Кира Календарова

Загадка города Шахтар

© Календарова К., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Часть 1. Июль

Никто, кроме нее, не захотел сюда ехать. От распределения в Шахтар открещивались, как могли: деньгами и дорогим армянским коньяком. Потерянный в горах город уже давно лишился главного предприятия и с тех пор был обречен на медленную смерть. Несмотря на это, в городок все еще набирали молодых специалистов, и Надя оказалась единственной за многие годы, кто согласился работать в местном архиве.

Неудивительно, что на маленькой платформе она была одна. Проводница разве что не вышвырнула девушку с двумя сумками вещей, захлопнула за ней дверь и ровно через положенную минуту стоянки состав поспешно тронулся. Надя ошарашенно посмотрела ему вслед. Никогда еще она не видела, чтобы поезда дальнего следования так убегали прочь.

Она обвела взглядом узенькую платформу. Пыхтение ушедшего поезда еще отдавалось где-то вдали, но его уже замещали звуки города, к которому Наде предстояло привыкнуть. Шахтар, вопреки названию, совсем не создавал впечатления промышленного городка. Он встречал гостей шелестом листьев, отдаленным чириканьем птиц и едва различимым мяуканьем. Услышав последний звук, Надя посмотрела вниз. У ее сумок пищали любопытные серые котята. За ними откуда-то из-под платформы показалась такая же серая кошка, с интересом оглядела приезжую и подошла ближе, обнюхать Надины туфли. Девушка протянула руку, и кошка ткнулась головой ей в ладонь. Серая шерсть на солнце необычно отливала металлом, а когда кошка широко зевнула, в пасти показались ряды заостренных клыков.

– Какие у тебя интересные зубки, – протянула Надя и потянулась к сумке, чтобы найти что-нибудь вкусненькое, но тут заметила установленную на перроне табличку.

Кормить привокзальных кошек было строго запрещено. Курить на вокзале и на платформе, как ни странно, тоже было запрещено.

– Прости, я не смогу тебя покормить, – улыбнулась она кошке.

Та мяукнула, словно поняла человеческие слова, посмотрела в сторону горного тоннеля, принюхалась, а потом схватила одного из котят за загривок и прыгнула к рельсам. Второй котенок последовал за матерью, и Надя снова осталась в одиночестве.

Откуда-то подул ледяной ветер. Девушка поежилась и подняла голову, но увидела только подпирающий небо горный хребет. Под лучами солнца склоны казались почти угольно-черными, а вершины словно обломали неведомые великаны, чтобы нарисовать на голубом небе угловатую линию. От горизонта веяло чем-то неправильным, будто изломанная линия гор была границей другого, чуждого ей мира. Надя поспешила опустить взгляд и повернулась к старому одноэтажному вокзалу. Быть может, там ей подскажут, где находится знаменитое шахтарское общежитие.

Конечно, Надя согласилась на распределение не из-за жилья. Больше всего она не хотела видеть бывших сокурсников, никогда, а именно одного из них, из-за которого ее карьера теперь будет похоронена в позабытом архиве. Мир архивного дела тесен, избежать встреч с коллегами и ложных сплетен, которые о ней распустили, можно, только уехав на край света, и Шахтар стал тем самым краем, куда она сбежала. А здешнее общежитие для молодых специалистов – просто приятная неожиданность.

Она зашла на вокзал, и хлопанье дверей эхом разнеслось по пустому помещению. Внутри не было ни встречающих, ни ожидающих свои поезда пассажиров, никого, кто пришел бы купить билет. Надя посмотрела на расписание: поезда в Шахтар заглядывали всего три раза в неделю и останавливались не больше чем на две минуты.

– Простите? – Она постучала в окошко билетной кассы. – Вы не подскажете, как пройти к общежитию?

Женщина за стеклом отвлеклась от свежего выпуска «Новостей Шахтара» и окинула ее оценивающим взглядом.

– Работать приехала?

Вопрос не требовал ответа, но Надя все равно улыбнулась и кивнула. Женщина, кряхтя, поднялась со стула. Махнула прибывшей, мол, за мной иди, вышла на улицу и остановилась у крыльца.

– Пойдешь прямо, – показала она на липовую аллею у вокзала, – потом налево, к остановке. Садись на любой автобус, который по Ленина идет. Остановка так и называется, «Общежитие». Выйдешь, потом опять налево, до леса. Там еще сирень растет, да и молодежи много, не пропустишь. Вот в лес иди, за ним как раз общежитие твое будет. Ты ж не беременная?

– Н-нет, – пробормотала Надя, и женщина качнула головой.

– Говорят, не берут туда беременных. У них свои правила. Да и тяжести таскать не положено…

Она снова качнула головой и вернулась к недочитанной газете. Странные слова повисли в воздухе, отозвались эхом сетований родни: в двадцать пять лет ее мать уже ребенка ждала, а у дочери даже жениха нет, одни старые книги на уме. Перед глазами снова возник образ молодого человека, который она так старалась позабыть, и девушка затрясла головой. Уж лучше в девках!

Надя огляделась: не увидел ли кто, как она трясется ни с того ни с сего? Нет, крыльцо вокзала было пустым. Она пригладила растрепавшиеся кудри, подхватила сумки и пошла по аллее, повторяя про себя указанную дорогу.

Стоило отойти от вокзала, и она оказалась в самом обычном провинциальном городке. Если бы не изломанная линия горного хребта над головой, Шахтар можно было бы принять даже за родной город. Люди здесь одевались так же, такие же росли березы, липы и кусты шиповника, такие же были магазины, ходили похожие рыжие автобусы, огромные тыквы на колесах. Одна такая довезла Надю до главной улицы, а оттуда до общежития было рукой подать.

Среди всех доводов ни за какие коврижки не ехать работать в Шахтар общежитие было единственной причиной все-таки приезжать. Молодых специалистов ждали комнаты на двух человек с собственной ванной и кухней, стиральные и сушильные машины в том же здании, чтобы не ходить с бельем на улицу, и круглогодичная горячая вода без отключений – для бывших студентов это была роскошь. Что уж там, здесь даже была собственная баня! Правда, говорили, что в общежитии строгий свод правил, но Надя не понимала, в чем может быть проблема. В конце концов, правила придумали, чтобы их соблюдали.

Общежитие пряталось в стороне от широких улиц, и по дороге Надя лишь издали увидела Дом Советов, ряды одинаковых хрущевок, универмаг и городской парк. Автобус провез ее мимо покосившихся частных домиков и дачных участков и высадил неподалеку от небольшой смешанной рощи. Пройдя сквозь коридор цветущей сирени, Надя вышла на широкую прогалину. В самом ее центре возвышалось пятиэтажное здание шахтарского общежития.

На входе ее ждала вахтерша. Эти старушки тоже были одинаковыми по всей стране, и у всех был знакомый надменный взгляд, под которым следовало тушеваться. Надя вежливо попросила проводить к коменданту. Комендантом, как водится, была уставшая от работы женщина неопределенного возраста. Она пустым взглядом пробежалась по Надиным документам, нашла первый свободный ключ и всучила его новенькой вместе со стопкой бумаг.

