Оглавление

1. Русская сага. Выбор
2. Истоки
3. Деды и родители
4. СССР 1946 — 50 годы
5. Иван и Мария
6. Воспоминание о Китае
7. СССР 1950—55 годы
8. Молчаливое поколение
9. Встреча с деревней
10. Быт деревни пятидесятых годов
11. Первые уроки
12. Сестрёнка Валя Женина
13. Собственный дом
14. Иван Ильич
15. Самогоноварение
16. Братья
17. Праздники и торжества
18. Деревня и её обитатели
19. История Брянщины
20. Мария Михайловна
21. Лера и Влад
22. Дима плюс Зина
23. Учительница первая моя
24. СССР 1955—1960 годы
25. Новый дом
26. Узники
27. Добрый учитель
28. Зима в деревне
29. Отличница? Дай списать!
30. Семеро смелых
31. Вещий сон
32. Мы правим бал
33. Пастушки
34. Русское поле
35. Москва
36. Школа
37. Первая любовь
38. Дружба
39. Страшилки и мистика
40. Клевета
41. Люба
42. Одиночество
43. СССР 1959 — 1965 годы
44. Выбор
45. Студентка
46. Саша
47. Цыганка и голод
48. Пикник на обочине
49. Дина
50. Гордей
51. Дикари цивилизации
52. Тоня
53. Все замуж
54. Конфликт и операция
55. Вадим
56. Блондинка
57. Долгие проводы
58. Шальная мысль
59. Одесса
60. Тётя Маруся
61. Подмосковный городок
62. Юра
63. Дефицит
64. Общага
65. Работа
66. Перспективы
67. Запоздалое прощание
68. Рядовые герои Великой войны
69. Мартовские этюды
70. Предложение Анатолия
71. Прочь
72. Смерть
73. Ненормативная лексика
74. Что происходит?
75. Как правильно упасть
76. Мечта сбылась
77. СССР 1966 -70 годы
78. Рига
79. Мистика
80. Новогодний казус
81. Обман
82. Тернии ошибок
83. Прости, прощай
84. Новые горизонты
85. Снова Юра
86. Семён
87. Что было, что будет…

Посвящается трём поколениям моей семьи, малой частице народа России, не сломленному никакими катаклизмами и потрясениями, обладающему не только даром жизни, но и мужеством прожить её до конца. И отдельно — женщинам моего рода, в судьбе которых, как в капле воды, отразились судьбы женщин России. Посвящается тебе, моя любимая внучка, чтобы помнила свои корни.

Все события реальны, как и имена героев, кроме изменённых во избежание их повторения или дискредитации скрытых под ними лиц. Если эти лица не угодили автору, то это не значит, что они не угодили всем остальным. Это для объективности.

Век новый делает виток,

смывая думы, даты, годы…

И предсказуем ход времён,

не предсказуемы дороги.

(Лобанов Н.)

Бессонницей я страдала время от времени и по разным причинам. Потом умер папа, следом за ним — мама, и сон ушёл совсем. Я вдруг осознала, что потеряла главную опору в своей жизни — безусловную любовь, родительскую, которая была со мной всегда «в радости и горести, в болезни и здравии». В самые тяжёлые моменты жизни я знала, что не одинока, что мне помогут. Теперь, когда их нет, я до конца осознала своё полное сиротство.

До седых волос я думала совершенно по-детски, что они будут жить вечно. Только их смерть выдернула меня из этого самообмана и прокричала в самое сердце: они ушли навсегда! Я уже не смогу никогда обнять их и сказать те слова любви, которые ещё не сказала. Никогда.

Болит душа. Я открываю старые альбомы и смотрю чёрно-белые фотографии папы и мамы, где они ещё такие молодые, красивые и счастливые. Эти альбомы я положу в ящик и иногда буду просматривать, а после меня о них забудут… Мне трудно это представить. Невыносимо захотелось, чтобы о них помнили даже праправнуки.

Потом я открываю свои дневники, которые привезла к себе из дома родителей, и читаю свои первые детские записи ещё перьевой ручкой: «прочитала… прочитала… папа запретил читать взрослую книгу, поссорилась с мамой…» Именно она посоветовала мне вести дневник, когда в пятом классе я размечталась стать писателем.

В четыре часа ночи, выплакав все слёзы, я включаю компьютер и начинаю писать. Это единственный потенциал, который во мне остался. Пусть он превратится в книгу памяти о жизни любимых родителей, о их детях и внуках, простых незаметных героях своего времени, растянутого почти на столетие. Я не знаю, будет ли эта история интересной для последующих поколений, но я засну спокойным сном. С чувством выполненного долга? Нет, только его малой капли.

Вспоминаю себя, маленькую девочку. Мне казалось, что история рождается вместе со мной, что я центр и смысл окружающего мира, и только вместе с прожитыми годами неожиданно осознала, что сама становлюсь историей, и эта открывшаяся истина шокировала.

Моей маленькой внучке трудно даже представить, что её бабушка тоже была девочкой и бежала вдогонку за своей Синей птицей… Может быть, эта моя незамысловатая история о мечтах и разочарованиях, о победах и поражениях будет полезна ей, только начинающей познавать жизнь.

Мне не хочется писать свой роман от собственного имени. Причина довольна смешная: у меня с детства отбили желание якать. «Я — последняя буква в алфавите» было одним из самых безобидных выражений среди моих друзей. Мальчишки придумали совсем уж неприличные. Буду писать от третьего лица.

Из моего имени Валентина получился хороший псевдоним Тина Вальен, под которым уже вышли три книги. В этом романе я позволю себе ещё более короткое имя — Ина.

Истоки

От чистого истока

В прекрасное далёко,

В прекрасное далёко

Я начинаю путь.

(Энтин Ю.)

С чего начать повествование о своём роде? Может быть, как в сказках, жили-были? Ина задумалась. Ей вспомнился разговор с дочкой.

