Оглавление

1. Попаданцы и их жёны
2. Пролог. История немыслимой давности
3. Необходимые случайности
4. Условия найма
5. Без землян
6. Знакомимся
7. «Учебная практика»
8. Другая практика
9. Странные итоги практики
10. Прощальные сюрпризы
11. Власть женщины
12. Первый шаг

Пролог. История немыслимой давности

— Оглашаю Решение Верховной Комиссии Империи, утвержденное Императором Оттином Достойным! — в голосе Председателя сквозь официальный пафос прорывались торжество и удовольствие. — «За преступные деяния, направленные против безопасности Империи и жизни ее подданных, Первый Творец Никлос Вандер приговаривается к лишению всех полномочий, званий и немедленному изгнанию за пределы Империи со всеми родственниками без права когда-либо вернуться в Империю, что относится ко всем потомкам вышеозначенного осужденного…». Добавлю, что в виде высочайшей своей милости и безграничного великодушия Император предоставляет изгнанникам один из двух новых „Белых кораблей“, даёт тридцать дней на подготовку, а также дозволяет взять с собой желающих жителей Империи в количестве двадцати тысяч человек с теми же поражениями в правах, что коснулись Вандера. Кроме того, до времени отбытия в изгнание Вандеру категорически запрещается покидать своё поместье ради его же безопасности и защиты от гнева подданных Империи…»

Никлос Вандер был в шоке, и это слабо сказано. За всю свою многовековую жизнь он не испытывал подобного потрясения: Верховная Комиссия Империи приговорила его и его соратников к вечному изгнанию с Земли! За что!? За то, что они со своими коллегами каждую минуту посвящали всестороннему улучшению жизни на планетах Империи, снабжали их редкими металлами, изобрели и запустили в свое время Большое энергокольцо, в результате чего люди перестали заботиться о каких-либо житейских неудобствах, вплоть до самых мелких? За то, что открыли «Эффект Вандера», который позволил создать непробиваемую массовую и индивидуальную защиту от любых (!) физических воздействий? За… Никлос, в общем-то, не был уж чересчур простодушным и сверхдоверчивым человеком — за свою жизнь он немало насмотрелся на придворные интриги, «подковерные драки», организованные взлеты и падения царедворцев и чиновников всех мастей. Просто он и мысли не допускал, что эта возня может когда-нибудь коснуться его лично — всё-таки, как он считал обоснованно вполне, его-то работа была направлена как раз на укрепление власти императора и благополучие Империи.

Глупец — не хотел прислушиваться к предупреждениям друга Илиоса, одного из приближенных императора, человека порядочного и трезвомыслящего. Он ведь неоднократно намекал и говорил достаточно прямо, что вокруг Вандера начинается придворная возня, в кулуарах муссируется и осуждается постоянный рост его авторитета среди населения, все больше молодежи, особенно среди колонистов, набиваются к нему в ученики, требуют открытия новых Школ Творцов. И личные «разумники» неоднократно прогнозировали развитие событий в неприятных направлениях. Всё это могло оказаться правдой. Вот именно, что «могло», но только как вероятность, которую Никлос отказывался признавать. Как ни крути, а «вирус многовекового консерватизма» в мышлении проник и в него…

Настоящей же правдой было то, что Император крайне трепетно относится к своей безграничной власти. Власть, что она делает с людьми! Деньги, почет, слава, уважение — всё меркнет перед возможностью чувствовать личное могущество, возможность владеть душами и телами ВСЕХ!!! Таким был Оттин Достойный, точнее, стал таким, а Никлос, знавший Оттина сотни лет, хоть кое-что и замечал, не верил в эти явные перемены, которые вполне можно назвать предательством. И в самом деле, нужен он сейчас Императору, после того что сделал всё возможное для Империи? Пусть так считают лишь сторонники императора, что это меняет? Кому нужны его новые задумки при прогрессирующем консерватизме и безразличии? Новые ученики — ха, меньше капли в море! Авторитет у населения — еще раз ха, лишь среди тех же учеников и немногочисленных коллег, сторонников, родственников! Какая может быть угроза власти императора! Но у Оттина другое мнение.

При всем при том Первый Творец Никлос Вандер и дураком, беспечным и непредусмотрительным растяпой не был. Его острый ум просчитывал не только необходимость и возможности новых изобретений, но и их охрану от всяких посягательств со стороны, в том числе от массы конкурентов, работающих непосредственно в кланах императора и его приближенных. О многих его придумках, реализованных в ближайшем окружении единомышленников, в Империи просто не было известно. Безупречной интуицией он ощутил опасность сразу, как вошел в Главный зал заседаний Комиссии и приблизился к своему месту у огромного овального стола.

Традиционное кресло Императора пустовало, рядом копался в навигаторе Временный Председатель — значит, Императора вовсе не будет, но это — его императорское дело, особенно в отсутствие особо значимых вопросов. А вот то, что не установлены навигаторы перед местами руководителей двух из трёх Научных Центров и отсутствовали «разумники» — очень настораживало. Да и мимолетные странные взгляды от некоторых членов Комиссии в его сторону были непривычны. Но, мало ли, бывает. Может, у присутствующих появились «претензии» в адрес отдельных структур Службы Первого Творца. Это надо предусмотреть!

— Кажется, кто-то нынче будет отсутствовать? Ученые, разумники? — равнодушно спросил он Председателя, настраивая аппаратуру.

— Да, — не менее равнодушно ответил тот. — У ваших коллег неотложные дела за пределами планеты, Император пошёл им навстречу, разрешив отсутствовать, а «разумники» нынче ни к чему: вопрос всего один и прогнозирования не требует…

«Ну, посмотрим», — подумал Никлос, по привычке добавляя в навигатор собственные детали. Дело в том, что на время заседаний Комиссии зал закрывался от всех мыслимых и немыслимых способов утечки информации. Связь с внешним миром блокировалась полностью. Только Император при личном отсутствии имел возможность наблюдать за ходом работы и общаться с Временным Председателем. Эту привилегию Императора Никлос в тайне нарушал. Он мог поддерживать связь со своими службами, родственниками — на всякий случай. Да и не часто это приходилось делать. Но сегодня — именно что «всякий случай»!

Вандер отдал быстрые команды всем своим группам охраны: в поместье, в лабораториях, в Большом энергокольце, в резервациях оборотней. Тут же и началось то, чего он никак не ожидал: нынешний вопрос заседания, как оказалось, был направлен лично против него!

— Итак, господа, — начал Председатель после ритуальных слов по началу работы, — сегодня по именному распоряжению Императора мы рассматриваем дело по обвинению Первого Творца Империи Вандера Никлоса…

Лишь трое-четверо представителей колоний выразили молчаливое недоумение, остальные, судя по всему, были «в курсе».

В вину Вандору вменялось отнюдь не его гипотетическое влияние на умы людей, а угроза жизни этих людей, Земли и всей Империи. Не больше и не меньше!

А начиналось, как ни странно, с огромной любви Никлоса к детям. При том, что подавляющая часть населения Империи всё больше уклонялась от обязанности деторождения, его единственная супруга Герея подарила мужу двенадцать сыновей и девять дочек. Почти у всех были уже собственные дети, внуки и правнуки. Свой личный астероид-поместье Никлос давным-давно превратил в цветущий парк почти шестидесяти километров в поперечнике. Речки, ручьи, водопады, буйство растительности под ослепительно голубым небом… Никлос в редкое время отдыха мог часами наблюдать за играми малышни. И не только наблюдать.

