Тебе, единственной, желанной
Тебе, единственной, желанной!
Чей тихий голос, нежный взгляд,
В минуты тягостной печали
Усталый разум веселят.
И чьих, порой не замечаю,
Нравоучительных речей,
И всё на что-то уповая,
Кого люблю ещё сильней.
Пленённый дивной красотою,
Я посвятил мои мечты,
И мысли тайные свои,
Готов раскрыть перед тобою!
Матери
Мой милый друг,
Мой верный покровитель,
Моя единственная любящая мать!
Как я хочу прийти в твою обитель
И долго-долго руки целовать!
Мне хорошо, когда в своих ладонях,
Ты нежно держишь голову мою
И гладишь волосы усталою рукою,
И тихо даришь мне любовь свою.
Я, как птенец, твоим теплом согретый,
Люблю смотреть на синий небосвод,
А спозаранку, утром, на рассвете,
С твоей руки брать вкусный сочный плод.
Моя единственная, любящая мама,
Что мне сказать, столь женщине святой,
Чем отплатить мне за любовь и ласку,
И твой навек потерянный покой?
Спасибо Господи тебе
Спасибо Господи тебе,
За то, что есть на этом свете
Друзья, мне данные тобой!
За снег, за дождь и буйный ветер!
За то, что солнце греет нас,
Лаская тёплыми лучами.
За то, что звёзды при Луне…
За то, что любим и страдаем…
За то, что иногда взгрустнём,
И тут же снова рассмеёмся.
За то, что мучаемся, плачем —
Судьбу нещадно проклиная,
Но вскоре снова улыбнёмся,
Лишь о прекрасном помышляя.
Спасибо Господи тебе,
За деток не всегда послушных;
Спасибо, что наш краткий век
Людей не терпит равнодушных!
За то, что в омут из огня,
Ты преднамеренно бросаешь
И этим самым закаляешь,
Даруя мудрости подъём —
От грешных дел остерегая,
Жить учишь праведно притом!
Лошадь, кляча старая
Лошадь, кляча старая, встала и стоит.
Мужичонка хиленький как шальной кричит.
То покроет матом, то взмахнёт кнутом,
Но лошадке этой, страсти, нипочём.
Опустила голову, будто бы не слышит,
Закусила удила, да устало дышит.
У неё бедняжечки неприглядный вид,
Да и он в телеге чуть живой сидит.
То ль и впрямь умаялся? Пашет от зари —
За зарплату скудную, что ни говори.
То ль от горькой чарочки, голова болит?
Вот и чертыхается, вот он и шумит!
Сапоги, фуфаечка, пиджачишко драный —
Рядом пёс безродный, да бродяга пьяный.
Пёс по кругу носится, на лошадку лает —
То ль от дури бесится, то ли с ней играет?
А бродяга грешный, о былом тоскуя,
Видит сон, как будто вновь жену целует.
Сгрёб в охапку сено, нежно обнимает…
Что творит, не ведает, и не понимает.
Да в бреду угарном, чёрте что бормочет —
То ли спать мешают, то ли выпить хочет?
Как бы мне хотелось повидать иное —
Не в помойных ямах, в затхлом перегное;
Не в пустой избёнке, с покосившей крышей,
А чуть-чуть богаче и духовно выше!
Что б ни стыдно было мне за Русь Святую —
Издревле Великую, да порой шальную!
Белая берёзонька
Белая берёзонька опустила веточки,
По весне заплакала каплями дождя.
Ведь была кудрявою, шелестела листьями,
А теперь раздетая посреди двора.
Не печалься милая, не грусти родимая!
Будет платье новое соткано тебе.
Хрупкими снежинками и морозцем сшитое —
Станешь ты невестушкой дивною к зиме!
Что же смотришь на меня, девица красавица
Что же смотришь на меня, девица красавица?
Не ужель, такой как я, смог тебе понравиться?
То ль заигрываешь ты, токмо шутки ради,
Подарив свою любовь в лучезарном взгляде?