— Мама, ты родилась в Риге, дедушка там служил военным специалистом, бабушка чуть не доучилась на учительницу. Вы с папой окончили один и тот же институт, значит, — интеллигенция. А откуда берет начало наш род? Анжелика недавно похвасталась, что они потомственные дворяне!

— Доченька, в стране перестройка. Пока трудно понять, то ли идём вперёд к демократии и равенству, то ли назад — к монархии и сословиям. Очевиден только хаос, но в нём уже кто-то вспомнил о своём дворянском происхождении, кто-то подделывает родословные, чтобы мнить себя аристократом. Смешно и непривычно наблюдать это после того, как нас совсем недавно признали единой равноправной общностью — советским народом. Короче говоря, «вышли мы все из народа, дети семьи трудовой»…

— А что было с нашим родом до этого?

— Крестьянствовал. «Долго в цепях нас держали, долго нас голод томил». И все аристократы катались на нашем горбу, потом «Чёрные дни миновали, час искупленья пробил».

— Помню, помню… Свергли могучей рукою гнёт вековой навсегда и водрузили красное знамя труда. Мам, хватит прикалываться!

— Это революционный дух во мне просыпается. Власть сверху обещает больше демократии и социализма, а снизу уже аристократы лезут!

— Что-то мне трудно представить родителей Анжелики аристократами. Особенно её бритого папу с толстой золотой цепью на шее. И пока он ездит на БМВ, а не на чужом горбу.

— Это пока. Создаётся такое впечатление, что с этой перестройкой рухнем мы в дикие времена первоначального накопления капитала, из которого и вырастает нечто дикое, которое даже с купленной дворянской родословной не очень скоро превратится в цвет нации.

— А если их дети будут учиться на Западе? Анжелика заранее хвастается, что ей обещают обучение в Лондоне.

— И станет она цветом чужой нации. Только и слышим: Запад! Западная цивилизация! Почему мы не смогли у себя такую построить? Семьдесят лет советские люди на пределе своих возможностей строили и защищали свою самую прогрессивную цивилизацию на одной шестой части суши и в результате получили товарный и продуктовый голод. Кто рулил державой? Партия — наш рулевой, ум, честь и совесть нашей эпохи! На весь мир опозорились. Многие уже возмечтали на этих же просторах построить вместо коммунистического капиталистический рай, — Ина закончила говорить и замолчала. Но тут же страшным голосом добавила, — И запахло адом!

— Не страшно, — засмеялась дочь и заявила, — потому что наши мальчишки станут бизнесменами!

— Ты говорила, что в вашем классе большинство из них троечники. Им прямая дорога в ПТУ — помоги тупому устроиться. Там «Капитал» Маркса не преподают, а кроме него в стране никакой науки о бизнесе нет. И о чём думает наша власть? Неужели теперь капитализм начнут догонять, сверкая голым задом? Совсем крыша поехала. Жаль.

— Советскую власть?! Нечего её жалеть.

— Такую, какой она стала, уже не жалко. Но без неё не имела бы ни я, ни ты образованных родителей. Это она приняла решение о всеобщем поголовном образовании и заставила всех прочитать в букваре: мы — не рабы, рабы — не мы.

— Поголовном?! Так скот считают. Прямо антиреклама: Только в России!

— И тем не менее только Россия подарила миру Пушкина, Толстого, Достоевского… И при советской власти её чистые родники не пересохли, только крыша над этими источниками иногда гниёт и засоряет их.

— И на этот раз властная крыша совсем сгнила и, как ты говоришь, совсем поехала… кажется…

— Да, кажется. Который год стоим в огромной очереди за элементарной едой, ждём униженно, когда нам её выбросят, как собакам. Уже очевидно, что власть именно так к нам относится, но молчим! Как есть рабы, а рабы немы. Нам всё кажется, что это не так. Иди-ка ты лучше спать и помечтай перед сном о чём-нибудь девичьем.

— Я почитаю. Прильну, как ты изволишь выражаться, к чистым источникам классики. «Прекрасное далёко не будь ко мне жестоко», — запела дочь песенку из фильма «Гостья из будущего» и пошла в свою комнату.

Ина вспомнила разговор с дочкой и улыбнулась. Ветер перемен манил и одновременно тревожил. В этом перестроечном хаосе никто не мог понять, каким в результате станет их будущее, и не скрутит ли оно снова всех в бараний рог? Прекрасное далёко… Казалось, что совсем недавно в эту манящую неизвестную даль бежала она сама, маленькая и восторженная девочка. От чистого истока…

Деды и родители

Подарок предков — наша жизнь, сохранение доброй памяти о них — наша благодарность.

(Агацарский Г.)

Результатом Первой мировой войны стали сначала Февральская, потом Октябрьская революции в России и ликвидация четырёх империй: Российской, Германской, Османской и Австро-Венгерской. Потери вооружённых сил всех держав-участниц войны составили около 10 миллионов человек. Голод и эпидемии, причинённые войной, стали причиной гибели, как минимум, 20 миллионов человек. После Октябрьской революции Советская власть провозгласила Декрет о мире и земле, об уничтожении сословий, признавая народ гражданами Российской Республики. Крестьянское большинство населения страны полностью отошло от политической деятельности, с головой погрузившись в «чёрный передел» земли, которую объявили всенародным достоянием и переходом её в пользование всех трудящихся на ней.

В 1918 году началась Гражданская война. Контр-революционное белое движение стремилось к восстановлению свергнутого государственного строя и своего господствующего положения. К нему примыкала часть зажиточного крестьянства, страдающего от политики новой власти. В результате войны экономике России был нанесён колоссальный ущерб. И деревня устала от бесконечных жертв: крестьяне получили землю, но у них стали забирать почти весь выращенный хлеб. В 1922 году после окончания Гражданской войны начался голод, а в 1932 году, сразу после коллективизации, случился страшный голод.

Где-то в Брянской волости на высоком берегу реки Снов расположилась глухая деревенька Шамовка на сто дворов. Там жили-поживали муж и жена Макаренко, Ольга и Илья. У них было пять сыновей и две дочери: Александра, Василий, Иван, Дмитрий, Григорий, Татьяна и Михаил.

