Глава 1. Настоящее время

Атанасия

– Здравствуйте, меня зовут Атанасия. Вы позвонили на горячую линию социальной защиты населения Аковама. Какой у вас вопрос? – повторила я заученную фразу.

До конца рабочего дня оставалась пара минут. Последние тринадцать часов непрекращающегося гула я принимала звонки от горожан, как и остальные три сотни сотрудников, запертые в большой аудитории кол-центра. На огромном табло отображался список чрезвычайных ситуаций вроде землетрясений, перестрелок или пожаров, чтобы персонал кол-центра своевременно обо всем узнавал и быстрее ориентировался в происходящем.

Ожидая ответа, я собрала волосы в небрежный пучок.

– Добрый вечер! – сказала женщина, и по голосу я поняла, что ей не меньше семидесяти. – Я живу одна, у меня нет детей, а недавно я похоронила супруга, с которым прожила много лет.

Я предположила, что женщина заведет разговор о продуктовом наборе для одиноких стариков, но она неуверенно спросила:

– Сегодня я написала стих, могли бы вы его послушать?

– Конечно, – быстро ответила я, поерзав на твердом, неудобном стуле. Взгляд не сходил с цифр, отображающих время на основном табло. В любом случае я не имела права завершить звонок, это мог сделать только звонивший.

Рабочий день меня вымотал. Сил на искреннее сочувствие и поддержку не осталось. Но я догадывалась, что только отчаяние и одиночество могли заставить старушку довериться чужому человеку. Я должна была выслушать ее, поэтому перестала следить за временем.

Она медленно и выразительно читала строчку за строчкой. Вспоминала беззаботную молодость до всемирной катастрофы, первую любовь и несколько лет счастливой жизни.

Вслушиваясь в каждое слово, я чувствовала, что ее эмоции не были чужды и мне. В свои двадцать четыре я не задумывалась о старости, не переживала о будущем, как и эта старушка в своих стихах. Она снова была молода, красива и полна надежд. Снова вся жизнь была впереди. Последние слова она произнесла тихо и с плохо скрываемой грустью:

– А теперь я здесь… Спасибо, что выслушали. Надеюсь, я не сильно вас задержала, – поблагодарила она.

Закрыв глаза, я вздохнула. Мне искренне захотелось поддержать глубоко одинокого человека.

– Удивительные строки! Вы публикуете свое творчество?

– Думаете, стоит? – засомневалась старушка.

– Конечно! У вас же талант! – Я решила проявить больше заинтересованности к ее истории, чего, однако, не сделал бы ни один из моих коллег. – Как вас зовут?

– Аннет, – воодушевленно ответила она.

– Аннет, я передам ваш номер телефона коллеге. Ее зовут Амелия. – Я сделала акцент на имени. – Она завтра позвонит вам во второй половине дня, хорошо? Расскажет о программе, благодаря которой ваши произведения могут быть опубликованы. Эта услуга оказывается бесплатно! – Я снова подчеркнула интонацией последнее слово. – Если вдруг вам будет звонить кто-то другой и предложит сделать то же самое за определенную плату, не соглашайтесь. Сейчас много мошенников, будьте осторожны.

Пусть я и работала на государство, даже из наших баз в руки преступников ежедневно утекали данные граждан.

– Я все поняла! Спасибо, что уделили мне столько внимания! Я тронута, – голос Аннет дрогнул, и было слышно, что она еле сдерживает слезы.

Мы тепло попрощались, а я подумала, что это лишь малая толика заботы и внимания, которую заслуживает каждый.

Нерешительно взглянув на часы, я поняла, что не так уж и задержалась. Кроме того, в аудитории оставалось несколько коллег. Я медленно поднялась. Плечи и ноги ныли, уставшие глаза мучила сухость.

Выйдя на морозный воздух, я глубоко вдохнула.