То ль и впрямь привлёк тебя нежными словами,
Что так щедро распылял нынче вечерами?
Не надейся, не мечтай, не наступит праздник!
Я всего лишь ловелас, да лихой проказник.
Лучшей доли не ищу — экая отрада!
Пожурчал как ручеёк, и бежать мне надо:
За берёзовый лесок, вдоль витой тропинки…
Ну а ты дружок прости, и утри слезинки!
Я пью шампанское за дам
Я пью шампанское за дам —
За самых нежных и красивых,
Склонив покорно перед ними
Букет цветов неотразимых!
Я безрассудно их люблю —
Моих подруг по интернету;
Желая счастья до небес,
Целую искренне при этом.
И пусть мой робкий поцелуй
Слегка коснётся губ прелестных —
Прогонит тихую печаль
В сей вечер дивный и чудесный!
В деревне
Тёплые дождинки капают с утра,
На меня с ухмылкой смотрит детвора.
Я иду промокший по траве сырой,
Вспоминая годы юности былой.
Глупые мальчишки! Разве им понять,
Что и мне охота мячик погонять;
Возвратиться в детство, пошалить чуть-чуть;
Добежать до речки, с берега нырнуть;
А потом, под вечер, разложить костёр,
Завести никчёмный шумный разговор
И гурьбой весёлой, сидя у огня,
В зареве багровом, ждать другого дня!
Листья падают на плечи
Листья падают на плечи,
Моросит октябрьский дождь.
Я иду, а лунный вечер,
Охватил прохладой в дрожь.
Звёзды в праздничном наряде
Хитро смотрят из-за туч
И дорогу освещает —
Фонаря лукавый луч.
Как нашкодивший мальчишка,
Я иду, и мне смешно:
Вспоминать былые встречи,
Двухсерийное кино…
Иногда взгрущу, быть может?
Лгать я больше не хочу…
Что другая есть, не скрою —
С Вами, просто, я шучу!
Бездонное, лазоревое небо
Бездонное, лазоревое небо,
Горит огнём в пленительных глазах.
Душистый запах леса на мгновение
Застыл в твоих прекрасных волосах
Твоё с любовью чувствую дыхание
И в поцелуе не бываю груб.
Ты для меня — основа мирозданья,
С прохладой трепетною ярко-алых губ.
Ты — лучшее творение природы,
Вершина разума и женской красоты.
Так пусть же будем вечными с тобою,
Среди мирской, беспечной суеты!
Осень
Осень. Жёлтый листопад опадает с клёна.
Величаво ель стоит в платьице зелёном.
Не меняет свой наряд эта чаровница.
Ни мороз не страшен ей, ветра не боится.
Толи ведьма от неё вдаль беду отводит,
Толи леший, царь лесной, хоровод заводит?
И поэтому она в праздничном виденье…
И сокрыто в небесах мудрое творенье…
Ярко солнце светит, иль грядут невзгоды —
Не понять нам колдовства дивного природы!
Тебе, в труде нелёгком друг
Тебе, в труде нелёгком друг,
Кто незаметно предо мною
Открылся искренней душою
И в час апатии ничтожной,
Примером личным,
Не подложным,
Лечил от лености недуг —
Дарю в тревожном умиленье
Любви безропотной творенье!
Прости меня
Прости меня! Я не такой, как прежде.
Растаял снег и на дворе тепло.
Мои, давно угасшие надежды,
И для тебя, прощальное письмо…
Не вспоминай, в тревогах, ни о чём.
Не вороши, былое понапрасну.
Судьбою, я немного удручён,
Но жизнь моя — воистину прекрасна!..
Я ухожу! И может, никогда,
Тебя, мой ангел, больше не увижу.
И не смогу сказать: как я люблю!
И не скажу: как сильно ненавижу!
Я помню прежние мечты
Я помню прежние мечты,
Слегка наивные порою;
Лица прелестные черты,
Мне не дающие покоя.