Жили в трудах и заботах, но всё равно в нищете. Новый советский порядок поломал привычный крестьянский уклад, поэтому лучше жить не стало. Так же от зари до зари работают, теперь в колхозе, а вместо денег им трудодни засчитывают. По этим трудодням в конце года выдают зерно и картошку, по малости, остальное забирает государство. Деньги за трудодни стали платить только в пятидесятых годах, да и то копейки! Не зря ВКП (б), Всероссийская коммунистическая партия (большевиков), расшифровывалась колхозниками как Второе Крепостное Право большевиков. Уровень оброка неуклонно повышался и составил в 1948 году до 60 килограммов мяса, до 300 литров молока, до 150 куриных яиц и определённое количество шерсти, картофеля, овощей с каждого колхозного приусадебного участка. За килограмм мяса колхознику платили 14 копеек, а горожанам продавали за 32 рубля.

Кроме натурального оброка колхозники платили денежный сельхозналог за землю, за каждое животное, за плодовые деревья; обязательные страховые взносы, местные налоги, добровольное самообложение, а также обязаны были приобретать облигации различных займов. Оставшуюся продукцию они могли продать тому же государству, но уже чуть дороже, по закупочной цене, или на рынке — по рыночной.

В семью Ольги пришла беда: помер муж Илья. Семеро детей как-то надо было накормить, одеть, в школу отправить. Ольга после смерти мужа совсем иссохла, сгорбилась. Дети худо-бедно, но выросли. Сыновей, статных и высоких, по очереди отправляли служить в морфлот на пять лет. Первым ушёл служить Родине Василий, потом Иван и Дмитрий. Только Григорий служил на суше, поэтому и попал на Финскую войну. Ольга осталась с двумя дочками и младшеньким Мишей. Хатка вросла в землю, все плоды трудов своих она сдавала государству по низким расценкам, не сдашь — тюрьма. Чтобы продать остатки, надо ехать на рынок. До Климовского — более двадцати вёрст, не наездишься. Да и что продавать, если только на еду и остаётся?

Отечественная война. Все сынки, кроме Миши, там. Ольга отмолила от смерти всех четверых. Война забрала мужей, сыновей из каждой семьи, а Ольгины все вернулись живыми. С тех пор нарекли её ведьмой, сразу вспомнив, что и отец её был вроде бы колдуном… Василий и Григорий скоро женятся. Выдадут замуж в соседнее село Шуру. Останется старой девой Татьяна. Иван напишет, что женился, живёт в Риге и служит в управлении ГВФ — гражданской воздушной авиации. Дмитрий окажется в Одессе и будет работать грузчиком в порту. Здоровенный детина мог таскать по три мешка: один на спине, два — под мышкой, чем и прославился. В деревне о нём легенды ходили, да вдруг пропал без вести.

Ина помнит, как их семья переехала в деревню и временно жила у бабы Ольги. Помнит, как ударился в окошко голубь, как запричитала бабушка: это от сыночка весточка будет. И письмо от Мити придёт, в котором он сообщит, что жив-здоров, работает на Крайнем Севере. И ни слова о том, как он там оказался. Но слухами земля полнится. Случилась в солнечной Одессе с Митей беда: случайно вытер он зад газетой с портретом Сталина и загремел по этапу на лесоповал в Сибирь, где навсегда и осел. Такие были времена. Больше писем от него не было. Иван вернётся в деревню самым последним из сыновей. О нём и будет главный рассказ.

Макаренко Иван Ильич родился 7 апреля 1916 года. Он с детства мечтал о море, поэтому после школы окончил военно-морское училище в Одессе и был призван служить на Балтийский флот в Кронштадт в качестве радиста на торпедных катерах. Там и застала его война. Дома им гордились, вспоминали, как ходил «женихаться» к девушке на другой край деревни в деревянных башмаках. Теперь сынок далеко от родной деревеньки, в люди выбился и письма пишет. Сестрёнки их по слогам читали безграмотной матери. Она слушала и радовалась за сыночка.

В Рязанской губернии на хуторе Петрово жили-были Сорокины, Михаил и Мария. У них было два сына: Александр и Николай. Потом Мария снова понесла, а Михаил возьми и помри от лихорадки. От переживаний она еле разродилась. 29 сентября 1923 года появилась на свет маленькая девочка. Назвали её Марией.

Сыновья жили и учились в городском интернате, стали пионерами, комсомольцами, потом вступили в партию. Перед самой войной Александра отправили строить Магнитку, но он успел переселить мать с сестрой в освободившийся домик в селе Борщевое. Николай был призван на службу в армию, а Маша окончила семилетнюю школу и поступила в педагогическое училище в городе Ряжске.

К этому времени жизнь в стране резко ухудшилась, опять ввели карточки, отменённые в январе 1935 года. В очередях за хлебом и ситцем люди стояли даже по ночам. Отчасти это объяснялось паническими настроениями из-за войны с Финляндией, двукратным повышением городского населения и увеличением численности вооружённых сил. Армию надо было накормить, одеть и вооружить.

До отправки на Магнитку Александр помогал Маше деньгами, да мать с редкой оказией присылала картошку. В октябре 1940 года, когда Маша училась уже на втором курсе, было введено платное обучение в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях. В провинции надо было платить сто пятьдесят рублей в год. Брат уехал, и Маше никто не мог помочь. Так введение даже такой скромной платы для самых бедных советских граждан закрыло возможность продолжить образование дальше. Советская власть сознательно добивалась ограничения количества людей со средним специальным и высшим образованием, потому что стране нужны были работники на земле и у станка.

Фактически Сталин в то время начал формирование новой сословности. Те же крестьяне не могли теперь «выбиться в люди» даже через учёбу в техникуме, а рабочие — через вуз. В семьях того времени нормой было рожать от трёх и более детей, и платить за их обучение стало для них непосильной ношей, поэтому дети шли в ФЗО, получали фабрично-заводское образование и становились рабочими, а на селе — колхозниками.