День в кол-центре дался мне тяжело, так как историю каждого позвонившего я принимала близко к сердцу. Проекты вроде сегодняшнего были временными мерами для поддержки смежных подразделений государственных структур; основная же работа заключалась в помощи гражданам в одном из ключевых социальных учреждений города. К сожалению, иногда будни социального работника могли принимать особенно странные и безжалостные черты. В прошлом месяце, например, мне пришлось обойти с контрольными визитами несколько неблагополучных семей, координировать распределение пищевых наборов для сирот, помогать с оформлением тяжелобольных людей в реабилитационные центры и многое другое… все это давалось мне нелегко. Однако мне повезло, ведь в Ясоре женщинам вообще не доводилось выбирать работу по интересам, так как правительство предпочитало видеть в нас хранительниц очага.

Из-за болезней, катаклизмов и военных конфликтов численность населения продолжала уменьшаться, что имело неприятные последствия для всех сфер жизни. За несколько десятилетий дефицит кадров привел к снижению качества медицинских услуг, в связи с чем увеличилась смертность. Дело довершили маленькие зарплаты и плохие жилищные условия, обернувшиеся для некогда могущественной державы демографической ямой.

Чтобы обеспечить прирост населения, правительство подписало декрет, обязывающий женщин в течение года после совершеннолетия выйти замуж и сосредоточиться на рождении детей.

Я выросла с мыслью, что это нормально, и только благодаря маме осознала, что существует и другой путь. Когда мне было шестнадцать, она настояла на том, чтобы я, как и старшая сестра, сдала вступительные тесты в государственную академию. Тогда, по ее словам, у меня появилась бы возможность работать и самостоятельно себя обеспечивать. После шести лет академии выпускницам разрешалось работать в сфере социального обеспечения. Имея профессию и стабильное рабочее место, бракосочетание и рождение детей можно было отложить. Но решение взять судьбу в свои руки не подлежало огласке, обсуждать это было запрещено.

Внимательно озираясь по сторонам, я направилась в сторону дома, где меня ждал горячий ужин и слова поддержки родных, которые сейчас были крайне мне необходимы.

Пусть наша семья и жила от зарплаты до зарплаты, я все равно могла назвать ее счастливой. У нас был маленький и уютный дом, который отец получил за долгие годы тяжелого труда в шахтах в одном из самых северных секторов страны.

Получить жилплощадь стоило либо невероятных жертв и труда, либо огромных денег. В основном люди жили в трущобах или, кому повезло больше, в тесных общежитиях. Но из-за риска заражения вирусом, атаковавшим мир, человек, даже получив жилье, мог лишиться его и оказаться в секторе для больных.

Стараясь отделаться от тяжелых мыслей, я все-таки благополучно добралась до дома. Каждый день, чтобы восстановиться после работы, мне требовалось какое-то время. Страдания и боль нуждающихся эхом отзывались в сознании, не давая покоя. Казалось, ни ужин, ни горячий душ, ни ободряющие слова родных не могли освободить меня от давящих тисков реальности.

Обязательным и приятным ритуалом перед сном было чтение. Я любила погружаться в мир романтики, которой так не хватало в жизни. Захватывающий сюжет и непростые отношения героев помогали мне ненадолго отвлечься от повседневных забот. Приятно было на сон грядущий подумать о чем-то светлом и вдохновляющем. Однако в этот раз усталость взяла свое, и я заснула с любовным романом в руках.

Глава 2

Когда прозвенел будильник, за окном еще царила ночь. Пока я приводила себя в порядок, мысли уже были заняты работой. За два года в правительственной компании я достигла неплохих результатов и получила ответственную должность. Однако карьерный рост ждал далеко не всех, так как для этого приходилось соответствовать большому количеству неоднозначных требований. В числе прочих называлась и внешность сотрудников. Она была важной составляющей маркетинговой стратегии компании и помогала в работе с населением, как бы абсурдно это ни звучало. На определенных должностях государственные служащие должны были выглядеть безупречно, чтобы вызывать у граждан уверенность и спокойствие. Я негласно благодарила родителей за натуральную красоту, единственной неприятной особенностью которой был альбинизм.