– Подпиши, что с правилами ознакомилась, – она ткнула ручкой в низ листа. – Потом прочитаешь. Комендантский час соблюдаем, общежитие закрывается в десять. Приход-уход отмечать внизу. По коридорам не бегать, за паром следить. Руководства к машинкам в подвале висят. Комната твоя пятьсот семь, на пятом этаже. Лифта нет, лестница напротив входа. Вопросы есть?

– Н-нет.

Не успела Надя даже посмотреть на подписанный устав, как комендант уже выпроводила ее из кабинета, повесила на дверь табличку «Обед» и заперлась изнутри. После приветливой женщины с вокзала встреча с работницами общежития стала ледяным душем, но Надя не очень удивилась: в университете бывало и хуже. Всего-то и надо, что соблюдать правила и больше не попадаться коменданту на глаза. «Ничего сложного», – улыбнулась она про себя и собралась с силами, чтобы затащить сумки на пятый этаж.

Конечно, нужная комната была в самом конце коридора, и внутрь Надя завалилась уже взмокшая до нижнего белья. Она понадеялась было, что соседки не окажется дома, но на шум тут же выскочила обесцвеченная блондинка с химической завивкой. Одной рукой она водила в воздухе, в другой держала кисточку лака для ногтей, а поверх белья был накинут только распахнутый халатик. В такую жару Надя ее вполне понимала.

– Ну дела. Тебя ко мне подселили, что ли?

– Да, – выдохнула Надя и представилась.

– Лена, – кивнула блондинка. – Кошмар, как ты добралась в такую жарищу? Давай в душ, потом поговорим.

Показав на дверь ванной, она ушла в комнату, села на кровать по-турецки и занялась ногтями. Надя перетащила сумки к свободной кровати, достала чистую одежду и пошла в душ. Ванная только для них, а значит, никаких очередей и прочих неприятных сюрпризов – это ли не счастье? Конечно, этот душ был всего лишь огороженным шторками углом со смесителем на стене и сливом в полу, но если здесь и правда не отключали горячую воду, то о большем Надя не могла и мечтать. Смыв пот, пыль и усталость, она переоделась, расчесалась, посмотрела в заляпанное зеркало, уставленное баночками и флакончиками, и вышла из ванной.

– Дверь не закрывай! – крикнула Лена. – Пусть проветрится.

Пока Надя проверяла матрас и изучала кухонные шкафы, она, скрючившись, красила ногти на ногах. Закончив с одной, девушка с наслаждением распрямилась и медленно оглядела новую соседку.

– Чем красишься? Хна?

Надя не сразу поняла, о чем речь.

– Ничем. – Она провела рукой по волосам. – Они и вьются сами.

– Ну дела, натуральный рыжий?! – Лена вскочила с кровати и подошла ближе. – Еще, небось, глаза зеленые? И веснушки?!

Надя хихикнула. У нее и правда были и зеленые глаза, и веснушки, хоть и не очень заметные. Она их не любила, вспоминала школьные обидные прозвища, а вот соседка была в восторге.

– Лиса, как есть лиса! – Она вспушила Надины волосы, как шерстку, и вгляделась в ее лицо. – Первый раз такое вижу! Я, значит, крашусь-завиваюсь, а тут прям дар природы.

– Скажешь тоже, – отмахнулась Надя. – Я на солнце сгораю за полчаса. Летом хоть на улицу не выходи, потом красная, как вареный рак.

– Красота требует жертв! – со знанием дела заявила соседка. – Что ж, добро пожаловать. Тоже отрабатывать приехала?

Надя кивнула. Она собралась было рассказать, кто она и откуда, но Лена еще не закончила представляться.

– Я уже, считай, четыре года здесь. Что хорошо, общага дешевая и смотри какая удобная. Со своими заскоками, конечно, но ты привыкнешь. Я в больнице работаю. Всех врачей знаю, везде проведу, можешь обращаться! А в больнице, как водится, все окрестные бабки языками чешут. Так что я тут вообще все и обо всех знаю. Например, что ты точно не в больницу. Кто еще мог тут понадобиться?

– Меня направили в городской архив. Кажется, он относится к библиотеке.

Одну за другой она вытащила из сумки книги и огляделась в поисках свободного места. Над кроватью висела подходящая полка, но складывать на нее тяжелые тома было страшновато.

– Ага, – задумчиво протянула соседка. – Тогда тебе можно только посочувствовать.

– Почему?

– Архив давно закрыт. Кажется, с тех пор, как прошлый архивариус помер, лет десять как. Он точно где-то в библиотеке, а библиотекарша – та еще старая ведьма. Еле ходит, а все никак не помрет, даже на том свете никому не нужна. Характер – мама дорогая, такую свекровь врагу не пожелаешь! Она точно обрадуется новой рабочей силе.

– Я буду заниматься архивом, а не библиотекой, – поправила Надя. – Думаю, все будет нормально.

– Да-да, конечно, – ухмыльнулась Лена. Надино воодушевление ее забавляло. – Смотри только, не давай ей тебя задерживать. В общежитие нужно приходить вовремя, а то будешь на скамейке спать.

«Точно, правила», – вспомнила Надя. Список, который она не глядя подписала, нашелся на столе, среди прочих документов. Про комендантский час ее уже предупреждали.

– Десять вечера, – припомнила она. – Не рановато ли?

– Как уж есть, – пожала плечами соседка. – Иногда могут и раньше установить. Это строгое правило, минутой позже – и никто тебя сюда не пустит. Сколько раз уж приходилось и мне, и Эле в больнице ночевать… Так что сверяй часы и заведи друзей в городе, чтобы было к кому обратиться. Если прижмет, всегда можно прийти к скорякам, они на ночевку пускают.

Надя улыбнулась уголком рта. Конечно, какими бы ни были правила, вчерашние студенты найдут обходные пути и приспособятся к чему угодно. Даже она смогла бы найти приют в незнакомом городе или просто гулять ночь напролет. Но в этом правиле хотя бы был смысл, чего не скажешь про многие другие. «Воистину, тут какие-то особые порядки», – подумала Надя, пробежав по списку глазами.

Правила внутреннего распорядка общежития для молодых специалистов г. Шахтар

1. Проживающие обязаны незамедлительно исполнять распоряжения коменданта и старших по этажам, в том числе переданные по внутренней телефонной линии.

2. Руководство общежития имеет право временно переселять проживающих в другие комнаты, проводить плановые и внеплановые проверки комнат и личных вещей проживающих.

3. Проживающие обязаны при уходе сообщить вахтеру, из какой комнаты они ушли. По возвращении проживающие обязаны сообщить, в какую комнату направляются.

4. Запрещено нахождение в общежитии беременных на сроке более 12 недель и кормящих женщин.

5. Запрещено курение в здании общежития.

6. Комендантский час устанавливается с 22 до 6 часов. Во время комендантского часа запрещено входить в общежитие и покидать его. Комендантский час может быть изменен по распоряжению руководства.

7. Запрещено покидать комнаты во время комендантского часа. Те, кто находится в коридоре или местах общего пользования в 22 часа (или иное установленное время), обязаны пойти в ближайшую жилую комнату и сообщить о своем перемещении на пост вахтера по внутренней телефонной линии.