Маша потеряла продуктовую карточку, а картошка от матери кончилась к ноябрю. Есть стало нечего, и на одном из уроков с ней случился голодный обморок. Учительница выслушала её смущённый рассказ о временном бедственном положении и стала приносить ей в училище стакан молока и кусочек хлеба. Долго так продолжаться не могло. Маша поняла, что стать учительницей ей не суждено, и пошла искать работу. Искала долго. Наконец, её взяли ученицей парикмахера в артель «Кооператив», но до первой зарплаты надо было как-то дожить, поэтому она ходила по разным столовым и чайным, предлагала помыть посуду или полы за еду. То голодное время она долго вспоминала со слезами на глазах. Но уже через год личико её округлилось, а в гардеробе появилось два платья: одно кремовое из полотна, другое цветное из ситца. Осталось дождаться жениха, но началась война, и уже через год именно её отправили на фронт. Разнарядка пришла на дочку хозяина парикмахерской, но хозяин вместо неё послал в военкомат беззащитную Машеньку. И попала она служить сначала под Ленинград, потом в Кронштадт, где охраняла военно-морские склады. Ленинград уже находился в блокаде, и их, девчонок охранной роты, кормили бурдой из мороженых овощей. Они не роптали, потому что хлеба было вдоволь, а моряки получали даже шоколад.

Военные базы всё время бомбили, сбрасывали зажигательные снаряды, которые надо было тушить. Маша на всю жизнь запомнила страх и холод. Ночью на вахте она промерзала до костей. В Ленинграде начался мор. Иногда девчат возили туда по служебной надобности, и они обязательно брали с собой хлеб, чтобы раздать его детям. Невыносимо было видеть измождённых голодом людей, еле передвигающихся по заснеженным полупустым улицам.

Вопреки всем ужасам войны, девчата влюблялись. Со страхом и надеждой ожидали они возвращения своих любимых из похода, часто оплакивая погибших. В конце войны Мария получила письмо от матери, в котором та сообщала, что Александр вернулся с Магнитки и занял должность в райкоме, а Николай пока на фронте. Мама очень ждала и её возвращения.

Скоро война кончится.

СССР 1946 — 50 годы

Вторая мировая война, начавшаяся в 1936 году, была самой тяжёлой и кровавой войной в истории человечества. В ней участвовало 72 государства (80% населения Земного шара). Военные действия велись на территории 40 государств.

Великая Отечественная война Советского Союза 1941—1945 гг. против фашистской Германии стала составной частью Второй мировой войны, она завершилась победой Красной Армии и унесла 27 млн. человеческих жизней. В послевоенные годы основной задачей Советского государства стало восстановление разрушенного народного хозяйства.

В 1949 году в США был создан военно-политический блок НАТО, объединяющий большинство стран Европы, США и Канаду.

В этом же году была создан Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ).

Параллельно шёл процесс распада мировой колониальной системы, многие освободившиеся страны шли на сотрудничество с СССР.

В результате в мире сложилось два центра силы, противостояние которых было названо «холодной войной», сопровождавшейся гонкой вооружений под постоянной угрозой атомной войны с участием главных «действующих лиц» — США и СССР.

В марте 1946 года ВС СССР принял закон о пятилетнем плане на 1946–50 гг. Выпущены бумаги государственного займа для восстановления народного хозяйства. Население покупало их в обязательном порядке.

В декабре этого года произведён пуск первого в Европе атомного реактора под руководством Курчатова.

В 1947 году запрещены браки с иностранцами. Отменили смертную казнь. Проведена денежная реформа, отмена карточек на все товары. Старые денежные знаки обменяли на новые в соотношении 10:1. Народ успокоили первым снижением розничных цен.

В 1949 году взорвана первая атомная бомба в Семипалатинске.

Страна справилась с последствиями тяжёлой засухи, охватившей в 1946 году полстраны.

По «Ленинградскому делу» осуждены и приговорены к расстрелу и длительным срокам тюремного заключения 200 партийных и советских работников, а также их родственники.

В 1950 году восстановили смертную казнь и осуждённые были расстреляны. Был нарушен один из фундаментальных принципов права — «закон обратной силы не имеет».

В 1950 году в печати объявлено о выполнении четвёртого пятилетнего плана досрочно: построено и введено в строй 3200 крупных промышленных предприятий, а вместе с восстановленными 6200, валовой продукт вырос на 70%, только сельское хозяйство вышло на довоенный уровень.[1]

Иван и Мария

Стали вдруг одним цветком

Два цветка Иван да Марья.

(Высоцкий В.)

Конец войны Иван и Мария встретили в Кронштадте. Иван получил за боевые действия на торпедных катерах два ордена, Красной Звезды и Отечественной войны, и множество медалей. В одном из боёв он был ранен. В 1945 году сразу после победы они поженились. Самый красивый высокий моряк и самая миленькая маленькая морячка.

Ивана перевели служить в Ригу, его часть располагалась в военном городке микрорайона Болдерая. Жили они в снимаемой комнате в странном двухэтажном домике, похожем на высокий паровозик с трубой. Жили голодно. В 1946 году у них родилась девочка, умерла от воспаления лёгких. В 1948 году родился мальчик и умер от коклюша.

После смерти детей Иван добился перевода в ГВФ и в звании техника-лейтенанта гражданской авиации получил должность начальника радиомаяка и домик при нём на целом гектаре земли. Мария приготовилась к счастью. Когда-то оно должно задержаться на её пороге?

Рига 1949 год. Военный городок Болдерая. 10 мая в семье Ивана и Марии родилась светловолосая и голубоглазая девочка. Назвали её Валентиной. После смерти первых двух детей родители берегли её как зеницу ока. Маша после родов превратилась в тень. Денег не хватало, поэтому она вышла на работу, а дочке нашли пожилую няню-латышку.