Я собрала белые волосы в тугой пучок на макушке, черной тушью полностью перекрыла белые ресницы, чтобы соответствовать регламенту. Натянув капюшон почти до самого носа, я, сгорбившись, быстро пошла на работу, старательно избегая любых контактов с прохожими. Из-за небезопасной обстановки на улицах мне приходилось носить мешковатые мужские вещи. В такую рань в городе можно было встретить только спешащих по своим делам мужчин, озлобленных бездомных или преступников. Одинокая привлекательная девушка была диковинкой на улицах Аковама. Не помогали даже дежурившие повсюду служители правопорядка, поскольку многое попросту ускользало от их внимания и риск нажить неприятностей оставался всегда.

Уже на подступах к большому красивому зданию меня охватило привычное желание сбежать.

Собравшись с мыслями, я все же открыла входную дверь. В офисе я быстро переоделась: длинная черная туника с красным поясом была нашей постоянной униформой. Мы прошли ежедневный часовой инструктаж до начала рабочего дня и приступили к своим обязанностям. В первые минуты после открытия люди хлынули потоком – все со своими просьбами, проблемами и порой даже мольбами.

Часами мы беспрерывно консультировали граждан и направляли их в нужные ведомства. К середине дня у многих моих коллег образовалась внушительная очередь. Мы стали предупреждать людей, что ожидание может занять несколько часов и попасть к специалистам все не успеют. Люди злились, кричали, но не уходили.

Возвращаясь с документами к столу, я заметила среди прочих мужчину, который выглядел очень растерянно. Казалось, он вот-вот упадет в обморок. Его несчастные глаза не могли оставить меня равнодушной, поэтому, пообещав себе только поинтересоваться его проблемой, я пошла прямиком к нему.

– Что у вас случилось? – спросила я, держась на безопасном расстоянии.

– Медицинские одобрения, – выговорил он, трясущимися руками растирая грудь. – Нас только выписали из роддома, и состояние детей резко ухудшилось, но врачи отказываются даже осматривать их, так как у нас нет медицинских одобрений…

Во мне вспыхнула ярость. Я сделала глубокий вдох, выдох… еще один и еще.

Недобросовестные врачи, чьей первостепенной задачей было помогать больным, пользовались своим исключительным положением, без стеснения настаивая на взятках при любом удобном случае. Безнравственность и лицемерие их руководства и контролирующих органов, увы, стали отражением жестокой действительности, в которой любое безумие оправдывали личные убеждения заинтересованных высокопоставленных лиц.

Дыхание молодого отца участилось, растерянный взгляд метался по помещению. Рукой он схватился за воротник, оттягивая его.

Мне передалась его паника. Холодный пот смешался с нервными покалываниями во всем теле. Я поняла, что уже не смогу ему не помочь.

– Справка о рождении у вас собой?

Мужчина кивнул и протянул мне папку с документами.

– Идите за мной, – тихо сказала я.

Я провела его мимо больших колонн вглубь зала.

– Ждите меня здесь. Я попытаюсь справиться как можно быстрее, – и торопливо указала ему на свободное кресло.

Коллеги, которая могла нам с этим помочь, на месте не оказалось. Она ушла на обеденный перерыв, поэтому через запруженный зал мне пришлось пробираться к месту, где она допивала свой чай. Пристроившись рядом, я шепотом пересказала ей историю отца, чьей единственной надеждой оставалась она.

– Ты можешь оформить бумаги до конца перерыва? – спросила я, нервно постукивая пальцами по столу.

Я не просто подкидывала ей дополнительную работу, мы нарушали целый ряд внутренних правил. И конечно, понимали, что нам за это грозило. Но у нас в отделе был свой негласный закон, которого все придерживались, – если речь шла о жизни или здоровье детей, каждый старался помочь чем мог.