Одной из рабочих задач, поставленных перед ним, творцом-изобретателем, было обеспечение Империи редкими металлами, которые обнаруживались на непригодных для жизни планетах — больших и малых. Непригодных до такой степени, что технически невозможно было организовывать там добычу, либо требовало невозможных усилий и ресурсов. Сверхвысокие или низкие температуры были основными препятствиями даже для минимальной колонизации. Никлос нашел «простой» выход: он стал создавать подобные людям существа, способные действовать в любом огне, в химически агрессивных средах, при буйной радиации. Так появились горнопроходчики «огневики», «снежники»… Никлос в порыве творчества малость переборщил: эти существа, изначально запрограммированные на определенную деятельность, были самовоспроизводящимися, к тому же постепенно, но неуклонно становились вполне разумными. Еще Творец для какой-то видимости отдыха создал для них на земле резервации, а чтобы им тут было комфортно, сделал их оборотнями. Просто и гениально! Что тут сложного — придумал и сделал! Еще, уже в интересах императора ради прогнозирования будущих событий «вывел породу искусственных людей с мощнейшей «компьютерной начинкой», способных молниеносно просчитывать миллиарды вероятностей, самостоятельно для того собирающих информацию отовсюду, даже из ноосферы. Он их никак особо не называл, какая разница. Хотя они в императорских кругах и получили общее название «разумники». Но при этом не забывал оставлять наиболее «продвинутые» экземпляры всех видов искусственных существ для собственных нужд.

А среди детворы зародилась мысль предоставить ребятне небывалых партнеров для игр и тренировок. Странные, порой очень отдалённо напоминающие людей существа стали заселять леса, горы, реки, озера, жилые помещения. Абсолютно безвредные, любопытные, владеющие несвойственными людям способностями, они стали любимцами не только детей, но и всех жителей и посетителей астероида. И кто мог дать гарантию, что среди гостей не было завистников? Да сколь угодно — планетка-парк была открыта для всех без ограничений.

Теперь именно в них, в этих созданных Никлосом существах, оказывается, и крылась угрозы жизни для подданных империи, как оказалось. А почему не раньше?

— Почему не было проведено обычного в таких случаях расследования, опросов участников событий, свидетелей, да и меня как главного обвиняемого? — Никлос в ходе информации о собственных «преступлениях» и представления «доказательств» моментально просчитал наиболее вероятный результат «судебного заседания», который предполагал исключительное его отстранение от всех дел и изоляцию на какой-нибудь отдалённой планете — это в лучшем случае. В худшем… Невозможно и предположить, поскольку наверняка «дело» готовилось долго и тщательно. Санкции могли коснуться всех близких Никлоса, а там только родственников было уже не перечесть. Поэтому нечего паниковать, нужно попытаться обеспечить минимальные потери…

— Ну, зачем же подобным расследованием унижать столь высокое и известное всему миру лицо? — гаденько усмехнулся Председатель. — Вам что, недостаточно представленных доказательств? Только одни записи бесчинств ваших монстров говорят о их специальной подготовке к террору. Вон «снежники», «огневики» сколько народу загубили…

— Все эти так называемые доказательства находились в императорских канцеляриях и научных центрах, как подтверждение необходимых экспериментов. Эти люди — обычные муляжи в защитных скафандрах. И вам, Председатель, как и остальным присутствующим, это хорошо известно. — Никлос обвёл участников дела тяжелым взглядом. — Мне все понятно. Зачитывайте решение, оно ж давно готово, надеюсь? Однако, в любом случае после того вы будете обязаны предоставить мне слово. Мне есть, о чем сказать всем безмолвным «судьям». Императору тоже.

Председатель слегка скривился, не удержав мину спокойствия. Зачитал… Кто-то отвел взгляд, кое-кто ухмылялся нагло, глядя прямо в глаза Никлосу — в их числе и Старший Медицинский Творец — основной конкурент Вандера в лекарском деле. Способный, не более, в работе с мозгом нечего не смыслящий сам, но умеющий воровать чужие идеи. Давно рвётся к телу Императора, но дворцовые лекари до сих пор пользовались наработками Вандера, да и его личными консультациями — у Оттина Достойного как раз и были проблемы с головой. «Защита» спасала от физических и химический воздействий, однако мозг — такое диво, что и без воздействий мог «затормозить» до летального исхода…

— Для начала у меня вопрос к главнокомандующему вооруженными силами принцу Крамму, — Никлос встал. — На каком основании до принятия здесь этого идиотского решения Комиссии ваши войска блокировали все мои объекты?

— А с чего вы это взяли? — принц покраснел. — Да, войска готовы ко всему но…

— Но уже получили команду действовать, не так? И уже действуют. Посмотрите сюда. — Никлос развернул над столом видеоголограмму. — Астероид-поместье, лаборатории, резервации — всё в плотном кольце. Это реальное время. Немедленно отдайте приказ об отводе войск, принц!

— Да что вы себе позволяете, изгой! — принц вскочил в гневе.

— Как вы посмели нарушить защиту зала заседаний? — заорал с места перепуганный Председатель.

— Так же, как её нарушил главнокомандующий! — коротко бросил в сторону Председатели Никлос. — А вы, принц, не отдав немедленного приказа, просто умрёте!

Военачальник побагровел еще больше, покачнулся, захрипел, схватился рукой за горло, пальцем другой ткнул в навигатор. Секунд через пять на видео стало заметно шевеление космических, воздушных, наземных машин от объектов Вандера.

— Предупреждаю, что два экипажа, успевшие проникнуть в поместье, будут ликвидированы, — проинформировал Вандер. — От кого вы получили этот приказ?

Принц помотал головой, растер шею и кивнул в сторону Председателя.

— Это не имеет никого значения! — теперь вскочил и Председатель. — Не устраивайте балагана, изгой Вандер, ваши слова не играют никакой роли!

— А ваши — тем более! — возразил Николс. — Разумеется, я, то есть мы, улетим. Только не потому, что я вам не нужен, а как раз наоборот, это вы мне не нужны! Я только один пример приведу. Вот тут главный медик очень радуется: теперь он будет пользовать императора. Мне известно, что его люди выкрали в моей лаборатории рецепт лечащего препарата, только не учли, что нужно знать и методику его применения. И требуются необходимые катализаторы — без них лекарство не лечит, успокаивает, не более. И что вы будете делать, светило медицины, когда ваши бесплодные усилия будут императору видны? А это ведь очень скоро случится — полгода и нужно всего. Вам понятно, Председатель, для чего вы этот фарс затеяли и чем он завершится для императора?

— Вы лжете! — чуть не хором завопили Лекарь с Председателем собрания, тоже принцем, кстати, верховным судьей по должности!

— А мне все равно, верите вы мне или нет, я ведь это ваше наказание принимаю с удовольствием… — Никлос присмотрелся к своему навигатору. — Вот вам еще интересная информация. Я связался со своими разумниками, их прогноз на ближайшее время верен на 98%, а говорит он о том, что все присутствующие здесь, кроме Председателя, лекаря и Главы службы имперской безопасности, в день моего исхода будут ликвидированы. Этим же Главой. Вы ведь уже получили соответствующее указание императора, Гривс?

Крупный мужчина в дальнем конце стола продолжал сидеть с каменным лицом. В отличие от остальных участников, на лицах которых появилась растерянность.

— И последнее, — обронил Николс, сворачивая навигатор. — Мне абсолютно не интересно определенное вами количество сопровождающих меня людей, сколько поместится в корабль, столько и улетит. Попробуйте помешать! Не советую!