Однажды Маша вернулась с работы пораньше и увидела жуткую картину: няня сидела на кухне в нетрезвом состоянии, а малышка в позе зародыша находилась в её широкой юбке, как в гамаке, вместо того, чтобы гулять на улице и дышать свежим воздухом. Пришлось распрощаться с работой и няней. Но вид полупустой довольно просторной кухни с плитой и стулом навсегда останется в памяти крохи, потому что почти полгода она смотрела на него из подола юбки, часами слушая заунывные песни на незнакомом языке.

Иногда прибегала мамина подруга, тискала её и обязательно спрашивала: «Как зовут эту девочку?» «Ина», — отвечала она, упорно не желая выговаривать своё полное имя Валентина.

— Мария, твоей дочке очень нравится именно это имя. А, что? Очень даже симпатично — Иночка, Инуся… Я так и буду её называть. Ты не против?

Мама смеялась. Они обе смеялись. Ине нравился их смех, нравилась весёлая тётя, которая всегда приносила ей маленькие игрушки.

Ина помнит весну 1953 года. Мама, склонившись к приёмнику, слушает еле слышный голос диктора и плачет.

— Мама, почему ты плачешь?

— Сталин умер, доченька. Что теперь с нами будет?

Ничего страшного не случилось. Даже наоборот. Отца как лучшего специалиста по авиационной радиотехнике вместе с семьёй откомандировали в Китай. Ине исполнилось пять лет, когда она с мамой и папой пришли на кладбище, чтобы попрощаться с её братиком и сестричкой. На их могилках росли удивительные зелёные розочки. Маленькие и побольше, они сидели в песке, тесно прижавшись друг к другу. Эти две могилки она запомнит на всю жизнь. В апреле 1953 года они уехали в Китай.

Воспоминание о Китае

Русский с китайцем братья вовек.

Крепнет единство народов и рас.

(Из песни «Москва — Пекин» Вершинин М.)

Детская память избирательна, образы её яркие и незабываемые. Ина помнит разноцветный сказочный Пекин, сияющий по вечерам морем электрических огней, как только раз в году в прошлой жизни сверкала ёлка. Она помнит названия городов, в которых папа работал: Мукден или Шэньян, Гуанчжоу, Урумчи, помнит дом с огромной верандой среди песков, в котором жили ещё две русские семьи, и раненого огромного орла, которого мужчины принесли с охоты и демонстрировали перед верандой размах его крыльев.

Здесь она обожгла ноги о раскалённый песок, выбежав после полуденного сна к папе, игравшему с друзьями на спортивной площадке в городки. Ступни покрылись огромными волдырями, переполох был страшный, а её визг ещё страшней. Ина помнит столовую на втором этаже, откуда очень крутая лестница вела на чердак. Ей очень хотелось туда залезть, но мама сказала, что там живёт страшный Бабай.

В том доме с верандой отец «в любую погоду» катал любимую дочку на самолёте. Им служил маленький с провисшим сидением старый стул, в который она проваливалась наполовину. Отец поднимал её выше головы и, жутко завывая, бегал по длинному коридору. Это было счастье.

Мама читала ей красочно иллюстрированные детские книжки всех существующих на тот момент детских писателей и учила шить платья куклам на швейной машинке, доверяя крутить ручку.

Иногда её наказывали, сажая на тот самый стул с провисшим сиденьем в конце длинного коридора на некоторое время, казавшееся ей вечностью. Это наказание для неё было самым страшным.

Потом они жили в другом месте, где перед домом была большая клумба, к которой она бегала по утру, чтобы вдохнуть запах роз и бархатцев. Окружающий мир не переставал удивлять: однажды среди цветов она увидела огромную бородавчатую жабу размером с её голову…

С переездом в другой город менялись подруги мамы, а вместе с ними и друзья Ины. Обычно мамы собирались и пили чай или занимались примеркой платьев, а она с новыми друзьями исследовала территорию. И вот они заходят в пустой дом, спускаются куда-то вниз, в подвал, почти полностью залитый водой… страшно… стоило только споткнуться…

На последнем месте службы отца они жили в доме, у которого края крыши были изящно изогнуты. Рядом с домом был садик, там мамы варили варенье в больших тазах, а в жаркий полдень заходили в дом, поливали пол водой и ложились спать. Если раздавались громкие крики, значит, в чью-то комнату заполз скорпион или тарантул.

Все питались в столовых и очень хорошо. Не хотела есть только она, отказываясь даже от дыни и арбуза. Родители переживали, пытались заставить есть силой, от чего она жутко орала, а родители ругались.

Китайцы, как мужчины, так и женщины, одевались практически одинаково. Все они носили брюки с куртками синего или зелёного цвета и кепи. Китайские малыши носили штанишки с разрезом сзади, чтобы удобно было писать или какать. Дети приседали, разрез расходился, и всё прекрасно получалось. Это изобретение потрясало.

По слухам, одинаковая одежда для всех вне зависимости от пола была введена законом, чтобы никто не выделялся из общего братства, чтобы исключить зависть в многомиллионной стране, вступившей на путь построения коммунизма.

В некоторых семьях хранилась одежда из прошлой жизни. Под строжайшим секретом жёны советских специалистов совершали экскурсии в такие дома, где им показывали колодки, которые одевали на ноги девочек, дабы они оставались такими же маленькими всю оставшуюся жизнь, а потом демонстрировали уродливый результат. Он ужасал. Восхищал нежнейший шёлк спрятанных женских одежд, что служило бесконечной темой для разговоров.

Потом мамы уезжали в магазины, где зарывались в красивейших и никогда не виданных материалах. Женщины покупали шифон, атлас, панбархат разнообразной расцветки и шили себе из них платья. Костюмы — обязательно из габардина. Покупали обувь зимнюю — бурки, ботиночки на меху, летнюю — туфли из лаковой и змеиной кожи, китайские шубы, кожаные плащи, детские вещи.