Я помню луг, восход зари,
И отблески реки игривой,
Я помню, как с тобою был,
Когда-то искренне счастливым.
Увы! Коварная судьба —
Несправедлива и жестока
И вот теперь, по воле рока —
Другую обнимаю я…
И в чём угодно покорюсь
Скажи: Достань Луну! — достану.
Вели смеяться — засмеюсь.
Скажи: Заплачь! — и я заплачу
И в чём угодно покорюсь…
Но не в мгновения печали,
И не в минуты светлых дней —
Не прогоняй меня, мой ангел,
Не оценив любви моей!
Пришла ко мне нечаянно, случайно
Пришла ко мне нечаянно, случайно,
Как будто лёгкий, хрупкий мотылёк;
И по-весеннему кругом запели птицы,
Мечты угасшей вспыхнул огонёк.
А ты сама, наверное, не знаешь?
Как без желания, вдруг оживила вновь —
Всё то, что в раненой душе моей увяло:
Надежду, счастье, веру и любовь!
Застучал июльский дождь
Застучал июльский дождь
По железной крыше.
Я из дома босиком
На прогулку вышел.
Вслед мне смотрит детвора
С неуёмной грустью;
Разве кто-нибудь гулять
Их теперь отпустит?
Ах, вы, бесенята:
Девочки, мальчишки!
Нет, сидели бы в тепле,
Да читали книжки.
Только, что вам лужи,
Бездорожье, слякоть?
Жжёт огнём обида —
Хочется заплакать.
Ну и пусть бы мокли
Веселясь при этом —
Хорошо на улице
Даже в дождик летом!
Почему падают листья?
Почему падают листья?
Почему есть плохая молва?
Почему был тебе очень близким,
А сегодня чужие слова?
Объясни почему?
Что случилось с тобою?
Объясни почему,
Стало тесно обоим?
В нашем парке недавно зеленела трава,
А теперь подувяла на деревьях листва.
Почему, почему?
Объясни же ты мне —
Стала ты мне чужой,
А тебе я вдвойне!
Тридцать первое декабря
Мягкие снежинки, серебром играя,
Кружат, в лёгком танце, праздник украшая.
И мороз трескучий стал чуть-чуть нежнее,
И строптивый ветер, вроде бы смирнее.
Блик, Луны туманной, нам лукаво светит;
И дворняжка добрая у порога встретит.
Только нам с тобою, чуточку взгрустнулось.
И в груди легонько сердце встрепенулось.
Вспомнили приморье и родник бурливый,
Да и лист осенний, падающий с ивы…
Не грусти напрасно — позабудь печали!
Разве мы иначе, прошлый год встречали?
Те же были думы, с жалостью немножко,
И с такой же грустью, ты глядел в окошко!
Я страстно вас люблю
Я страстно Вас люблю!
Всегда готов принять в свои объятья,
И как любовник пылкий, я хочу,
Рукою провести по шёлку платья.
Вы мне одна, на век, даны судьбой.
Мне было трудно с Вами расставаться,
И очень жаль, что снова под Луной,
Я не могу губами к Вам прижаться.
Вы спутница лукавая моя.
Я вечно Ваш! Всегда Вас понимаю.
И мысленно целую всякий раз,
И никогда я Вас не забываю.
Вы далеки, но всё равно со мною.
Вы гений мой, любовь и чистота!
Я видеть Вас и не хотел иною:
Меня прельщает Ваша простота!
Красивы Вы: и праздничным нарядом,
И внешностью безумно хороши!
Но дороги мне не лукавым взглядом,
А добротой безропотной души!
День рождения
Я хочу, что б этот день
Стал таким, как в сказке.
Что б горели у тебя
Лучезарно глазки.
Что б мужчины всякий раз
Затаив дыханье, помышляли
Предложить тайное свиданье.
Что б невзгоды обошли
Дальней стороною.
Что б дарил тебе цветы
Милый друг порою.
Чтобы не было обид
На друзей и близких.
Что б любили все тебя,
Этакую киску!