Никлос беспрепятственно ушел из Дворца Верховной комиссии и на личном корабле покинул столицу Империи.

В Главном зале вся Верховная Комиссия в состоянии транса молчала и не сводила глаз с безучастного Главы имперской безопасности и крайне смущённого лекаря. А Председатель с тупым выражением всматривался в навигатор, откуда ему вещал Император Оттин Достойный…

В последующие несколько дней дворец Императора напоминал муравейник: потоки мечущихся сановников, чиновников, помощников, секретарей, курьеров сливались, расходились, толпились в галереях, залах, приемных. Причем в полной тишине. Император никого не принимал по просьбам, проводя бесконечные совещания с многочисленными главами разных ведомств — и персональные, и массовые. Особенно часто разговаривал он с Верховным судьей, Главой службы безопасности, Главнокомандующим и Старшим Медицинским Творцом. Все в один голос утверждали, что всё произнесенное во время суда Вандером — блеф и ерунда: ни империи, ни самому императору ничего не угрожает.

— А я не верю вам после этого позора, — очень спокойно и тихо говорил Император.

Только его спокойствие никого в заблуждение не вводило. Они все слишком хорошо знали правителя — именно в такой тишине сами вознеслись на свои должности, убрав предшественников.

— Какой же блеф, если он заставил вас снять блокаду со своих объектов, не так, Крамм? И доложи-ка о своих попытках что-нибудь из этих объектов захватить за неделю, а то слухи странные доходят…

Крамм вскочил и очень уж коротко и скромно обрисовал ситуацию. А она случилась такой, что три лаборатории Вандера — две в разных местах Земли и одна на другой планете — было решено захватить, поскольку угроза Вандера всерьёз принята не была. Все войсковые соединения, принимающие участие в операции во главе с командующими просто исчезли неведомо куда. Сам Крамм получил личное и последнее предупреждение от изгоя.

Получив взгляд в свой адрес, безопасник дернул толстым плечом и сквозь зубы сообщил, что вся его агентура в поместье Вандера, лабораториях и энергокольце также исчезла неизвестно куда и как. Без следов. Сам изгой после суда начал агитацию среди населения по поводу ухода с планеты. Все желающие проходят тщательную проверку и перемещаются в поместье Вандера. К настоящему моменту, по неполным данным, их там около четырёхсот тысяч.

— И где он их собирается размещать? — спросил император. — Я имею в виду корабль. Сколько вмещает каждая из двух посудин, одна из которых обещана — пусть уматывает, хотя сомнения по этому поводу появились, не так, лекарь? Так сколько, судья, ты же курируешь их строительство и подготовку к полетам?

— До полумиллиона человек, — сообщил с трудом соображающий после пережитого Председатель Комиссии. Он даже забыл, что император и без того всё знал об этих кораблях. Они же и были задуманы ради массового переселения. Оставалось только найти место, куда переселяться — поиски его велись давно и безрезультатно…

— Так, стало быть, уже неделю все попытки как-то повлиять на Вандера, а, точнее, достойно его наказать, успеха не достигли. Кажется, императорская власть не имеет достаточных сил, либо эти силы в бессильных руках. Завтра же ты, лекарь, предоставишь все доказательства собственных способностей в улучшении моего здоровья, реальные доказательства, ясно? Сейчас, кроме Главы службы безопасности, все свободны.

Не глядя друг на друга, три облеченных неимоверной властью чиновника покинули своего господина…

— Слушай мои указания и попробуй не выполнить их точно и в срок! — начал император инструктаж.

Астероид «Вандер» готовился к отлёту в неведомое. О том, что это «поместье» из себя представляет, знали даже не все родственники Никлоса. Еще в далекой юности, когда он наряду с массой идей, увлёкся возможностью путешествий через «Белое небо», дал себе самую страшную клятву, что это дело будет только его личным делом и более ничьим. И выполнил свою клятву, так же, как осуществил мечту — возможность невообразимо далеких полетов, точнее, перемещений давно стала реальностью в жизни Никлоса и его самого ближайшего окружения, состоявшего исключительно из родственников. Но он не шибко увлекался практикой — пока не было особой необходимости, да и нужно было лишь создать, опробовать и настроить разнообразные приборы и оборудование для столь специфического транспорта. Сначала это были совсем маленькие кораблики, потом они «подрастали», вмещали до сотни человек экипажа… Потом сама собой явилась мысль превратить в такой корабль весь личный астероид. Что и было сделано за без малого сто лет. Мысль о возможности покинуть империю в собственном доме явилась во время суда, именно она и позволила держаться там спокойно.

В первую очередь Никлос озаботился надежной защитой всех своих объектов. В том числе, сразу дал задание своим «разумникам» и безопасникам обнаружить и выдворить с этих объектов шпионов императора и его блюдолизов. Не церемонились: перебрасывали на одну из планет с более или менее пригодными для жизни условиями. То же сделали с напавшими на поместье и лаборатории войсками императора. Одновременно Никлос проинформировал своих сторонников о происшедшем «суде», дав ясно понять, что все они теперь должны опасаться неприятных санкций. Предложил присоединиться к изгнанию, но исключительно в добровольном порядке. На раздумья дал десять дней, остальное определенное судом, точнее, императором время — на подготовку уже в поместье. Пока все должны были быть уверены, что отправляться придётся на имперском корабле. О настоящих же замыслах предупредил только технический персонал, в том числе и снабженцев, нацелив их на те же десять дней. Он не собирался ориентироваться на императорский срок — мало ли какие «проводы» могут устроить обозленные враги?

Не ради мести, а просто «чтобы помнили», сотворил для имперцев гадость. В лабораториях работали не только его почитатели, было много обычного наемного персонала, они там и оставались — закрывать или ликвидировать эти предприятия Вандер не собирался. А, поскольку без внимания любителей халявы они, конечно, не останутся, всю автоматику перепрограммировал. К примеру, там, где «рождались» огневики, снежники, разумники, должно было появляться неизвестно что не шибко разумное и с неизвестными наклонностями и способностями. Бездушные механизмы с искусственным интеллектом заменялись такими же, но неподвластными никакому управлению… Своих действующих, давно созданных помощников Никлос отозвал с планет-рудников в местные резервации, половину забрал с собой, остальным поставил задачу охраны планеты от её же властителей.

Через десять дней на астероиде насчитывалось около 700 тысяч человек разного возраста и пола, различных специальностей. За последние трое суток Вандер получал чуть не ежечасно повеления, приказы, указания, предложения и приглашения посетить Императора, на что ответил только первый раз, послав и Императора, и всё его окружение по конкретному адресу. И в назначенный срок поместье «Вандер» исчезло с орбиты…

— Ваше Величество! Ваше Величество!!! — голосили по всему дворцу живые, механические и электронные информаторы. — Астероид Вандера пропал из видимости всех средств наблюдения. Его нету!!!

Император Оттин Достойный догадался сразу, в чём дело. Он был не дурак — дураки в императорах тоже бывают, но недолго. Потому вместе с безопасником немедленно вызвал научных руководителей и командиров новых кораблей. Хотя маску своего спокойствия потерял и не собирался её искать.