Китайцев, работавших вместе с советскими специалистами, поражал своеобразный вещизм «старших братьев» и огромное количество багажа, увозимого ими на родину. Китайцы, естественно, не могли не задаваться вопросом: если советские люди живут хорошо, как пишут их газеты, то почему они покупают в Китае так много разнообразных вещей бытового характера?

Сразу после смерти Сталина прозвучал доклад Маленкова о культе личности вождя, его поддержал Хрущёв, после чего произошло охлаждение дружеских отношений между СССР и Китаем.

В 1955 году всех советских специалистов, одарив необыкновенными экскурсиями и подарками, проводили на голодающую Родину. Надо признать, что не для всех она была таковой, но исключения, как известно, подтверждают правило.

От имени КНР Ивана Ильича наградили медалью «СКОГА» за выдающиеся достижения в работе Советско-Китайского Акционерного Общества Гражданской Авиации. Ему подарили картину-пейзаж, мастерски вырезанную из сандалового дерева: река, на одном берегу расположились две пагоды среди цветущих деревьев, от них перекинут мостик на другой берег, более высокий и пустынный. По реке плывёт лодка с парусом, в небе клином летят птицы. Более дорогой подарок, винный сервиз, тоже был вырезан из дерева. Внутри его покрывала золотая эмаль, а снаружи — чёрная, по которой был мастерски выписан извивающийся золотой дракон. Папа оценил и серебряные карманные часы работы известного мастера с золочёной гравировкой его инициалов.

Ина помнит самый интересный подарок для другой семьи: филигранно вырезанный из кости ажурный шар, а в нём другие, мал-мала меньше. И все они не касались стенок друг друга.

Последние прощальные торжества ожидали семьи советских специалистов в Пекине. Площадь Тянь-аньмэнь. Праздник Дракона. Советская делегация сидит в ложах рядом с правительством, а внизу демонстрирует свою красоту и силу огромный извивающийся дракон с огненной пастью, его поддерживают на длинных шестах совсем незаметные люди. Мама сказала Ине, что этот Дракон очень умный и добрый, поэтому его не надо бояться.

Многочисленные экскурсии по известным и знаменитым музеям не произвели на маленькую Ину никакого впечатления, тем более всевозможные представления китайских артистов.

Больше всего ей запомнилась экскурсия в горы, где огромный, величиной с дом, валун наклонился над дорогой, чудом удерживаясь на маленьком основании.

Ина до сих пор любит любые камни, чистые от дождя и нагретые солнышком, но теперь ей больше всего нравится разноцветная галька на морском берегу.

СССР 1950—55 годы

В 1955 году закончилась пятая пятилетка. В результате пятилетки построено более 3000 крупных промышленных предприятий.

Введено в оборот 13 млн. га новых земель.

Открыт Волго-Донской канал, соединивший Северное море с Азовско-Черноморским бассейном.

Вступили в строй три новые ГЭС.

Построена атомная электростанция в Обнинске (первая в мире.)

Установлен сокращённый рабочий день для подростков и молодёжи до18 лет. Разрешены аборты, запрещённые в 1936 году.

1953 году после смерти Сталина первым секретарём ЦК КПСС был избран Хрущёв Н. С.

Началась героическая эпопея освоения целинных и залежных земель в Казахстане и Сибири.

В 1954 году Указом Президиума ВС Крым отдан Украине.

В 1955 году принято решение об увеличении объёмов производства продуктов животноводства. Началась компания по выращиванию кукурузы как ключ к решению проблемы кормов для скота.

Прозвучало партийно-правительственное обращение к гражданам страны об оказании помощи колхозной деревне в укреплении отстающих колхозов руководящими кадрами.

На этот призыв откликнулось более 20 тысяч добровольцев.

Международная политика

В 1950 году СССР заключил договор о дружбе и сотрудничестве с КНР, в 1955 году — с ГДР.

В 1953 году в Восточном Берлине начались перебои в снабжении населения продуктами питания, потому что Германия расплачивалась со многими странами за ущерб, принесённый развязыванием Второй мировой войны.

На Ялтинской конференции в феврале 1945 года Сталин предложил установить общую сумму репараций для Германии в размере 20 млрд долл., предусмотрев, что половина этой суммы (10 млрд долл.) будет выплачиваться Советскому Союзу как стране, внёсшей наибольший вклад в Победу и пострадавшей больше всех из антигитлеровской коалиции.

С некоторыми оговорками Ф. Рузвельт и У. Черчилль согласились с предложением И. Сталина, о чём свидетельствует стенограмма Ялтинской конференции.

В августе 1953 года СССР отказался от получения репараций с Германии в пользу ГДР, чтобы поддержать уровень её жизни.

Молчаливое поколение

Как трудно молчать, когда тебя не спрашивают.

(Геншин М.)

В марте 1955 года семья Макаренко вернулась из Китая в город Ригу. Их поселили в общежитие, что после сладкой жизни не показалось раем. Три месяца отец пытался устроиться на работу. Он вернулся из Китая с прекрасными характеристиками и рассчитывал, что его карьера пойдёт вверх, а его посылали из кабинета в кабинет с одинаково нулевым результатом. Больше всего отца раздражало то, что многие кабинетные начальники даже пороха не нюхали. Он никак не мог понять, почему ему, отличному специалисту и орденоносцу, не могут найти место работы?!

Могли, если бы он скинул со своего плеча шикарное кожаное пальто и подарил одному из них, а его жене — панбархатное платье мамы. Но отец никогда не мог и никогда не сможет в дальнейшей жизни давать взятки. Он был честным коммунистом и считал их преступлением. Возможно, что именно поэтому его в числе двадцати тысяч «добровольцев» отправили на подъем сельского хозяйства в отстающий колхоз. Так одного из лучших технарей по установке радаров в аэропортах лишили любимой профессии. Он боролся за неё, стучался во все двери, а потом устал и сдался. Его потянула к себе малая Родина, её луга, сады, подсобное хозяйство, и, может быть, деревня укрепит хилое здоровье дочери. В Китае из-за перемены климата Ина часто болела, и мама замоталась с ней по госпиталям. Однажды её пришлось срочно отправить в один из них на военном самолёте.