8. При посещении комнаты в противоположном крыле общежития проживающие обязаны уведомить вахтера по внутренней телефонной линии. Вахтер имеет право запретить посещение.

9. Проживающим на первом этаже запрещено открывать окна.

10. Проживающим на этажах со второго по пятый запрещено открывать окна во время комендантского часа.

11. Запрещено бегать по коридорам и лестницам.

12. Для проживающих доступны постирочные и бани общего пользования в подвале общежития. Подвальные помещения разрешено посещать с 8 до 21 часа. Время работы может быть изменено.

13. Запрещено заходить в подвальные помещения, если в помещении стоит густой белый пар (отличается от обычного тем, что стелется по земле и не рассеивается со временем). Те, кто заметит такой пар, обязаны немедленно покинуть подвальные помещения, плотно закрыть дверь и сообщить коменданту или вахтеру.

14. При тряске и вибрации здания сядьте в дверном проеме, упритесь ногами и накройте голову. После окончания тряски оставайтесь в укрытии как минимум две минуты.

15. При включении сигнала тревоги немедленно покиньте здание. Разрешается воспользоваться лестницей, главным выходом и окнами нижних этажей. При эвакуации разрешается открывать окна первого этажа.

16. Запрещена к посещению комната номер 116.

– «При тряске и вибрации здания», – вслух прочитала она и ошарашенно спросила: – Здесь бывают землетрясения?

– Не то чтобы землетрясения, – протянула Лена, – даже не знаю, как это назвать… Тут, как говорится, чувствовать надо. Но да, иногда потряхивает. Это не так страшно, как там написано!

Надя с сомнением посмотрела на нее.

– И из-за чего это происходит? Сейсмически активная зона?

– Что-то вроде того. Горный регион, рыхлая почва… Или ее называют слабой? Не помню, – легкомысленно пожала плечами соседка. – Общежитие не так далеко от бывшей шахты, может, и из-за этого тоже. Но ты не беспокойся, это редко бывает. Главное – соблюдай строгие правила, и все будет хорошо.

– Строгие, как комендантский час? – уточнила Надя. – А есть нестрогие?

– На некоторые нарушения смотрят сквозь пальцы. Но ты пока новенькая, так что поначалу лучше соблюдай все и не задавай вопросов. Ответов все равно не получишь.

Лена внимательно осмотрела ногти, довольно кивнула и спрыгнула с кровати.

– Ты обустраивайся, а я гулять пошла. К вечеру вернусь. Еда в холодильнике есть, но можешь пойти осмотреться. Ты ведь на автобусе приехала? На Ленина все магазины, открыты они обычно часов до семи-восьми.

– А как дойти до библиотеки? У меня есть только адрес…

– Выходишь к остановке, там повернешь налево и минут двадцать прямо, прямо и прямо. Она на большой площади с жутким памятником, не пропустишь.

Она быстро одевалась: короткая юбка, джинсовая куртка, туфли на каблуках. Надя оценила вызывающий, на ее взгляд, образ и посмотрела на часы: едва перевалило за три.

– Ты точно вернешься к вечеру? – поинтересовалась она, стараясь не прозвучать занудой.

В ответном взгляде скользнуло только снисхождение. Блондинка нарочито расстроенно вздохнула:

– Если бы я хотела задержаться, оделась бы получше. Завтра на работу с утра пораньше. – Она схватила маленькую сумку и бросила быстрый взгляд на свое отражение. – К вечеру жди, пока-пока!

Соседка хлопнула дверью и зацокала каблуками по пустому коридору. Надя обвела взглядом комнату, которая должна была стать ее домом на ближайшие несколько лет, и улыбнулась. То ли из-за заваленной женскими штучками ванной и по-холостяцки грязноватого кухонного угла, от которого доносился запах пережаренной яичницы, то ли из-за свойского отношения Лены, но казалось, что она живет тут уже всю жизнь, просто почему-то до сих пор не разобрала вещи.

Она положила листок с правилами на стол, ненадолго задержавшись на нем взглядом. Руководство о том, как вести себя при землетрясении, и правда можно было списать на активность горного хребта. Комендантский час и обязанность уведомлять о походе в другие комнаты вместе с запретом жить в общежитии беременным женщинам тоже, очевидно, говорили, как дирекция хочет контролировать личную жизнь молодых людей. Неприятно, но ожидаемо. Почему-то здесь, как и на вокзале, запрещали курить. «Видимо, Шахтар за здоровый образ жизни», – посмеялась про себя Надя. Больше всего вопросов вызывало правило о паре в постирочной и правило о комнате, которую нельзя посещать. Надя не могла взять в толк, откуда в подвале может взяться такой густой пар и чем провинились жильцы сто шестнадцатой комнаты. Решив, что узнает об этом позже, она потянулась и принялась раскладывать вещи.

Полка над кроватью недовольно скрипнула, но выдержала вес любимой классики и книг по архивному делу, в шкафу среди модной одежды соседки нашлось немного места для скромного Надиного гардероба, кровать она застелила домашним постельным бельем, а на столе аккуратно разложила канцелярские принадлежности и книгу «Голова профессора Доуэля», которую Надя читала в поезде. Обжитая комната приняла ее как родную, и девушка немного повеселела. Даже если библиотека не примет ее так же радушно, она чувствовала, что всегда будет рада сюда вернуться. Вскоре стало слишком скучно одной сидеть в комнате, и будущий архивариус решила прогуляться до новой работы.

Коридор оставался все таким же пустым. Общежитие казалось необитаемым: ни болтающих в коридорах парочек, ни звона посуды на общих кухнях, ни шума из туалетов и душевых. Совсем не как в ее университетском жилье. На лестнице встретились только пара человек, которые не обратили на нее никакого внимания. Все здесь, похоже, жили сами по себе, и Надю это только радовало.

По сравнению с гулкими коридорами и голой бетонной лестницей первый этаж общежития дышал жизнью: туда-сюда ходили курильщики и наперебой называли вахтерше какие-то номера, пара человек болтали у входа, уборщица тыкала пальцем в доску объявлений и высказывала что-то коменданту. Поверх хора голосов резко, как барабанные тарелки, хлопала дверь справа от лестницы. Впервые ее услышав, Надя подпрыгнула от неожиданности и резко повернулась. Из двери вышла девушка с полным тазом белья, поморщилась от неприятного звука и свернула на лестницу. Надя быстро ушла с дороги и присмотрелась к двери в подвал. Она хотела взглянуть на удобства для стирки и особенно на отдельную баню, но услышала из-за приоткрытой двери громкие голоса и смех. Внутри было много людей, и в уличной одежде она смотрелась бы среди них белой вороной. Пожалуй, будет лучше пойти туда вместе с соседкой.

Все та же вахтерша смерила девушку презрительным взглядом и, когда та попыталась пройти, тут же рявкнула:

– Куда?! Комната?!

– А, да, – замешкалась Надя. – Пятьсот седьмая.

Старуха кивнула, что-то записала в журнале и повернулась вглубь каморки. Надя поймала на себе сочувствующие и насмешливые взгляды жильцов и поспешила наружу, подальше от местных странных порядков.