– Ну а кто, если не мы? – с улыбкой сказала коллега, отставив чашку с дымящимся чаем.

Через пару-тройку минут она, подмигивая, протягивала мне готовые одобрения и папку с документами.

– Горжусь тобой! – негромко бросила я и стремительно направилась к мужчине, который ждал меня среди прочих посетителей.

Завидев меня, он встал, пытаясь понять, радоваться ему или расстраиваться.

– Все готово, – сказала я, протягивая папку, из которой выглядывали два новых одобрения.

По выражению его лица было видно, что мужчина сначала не поверил своим глазам. В них угадывались сомнения, какая-то внутренняя борьба, как будто, получив отказ врачей, он убедился в безразличии системы, однако сейчас его уверенность в этом пошатнулась.

– Спасибо. – Слезы блестели в его глазах. Казалось, он вот-вот бросится обнимать меня. – Я никогда не забуду, что вы для нас сделали…

– Мы под камерами, – тихо сказала я. – До встречи!

Мужчина стал протискиваться к выходу, а я вернулась на свое рабочее место. Весь оставшийся день я с сожалением думала о том, что такое случалось изо дня в день. Поначалу я обивала пороги, считая важным сообщать руководству о каждой проблеме, ведь иногда для того, чтобы облегчить кому-то жизнь, достаточно было самых скромных усилий. Но мне снова и снова отвечали: «Атанасия, распоряжения идут сверху вниз, а не наоборот. Это понятно?»

Время шло, но ничего не менялось. Вышестоящее руководство неохотно занималось вопросами граждан. Видимо, перед ним стояли иные задачи. Как и многое другое, обсуждать подобное вслух было запрещено, но игнорировать ежедневное равнодушие к нуждающимся казалось уже невозможным. Когда я наблюдала за плачущими матерями, голодающими стариками и беспризорными детьми, сердце волей-неволей разбивалось. Так мы с коллегами стали понемногу брать инициативу в свои руки и помогать людям.

Но иногда жизнь вносила свои коррективы, и практика показывала, что люди не всегда являлись теми, за кого себя выдавали. В такие моменты накатывали обида и разочарование.

На днях молодой мужчина пришел оформлять свидетельство о рождении сына. Такое прекрасное событие никогда не проходило для нас незамеченным, и мы не стеснялись поздравлять новоиспеченных родителей. Пока оформляли документы, сотрудницы помогли ему выбрать имя из трех вариантов, предложенных его женой. После я лично консультировала его о положенной им материальной помощи и пищевых наборах. Он поблагодарил каждую из нас и ушел счастливым. А уже вечером нас собрали на экстренное совещание, где выяснилось, что этот мужчина продал своего сына на органы.

Кто-то из нас плакал, кого-то тошнило, я же была морально уничтожена.

Дома, чтобы никого не расстраивать, я держала все эмоции при себе. Со временем таких историй, оставляющих глубокие шрамы на сердце, становилось все больше… Казалось, что места для новых ран уже не осталось, но то ли из глупости, то ли из жалости я все равно продолжала открываться людям. Знала, что осчастливить всех не удастся, но хоть кого-то… Боль и страдания посетителей предвещали неминуемое моральное опустошение. Каждая новая история поражала своим равнодушием либо к тем, с кем это происходило, либо тех, кто в этом был замешан.

Кого-то такая работа ожесточала и учила дистанцироваться, но я еще больше замыкалась в себе. Некогда беззаботная, любопытная и веселая Атанасия пряталась теперь где-то глубоко внутри, изредка вспоминая мир, который представлялся ей интересной загадкой и незабываемым приключением. Но однажды я вновь надеялась вручить ей свою жизнь.

К моему величайшему сожалению, я стала заложницей собственного пути. Удивляясь стойкости духа моих коллег, я тысячи раз думала о том, чтобы уйти с работы. Однако это решение грозило обернуться катастрофой. В течение нескольких дней после подписанного заявления о снятии с должности моя анкета попала бы в руки распределительного центра. Так как мой год для поиска жениха остался далеко позади, я была бы вынуждена стать невесткой в случайной семье… а зная, в каких условиях большинству людей приходится выживать, я не торопилась покидать родной дом.