— Ясно, что Вандер сбежал «Белым небом», все другие пути были под контролем, как убеждена служба безопасности. Почему эта служба проморгала подготовку огромного корабля-астероида — вопрос другой и не ко времени. А сейчас немедленно отправить в погоню оба корабля… — император на секунду задумался. — Не собираюсь выслушивать ничьи бредни о невозможности: это ваши проблемы, вы сотни лет строили корабли, а, стало быть, знаете, что это за пространство такое — Белое небо, и какие следы в нем остаются. И не обязательно изгнанника ловить, это даже запрещаю. Вандер — человек везучий, он обязательно найдет планету, подобную нашей. Вот эту находку и нужно отследить, временем поисков и преследования вы не ограничены. Вы ограничены только временем собственной жизни, если попытаетесь вернуться ни с чем. А… да, тот корабль, что предназначался Вандеру, хорошо заминирован, ликвидировать закладки обязана служба безопасности, которая их и ставила. Этот экипаж уйдет по готовности, второй — немедленно! Выполнять!

«Вандер — человек везучий». Пять лет в пересчете на время Земли в поисках — с одной стороны, долго, сотни тысяч людей требовалось обеспечить нормальной жизнью. А с другой — можно было и вовсе ничего не найти. За это время приборы обнаружили дюжину подходящих планет, но, с точки зрения Никлоса, это — не то. Ему хотелось отыскать чуть ли не двойника Земли по всем параметрам. Может, такого и не бывает, но случилось, однако!

Назвали планету тоже просто — Земля. Память о родине не должна выветриться, кто виноват, что пришлось покинуть её? Ведь Никлос и не думал выполнять приговор об изгнании вечном. Наоборот, он хотел сделать всё, чтобы потомки, пусть и далекие, вернулись на планету предков.

Примитивная жизнь била ключом в огромных пространствах воды и буйной земной растительности. Специалистам-долгожителям было ясно, до появления жизни разумной — миллионы лет. Это не волновало, нужно было обустраиваться самим, налаживать свою разумную жизнь применительно к местным условиям. Базу определили чуть северней экватора на берегах огромной реки, среди плодородных земель. «Распространяться» по планете стали чуть позже, вначале Никлос озаботился вопросами безопасности. Местная живность, включая микроорганизмы, беспокойства не вызывала. Как не пропадала и уверенность в том, что беглецов будут искать. Зачем искать — вариантов много, и все имели право тревожить Вандера. Такая, можно сказать, паранойя явилась к нему после пресловутого «суда» — кто гарантировал, что имперцы не присобачили к астероиду одну из своих маячковых штучек, не обнаруженную за годы странствий, хотя и предпринимались все доступные меры поиска. Народ-то успокоился вполне, а Никлос не хотел рисковать даже близкой к нулю возможностью их обнаружения. Через год оказалось, что он прав. Но переселенцы, имея огромный опыт, знания и необходимое оборудование, уже успели поставить над планетой надежный щит, укрывший и находящийся рядом астероид. На орбите самой дальней от солнца десятой планеты были размещены спутники наблюдения. С них и поступил сигнал о далёком возмущении Белого неба, которое здесь было в сотни раз слабей, то есть, менее плотным, чем дома. Вооруженные «до зубов» автоматические станции в небольшом количестве перекрывали всю солнечную систему. Получив сообщение от дальних спутников, автоматы немедленно включили полную готовность.

Огромный имперский корабль «вспух» между седьмой и восьмой планетами. Его, собственно, никто раньше дома и не видел — имперский секрет высшей пробы, да и сейчас рассматривать не собирались. Автоматы сделали несколько снимков, показав опознавательный знак Империи по всей окружности полусферы корабля — красная корона в белом круге. Зачем они обозначили свою принадлежность — неважно, может, для своих… Но Никлос, после объявления тревоги чуть не бессонно дежуривший в Центре Управления космической техникой, дал команду на поражение, едва разглядев бортовой знак преследователя. В долю секунды имперский корабль перестал быть… Хотя автоматика всё-таки успела передать второму кораблю сигнал опасности.

Потом оказалось, что опасность преследования не самая «опасная». Обнаружилась другая, с которой бороться было невозможно. Новая Земля была двойником старой не по всем параметрам. У найденыша не оказалось цельнометаллического ядра и Белое небо было настолько рассеянным, что… И то, и другое в связке, на родине, в сущности, было главным условием биологической жизни людей вообще — «как воздух». Здесь же — богатые залежи руд металлов, из которых можно делать сплавы, подобные составу ядра «своей» Земли, но только подобные. И требовалось их создавать в крупных размерах, и жить в непосредственной близости от них. Иначе…

— А иначе нам не видать здесь долголетия, — однажды через пару лет пребывания в новом мире Никлос объяснил ситуацию всем переселенцам, — такого долголетия, как на родине, здесь вообще не будет. Жаль, мы привыкли не оглядываться на ограниченность продолжительности жизни. Так и это не главное. Трагедия в том, что мы здесь потеряли способность к продолжению рода. Вообще. И, если там, на той Земле подавляющее большинство населения не придавало этому никакого значения, то здесь мы элементарно вымрем.

В результате трехдневного обсуждения печальной информации от своего руководителя переселенцы приняли решение покинуть эту Землю и продолжить поиски более гостеприимного дома. Не все — около пятидесяти тысяч человек решили остаться. В основном — люди уж очень пожилого возраста, которым долголетие было уже ни к чему, а к продолжению рода они давно не испытывали никакой тяги. Были и более молодые, которым, несмотря ни на что, просто приглянулся этот мир. Оставался и сам Никлос Вандер, не до конца осознавая, что его толкнуло на этот шаг. Попытался он объяснить свой поступок узкому кругу, да вроде вышло не очень убедительно.

— Знаете, — задумчиво рассуждал он, глядя в живой огонь костра и потягивая крепкий чай, — я не очень понимаю себя, вроде бы это решение пришло спонтанно. На первый взгляд. То, что проживу здесь сравнительно недолго, а потомства уже мы с женой оставили немало, это само собой. Но вот эта Земля… Она ведь в моей долгой жизни первая, так похожая на Родину. А может, и последняя, если дальнейшие поиски окажутся напрасными. И мы не зря дали ей то же имя, что у нашей Земли. Пусть она для нашего племени Творцов будет такой отдушиной, что ли. На всякий случай. Сюда можно вернуться, дать потомкам хотя бы представление о Родине предков, разбудить в них желание вернуться туда… Каждый из уходящих должен иметь в себе Знак Творца — Зеленое Дерево в Белом круге, озаботьтесь этим немедленно! Земля будет это знать. Но для этого её нужно сберечь, в первую очередь от посягательств имперцев. «Властелины мира» нашлись! Уверен, что уничтоженный корабль подал сигнал второму, третьему, сколько их там — кто знает… Не знаю, может, я и не прав, но остаюсь. Хотелось бы, чтобы кто-то из вас, отбывающих в неизвестное, взял на себя ответственность постоянной охраны этой планеты. Где бы вы ни находились. Всем своим родом или кланом, если получится выжить, передавая эту ношу по наследству — вечно.

— Никлос, да какая это ответственность! — воскликнул кто-то из молодых. — Это же право и привилегия даже! Стать и быть хранителем этой Земли — какая цель в жизни еще нужна!

— Вот ты и станешь основателем этого клана хранителей, — улыбнулся Никлос. — Ты же мой полный тезка, правнук, не ошибаюсь?

— Да! — вскочил молодой Хранитель. — Я, Никлос Вандер, обещаю…

Смутился и сел. А что тут обещать — выжить бы для начала!