На крыльце ее встретила группа молодых людей, вокруг которых витал терпкий запах сигарет. Пара ребят обернулись оценить ее летнее платье, стройные ноги и красивые рыжие волосы. Надя почувствовала их взгляды, услышала восхищенный шепот, и смущение от конфуза с вахтершей растворилось. Прошедшие месяцы заставили ее забыть о том, что она молода, умна и красива и у нее еще все впереди. Надя подумала, что, возможно, Шахтар сможет вернуть ей позабытые чувства, и улыбнулась яркому летнему солнцу.

Горные вершины, поднимающиеся выше окрестных деревьев, все еще ее удивляли. Казалось, перейди их – и раскинется перед глазами бескрайнее море. Надя знала, что никакого моря за этими горами не было и быть не могло, но стоило вспомнить о последней поездке на юг, и на душе становилось немного легче. Правда, на отдых она ездила не одна, и об этом уже не так хотелось вспоминать. Она снова встряхнулась, чтобы отогнать неприятные картины, – привычка, оставшаяся с детства, – и принялась рассматривать мир вокруг. Прошлое осталось в прошлом, а жить и работать она должна в настоящем.

Теперь, отдохнув после дороги, она смогла по достоинству оценить красоту этого места. Со всех сторон общежитие окружал лесок, но деревья и кустарники держались от здания на почтительном расстоянии. Роща отгораживала их от шумной дороги, вокруг не было других высоких зданий, и казалось, будто общежитие – это отдельный маленький мир, живущий по собственным законам. «Интересно, – подумала Надя, – кому пришло в голову вырубать под общежитие поляну посреди леса?»

Впрочем, прогалина могла появиться и сама по себе. Надя заметила, что сквозь щели между бетонными плитами не пробивался ни один росток, а у клумб выстроилась целая армия леек, граблей и мешков с удобрениями, и вспомнила слова соседки о здешней почве. Видимо, несмотря на лес вокруг, на этом клочке земли растениям приходилось тяжело. Надя вздохнула и наклонилась к цветущим фиалкам. Земля вокруг была сухой, рыхлой, без единого сорняка, но анютины глазки будто не могли решить, хотят они упасть или все-таки потянуться к солнцу. Один из листьев шевельнулся, и из-под земли показалась розовая головка дождевого червя. Девушка брезгливо сморщилась, но червяк зарылся обратно – для него было слишком сухо.

Кто-то сзади снова вполголоса оценил ее ноги, и Надя обернулась. Парни с сигаретами шли к небольшой беседке напротив здания. Снаружи собралась целая толпа, парни и девушки сидели на скамейках, гуляли по двору или шли в рощицу. Надя обошла отдыхающих жильцов и вышла к знакомой остановке. Припомнила указания соседки и двинулась к библиотеке, по пути изучая город.

Шахтар почти ничем не отличался от ее малой родины. Выделяли его лишь названия улиц и ныне закрытых магазинов. Многие были связаны с шахтой, которая и дала городу имя. Градообразующее предприятие закрылось около десяти лет назад, когда шахта обрушилась. Эта новость прошла мимо крупных газет, но город так и не смог до конца оправиться от удара судьбы. Несколько лет Шахтар лихорадило: то хотели заново запустить производство, то закрыть город совсем, то переориентировать его на другие нужды. К единому решению так до сих пор и не пришли, и городок продолжал жить как вагонетка, которую толкнули по рельсам и отдали на волю инерции и силы трения. Ему требовались рабочие руки, но ехать в горную глушь никто не спешил. Быть может, здесь собрались одни двоечники да такие, как Надя, кто хотел убежать от прошлой жизни и старых знакомых.

За размышлениями она не заметила, как добралась до площади, больше похожей на сквер. Шахтар оказался на удивление зеленым городом, деревья здесь росли повсюду. В их тени спрятался небольшой памятник, не похожий на те, что обычно можно встретить на городских площадях. «Должно быть, это и есть «жуткий памятник», о котором говорила Лена», – подумала Надя и подошла ближе. Первыми в глаза бросились свежие цветы и свечи. Они обрамляли памятную табличку.

 

«В память о душах, что забрала Шахта,

О тех, кто не увидит солнца.

Да останется навеки память о вас

В сердцах ваших потомков и великих Гор».

 

Это был мемориал жертвам обвала. Надя подняла голову к странной, полумифической сцене. В металле и камне скульптор изобразил шахтеров, бегущих от неизбежной гибели. Объемная бесформенная тьма настигала их, поглощала без остатка, в черной завесе виднелись лишь тянущиеся к свету руки и обезображенные лица тех, кто так и не покинул шахту. Слова памятной таблички, в которых имена Шахты и Гор отзывались особенно зловеще, эхом перекатывались у нее в голове, а от искаженных ужасом лиц и тяжелой, наступающей массы гранита по коже побежали мурашки. Вокруг памятника как будто перестало светить солнце. Надя поежилась, отступила в спасительную июльскую жару и спешно зашагала к красивому трехэтажному зданию на другой стороне площади. Облицованные ракушечником стены блестели в лучах солнца, а сквозь большие окна верхних этажей она приметила книжные стеллажи. Городская библиотека в самом деле притягивала взгляд.

К сожалению, тяжелые двери были уже заперты. Надя глянула на режим работы и перевела взгляд на часы. Она опоздала всего на десять минут. «Главное, не опоздать на работу завтра», – усмехнулась она про себя и спустилась по широкой лестнице. Уходя, бросила взгляд на окна первого этажа. Сквозь занавески было видно просторный вестибюль, деревянные вешалки гардероба, зал со множеством стульев и небольшой сценой. Ничего похожего на архив Надя не заметила, но на его поиски у нее будет целый завтрашний день.

В общежитие она вернулась с полными сумками продуктов – нужно же было отметить удачный приезд и ближе познакомиться с соседкой. До комендантского часа еще было время, и жильцы общежития наслаждались теплым вечером. На лавках обнимались парочки, курильщики освещали беседку огоньками сигарет, кто-то разрисовал асфальт под уличные игры, и уже взрослые парни и девушки с хохотом играли в классики и резиночки. Воздух пах горной свежестью, сиренью и сигаретным дымом, и из этого душистого облака совсем не хотелось уходить. Отложив покупки, Надя несколько раз сыграла в классики, отказалась от трех сигареток и заставила себя все-таки пойти домой. Как раз вовремя: прямо за ней к входу подошла целая толпа. По обрывкам фраз Надя поняла, что все они работают в больнице.

В этот раз она подготовилась и сразу назвала вахтерше комнату. Первый этаж был все таким же оживленным, люди разбредались по комнатам, а дверь подвала беспрестанно хлопала, и каждый проходящий бросал на нее оценивающий взгляд. Надя остановилась и задумалась. Возможно, они делали так по какой-то причине? Она успела прочитать устав общежития только один раз, и многие правила еще ускользали из памяти, но там точно было что-то про подвал. Надо будет их перечитать…

– В сто шестнадцатую, – отчитался кто-то вахтерше, и девушка замерла.