Глава 3

На следующий день я снова стояла перед входом в офис и не могла заставить себя войти. Оставаясь снаружи, я будто отгораживалась от сознания собственной беспомощности и незначительности. Но опаздывать было запрещено. Это показало бы мое пренебрежение регламентом.

Пришлось взять себя в руки и пройти внутрь.

Переодевшись, я поспешила на утреннее построение. Восемь девушек моей должности стояли отдельно от других госслужащих. Мы были гордостью руководства, лучшими среди коллег. Мы считались красивее, умнее, ответственнее и перспективнее всех остальных, чем заслуживали особое расположение руководства.

В зал вошла наша начальница, утонченная, высокая женщина. Ее внешний вид был воплощением идеала государственного служащего: отстраненная и равнодушная. У нее были черные прямые волосы, которые гармонично сочетались с холодными серыми глазами. Она носила черные костюмы, что придавало ее образу еще больше строгости, ведь руководящий состав мог одеваться как угодно, а она всегда предпочитала что-то мрачное. Она прошла по залу, уверенно чеканя шаг и глядя на нас свысока, с вершины своего положения.

– Доброе утро, коллеги, – холодно поздоровалась начальница.

В этой системе добиться высокого положения можно было, только став такой же хладнокровной, как эта женщина. Меня пугало ее безразличие к окружающим. Обращаясь к ней напрямую, граждане ожидали участия и поддержки, но покидали ее кабинет униженными и со слезами на глазах. Подобная жестокость, выкованная годами, служила свидетельством высшей степени лояльности к государству.

Построение проходило по заранее подготовленному плану, без задержек и импровизаций. Закончив проводить утренний инструктаж, начальница отпустила сотрудников, попросив остаться лишь меня.

– Пойдем, – бросила она в мою сторону и направилась через весь зал в свой кабинет.

По пути я мельком осмотрела себя в зеркале. Когда ругать было не за что, начальница переключалась на внешность сотрудника, указывая на его бездарность, раз тот не мог справиться даже со своим внешним видом. Или же… Она узнала о моем вчерашнем своеволии?

Мы вошли в ее кабинет – маленькое помещение, испещренное оранжевыми элементами декора, с ослепительным искусственным освещением, бьющим в глаза. Первые секунды я щурилась, привыкая к яркому свету.

Начальница села за большой стол, а я осталась стоять перед ней.

– Знаешь, почему ты сейчас здесь? – Она с ухмылкой посмотрела на меня.

О, я знала, что ни один ответ на этот вопрос не будет правильным.

– Нет, – коротко ответила я, чтобы не дать повода придраться.

– Кем ты видишь себя через три года? – Она коснулась пальцами клавиатуры, приготовившись записать мои ответы.

– Руководителем отдела, – честно ответила я.

Я верила в то, что, заняв эту должность, я смогу изменить устоявшееся отношение руководства к гражданам. Я планировала прислушиваться к своим сотрудникам и шаг за шагом продвигать свой подход среди других руководителей отделов. Я намеревалась подобраться к высшему руководству, чтобы заявить о себе. Доказать им, что иногда решения насущных для населения проблем могут инициироваться и «снизу вверх». Но этого я тоже никогда не произнесла бы вслух.

– Ты делаешь все возможное со своей стороны, чтобы прийти к этому? – Начальница снова демонстративно вытянула пальцы над клавиатурой.

– Да, – сказала я, понимая, что любой другой ответ был бы ошибкой. Я знала, как отвечать, чтобы добиться своего, демонстрируя слепую покорность.

– Атанасия, перейдем к сути. Я предложила руководству твою кандидатуру для участия в одном важном проекте. Это будет грандиозное событие, в котором тебе доведется сыграть немаловажную роль. Но на данном этапе я могу рассказать тебе только о том, что ты получишь, если сможешь пройти все собеседования.