Без всякой помпы, буднично проводив в неведомое земляков, Никлос вместе с верной подругой своей Гереей и оставшимися соратниками стали заниматься простыми житейскими делами, коих оставалось много. Главное, что они решили: перенести базу в более северную часть планеты, поскольку, хоть и через миллионы лет, но разумная жизнь на планете будет, а экваториальным областям всегда грозит перенаселение. Кроме того, учитывая теперь уже недолгую жизнь людей, стал готовить вечных хранителей из созданных им и создаваемых здесь существ, способных жить на земле, под землей, в лесах, горах, в воде… Да где угодно! Составил им четкие инструкции на все случаи жизни, снабдил необходимым оборудованием.

И всё, о чем говорил основатель космической расы Творцов Никлос Вандер, оправдалось, всё, что делал он и его последователи — стало благом для Потомков…

И жизнь на второй Земле шла своим чередом.

Необходимые случайности

Под тревожным и любопытным взглядом Виктора Мальцева Алексей Лапшин в третий раз перечитывал письмо своего пропавшего деда…

«…эта Земля защищена от нашей древней расы своей абсолютной бесполезностью — она не обеспечивает долголетия и не позволяет нам иметь потомства. Но нас с твоей бабушкой она защищала какое-то время. Как беглецов. Скорей всего, нас обнаружат: кланы «властителей» никогда не прекращают поиски пропавшей собственности — а мы с Артемидой относимся к их собственности, к несчастью. Знаки подчинения у нас ты видел, Алексей. Мы — лекари самой высокой категории. Необычайная регенерация «властителей» еще не дает им гарантий от неожиданных болезней, особенно относящихся к психике, к мозгу.

Если читаешь, значит, «хозяева» нас нашли. Мы не умеем вытаскивать из себя эти метки. Проживем-то теперь, наверно, очень долго, вопрос — как? И не покидает чувство уверенности, что мы еще встретимся с тобой. Оно, это чувство, есть и у бабушки, и основано на твоих свойствах — откуда они, нам неведомо. Пусть очень слабые, еле заметные и то — только для нашего тренированного взгляда, но целых восемь энергоузлов у тебя — это небывалое явление. Хотя… Это для нас оно небывалое, а ведь такой особенностью обладает большинство землян. Вот почему-то использовать это свойство, владеть им вам не дано! Мы с Артемидой пытались разбудить у тебя спящие способности, как и у твоих друзей Мальцевых. Что-то стало получаться, но, как видишь, мы не успели, жаль…

Может встретимся… А, может, и нет. Не буду много рассказывать — раньше нужно было, только ни к чему это. Наоборот, можно ведь и к тебе привлечь ненужное внимание. Хотя мы были очень рады, когда у тебя стало получаться смотреть внутренним взором. Ты помнишь наши знаки принадлежности: белый диск с изображением дерева — это символ ветви творцов. А вот серая узкая кайма по окружности означает наше рабство, другим словом не назовешь. Рабовладельцы — властелины или властители, назови, как угодно, их знак — корона в том же белом круге. Друг от друга символы кланов отличаются только разным начертанием и цветом короны — но она должна быть обязательно! Если попадется тебе знак с любым другим символом, без короны, — это «творцы». Собственно, мы с Артемидой ими и являемся, но… судьба и излишняя самоуверенность… С творцами можно иметь дело. Хотя всё это для тебя — так, на всякий случай. Где ты их можешь встретить?

Когда-то, пользуясь аварийной остановкой у этой планеты, нам удалось сбежать с гибнущего корабля, выжить и замаскироваться. Сам корабль, кажется, взорвался, раскидав свои части по всему восточному полушарию, — вспышка была. Но, повторяю, наша удача — это лишь на время. Земля нас защитила, но у неё нет той энергетики, которая нам необходима. На всякий случай записываю то последнее, что было на главном мониторе: координаты пяти миров, наверно, обнаруженных и захваченных «властителями». Зачем это тебе — не знаю, может, только для передачи нашим родственникам-творцам (при практически нулевой вероятности твоей встречи с ними). И эти-то записи удалось подсмотреть случайно, а ведь мы не помним даже, где родились сами! И где живут наши «хозяева», сколько их — тайна за семью печатями…

Это всё, Алексей. Прости, что ничего не говорили раньше. Поклоны тебе от бабушки Артемиды и разные пожелания! Прощай, внук, с надеждой на встречу!»

И что? Алексей мог бы и не перечитывать это письмо — запомнил до последней запятой с первого раза, даже пять строк непонятных символов отпечатались в памяти… Ясно стало только одно окончательно: дед его Артемий и бабушка Мира — не от мира сего, в буквальном смысле. А так, их целительские способности в деревне — ну, вызывали уважение, порой страх у людей. Только ведь в последние годы по стране столько появилось разного… С необычайными-то свойствами народу развелось! И не всегда — шарлатаны. Того же Алексея они научили же лечить: и себя, что очень пригодилось после ранения, и окружающих. Пусть не шибко эффективно, но тем не менее. Правда, очень уж просили эти свои умения не афишировать. Одно дело они — старики-колдуны, кто в них верит из серьезного медицинского мира? Другое — молодой парень, которого можно взять на обследование феномена. Не бывало такого? Ага! Вон гляньте в телевизор — выпускают порой малышню: кто считает быстрей компьютера, кто животных усыпляет, кто запоминает сходу немыслимое количество информации… Кто… И где они после этих показов? Где они во взрослом состоянии? Встречал их кто-нибудь, известна их судьба? Вот именно…

Лечению-то учила, в основном, бабушка. А дед… После того, как они с Витькой Мальцевым еще в первом классе защитили Витькину сестру-близняшку Светку от трех четвероклассников и вернулись по домам в синяках, фонарях и ссадинах, дед Артемий всерьез озаботился физической подготовкой малышни. А было-то в их пятнадцатидворовой деревеньке этого возраста всего трое: Алексей Лапшин, Витька да Светка. Другие: трое подростков лет по четырнадцать, да совсем уж мелкие. Вот с ними троими дед и занимался. По-серьезному. Поначалу познакомил с медитацией (хотя, слова этого дед не использовал и шипел, когда слышал его) — чтобы, значит, могли определять свое состояние. Потом помаленьку начал вкладывать в головы знания всяких… ну, и просто и приемов драки не банальных, но в основном, способов улучшения тела. Детей не очень в ту пору интересовал вопрос, как это у деда получается — стали сегодня знать то, чего вчера не было — надо проверять в деле и всё. Проверяли старательно: то в реке сидели до полного посинения, то морозной ночью в лесу ночевали до волдырей на ушах и руках, то по верхушкам молодых берез скакали: тут уж и до качественных шрамов доходило! Отец с матерью Мальцевых сколько ремней измочалили о задницы близнецов — а нечего одёжу рвать, не напасешься! Бабушка Мира только причитала — ну, женщина же! Часто — матом причитала: женщина, однако, вполне деревенская. Дед только хмыкал, рассматривая очередные Лёшкины штаны, располосованные сверху донизу. Занятий не прекращал, даже, наоборот, увеличивал нагрузки. Зато, когда они закончили начальную школу и стали ходить на учебу за семь километров через большую деревню, у мелких жителей к этой троице не было вопросов. Даже у старшеклассников. Нет, поначалу попытки были, а как же — ходют тут не по своей территории. Да и Светка чем-то вызывала интерес… Иногда и поодиночке приходилось двигаться. Но после трех-четырех «выяснений», особенно после приставаний к девчонке, как-то вдруг пропало желание с ними связываться.

Уже в восьмом классе дед показал Алексею — и только ему — интересную вещь.