В ней боролись воспитанность и желание увидеть жильца упомянутой в правилах комнаты. Неспешные шаги застучали справа, и она незаметно скосила глаза в сторону коридора. Мимо прошел высокий, сутулый парень с черными коротко стриженными волосами. Врач или медбрат, если верить разговорам, но ничего в его облике не помогало понять, почему именно его комнату в уставе упомянули отдельно.

– Бывай, Кощей! – крикнул кто-то, и он, не оборачиваясь, махнул рукой.

«Кощей? – задумалась Надя уже на лестнице. – Какое необычное прозвище…»

* * *

На следующее утро Надя стояла на пороге библиотеки за пять минут до указанного начала работы. На площади было пусто: жители города разошлись по все еще работающим конторам и магазинам, школам и больницам. Девушка глубоко вдохнула, толкнула большие стеклянные двери и зашла в холодный вестибюль первого этажа. Эхо шагов гулко разнеслось по пустому помещению, отразилось от лестничных ступеней и растворилось где-то наверху.

На втором этаже тоже не было ни души. Надя просмотрела таблички на закрытых дверях: детский отдел, взрослый отдел, отдел ЭВМ, и на всякий случай постучалась в две безымянные двери, но оттуда не донеслось ни звука. Она поежилась и поспешила на третий этаж.

Лестница упиралась в дверь читального зала, единственную открытую в столь ранний час. Внутри царила знакомая уютная атмосфера: ряды стеллажей с книгами, витрины с местными газетами и журналами, деревянные столы и мягкие стулья, толстые ковры и пыль в свете больших гудящих ламп. Бесшумно она прошла по ковру и перевела взгляд на конторку библиотекаря, которая отгораживала читальную зону от большинства книжных стеллажей. Оттуда на нее в упор смотрели два болотных глаза за толстыми стеклами очков.

– Фамилия? – хрипло спросила пожилая женщина и положила руку на деревянную картотеку.

– Доброе утро, – улыбнулась Надя. – Я пришла не за книгой. Я – новый архивариус, по распределению. Мне сказали обратиться сюда…

– Вот еще! – хмыкнула женщина и сердито хлопнула по столу. – Не нужен нам архивариус!

– Но меня отправили именно сюда. – Надя положила на конторку документы и направление из университета.

Библиотекарь сжала бумагу в руках, поправила очки и недовольно зажевала губами. Ее, очевидно, не предупредили о приезде новой коллеги.

– Вы можете позвонить в мой университет и…

– Сама знаю!

Она резко встала со стула и отшвырнула документы. Не одарив девушку ни единым взглядом, низкая, сгорбившаяся женщина проковыляла к двери с табличкой «Дирекция» и хлопнула ею.

– Меня тут еще и не ждали, – пробормотала Надя себе под нос. – Хорошенькое начало…

– А должны были?

Надя резко обернулась на чужой голос. Она не ожидала увидеть в такой ранний час кого-то, кроме работников, но в библиотеку уже заглянул первый читатель. Парень в мятой рубашке и потертых штанах тихо закрыл дверь читального зала и подошел к стойке, переводя взгляд то на девушку, то на пустую библиотечную конторку, то на дверь, из-за которой доносился возмущенный голос библиотекарши. В чуть раскосых глазах скользнуло недоумение, и Надя поспешила объясниться:

– Я приехала сюда работать по распределению. Кажется, библиотекаря не предупредили об этом… Думаю, она сейчас вернется.

– Кому пришло в голову послать сюда еще одну библиотекаршу? – язвительно поинтересовался он и заговорил тише: – От первой бы избавиться…

– Я не библиотекарь, – привычно уже поправила она. Почему-то голос собеседника казался знакомым. – Меня назначили сюда архивариусом.

От этих слов его брови заползли чуть не на середину лба, как будто Надя сказала что-то удивительное.

– Новый архивариус? – повторил он. Уголки губ задергались, словно он не давал себе улыбнуться. – Да уж, долго ждали…

Он снова посмотрел на закрытый кабинет. Шум из-за двери стих, и парень с видимым недовольством отошел от стойки. Библиотекарша, снова хлопнув дверью, тяжело прошла мимо Нади и смерила пришедшего уничижительным взглядом.

– Давай, чего принесла. Документы, трудовую книжку, все давай! – рявкнула она и требовательно захлопала по стойке. Девушка подпрыгнула, неуверенно глянула на единственного читателя, и ему тут же досталось: – А ты не стой столбом, иди отсюда! Все равно не найдешь ничего, только глаза мозолишь!

Парень выразительно закатил глаза и скрылся между стеллажами с журналами и краеведческой литературой. Библиотекарша фыркнула ему вслед и продолжила вслух читать Надины документы. Не найдя к чему придраться, она нехотя заполнила нужные бумаги.

– Пока медосмотр не пройдешь, в архив не пущу! – наконец заявила она, и Надя только вздохнула. Она уже не сомневалась, что ей здесь совсем не рады.

– Я проходила комиссию в университете, там есть справка…

– Пройдешь у наших врачей. Знаю я ваши университеты, за красивые глаза любую бумажку нарисуют. Потом все документы соплями зальешь, кто виноват будет?! – Не услышав возражения, старуха махнула рукой в сторону выхода: – Пока иди на второй этаж, будешь в детском отделе сидеть. Там хоть портить нечего.

Она швырнула на стойку связку ключей и уткнулась в книгу, явно давая понять, что разговор окончен. У Нади на языке вертелась сотня возражений и вопросов, но все они слиплись в вязкий комок слюны, который она с трудом проглотила и взяла ключ. Не прощаясь, она ушла из читального зала, чувствуя на спине не один, а целых два пристальных взгляда, и прислонилась к дверям с другой стороны. Да, ее взяли на работу. Да, она могла выполнять обязанности библиотекаря, хоть и не знала особенностей работы. Но, черт побери, что вселилось в эту женщину? Неужели так сложно показать Наде, куда идти, и не мешать?!

Она потрясла головой и похлопала себя по щекам. Не хватало еще расплакаться в первый рабочий день! Она еще сможет разобраться с этим недоразумением, а пока что раз детский отдел, значит, детский отдел.

К счастью, там было гораздо уютнее, чем на третьем этаже. Небольшая картотека, стеллажи с цветными обложками, рисунки маленьких читателей на стенах и крошечный стол, словно у дошкольного воспитателя. Надя разложила на нем бумаги и тут же убрала их в сторону, чтобы рассмотреть открытки и рисунки под стеклом. Они были такими очаровательными, что о неудачном знакомстве с библиотекаршей девушка почти перестала думать.

– Надя? Надежда Дмитриевна? – постучали в дверь, и она подскочила со стула.

На пороге стоял все тот же парень. «Разумеется, он слышал, как библиотекарша вслух читала все документы», – вздохнула она и через силу улыбнулась:

– Можно просто Надя. А вы…

– Давай на «ты», все-таки в одной общаге живем. Ленина соседка, значит, – кивнул он. – Я Эльдар. Зашел на пару слов, пока Фрекен Бок не решила подкрасться к тебе со спины.

– Фрекен Бок? – рассмеялась Надя, и он с улыбкой приложил палец к губам.

– Так прозвали эту старуху. Вообще, она Олимпиада Васильевна, но Фрекен Бок ей как-то больше подходит. А еще она очень любит шастать в детский отдел через взрослый, – он показал на проход между стеллажами, который Надя даже не заметила. – Не дай ей тебя задавить.