О решении папы уехать в деревню, мама узнала по радио: «Молодые коммунисты откликнулись на призыв партии и уезжают поднимать колхозы… Иванов, Сидоров, Макаренко…» Услышала, заплакала и пожаловалась Ине:

— Папа решил похоронить нас в деревне. Колхоз — это тюрьма, из которой не выберешься!

Ина услышала про тюрьму и тоже заплакала. Впервые мама с папой поругались.

— Ни за что, — кричала мама, — развод!

— Там земля усыпана яблоками! — кричал отец.

Может быть, отец и дождался бы своего места под солнцем, будь он решительней и бесстрашней. Мама уговаривала его дать кому-то что-то, после чего она впервые увидела своего папу взбешённым.

— Ты думай, что говоришь, — почему-то зашипел он. — В тюрьму меня толкаешь…

— Колхозная тюрьма страшней, — тихо ответила мама и снова заплакала.

Что это за такой страшный колхоз, куда их скоро повезёт папа, подумала с ужасом Ина.

Однажды отец вернулся очень поздно и рассказал, что на него напали бандиты, он их победил и отобрал какую-то вещь, которую назвал кастетом. Отец в невероятном возбуждении ходил по комнате, а потом сказал:

— Всё! Терпение моё лопнуло. Хорошо, что документы отбил. Мария, ты представляешь волынку с их восстановлением?

Летом они поехали сначала в родную деревню мамы в Ряжский район. История старшего брата мамы Александра не удивила. Он после Магнитки занимал высокие должности в райкоме партии, потом и его отправили поднимать самый отсталый колхоз в качестве председателя, подселив его семью в чей-то дом. Её брат Николай жил в деревне вместе бабушкой Маней, женой и тремя дочками. Он тоже занимал невысокий руководящий пост. Всю мамину родню одарили подарками: отрезами дорогой ткани. Несмотря на статус, обе семьи жили бедно. Очень бедно, как рассказала Ине младшая дочь Александра Лида, спустя много-много лет. Даже валенки они носили по очереди. Их отец тоже был честным и ответственным человеком, которому ещё нескоро дадут квартиру в Ряжске.

Ина, повзрослев, так и не поняла до конца, почему после возвращения из такой успешной командировки у их семьи не было денег, чтобы купить приличный дом в той же деревне. Мама объясняла, что деньги можно было вывезти только в небольшом количестве, поэтому на остальные приходилось покупать самое ценное, что можно было купить в Китае: ткани, столовое серебро, золотые вещи (ограничено), шубы искусственные, кожаные пальто, обувь, платья. А на родине продажа вещей каралась законом, в комиссионках без знакомств за них давали минимальную цену. Ина помнит, как мама рвалась что-то продать на каком-то чёрном рынке, но отец бурно протестовал. Мама ему объясняла:

— Твои подъёмные покроют только дорогу, здесь в Риге это можно ещё сделать, а в деревне — никогда! На что жить будем?

Её вопрос так и остался риторическим.

В гостях у бабушки Мани Ине очень понравилось играть с сёстрами в дочки-матери в домике-землянке, который стал мечтой на протяжении всего детства. Родители, оставив её у бабушки Мани, уехали в деревню к папиной родне в Брянскую область. Видимо отец выбирал колхоз, в котором будет работать.

Маму очаровала родина мужа: две рыбных речушки, заливные луга, колосистые поля с синими васильками у обочины, лес, и она сдалась. С этого момента заканчивается извилистый путь Ивана и Марии.

Был ли у него, у Ивана Ильича, другой выбор? Мамины родственники из Люберец могли устроить его на работу в аэропорт Быково, но надо было подождать свободной вакансии. Может быть, стоило снять жильё и ждать? В таком случае судьба их семьи могла быть другой. Получилось, как получилось. Отец выбрал деревню. Ина вырастет и ещё долго не сможет простить ему такой выбор. Только через много лет, уже после смерти родителей, она доподлинно узнает послевоенную историю своей страны и многое поймёт.

Наверно не зря поколение, родившееся в период с 1923 по 1943 год, названо Молчаливым. Оно пережило голод 30-х годов, коллективизацию и индустриализацию, войну и сталинские репрессии, когда за одно неосторожное слово могли сослать совсем даже не в пионерский лагерь. И после победы в Великой отечественной войне это поколение молчало, но именно его представители сделали Россию самой читающей страной в мире, и Моральный кодекс строителя коммунизма стал их религией. После перестройки Ина узнала, что и при Сталине, и после него были люди, которые на этот кодекс плевали. Они спекулировали, давали и брали взятки, воровали и пили шампанское. Молча!

Её послевоенное поколение назвали «Бэби-бумеры», потому что оно стало одним из самых многочисленных. В пятидесятые годы Ина живёт с папой и мамой без забот и тревог, как не всем посчастливилось. Многие лишились родителей и жили в сиротских приютах, дрались за еду в многодетных семьях или сбегали ото всех и становились бродяжками.

Газеты того времени писали, что страна расцветает всеми цветами радуги, а студенчество помчалось за романтикой на целину…

Встреча с деревней

Где нас встретит с любовью и нежностью наша пристань — родительский дом.

(Рябинин М.)

Декабрь 1955 года был на редкость снежный. Семья Ины переезжает на постоянное место жительства в деревню Шамовка, Брянской области. Станция Климово. С поезда их встречают папины братья на двух санях, покрытых соломой и тулупами. Уже в темноте грузят поклажу, трогаются в путь по бездорожью, утопая по колено в снегу. До деревни двадцать пять километров.

Ночь чёрная-чёрная, небо звёздное-звёздное. По краям дороги высится мрачный лес, а впереди бесконечное сиреневое безмолвие. Мороз, скрип саней, фырканье лошадей. Кто-то постоянно идёт впереди, прокладывая дорогу. Время остановилось, Ина окончательно одеревенела.