— Себя ты рассматривать научился, более-менее, не так? — спросил он однажды. — Так, а других? Тоже чуть-чуть. Но! Алексей, пока ты смотришь почти обычным взглядом…

— А нужно каким? — удивился Лёшка. — Где я необычный возьму?

— Ты, давай-ка, вот чего уразумей. Про разные биополя, ауры там всякие, слышал уже. Сейчас про это только сверхленивые не слышали. Для простоты можно и так называть, как говорится, хоть горшком… Но ведь на самом-то деле есть просто энергия тела, энергия сознания. Что ты без неё? Вот встаёшь поутру — что-то заставляет тебя шевелиться, даже если и не хочется в школу, например? Ладно, о подробностях не буду, запутаешься. Но знать и видеть надо — очень много от этого зависит, и не только в лечении. Так эту энергию тебе и нужно научиться видеть, понял? Как? Знаешь, у каждого по-своему получается. Вон бабушка твоя Мира — с сердца начинает смотреть, я — с головы, у тебя, может, с пятки получится. И не сразу, не обольщайся. Советую с позвоночника начать, есть там у тебя кое-что. Как выглядит? Обычным взглядом — никак. Тем, что смотришь в себя и других — некое свечение, ореол что ли. Причем, смотри: получается так, что весь организм видится в однотонном свете. Какой ты будешь видеть — не знаю. Дальше, и это особенно важно, каждая часть тела — внешняя, внутренняя, имеет свое свечение — это её особая энергетика. Цвет — почти такой же, как и у всего тела, но оттенки разные: светлее, темнее, слабее, сильней. Понял? Вот и давай, занимайся, друзьям не говори сразу, у них… не получится пока. Будет у тебя получаться, скажи немедленно, надо еще кое-чего тебе показать.

Дед не торопил. Бабушка сочувствовала — Лёшка ведь серьезно отнесся к делу, каждый вечер вместо улицы, часа два-три рассматривал себя. Впервые какие-то проблески стали появляться месяца через три после разговора. Алексея будто колыхнуло: он оказался в слабом-слабом белом свете, типа совсем прозрачного тумана. Сначала и не поверил, бросил занятие. На другой день уже уверенней рассмотрел свой организм со стороны — действительно, светился слегка. Надо же — ангел прямо белесый! Только через неделю настойчивого наблюдения снаружи и внутри, сказал о том деду. Тот… изумился — это мягко сказано. Громко изумился, позвал бабушку.

— Показывай!

Лешка понял, что старики увидят то, что видит он. Показал.

Бабушка охнула, с недоверием посмотрела на деда.

— Но… Откуда?

— От верблюда! — буркнул дед. — Забыла — тут другие правила наследования всякого добра… «От деда к внуку через дочь!». Может, и сработало. Ты, внучок, не удивляйся нашему… волнению, так скажем. То, что ты научился смотреть — не столь важно. А вот то, что цвет у тебя… ну, пусть белый, хотя это по-другому называется, такого не должно быть. Однако есть — не поспоришь! И что делать-то, Артемида?

Тут впервые Лёшка узнал, как бабушку-то зовут! А то: Мира да Мира… Ну, и ладно — красиво! Может, и дед — не Артемий, а тоже Аполлон? О чем и спросил, получив в ответ смешок и подзатыльник. Почему-то эти опыты с разглядыванием дед запретил. В деревне — запретил, а вот, если переберешься куда… Тогда Лешка не понял этого странного условия, да и не обратил особого внимания. Зато опять время появилось для других дел.

А в девятом выпускном дед вместе бабушкой, не объясняя причин, потребовали от Алексея переезда. Хоть в областную Пермь, хоть в районную Березань — но в деревне нечего тебе делать! Ну, и ладно: не забытый намек на «не должно быть белого цвета», скорей всего тут определил решение. Куда-то надо поступать — Алексею было абсолютно фиолетово! Вы хотите, чтобы я перебрался, вам и думать! Вот чего бы тут изменилось за два года оставшейся учебы в школе-то? Жалко ведь: Светка с Витькой, вообще — деревня, речонка. Хоть и всего-то да райцентра сорок километров, не наездишься! Разве что на каникулы, да на выходные, в праздники ещё.

А ничего и не изменилось даже за три года. Вот бабушка придумала, где ему учиться, только с именем «Артемида» такое и можно представить! Он-то решил, что будет ему типа ПТУ что ли… К железкам поближе — в деревне всяко сгодится! Ага, Лёшка, а не хочешь вот педколледж? Однако слово — олово! Сам свалил решение на стариков.

И выдержал — выучился, успел еще год поработать в школе в той же Березани, и в армию. «Откосить», по примеру некоторых многих, даже и мысли не явилось. Погранзастава в одной из южных «групп российских войск». Срочная, сверхсрочная, лейтенантские погоны… Четыре года с редкими выездами на родину. Старики радовались безмерно, но Алексей видел и ощущал уже привычным «взором», как с каждым годом напряженней становились они. Но молчали. Только дед все же однажды не выдержал: позволил увидеть у себя некий виртуальный знак. Белый круг с каким-то деревом внутри и серым наружным узким кольцом. Ничего не стал объяснять, сказал только хмуро:

— Увидишь такое у кого, Алексей, берегись, ни на какие уговоры и посулы не покупайся! А пуще — остерегайся тех, у кого нету серого кольца, а вместо дерева — корона!

Случайно получив на службе приказание оформить заставу к какому-то празднику, рылся в описаниях гербов. Обнаружил, что по геральдическим требованиям любой контур, тесьма вокруг герба означает подчиненность, приниженность. Не то ли было у деда? Узнать лично не успел. По двум причинам.

Главное: Витька Мальцев, к тому времени работающий замом начальника райотдела милиции, сообщил короткой телеграммой: «Дед с бабушкой пропали. Есть письмо лично в руки»…

А год назад начальник заставы как-то вечером вызвал Алексея, познакомил с тремя парнями в камуфляже и масках на головах. «Познакомил»! Без никаких имен, хотя его-то представил. Приказал отобрать троих бойцов и с нынешнего дня по необходимости обеспечивать «уход за речку и возврат этих военных». Артполк — догадался Алексей. Эта войсковая часть из нашей же группы войск располагалась, точнее, недавно расположилась километрах в десяти от границы. Разведка — чего непонятного!

С наступлением темноты — а она на юге нападает резко — вышли всемером к реке, обсудили сигналы. Разведчики ушли «резинкой» на вёслах. Ходили они не реже раза в неделю, возвращались перед рассветом, вернее, до рассвета — бывало, что уже часа через два после ухода были «дома». Группа сопровождения Алексея обязана была ждать всю ночь, и состав её менять — запрещено. Где-то в пятый-шестой выход чуть не получилось ЧП. Микрофонарик с того берега мигнул около пяти утра. После ответного сигнала прошло секунд двадцать, как вдруг слева, из-за поворота, вылетел небольшой речной катер, освещая реку мощным прожектором. Лодка проявилась, как на чистом блюдце… Парни, правда, тут же оказались в воде. С катера послышались крики, ясно, о чем! Короткая пулеметная очередь…

Алексей, не мешкая, приказал открыть огонь из подствольников — черт с ними, с последствиями, главное — своим помочь. Катер утонул. Разведчики подтянулись к берегу вплавь, но и лодку не забыли — к чему всякие следы оставлять?

