Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.
*
Итак, — хвала тебе, Чума, Нам не страшна могилы тьма, Нас не смутит твое призванье!
Бокалы пеним дружно мы
И девы-розы пьем дыханье, —
Быть может… полное Чумы!
Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.
* * *
Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья —
Бессмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.
Как от проказницы Зимы,
Запремся также от Чумы!
Зажжем огни, нальем бокалы, Утопим весело умы
И, заварив пиры да балы, Восславим царствие Чумы.
Зажжем огни, нальем бокалы, Утопим весело умы
И, заварив пиры да балы, Восславим царствие Чумы.
Неизъяснимы наслажденья —
Бессмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.
Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю, И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы, И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.
оставить
В гробу навек умолкнувшее имя!
О, если б от очей ее бессмертных
Скрыть это зрелище! Меня когда-то
Она считала чистым, гордым, вольным —
И знала рай в объятиях моих…
Где я? Святое чадо света! вижу
Тебя я там, куда мой падший дух
Не досягнет уже…
И, заварив пиры да балы, Восславим царствие Чумы.