Лёгкий тёплый ветерок
Лёгкий тёплый ветерок зашуршал листвою;
Пробежал по озеру, поднимая рябь;
Скрылся за околицей в золоте пшеницы
И умчался в ельник, по лесной дорожке,
Что бы схорониться, отдохнуть немножко.
Белочка кудесница ветра испугалась
И в одно мгновение навострила ушки;
Распушила хвостик и наверх взобралась.
Поднялась проворно на макушку клёна
И глядит с опаской в голубую даль,
Где грустит уныло мудрый дуб зелёный,
Навивая нежную тихую печаль.
Ивушка плакучая
Ивушка плакучая, возле тихой заводи,
Смотрит словно в зеркальце в водяную гладь.
Грустно ей бедняжечке, не с кем перекинутся
Шелестом зелёной и густой листвы.
Видит участь горькую, участь лишь постылую
В лучезарном отблеске голубой реки.
Так зачем же стройные распустила веточки,
Если друга милого рядом с нею нет?
Так зачем качаться ей, ветру неподатливо
Может спрятать в омуте грустную печаль?
Нет уж больше силушки, мучаясь надеяться
Что судьба несчастная вскоре переменится.
Ах, родная Ивушка! Ивушка плакучая!
Ты отбрось родимая мысли эти жгучие.
Ведь красою неземной, тягостным страданием —
Душу растревожишь среди бела дня;
Как младая девица, косы расплетая —
Околдуешь, очаруешь и пленишь меня!
Сновидение
Лишь в чудном сне глубокий старец
Вновь юным видится себе.
А наяву — бредёт убогий
Наперекор лихой судьбе.
И вот, почувствовав усталость,
Присядет грешный отдохнуть.
Отхлынет трепетная вялость,
Он вновь продлит нелёгкий путь;
Лишь окунувшись в сновидение:
Безрукий — держит меч булатный;
А хилый — с силой двоекратной,
Гранит подымет от земли;
Забыв смущение, немой —
Начнёт приятную беседу
О бескорыстии к соседу,
И жизни праведной былой;
Охвачен робостью стыдливой
И думой гордого признанья,
Жених влюблённый и счастливый —
Пойдёт на первое свидание…
Влечёт и манит сонный лик
Беспечной робкой суетою,
Безумной тягою к покою,
Сокрыв души тревожный крик.
Да, всё равно, не та в нём сила!
Лишь пробудившись ото сна,
Красотка юная спросила:
Ах, я спала? Какая жалость!
Но не проснуться никогда,
Она, увы, не соглашалась!
Пусть эта девочка — наивное дитя!
От страшной мысли каверз бытия —
Не утирает капельки слезинок,
А улыбнувшись утром после сна
Познает Мир в красе его картинок!
Любви отчаянной порыв
Любви отчаянной порыв,
Что лепесток сухой мимозы,
Увядшим запахом пленив
Навеял сумрачные грёзы.
Ваш образ милый и святой,
Как лик духовный из тумана,
Возник внезапно предо мной
Сокрыв обличие обмана.
Пусть не любили Вы меня,
Лишь состраданьем одарили,
Я всё же Вас боготворю,
За то, что Вы когда-то были!
И пусть сейчас, на склоне лет,
О Вас порою вспоминая,
Вновь молодею я душой
И ни на что не уповая —
Скрывая боль сердечных ран,
А с нею чувственные слёзы,
Дарю я женщине иной
Букет цветущей алой розы!
Восьмое марта
Я Вас люблю и сердцем и душой,
И очарован лучезарным взглядом!
А мысли тайные весеннею порой,
В мечтах о том — что б оказаться рядом!
И в этот самый чистый светлый день,
Готов пред Вами низко поклониться;
И умолять о чести неземной —
Рабом быть Вашим и у ног стелиться!
О, женщины! Ни мне ли Вас не знать?
И Вашу доброту, и нежность, и терпенье…
Для Вас готов поэмы воспевать —
Небес и Господа великое творение!