Никаких особых последствий и не было — противоположная сторона молчала в тряпочку. А «не особые» — так через пару недель всю четверку отвезли в полк на присланном уазике, вручили медали «ЗБЗ». Только солдат сразу вернули на заставу, а Алексею предложили задержаться: типа, начальник заставы в курсе.

— Вот, — сказал полковник. — Знакомьтесь, наконец. Теперь, считаю, можно: повязаны, так сказать, чуть не кровью, а тайной — наверняка. «Наверху», но не на нашем, кто-то пытался вякнуть с той стороны, к нам был всего один звонок, и после предложения представить доказательства тут же угомонились. Все разведчики — старшие лейтенанты: Илья Гречишников, Андрей Малов, Егор Черных. Давайте по рюмке коньяку за награды — а дальше уж сами, знаю, что всё у вас готово…

«Всё готово» было на берегу другой речки — притоке пограничной. Недалеко, километрах в четырех от части, у парней нашлось «заветное» местечко. Они тут нередко «расслаблялись» после рейдов. Довольно широкий плес с песчаным пляжиком. С одной стороны, ближе к подлеску, виднелась брошенная кем-то часть… бака что ли? Ну, металлический куб со стороной метра два с половиной, распиленный по диагонали. Целый угол смотрел от речки, а в сторону воды — такая комната с треугольным потолком и полом. Устроенный столик, скамеечки — что еще надо?

На стенах чистого черно-матового металла кое-где виднелись радужные нашлепки. Голограммы такие, как на паспорта нынче ставят или на что попало — научились, размером с двухрублёвую монету.

— Не поймем, что это, — сообщил Илья. — Не отдираются, не стираются… сплошные «не». Ну и чёрт с ними, отдыху не мешают.

Познакомились «вплотную». К удивлению и взаимопониманию, оказалось много схожего. Возраст один: двадцать два — двадцать три, все деревенские: Илья с севера Костромской области, Егор с Андреем — Тверской. До армии тверичи работали механизаторами, Илья — скотник. Охотники, рыбаки — оттого и в разведке оказались, наверное. Со службой расставаться не намерены: а что им, собственно, на гражданке светит, тем более, что из родни только у Андрея старшая сестра, да и та — троюродная? Такое совпадение… Ну, и чем от них отличался Алексей, кроме своей учительской специальности? Потому и в первый день знакомства воспоминаний было немало, и во время последующих встреч. Пока они не завершились до обидного плачевно.

Это случилось в аккурат на другой день после телеграммы от Мальцева. Илья уж отпросился в отпуск на неделю — дорога ведь не меньше трех дней займет, даже и воздушным транспортом. Встретились, как обычно, на речке — парни снова побывали в рейде. Сидели, трепались не спеша. И пиво было. Неожиданно на дороге, которая из «бункера» не наблюдалась, послышался гул мотора, заглох. Голоса.

— Ну вот, видали? Место чистое — швырнем пару, сеткой вытянем… Э, молодежь, шевелись, давай!

Быстро все происходило, Алексей с друзьями и не среагировали никак — а чего, свои же, сделают дела — уедут, а останутся, так тоже не помеха…

— Ну, кидайте, мать вашу… — и тут же страшный вопль. — Уроды! Ложись все!

Два шлепка — на песке слева от бункера и чуть впереди в воде. Такое бывает? Два солдата кинули гранаты, и обе сорвались, соскользнули с рук… Бывает, оказывается!

Лапшина «царапнуло» по позвоночнику — при выписке он еле-еле ходил с костылями, а больше ничего у врачей не получилось. Была мелкая странность: одна из тех «голограмм», что присутствовали на стенах бункера, устроилась на левом плече Алексея. И никакие доктора не могли определить, что это такое. Пытались убрать разными способами, не вышло. Ну, не мешает, и ладно, оставили, как есть… Не получилось у него и друзей разыскать, даже узнать что-то о них не выходило, будто закрыли всякую информацию — как такое могло произойти, Алексей не понимал, и госпитальное начальство объяснить не могло. На письма по адресам, оставшимся в памяти, ответов не было.

Сразу по приходу в сознание он отправил Виктору телеграмму с просьбой придержать весточку от деда до выписки, а после — видно будет. Ну, не в госпитале же его хранить — мало ли, как сложится.

А вот в чем действительно повезло, так это ко времени разразившийся очередной скандал в высшем военном ведомстве. На этот раз — махинации с жильем для офицеров. Потрясло, видимо, неплохо, если по всей стране обнаружились свободные квартиры, которые «ну, вот-вот должны были распределить, да не успели, а сейчас — так сразу…».

Алексею выпала небольшая двухкомнатка в одном из райцентров Кубани. Он и не подумал отказываться — будешь настаивать на родных местах, вовсе ни с чем останешься. Возвращаться в деревню инвалидом? Кому он там нужен? Жалостливые взгляды ловить? Они и тут были, естественно, но хоть люди совсем незнакомые — здоровым они его и не знают…

Как ни странно, но вселиться в квартиру, приобрести необходимую на первый случай мебель помог местный райвоенкомат. В пенсионном фонде и «соцзащите» также оказались душевные люди. К примеру, инвалидной коляской обеспечили, пенсию и всякие компенсации оформили без волокиты и личного присутствия — приезжали только, чтобы он необходимые бумаги подписал.

Тихий дворик между тремя трехэтажками со сквериком, детской площадкой, небольшим пространством для парковки машин — идиллия! В домах жили в основном пожилые люди, пенсионеры, всю жизнь проработавшие в организациях, ныне, в целом, именуемых «агропромышленным комплексом». Все друг друга знали, к Алексею отнеслись с присущим много пережившим людям сочувствием и тактом. В скверике, где в полную силу цвела белая акация, он чувствовал себя… комфортно. Женщины, да и мужчины, подходившие познакомиться, как обычно, интересовались абсолютно всем: откуда родом, есть ли родня, где служил, что за ранение, можно ли вылечить, какую назначили пенсию, что думает делать — как жить… «Вдовушку бы тебе надо подыскать — одному-то дюже тяжко в таком виде…» — к этому выводу пришли единогласно все «кумушки», а к чему этот вывод приведет, он не знал. Но попросил не торопиться с поисками — вдруг что изменится? А то ведь, действительно, начнется «кастинг»! Единственное — договорился с соседкой, чтобы раз в три-четыре дня уборку в квартире делала — иначе пылью покроешься. Да внук её, шестиклассник Вовка, иной раз бегал за продуктами, которых не было в ближайшем магазинчике — сюда он сам ноги разминал.

И, кажется, предчувствие «изменений» Алексея обманывать не стало.

— Вот так вот… — задумался он, опустив прочитанное письмо на стол. — Вот так, значится…

Напротив него сидел Виктор Мальцев, примчавшийся немедленно, как только Алексей отправил ему свой адрес. С удовольствием вдыхал весенний южный воздух, аромат акации через распахнутое настежь окно — в их Березани еще и снег не весь сошел… От крепких напитков отказался: «Я что, такого у себя не видел? Ты мне чего местного, домашнего, вкусненького давай!» Некоторый запас у Алексея был — всё-таки соседи тоже любили похвастаться своим производством — а «для себя» они, действительно, вино делать умели! Вот и сидели старинные приятели на кухоньке, дегустировали. Алексей сходу знакомился с посланием деда. Из конверта между прочим выпали и три банковские карты — прощальный подарок единственному внуку.

Естественно, разговор начался с рассказа Мальцева о пропаже стариков.

