Глава 1: Куриные ножки и Ford Focus
Небо над районом Северное Чертаново было цвета помятой сливы — тяжелый, удушливый фиолетовый оттенок, предвещавший бурю, хотя приложение погоды на треснувшем смартфоне Саши утверждало, что будет переменная облачность с нулевой вероятностью осадков. Был вторник вечер, конец октября, воздух пах мокрым бетоном, выхлопными газами с МКАД и слабым сернистым запахом жареного лука, доносящимся из сотен открытых кухонных окон. Во дворе огромного, подковообразного жилого комплекса — раскинувшегося лабиринта из семнадцатиэтажных панельных домов — сидели пятеро детей на детской площадке, которая явно видела лучшие времена. Качели скрипели, как умирающее животное, каждый раз, когда их обдувал ветер, а песочница была в основном заполнена окурками.
«Сейчас пойдет дождь», — сказал Миша, подняв голову. В свои тринадцать лет Миша чувствовал тяжелую ответственность за то, что он самый старший. На нем была ветровка с капюшоном, которая была немного маловата для его расширяющихся плеч, и между бровями у него постоянно залегала складка беспокойства. «Нам нужно зайти внутрь. Мама меня убьет, если Ваня снова заболеет».
«Дождя не будет», — возразил Саша, не отрываясь от экрана. Саше было одиннадцать, он был худой, как жердь, с волосами, торчащими непокорными пучками. Сейчас он пытался пройти сороковой уровень в игре, где нужно было стрелять в зомби с вертолета. «Интернет говорит, что небо чистое. Интернет знает больше, чем твои колени, дедушка».
«У меня колени не болят», — огрызнулся Миша. «Это атмосферное давление. Оно кажется… тяжелым».
«Это похоже на магию», — прошептала Катя. Катя, двенадцати лет, самая высокая из группы, болтала ногами, сидя на вершине ржавой детской горки. У нее в куртке лежала книга с иллюстрациями Билибина, хотя она редко признавалась, что еще читает сказки. Это было не круто. Но она тоже это почувствовала — статическое электричество в воздухе, от которого у нее встали дыбом тонкие волоски на руках.
«Магия не пахнет дизельным топливом и капустой», — проворчала Лена. Лене было восемь, она была маленькая, свирепая и сейчас копала яму в твердой земле палкой. Она была прагматиком в этой группе, девочкой, которая умела и кулаком ударить, и велосипедную цепь починить.
«Где Ваня?» — внезапно спросил Миша, резко повернув голову. Все четверо замерли. У Вани, девятилетнего мечтателя, была привычка отвлекаться на разглядывание жуков, трещин в асфальте или странных отражений в лужах.
«Он только что был возле этой крутящейся штуки», — сказал Саша, наконец опустив телефон.
«Ваня!» — крикнул Миша, его голос эхом отразился от бетонных стен окружающих многоэтажек.
«Ребята, — раздался тихий, дрожащий голос из-за ряда металлических гаражей, которые стояли вдоль края двора. — Ребята, идите посмотрите. С котом что-то… не так».
Они перелезли через низкий металлический забор и побежали к гаражам. Это были ржавые металлические коробки, где мужчины из окрестностей хранили зимние шины, банки с маринованными огурцами и старые советские запчасти для автомобилей. Ваня стоял возле кучи строительного мусора, указывая на большого серого бездомного кота, хорошо известного в округе. Его звали Борис. Борис обычно шипел на детей и воровал колбасу. Но это был не Борис. Точнее, это был Борис, но он парил в метре от земли. Борис шел по воздуху, небрежно, как будто невидимая книжная полка существовала прямо над грязной лужей. Он сделал шаг, остановился, чтобы лизнуть лапу, а затем свернулся калачиком на совершенно пустом месте, паря в влажном воздухе.
«Глюк», — прошептал Саша, подняв телефон, чтобы снять видео. «Матрица глючит. Мы в симуляции. Я так и знал».
«Кошки не летают, Саша», — сказала Катя, её голос был напряженным. Она подошла ближе, протянув руку.
«Не трогай его!» — Миша схватил её за запястье. «Это может быть… радиация. Или газ».
«Он зевает», — заметила Лена. «Это не газ. Это волшебный кот. Как Баюн. Только Баюн ест людей».
«Борис ест только „Вискас“», — тихо сказал Ваня.
Внезапно фиолетовое небо разорвалось. Это был не удар молнии; это был разрыв, как будто ткань разорвали. По двору разнесся оглушительный звук — не гром, а какофония свиста, воя и скрипа дерева. Горячий ветер, пахнущий сухими сосновыми иголкам