– Да ты же сам все слышал, – вздохнула Надя. – Что за бред с медкомиссией?

Эльдар открыл было рот, но тут же передумал и просто сочувственно улыбнулся. Глядя на него снизу вверх, она не могла не заметить мешки под темно-карими глазами, резко выступающие скулы и острую линию подбородка. Он был на голову выше Нади и при таком росте казался почти болезненно худым. Услышав, что он тоже из общежития, Надя подумала, что уже могла его встречать и потому узнала голос. Может, он был в беседке курильщиков?

– Медосмотры обычно проходят по четвергам, – тихо сказал он. – Но ты приходи утром в следующую среду.

– Зачем?

– Во-первых, Фрекен успеет смириться с твоим приездом и, быть может, сменит гнев на милость. Во-вторых, по средам Ленка в регистратуре с утра. И в-третьих, это будет моя смена. Получишь все справки в мгновение ока, за красивые глаза, – посмеялся он, – а в четверг уже будешь выпрашивать ключи от архива.

Идея была заманчивой. Надя прекрасно понимала, что со своей проклятой скромностью может провести полдня в одной только очереди, поэтому крепко задумалась над его предложением. Иметь соседку со связями в больнице оказалось удобно, но…

– А тебе это зачем?

– Ну как же я брошу товарища на произвол судьбы? Не по-пионерски как-то.

Надя приподняла бровь, и Эльдар усмехнулся:

– Ладно, будешь мне должна.

– Что?

– Об этом поговорим потом, когда, наконец-то, станешь архивариусом, а не запасным библиотекарем.

Недалеко хлопнула дверь, и Эльдар быстро отошел от стола.

– Надеюсь, это случится скоро. Удачи!

Он успел уйти за несколько секунд до того, как из прохода между залами появилась грузная фигура Олимпиады Васильевны. Обведя помещение взглядом, она остановилась около Нади и положила тяжелую, увешанную кольцами руку ей на плечо.

– Я позвонила в горисполком. Пока что в архив тебе нельзя, но не оставлять же тебя без работы. С сегодняшнего дня будешь отвечать за детский отдел и за взрослый, – наставническим тоном проговорила она. – Документы потом подпишешь. Приходить будешь к без десяти, и чтобы как штык! А теперь слушай, повторять не буду…

И Надя слушала расползающиеся монотонные слова, стараясь не принюхиваться к обволакивающему парфюму, думая, что все-таки пойдет на медосмотр в среду утром, и вспоминая, где она могла слышать голос Эльдара.

А, точно.

На входе в общежитие.

Он шел в комнату сто шестнадцать.

Часть 2. Август

Летние недели побежали одна за другой, и не успела Надя глазом моргнуть, как дни стали короче, а ночи – длиннее. Эльдар сдержал слово, и в поликлинике девушку сразу приняли. Перед коллегами в белых халатах открывались все двери, и Надя получила нужные справки за пару часов. Лена воспользовалась моментом и познакомила ее со всеми нужными врачами, а позже, уже вечером, отпустила пару шуточек в сторону нового знакомого соседки. Эльдара в больнице тоже знали все – он работал в патанатомии и иногда помогал на скорой. Поначалу Надя остерегалась парня из запретной комнаты, но Лена говорила об Эле, как она ласково его называла, очень тепло, и Надя вскоре к нему привыкла. Особенно когда они стали видеться чаще.

Врач заглядывал в библиотеку несколько раз в неделю. Он находил Надю на втором этаже, молчаливо задавал один и тот же вопрос и получал один и тот же ответ. Ему тоже зачем-то хотелось попасть в архив, но путь туда был закрыт даже для нового архивариуса. Олимпиада Васильевна каждый раз придумывала все новые и новые причины, по которым Надю нельзя было пускать к архивным документам. Она придиралась к работе девушки, давала невыполнимые задачи, постоянно ругалась с кем-то по телефону и грозилась уволить незваную помеху. Всего за месяц Надя совсем растеряла присутствие духа, и в голову поползли мысли уехать из Шахтара. Однако она не собиралась так быстро сдаваться, да и уезжать было некуда – не возвращаться же с позором в отчий дом.

К счастью, остальные шахтарцы были приятными и добродушными людьми. Лена водила новую подругу по булочным и дешевым магазинам, Эльдар баловал занятными историями из больничной практики и помогал в библиотеке, постоянные читатели узнавали ее на улице и приветливо здоровались. Все это делало рабочие будни чуточку ярче, а некоторые дни озарялись особенным солнцем. В такие дни в библиотеку наведывался один молодой человек. Он брал книги из секции естественных наук и тихо читал, бесшумно шевеля губами. На третий этаж он обычно не поднимался, и Надя могла долго любоваться светлыми волосами, умными серыми глазами и длинными пальцами, нежно перелистывавшими страницы книг. Когда их взгляды пересекались, безымянный читатель улыбался ей, и его серые глаза тоже улыбались. Если во взрослый отдел в поисках библиотекаря прибегали дети, они всегда радостно приветствовали незнакомца, и тот, тихо здороваясь в ответ, прижимал палец к губам, чтобы они не шумели. Почти все ребята его знали, и Надя решила, что он, наверное, учитель или воспитатель. Кем бы он ни был, при виде детей его лицо озарялось неподдельной радостью, и в глазах Нади это делало незнакомца еще более привлекательным. В душе она лелеяла надежду узнать его имя из библиотечного формуляра, когда он все-таки решит взять книгу домой, но до тех пор старалась не показывать своего интереса. Однажды она уже обожглась и неустанно напоминала себе, что именно слепая влюбленность стоила ей испорченной репутации. Шахтар дал ей шанс начать все заново, и Надя знала, что не повторит прошлых ошибок. Поэтому за красивым сероглазым читателем она лишь наблюдала издали.

К сожалению, даже щит светлых чувств и ожиданий не мог выдержать каждодневных испытаний.

– Надежда! – услышала она резкий голос и устало вздохнула. Олимпиада Васильевна взяла в привычку звать Надю полным именем, отчего та все время чувствовала себя провинившейся школьницей. – Надежда, чем ты там занимаешься?!

– Точно не своей работой, – прошипела девушка под нос и сунула книги испугавшимся детишкам.

Олимпиада как раз показалась из прохода, когда дети убежали в коридор. Она недовольно хмыкнула и осмотрела рабочее место библиотекаря, прожигая Надину спину взглядом. Искала, к чему придраться. Как и каждый день.

– Почему старые газеты неправильно разложены? – вдруг спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Разбери, а то завтра надо будет другие туда сложить…

Болотные глаза сверлили в Наде дырки, и той оставалось лишь сидеть смирно и вспоминать, где в библиотеке вообще лежат старые газеты и насколько они старые. Наконец, Фрекен собралась с мыслями, почмокала губами и объяснилась:

– Из исполкома звонили, велели газеты из архива в библиотеку поднять. – Судя по голосу, она совсем не была довольна распоряжением. – Они для меня больно тяжелые, так что сама займешься, ты же у нас архивариус. Поднимешь их, занесешь в картотеку и разложишь по стеллажам в хронологическом порядке, поняла? И чтобы никакой грязи мне тут не разводила!