Наконец показались занесённые снегом избы. Ни одного огонька, зато на небе появилась полная луна и осветила мертвенным светом эту сказочную картину. У одной из самых маленьких избушек сани остановились, пришлось долго открывать старые ворота. Неужели скоро можно будет отогреться?

Папа взял Ину на руки и понёс в дом. Сначала были тёмные сени, где стояли бочки и лопаты с граблями. Заскрипев, открылись двери в чёрную комнату с синими от инея окнами. Пещера бабы-яги. Справа стояла печка, занимавшая треть всего жилища, за ней кровать с горкой подушек — единственное белое пятно. Слева — лавки вдоль стены с вёдрами и чугунами, в красном углу стоял стол под образами.

На печи кто-то зашевелился, загорелся крохотный фитиль керосиновой лампы, и оттуда высунулись три головы: бабушки, дяди Миши и тёти Тани. С печи не слез никто, наверно, они были не очень желанными гостями.

В избе было холодно! С Ины сняли шубку, меховые ботинки, сразу закутали в тулуп и положили спать на сундук, стоящий между кроватью и печкой. Мама с папой улеглись на кровать. Хотелось заплакать — их никто не обнимал, не целовал, тулуп вонял и кололся. Неужели они будут теперь жить в таком страшном месте?

Всю зиму Ину мучил жуткий холод и голод. К столу подавали молоко с черным хлебом, картошку и щи с противными кусочками желтоватого сала. Всё это не нравилось. Мама варила пшённую кашу и силой заталкивала ей в рот. Здесь в деревне даже о манке оставалось только мечтать. В деревне не было ни варенья, ни фруктов, только белые кусочки колотого сахара, которые мама давала Ине, если она съест ещё ложечку каши. Чуть позже Ина стала есть тёртую морковку со сметаной, к которой в прошлой жизни ни за что бы не притронулась. Даже из-за сметаны маме приходилось ссориться с бабушкой. Папа предлагал Ине квашеную капусту, и сам смачно хрустел ею, закатывая глаза от удовольствия.

Ина помнила, как появились какие-то вши, и мама заставила всех протравить головы дустом, а её обрили налысо. Золотые кудряшки падали на пол, а она ревела во все горло.

Мама успокаивала: — Зато потом твои волосы станут гуще!

Все родственники ждали, когда Иван Ильич купит дом или построит новый. На новый дом денег не хватало, и взять в долг было не у кого: кругом нищета. И старые дома, в которых жили огромные семьи, никто не продавал. О чём думал отец, приняв такое решение? Почему таким чумовым коммунистам, откликнувшимся на призыв партии, не предоставляли жилье или денег на него?

Весной мама, несмотря на недовольное бурчание бабушки, начала выгребать грязь из всех углов и морить клопов. Потом соорудила комод из двух больших деревянных ящиков, в которых хранилось всё китайское добро, и накрыла его, как и обеденный стол, скатертью. На швейной машинке сшила весёленькие занавески. Окна, оттаявшие от толстого слоя льда, были вымыты, и солнышко заглянуло в теперь очень даже симпатичную комнату.

В один из весенних дней на стол были выставлены разноцветные яички в деревянной расписной тарелке, следом за ними появились маленькие куличи, блинчики с творогом и домашняя колбаска.

Впервые в дом бабушки пришло много гостей: нарядные дяди, тёти и их дети. Все улыбались друг другу и говорили: «Христос воскрес!» Это был праздник. Пасха.

Быт деревни пятидесятых годов

Бытом убиты…

(Вальен Т.)

Новый век. Москва. Уютная квартирка. Ина отрывается от экрана ноутбука, идёт на кухню, варит кофе и любуется только что сделанным ремонтом. Ей нравится всё: стильная ванная комната, современная кухня со встроенной техникой, просторные уютные комнаты. Жизнь прекрасна. Не верится, что всего пятьдесят лет назад она жила в глухой деревне в маленькой деревянной избушке без всякого комфорта. Но она помнит ту жизнь, помнит деревню пятидесятых годов.

Быт был примитивным и тяжким. Бельё и одежду стирали в деревянном или оцинкованном корыте руками, потому что не было даже стиральных досок. Зимой его полоскали у колодца, а летом — в реке.

Полотенца, иногда и простыни, шили из грубого полотна, которое ткали долгими зимами. Летом на реке его стирали, укладывая на камни и выколачивая грязь плоской деревяшкой-праником, потом полотняные дорожки раскладывались на травке, где они сохли и отбеливались на солнышке.

На них, уже подсохших, ребятня любила поваляться и погреться после купания, оставляя следы не совсем чистых ног. Никто не задумывался над тем, как тяжко достаётся бабам эта стирка. Бабы ловили поганцев, стегали крапивой по голым местам, драли вихры, но ничего не помогало. Белое или цветное полотно, нагретое солнышком, притягивало к себе магнитом.

Всю еду варили в закопчённых до черноты чугунках или махотках, то есть чугунных или керамических горшках разной величины, от одного до семи литров. Под зевом печки на полках стояли такие же чёрные от копоти сковородки. Всё это засовывали в печь ухватами разных калибров. А уж вымывать все это богатство — сплошное испытание. Из моющих средств — мыло, сода, песок и крапива.

В каждой хате напротив печи у стены располагалась длинная скамья, на которой стояли ведра с водой и остальная хозяйственная мелочь, под ней — пустые огромные чугуны, которые заполнялись картошкой и кормовой свёклой для варки скотине.

С пяти утра вся жизнь женской половины семейства вертелась возле русской печи. Мужчины зимой выдавали сено корове и овцам, выносили приготовленную бабами мешанку свинье, сыпали зерно курам, таскали воду из колодца, расчищали дорожки от снега, ходили смотреть наряд на работу, а летом приводили в порядок орудия труда: грабли, вилы, косы.

Летом косой пользовались ежедневно, ей косили траву на лугах, ро