею сначала офисы, потом жилые помещения. До этих адских машин каждый документ долго и тщательно готовился, исправлялся, редактировался, проверялся. И только потом его передавали опытной машинистке для перепечатки. Теперь стало возможным распечатывать любой текст, потом вносить изменения, снова распечатывать, потом проверять, опять распечатывать, а уже после этого выбрасывать его в корзину и начинать всё сначала.

На этой почве возросло первое поколение компьютерных авторов. Люди, которые до этого возделывали огороды, выращивали кур и кроликов, занимались кулинарией, рисовали и музицировали, рожали детей и просто ухаживали за женщинами или кокетничали с мужчинами, ринулись создавать тексты. Тексты имели разную направленность: художественные произведения, автобиографии, хроники, детские сказки, юмористические байки, стихи и притчи.

Техническая лёгкость процесса свела просвещённую публику с ума. Каждый образованный человек возмечтал о литературной славе и о высоком писательском гонораре.

Так вот это всё и случилось. Отправил меня Рири отдохнуть в славный город Букшир графства Букшир, отправил меня, чтобы собраться с мыслями и о чем-то там подумать. Забавный. Словно я мешаю ему думать. Да, если припомнить, я столько раз помогала ему распутать сложные дела, то легче признать, что это он мне мешает. Но отдохнуть я, конечно, согласилась.

И я приехала в этот милый и интеллигентный городок Букшир, где все жители сплошь писатели, как было написано в путеводителе. Конечно, каждому приятно отдохнуть в такой замечательной творческой компании с образованными людьми, как я сама.

Я поселилась в уютной гостинице, где мне приготовили номер с двумя окнами, как я и просила, с хрустящими простынями кремового оттенка, с кружевной скатертью на кофейном столике. Ах, как очаровательно! Я поулыбалась хозяевам, отведала чаю со сливками и вкуснейшим сконом, прогулялась перед сном и познакомилась с жителями этого чудесного городка. И вот что я вам скажу — не понравились они мне. Да-с. Сама не ожидала. А я ведь не привередливая и доброжелательная, я готовилась к знакомству с возвышенными, талантливыми людьми, а вышла какая-то петрушка, а не общество. Извините за образ.

Вот, к примеру, миссис Пейдж — пожилая одинокая дама, попечитель совета любителей кроликов. В путеводителе сказано, что она сочиняет реалистические исторические романы. Странное словосочетание, да и сочетание с кроликами не лучше. Ну допустим.

Избранный жанр сказался на всем облике миссий Пейдж. Она словно отсутствует в сегодняшнем дне. Смотрит мимо собеседника, вздыхает невпопад, отвечает односложно. Я попробовала посудачить с ней на тему её любимой истории, но она только кивала головой и вела себя так, будто я ей мешаю. Да я уже и сама вся история. Можно было обратить на это внимание и прочувствовать свою удачу в моём лице. Куда там…

Столы в её огромной холодной гостиной завалены старинными и тяжёлыми фолиантами. Все книги напичканы закладками, тетради с выписками горой лежат сверху. И, кстати, она как бы случайно их прикрыла салфеткой, когда поймала мой взгляд. А вот собственной рукописи я не заметила. Никаких исписанных рукой страниц или отпечатанных на машинке. Ни пачки, ни листочка. Хм. Подозрительно! А, главное, она явно путает эпохи и страны, но утверждает, что это я не знаю историю. Как уж она свои романы умудряется публиковать? Да я и не читала ни одного. Есть ли они у миссис Пейдж?

И какой она попечитель общества любителей кроликов? Нет у неё ни одного кролика, хотя за домом видны несколько сараев и большой огород. Только противные лапы куриные развешены, да хвосты мышиные. Лягушки сушёные в сосудах и головы каких-то гадов. И запах вокруг всего этого неприятный, не кухонный. И вы будете меня упрекать за нелестный отзыв о ней? О! Я не прошу разделять моё мнение, но остаюсь при своём впечатлении от миссис Пейдж.

Миссис Дайери на первый взгляд куда более любезная и опрятная женщина. И она воспитывает очень милых детишек. Их много, этих прелестных сорванцов, целых пять, а кажется даже, что десять. Мы начали нашу беседу за чашкой очень приличного чая с пышными булочками, но за время разговора я изменила мнение. Она рассказала мне кучу подробностей про любовные похождения своих соседей, чем чрезвычайно смутила меня. Я не поддерживаю пересудов, тем более таких неправдоподобных, какими они выходили у миссис Дайери. Лучше бы за детьми смотрела: они и кошку на дерево загнали, и за кроликом соседским гонялись, и сражались на пиках, и стреляли горохом, и чуть не сбили меня с ног, когда я выходила.

Что за страсть к сплетням? Видимо, она эти домыслы вставляет в свои рассказы, замаскированные под романтические любовные истории, которыми она и прославилась в кругах, близких к писательским. Если можно назвать это славой и писательством. А как жена констебля она ещё имеет доступ к разного рода сведениям о проступках горожан. Нет, решительно не стану я читать её басни.

Учительница иностранных языков миссис Тайтл сочиняет милые нравоучительные истории про животных для детей, а порой ей удаются и романтические сказки для взрослых. Это так чудесно с её стороны. Я шла на встречу с надеждой, что именно она станет моей лучшей подругой в этом селении, потому что я люблю людей с крепкой нравственной основой, люблю животных, с удовольствием погружаюсь в романтические фантазии и причуды в духе фэнтези. Я надеялась подружиться с женщиной раскованной и чувственной. Но она оказалась слишком зажатой, слишком сдержанной. Такая неприступная и необщительная леди. Какая из неё учительница?

Разговаривала со мной у ограды. И по окончании беседы мне показалось, что она ханжа и лицемерка. В её творчестве, на неискушённый взгляд достаточно интересном, нет живых персонажей, только добродетельные кролики и смелые охотники. Я уверена, что она что-то скрывает, маскируя тайну литературными сюжетами. Она даже не пригласила меня в дом, зорко посматривая, чтобы я не вошла в калитку.

Юный выпускник Кембриджа, мистер Поинт, сначала показал себя несколько нелюдимым, потом, присмотревшись ко мне, перестал стесняться и дичиться и вдруг увлёкся рассказом о своём творчестве. Он, как и было сказано в путеводителе, создаёт повести и рассказы в стиле хоррор и фэнтези. Он молод и экстравагантен, живёт на чердаке старинного дома. Дом обширен и пуст, но юноша занимает лишь одну комнату под крышей. Чудак местный.

Он мне доверился, хотя я к этому не побуждала, и признался, сто раз проверив, не слышит ли кто, что тайно пишет стихи, посвящённые миссис Кавер. Но, что миссис Кавер их не читает, а возвращает автору нераспечатанными его послания. Я с трудом вырвалась из общества Поинта и удалилась чуть ли не бегом. Я не люблю проникать в чужие тайны — от этого столько неприятностей.

На бегу я столкнулась с молодой женщиной с мольбертом в руках. Это и оказалась миссис