– Это значит, я начну работать в архиве? – И заниматься настоящей работой, хотелось ей сказать, но испепеляющий взгляд Фрекен был достаточно красноречивым ответом.

– Завтра сама тебе архив открою, а там решим. Смотри у меня, чтоб дальше положенного ни ногой!

И не дожидаясь, пока Надя ответит, она удалилась, по пути смерив подозрительным взглядом заходящих детей. Из-за стены кто-то громко позвал библиотекаря, детишки разбежались по стеллажам со школьной классикой и начали перекрикиваться через полки, из взрослого отдела нетерпеливо застучали по столу. Надя устало опустила голову на руки. Мысль вернуться в альма-матер и выпросить другое назначение на работу уже не казалась такой отталкивающей.

В общежитие она вернулась совершенно измотанной: сероглазый красавец так и не пришел, Фрекен Бок устроила под конец дня очередную выволочку и наказала наутро прийти пораньше, а внезапный дождь уничтожил и летние туфли, и Надино настроение. Выслушав ругань вахтерши на мокрую одежду и грязную обувь, она взлетела по лестнице и вломилась в комнату, хлопнув дверью так, что Лена чуть не уронила сковородку.

– Плохой день? – сочувствующе поинтересовалась соседка, окинув ее взглядом.

Надя лишь фыркнула, скинула мокрые туфли и швырнула сумку на пол. На стене висел целый список домашних дел, и один взгляд на него наполнял девушку еще большей яростью.

– Так что случилось-то? – не унималась Лена. – У тебя аж дым из ушей идет. Давай, рассказывай!

– Скажи мне, чего не случилось! – вспылила Надя и упала на кровать.

Сразу захотелось расплакаться в подушку, но она подняла голову. Взгляд уперся в злополучный список, который так и просил, чтобы она занялась стиркой, готовкой и прочими важными делами. Недовольно прорычав что-то нечленораздельное, она через силу принялась переодеваться и в красках рассказывать Лене о том, как прошедший месяц и конкретно этот день испортили ей настроение. Как ни странно, это и правда помогло – к концу рассказа Надя чувствовала себя гораздо спокойнее. Внутри все еще тлела злость, но предстоящая стирка уже не казалась таким испытанием.

– Мужика тебе надо, – со знанием дела заявила соседка. Надя только раздраженно выдохнула. – Я серьезно! Любой здоровой девушке нужен мужик. По медицинским показаниям. У тебя же был мужик?

– Да, молодой человек у меня был, – огрызнулась Надя. От усталости она совсем забыла, как еще недавно заглядывалась на парня из библиотеки. – Из-за него я сюда и уехала. Больше такого счастья не надо, спасибо!

– Из-за мужика? Правда, что ли? – Лена тут же выключила плиту и повернулась к ней. – Давай, рассказывай! Это ж кто там был, чтобы от него в Шахтар уехать?

Надя снова завалилась на кровать и уставилась в потолок. Она пожалела, что проболталась, но Лена уже села рядом и с нетерпением уставилась на соседку.

– Кто, кто… Конь в пальто, – вздохнула она. – Одногруппник. Мы с ним, как поступили, сразу друг на друга внимание обратили, двое с самыми высокими баллами. Каждый экзамен за лучшую оценку боролись, на каждом коллоквиуме друг другу вопросы задавали, он хотел обойти меня, я – его. Так слово за слово и сошлись. Всю учебу за ручку проходили, я уж думала, выпустимся – замуж позовет. Хотели вместе в университетском архиве остаться работать. Место непыльное, платят неплохо, да и большой город все-таки…

– Понятное дело, – кивнула Лена. – Бросил он тебя, что ли?

– Не бросил, а подставил, – злобно отрезала Надя, вспомнив совсем недавнее прошлое. – Как узнал, что теплое местечко только одно, сразу подсуетился. Я, конечно, сама дура, что про все свои промахи ему рассказывала и черновики диплома показывала, но кто же знал?

Лена подобрала под себя ноги и сочувственно вздохнула.

– Он что, твой диплом вперед тебя сдал? – Надя кивнула. – С ума сойти… Я про такое слышала, но не думала, что и правда так бывает. Как ему поверили-то?

– Да запросто, – угрюмо посмеялась Надя. – Одному профессору он как бы невзначай рассказал, как я на практике документы перепутала, другому – какой реферат списала. Как будто он их никогда не списывал! Тут девчонкам из деканата подмигнул, там теткам в архиве «случайно» глаза открыл на то, что я работу не доделала. Сам мне сказал, что поможет, а я…

Она разочарованно вздохнула и покачала головой. В глазах защипало от жгучей обиды и злости на ту наивную влюбленную девочку, которой она была.

– Ну, не кори себя. – Лена похлопала ее по руке. – Задним умом все крепкие, знала бы – послала бы его при первой встрече. А такие мужики, они, глазом моргнуть не успеешь, а уже тебя за спиной всю грязью обольют. Сволочь, самая настоящая сволочь!

– Может, и сволочь, но место в университете он получил, а я – спасибо, что выпустилась хотя бы. – Надя села на кровати и подтянула колени к груди. – После этой истории мне вообще не хотели никакое нормальное направление давать. Руководительница выручила, вспомнила, что у них бумажка из Шахтара где-то завалялась. Вот я и приехала сюда. Даже никому ничего не говорила, чтобы сплетни дойти не успели. А то бы совсем без работы осталась…

– Дела, – вздохнула Лена. – Да, подруга, тебе точно надо найти кого-то нормального. Вон, целое общежитие в твоем распоряжении. Захочешь – и в больнице кого-нибудь найдем, свободных ребят у нас пруд пруди! Не считая Эли, конечно же.

Надя закатила глаза, но последние слова соседки пробудили ее любопытство.

– У Эльдара есть подруга?

Лена только печально вздохнула, встала с кровати и отошла к окну.

– Да к нему бы очередь выстроилась, и я, быть может, даже в нее встала. Но он не признает ничего серьезного. Наверное, потому, что бесплодный.

– Бесплодный?!

– Уж много лет как. Понимает, что семья без детей – это совсем грустно. Не хочет никакую девушку на такое подписывать.

– Я и не знала, что с ним такое случилось, – пробормотала Надя.

Образ замкнутого человека с отпугивающей профессией приобрел в ее глазах новые оттенки. Теперь становилось понятно, почему он проводил все свободное время в библиотеке или на подработке и как будто даже не задумывался о личной жизни. При одной мысли о возможном бесплодии Надю пробирал ужас, и в сравнении с трагедией Эльдара ее собственные проблемы казались мелочью.

Отогнав печальные думы, она собралась с силами, подхватила полный таз вещей и осторожно спустилась, к счастью, не встретив никого на своем пути. Дверь подвала была закрыта, и Надя перехватила ношу одной рукой, чтобы другой подцепить ручку. Замок щелкнул, и она просунула в щель носок туфли. Ногу защекотал густой, похожий на туман белый пар: как будто кто-то переборщил с банькой. Возможно, ей бы тоже не помешало расслабиться на горячих деревянных скамейках. Сходить в натопленную баню, а затем сразу в холодный душ… Замечтавшись, Надя не услышала торопливые шаги. Вдруг ее резко дернули за плечо. Девушка вскрикнула, вцепившись в таз еще крепче, и дверь захлопнулась у нее перед носом. Обернувшись, она увидела сердитого Эльдара.