— Понимаешь, Алексей, дед Артемий что-то чувствовал или даже знал… За месяц до события он приехал ко мне и передал это письмо со словами типа «если что случится». Что он предполагал, рассказывать не стал — мол, так, на всякий пожарный. После уже мои родители сообщили, что в вашей избе три дня — тишина, никого не видно, собака брешет, не переставая. Бывало, что сам дед и на неделю мог по своим делам исчезнуть, но чтобы баба Мира — такого никто не помнил. Во всяком случае, даже если и на день-то отбывала, так соседей предупреждала. Съездили со Светкой… Кстати о ней — особый разговор. Без никакого толку — никто в деревне ничего на знал. Правда, почти все отметили, будто как раз три дня назад громыхало, как в грозу, при чистейшем небе. Так мало ли — самолёты, может, на сверхзвуковую выходили. В общем, сколько времени прошло — никаких следов и известий. Розыск, конечно, объявили. Я с контроля это дело не снимаю, однако…

— На вот, почитай! — Алексей протянул Виктору письмо деда.

— Ты в это веришь? — тихонько спросил друг.

— А там обо мне ничего? А вспомнить всё, что было у нас детстве — мелочи всякие, а? Вспомни-ка, Витя! Не было бы такого вокруг меня… да и внутри, может, и не поверил бы. А так. Вот тебе и «громыхало в ясный день»!

— Да-а! — протянул Виктор, крутя головой и опорожняя очередной полный фужер. — Да-а! А в самом деле, всё сходится. Знаешь, одной из версий была месть…

— То есть? За что это старикам кто-то мстить-то мог?

— А было дело… Помнишь, я ведь в милицию пошел на год раньше, чем ты в армию. А всеобщий беспредел уже разворачивался — рэкет, крышевание, взятки, откаты, братки, стрелки, наезды, «посредники» на рынках… Чего только не было! Меня через год направили на краткосрочные офицерские курсы. Вернулся со звездочкой, сразу стал замом. А штаты у нас в районе — кот наплакал. К примеру, начальник ГАИ — он же и единственный сотрудник! За три года поменялось три начальника райотдела… Последний, к счастью, оказался вполне адекватным мужиком — был замом в соседнем районе, он и сейчас у нас командует — майор Грачев. Ладно, наших он сразу взял в оборот — чуть не половину сотрудников выгнал… И что? Угадаешь, куда они пошли? Это раз. А другие госконтролеры: госпожнадзор, санэпидстанция, разные электро, тепло, эко… Не перечесть любителей сверхзаконной добычи! Майор хватался за голову и другие части организма! А тут как раз — «наезд» на деда Артемия. Помнишь, какой у него мёд? По всей области известный. И цены божеские. Естественно, «братки» не могли оставить без внимания такую кормушку — так они думали. Подкатили на двух машинах, как он рассказывал, начали указывать, сколько он им отстёгивать должен. Ага. Через полчаса уехали, но тут дед посекретничал — не стал говорить, как он их убедил отказаться от своей затеи. При очередном посещении Березани зашел ко мне, поведал о происшествии, тут же спросил, типа, неужели это по всему нашему спокойному району такое творится? Я ему глаза приоткрыл — правда ведь, в нашей деревеньке далеко не всё известно, да и кому интересно, если самого не касается? Он тут же, подумав малость, сказал, что может помочь, однако, говорит, нужно с главным начальником милиции сперва переговорить. Зашли к Грачеву, я их познакомил. Майор, конечно, выслушал предложение деда крайне недоверчиво. Но тот объяснил, что сделает всё сам. Бесплатно. И как сделает — это, типа, секрет. Только Грачев должен составить формальный план оперативной борьбы с криминалом и взяточничеством. Чтобы, как бы… Ну, понимаешь: будто Артемий тут ни при чём — сработала милиция как надо и всё! И хорошо бы этот план срочно утвердить у главы района — там же дело всех организаций касается, в том числе и чиновников администрации. Потом почему-то попросил отвезти его к директору центрального рынка и главврачу районной больницы. Переговорил с ними без свидетелей. А потом… Ничего он не рассказал никому, даже мне. Но головы-то у нас с майором есть — догадались кое о чём, хотя и сами в эту догадку не верили… Короче, по просьбе деда я целый день возил его кругами по городу и всему району — прямо по всей границе. Где проехать было нельзя, так он пешком топал, сверяясь с картой. И отбыл домой, пообещав, что результаты будут видны через неделю. Лёш, ты знаешь, что такое инфекционная эпидемия? Ну, грипп там или, что хуже, кишечные заболевания? Так вот, началось нечто похожее на последнее. В больницу валом пошли приезжие — народ из южных республик, заполонивший рынок. Только тот факт, что диарея охватила исключительно это «сословие», отмел подозрения в инфекции, тем более в эпидемии. Никто из местных, понимаешь — никто не болел. А заболевшим избавиться от поноса не помогало никакое лечение! СЭС, естественно, встала на уши — вся продукция на рынке, в торговых точках подверглась тотальной проверке. Явились многочисленные комиссии из Перми. Никаких следов вирусов и прочих переносчиков не нашли. А главврач больницы после полученных анализов сказал, что, видимо, тут этому народу не по климату — вот и вся причина. Сначала комиссия хихикнула — а то: вчера по климату, сегодня — нет! Однако несколько вывезенных больных за пределы района немедленно выздоровели. Остальных вывозить не надо было — как только они услыхали о «лечении», вымелись от нас на чём попало! Сразу скажу, что до сих пор при попытке пересечь границу района любого «южанина» сходу «проносит»…

Грачёв съездил к деду, переговорил о чём-то, я не в курсе. Только после этого больницу с тем же диагнозом стали посещать местные халявщики. Блин! Лёш, ты не представляешь, всю шваль как метлой вымело — от карманников до разного рода чинуш! Долго рассказывать, но не могло такого быть, чтобы умные люди не сопоставили посещение милиции твоим дедом с последующими событиями — о нём и раньше разнообразные слухи ходили, сам помнишь. Потому и появилась версия мести. Подтвердить её нечем было — никто ж не видел чужих ни в деревне, ни рядом… Теперь понятно. Интересно посмотреть на морды начальства по прочтении оснований для закрытия дела. И на свою — в окне дурдома. И что думаешь делать?

— Да ничего не думаю. Чего думать-то — жить надо дальше, — Алексей тасовал банковские карты. — Не знаю… Попытаюсь друзей-разведчиков разыскать для начала. Наверняка тоже со здоровьем не всё в порядке. Потом… Потом буду жить. Заведу тут пасеку, как дед, или еще что… Компьютер освою. До самоубийства не дойду, это точно. Дед же написал «может встретимся» — этой надеждой и буду жить, живой и не спившийся. Вот так…

Алексей прихлебнул вина, уставился в окно. Виктор, в свою очередь, уставился на него, крутя в руках мобильник и явно намереваясь что-то сказать. Долго крутил, наконец, решился.

— Ясно, друг, такое письмо может ошарашить кого угодно. И остается, действительно, ждать и жить. Главное — жить. А как — это тебе решать. Захочешь на родину вернуться, помогу устроиться. И не только я помогу. Я вот что обязан тебе сообщить… Не знаю, как воспримешь… Ну, в общем, речь о сестре, о Светке. Ей, как и нам, двадцать три. Девка, на мой взгляд, привлекательная. Самостоятельная. Продолжила занятия руконогомашеством — боевыми искусствами это называют. Тренировки, соревнования… Равной в районе, а то и в области, ей сейчас нету. А может, и за пределами области. Приглашений — гора. Только всё это ей по барабану. Организовала в Берез