Так что же Вам, родные пожелать,
В сей праздник дивный и гуманный —
Любви бурливой, долгожданной,
Иль тихий сладостный покой?
Так пусть покрыты сединой,
Когда-то локоны витые —
Ведь Вы по-прежнему милы,
Как будто ангелы святые!
Лишь об одном прошу у Бога —
Что б счастья дал Вам хоть немного;
И пусть покинет Вас печаль,
И грусть навечно покидает!
Пусть окружают Вас друзья,
И к жизни страсть не увядает!
А дева юная — прекрасна и мила!
Познает прелесть в первом поцелуе;
И пусть невинна будет и чиста,
И непорочна в греховодной суе!
Любимая мне больше не верна
Любимая мне больше не верна.
Любовницы мне тоже изменили.
Так не кляните, что я пью до дна,
В хмельном бреду меня всегда люби
Да, я был пьян! Но помню всё равно,
Как целовали в губы мои нежно
И как в ночи беспутной, роковой,
Вы отдавались глупо, безнадежно.
Я не обманывал, не обещал быть верным,
Но по наивности чуть женственной, глухой,
Вы думали, что я шучу, наверное
И верили в то искренней душой.
Теперь наказан, за мои проделки;
Я одинок и в комнате пустой
Сижу как зверь, затравленный у клетки;
И не женатый, и не холостой.
На койке чуть примятая подушка,
На стуле чей-то шёлковый чулок.
О, где же ты желанная подружка,
Любви моей угасшей огонёк?
Я встретил вас
Я встретил Вас, и в сердце закипела
Ревнивая, но пламенная кровь.
И жаром обдала, внезапно душу грея,
Наивная, но страстная любовь.
Вы говорили пылкие слова,
Клялись мне в верности и целовали в щёки,
Но развела нас горькая судьба,
И я для Вас, теперь чужой, далёкий.
Но всё готов отдать, что б снова, как видение,
Я видеть мог ваш милый, нежный стан.
Дыхание слышать Ваше и волнение —
Всё вновь прочувствовать и возродить обман.
Прощенья не прошу. Да Вы и не простите!
Характер гордый свой — не в силах укротить.
Так пусть не наяву, ко мне во сне придите.
И я, безумный, Вас как прежде обниму;
И в губы призрачные поцелую нежно
И уложу с собою на кровать…
А там, Бог даст, и сонное видение
Я до утра не стану отпускать…
Признание
Пусть говорят, что я подлец,
Развратник юности не тлеющий с годами;
Охальник пошленький, испорченный вконец
Красивыми, но лживыми словами.
Я не виновен, кровь моя кипит,
А ей в свободу надобно излиться.
Так, кто ж меня посмеет осудить,
Что я злодей, которому не спится?
У друга есть хорошая жена:
Красивая, заботлива, умна;
Приветлива со мною всякий раз —
На ней жениться, мог бы хоть сейчас!
А мне, увы! Судьбой даны иные:
То хитрые, то грубые, то злые;
А то коварные, как тысяча чертей —
С ума сойдёшь от этих гнусных фей!
Я сам не свой, и сбитый ими с толку,
Меняю как перчатки всякий раз,
Но не найдя надёжных, верных глаз —
Их фотографии швыряю я на полку.
О, сколько их, девчонок умилённых,
В коллекции бесхитростной моей?!
Там юных тьма, и много разведённых,
Но не одну мне не назвать своей.
Я не сторонник пьянства и разврата
И не виновен, что держу успех.
Мне только жаль, что всё-таки, когда-то,
Пойму: как мало одного на всех.
Но я женюсь, на первой же попавшей,
И всем на зависть, стану с нею жить —
Ведь не такой я право и пропащий,
Чтобы не смог кого-то полюбить!
Ребёнок плакал, рядом мать лежала
Ребёнок плакал, рядом мать лежала,
Не шевельнулась, бровью не взвела.
Врачам казалось — стены задрожали,
И воцарилась злая тишина.