– С ума сошел? Так до смерти напугать можно! – Она с трудом перевела дыхание и заметила, что он все еще крепко держит ее за плечо.

– Это ты с ума сошла, – прошипел парень в ответ. – В правилах четко сказано: не открывать дверь подвала, если внутри густой пар. Он почти до первого этажа дошел, чем ты думала?!

– Я… – Надя стушевалась, не желая признавать, что забыла про это правило. Почему-то оно все время вылетало из головы.

– Комендант уже идет сюда, и ей лучше не знать, что ты чуть не открыла дверь, – смягчился Эльдар. – Стирка подождет.

Не дожидаясь ответа, он пошел к выходу. Надя кинула взгляд на вахтершу, которая зачиталась кроссвордами и не обратила внимания на их разговор, и тоже поспешила в комнату. Сказав Лене о паре и выслушав, как соседке все это надоело, она до конца вечера перечитывала правила общежития. Теперь она знала, какой пар имелся в виду, но все еще не понимала его опасности. Последнее же правило казалось еще более странным после знакомства с Эльдаром. «Надо спросить об этом его самого», – решила она перед сном. В сердце еще тлела надежда, что завтрашний день будет лучше.

Ей снился потрясающий сон. Олимпиада Васильевна вышла на пенсию, а новым библиотекарем стал сероглазый красавец. Сначала он читал Наде стихи, а потом они обсуждали научные открытия и санитарные нормы архивных помещений. Вокруг водили хороводы малыши-октябрята и пионеры в парадной форме, по радио играл гимн, и вся библиотека танцевала от восторга. Сквозь радостные танцы пробился надрывный вопль, и это был совсем не голос неизвестного красавчика. Крик соседки выдернул девушку из фантазий, но снившаяся ей тряска не прекратилась. Вокруг все дрожало, в ногах валялись книги с полки, по полу рассыпались карандаши и ручки. Общежитие ходило ходуном.

– Подъем, живее, чтоб тебя! – Лена уже трясла ее за плечи, вытаскивая из постели.

Еще не до конца проснувшись, Надя дала выволочь себя в прихожую и усадить на пол в проеме ванной.

– Сиди и не рыпайся, пока я не разрешу! – скомандовала Лена и села в двери комнаты. Упершись спиной в косяк, она шепотом перебирала матерные ругательства, молитвы и невнятные обещания самой себе.

– Что происходит?! – Надя попыталась перекричать треск перекрытий.

– Такое бывает, когда внизу много пара и кто-то его выпускает! – крикнула в ответ соседка. – Нормально же жили, кто опять все это начал?!

Надя вспомнила суровый взгляд Эльдара и как резко он захлопнул дверь. Неужели это случилось из-за нее?! Девушка вжалась в колени лицом, стараясь не прислушиваться к дребезжанию окон, скрипу перекрытий и собственным мыслям.

Землетрясение длилось целую вечность. Даже когда здание, наконец, успокоилось, она не могла пошевельнуться, не могла отличить, взаправду ли это или она снова уснула. Лена сидела тихо, беззвучно перебирала губами, как будто считала. Досчитав до ста пятидесяти, она медленно встала и сделала Наде знак сделать то же.

– Думаю, можно ложиться, – вздохнула она, осмотрев разбросанные по полу вещи. – Уберемся завтра. Опять все в шкафы прятать…

Осторожно, останавливаясь после каждого шага, они вернулись в кровати. Когда девушки уже легли, здание издало протяжный стон, словно тоже устало от лихорадочной тряски. Соседки напряглись, но вокруг повисла тишина, и вскоре Лена уже сопела в другом конце комнаты. Надя же долго не могла сомкнуть глаз. Впервые она подумала, что приехала в очень странное место.

Утро оказалось под стать бессонной ночи. Надя чувствовала себя разбитой, как будто даже тело было покрыто синяками от ночной тряски. Остальные жители разделяли эти чувства. Все, кого она встречала на лестницах, недовольно зевали и терли глаза, и даже на первом этаже было необычайно молчаливо. Надя осмотрела толпу выходящих из общежития в поисках знакомых лиц. Лена и Эльдар ушли на работу рано утром, и теперь ей некого было спросить о случившемся ночью. Впрочем, неожиданное землетрясение никого, кроме нее, не удивило. Надя услышала недовольное ворчание, что таких встрясок давно не было, и вздохи о том, как бы не ужесточили правила, но ни одного вопроса, что же это такое было.

В недоумении она оглянулась на дверь подвала. Самая обычная, ничем не примечательная дверь, за которой скрывалась самая обычная постирочная, в которой временами не хватало машин для всех нуждающихся. Но, если верить словам Лены, именно пар, поднимающийся из этого подвала, виновен в том, что произошло. «Как это может быть связано?» – спросила себя Надя и подошла к двери. Но не успела она прикоснуться к ручке, как дверь распахнулась, и Надя едва успела отскочить в сторону.

– Ох, прости! – Ей навстречу вышла незнакомая девушка с пустым тазом. – Не зашибла тебя?

– Нет, все в порядке, – успокоила ее Надя. – Я просто хотела посмотреть, что там внизу… Ну, знаешь, после того, что было ночью…

– Ты про «общаготрясение»? Первый раз его застала, что ли? – Надя кивнула, и девушка ободряюще улыбнулась: – Не бери в голову. Такое случается, но, как видишь, все живы-здоровы. Главное, читай, что в правилах написано, и следуй им. Кто-то, видать, нарушил, вот нас и потрясло немного. Здание крепкое, пошатается-пошатается, да и успокоится. А мы все как раз вспомним, что нельзя ходить в подвал по белому пару.

– А утром уже можно?

– Конечно, пара же нет. – Девушка открыла дверь и показала Наде знакомое помещение с выстроенными вдоль стен стиральными машинами. От молочно-белых влажных струек, которые прошлой ночью ползли по подвальной лестнице, не осталось и следа. – Так что все в порядке, можно стирать. Если бы что-то серьезное случилось, с утра бы уже правила поменяли. Но такое бывает только по праздникам.

Она рассмеялась, помахала рукой и ушла на лестницу. Надя проследила взглядом, как закрывается дверь подвала, и медленно пошла к выходу. «Похоже, здесь это в порядке вещей, раз все уже привыкли, – попыталась она себя успокоить. – Кажется, правила не на пустом месте придуманы». Стало еще любопытнее, почему в уставе был отдельный пункт про комнату Эльдара и почему Лена говорила, что некоторые правила можно нарушать. Быть может, она как раз последнее и имела в виду?

За рассуждениями о необычных правилах, происхождения которых она все еще не знала, она нога за ногу дошла до работы и, взглянув на библиотеку, подавила зевок. Из-за бессонной ночи утро не задалось, и пусть даже сегодня она должна была, наконец-то, войти в архив, чутье подсказывало, что что-то обязательно пойдет не так.