О, сколько их распутных этих женщин,
Безжалостно покинувших детей,
И бросивших бессовестно, бесчестно
Лишив любви и ласки матерей?!
Я славлю женщину, дороже для которой,
Нет ничего, любимого дитя!
Но ненавижу падших, от которых,
Несёт заразой, чуждой для меня!
Ветераны
Возлагая венки к обелискам погибших солдат,
Утирая слезу, загрустят ветераны.
И ведь может никто из безусых юнцов,
Не поймёт, как болят их душевные раны.
Эта боль не от пули, что осталась в груди.
Это страшная боль — злая память о прошлом!
Среди многих, чужих смертей,
Хоронили они друзей —
Тех, которым бы надо жить,
Улыбаться, дышать, любить…
И теперь, ветераны в ряд,
Чуть согнувшись уже стоят.
Их склонила не старость. Нет!
Это — Слава былых побед!
Это — Горечь минувших лет!
Это — Тяжесть людских потерь!
Это — Мир! Где живём теперь!
Верность
Они всегда ходили вместе.
Он впереди, она чуть сзади шла.
Друзья прозвали: «Робкою невестой»,
А он её всерьёз не принимал.
И вот однажды, в тёплый летний вечер
Сказал он грубо: — Шла бы ты домой!
Здесь, у меня, с другой сегодня встреча,
Да и вообще — расстанемся с тобой!
Она не плакала, не рассердилась.
Ни слова против — молча отошла.
А у него в груди не защемило;
О ком жалеть? Красивее ждала!
Но через час, с другой гуляя в парке,
Средь темноты берёзовых аллей
К ним подошла вульгарною походкой
Компания подвыпивших парней.
Они на всё способны, хулиганы!
Сверкнуло вскоре лезвие ножа.
И смерть жестокая уже витала рядом,
В лицо могильным холодом дыша.
Ну, вот и всё! — подумал обречённо.
Да вдруг, знакомая мелькнула рядом тень.
Она как молния из темноты прорвалась
Преградой встала талией своей.
Удар! В секунду тишина!
И тело девушки к ногам его упало.
Он вскрикнул в ужасе, взглянув в её глаза.
Там «Робкая невеста» умирала.
И он заплакал. На колени встал.
— Любимая! — назвал её впервые…
Его я часто в парке том встречал:
Всегда один. А волосы — седые!
Письмо к матери
Проходят годы стройной чередою,
А мы с тобой, по-прежнему, в дали.
Есть у тебя домашние заботы
И у меня заботы есть свои:
Сынишка младший — вечный непоседа.
То чашку разобьёт, то ушибётся сам.
А старший, тот смирнее…
Впрочем, мама, ты приезжай-ка
Лучше в гости к нам.
А впрочем — нет!
Конечно, не приедешь:
Скотину жаль, да огород копать…
Ещё пугает дальняя дорога,
Ну и здоровьем, слабая ж опять…
Так, что поделать, может мы и сами,
Приедем в гости шумною гурьбой,
А ты нас плача встретишь у порога;
Потом проводишь с грустью и тоской…
О. Боги! Если есть на свете
О. Боги! Если есть на свете?
То как же допустили вы,
Что б ни за что страдали дети
От необузданной молвы?
Вот мальчуган трёхлетний плачет,
Да и сказали-то пустяк;
Всего лишь крохотную правду —
Мол, несмышлёный он чудак.
Твердит одно: Мой папа, папа…
Так пусть прозреет же навек!
Ведь отчим, это, между прочим,
Чужой, по сути, человек!
Вот, горько девочка вздыхает,
Клянёт она родную мать,
За то, что умерла так рано,
И не смогла с собою взять.
А та, которую любила,
Всего за несколько минут —
Недоброй мачехою стала!
А может, взрослые все лгут?
О, Боги! Если есть на свете?
То, как, людьми считаем мы,
Тех подлецов, кто грязным словом,
Калечит юные умы!
У обрыва