Зная, какими ужасными и тяжелыми могут быть проекты, на которые нас отправляли, я сомневалась, что меня заинтересует награда. Самое ужасное заключалось в том, что от проектов на самом деле нельзя было отказываться. Это тут же расценивалось как акт неповиновения и неизбежно приводило к увольнению, без возможности устроиться куда бы то ни было еще.

– Если ты успешно пройдешь все собеседования, то получишь пять годовых зарплат, – сказала начальница, не поднимая глаз. – А если ты хорошо себя покажешь, Аковам возьмет твою семью на пожизненное обеспечение продуктами питания, товарами первой необходимости и лекарствами.

Несмотря на понимание необходимости контролировать свои эмоции, я непроизвольно раскрыла рот.

За что могут обещать такие огромные деньги и привилегии? Что это может быть за проект, за участие в котором готовы столько заплатить?

– Что мне нужно будет делать? – изумленно спросила я.

– До подписания всех бумаг я не могу тебе рассказать. Есть еще кое-что. Проект будет длиться примерно шесть недель. По возвращении, продемонстрировав свою целеустремленность и верность государству, ты получишь должность руководителя отдела.

– Но почему выбор пал именно на меня? – совсем растерялась я.

Начальница многозначительно посмотрела на меня, скрестив руки на груди.

– Во-первых, ты очень гибкая: быстро адаптируешься к разным событиям, не бросаясь в слезы и сопли.

С этим я не могла не согласиться, но стоило указать, что мои нервы почти всегда были на пределе.

– Во-вторых, мы не можем не признать, что граждане тебя любят, – продолжила она. – За последний год твое имя чаще остальных мелькало в книге благодарностей. Твою доброту и заботу замечают все, даже твои коллеги, что может сыграть нам на руку. В-третьих, ты исполнительна. За два года тебе доставались проекты разной сложности, и все они своевременно и качественно выполнялись. Нравились они тебе или нет, результат всегда превосходил все наши ожидания.

– Это что-то опасное? Почему такое большое вознаграждение? – прямо решила уточнить я, стараясь не выдать подступающей из-за похвалы улыбки.

– Не в опасности дело, а в том, что это совместный проект с частной организацией. Она назначила премии, мы лишь согласились на их условия. Всего десять девушек будут допущены в этот проект, а мы хотим продемонстрировать партнерам своих лучших сотрудниц. Нелогично было бы подвергать вас опасности. Не так ли?

Я знала, что ее задачей было найти очередную дурочку, которой не хватит смелости уволиться, отказавшись участвовать в таком рискованном проекте. Она была права, выбрав меня. Я не могу уволиться, просто не позволю себе уйти, продержавшись так долго.

– Атанасия, я выдвинула твою кандидатуру от лица нашего филиала. Тебя утвердили, выбрав из тысяч предложенных кандидаток социального сектора со всей страны. Ты прошла первый отбор, и это невероятный успех! Вас осталось всего пара сотен претенденток, но впереди еще несколько собеседований. Ты представляешь, какая это ответственность? Я хочу, чтобы ты попала в десятку!

Зная свое руководство, я понимала, что ничего хорошего их затея не сулила. Была надежда, что щедрый партнер действительно нуждался в сотрудницах, хорошо разбирающихся в государственных услугах. Конечно, чувствовался подвох, иначе как оправдать огромную премию и пожизненное обеспечение? Но что, если это мой шанс? Через шесть недель нас всех ждут на рабочих местах, а значит, цели нас покалечить или, хуже того, убить нет. Обещанная должность требует повышения квалификации, и, судя по всему, именно этим и займутся на проекте. Конечно, я могла и не пройти следующие этапы, что означало бы благополучное возвращение к своим повседневным обязанностям.

Начальница протянула мне два документа о неразглашении и согласии на медкомиссию, где галочками были отмечены места для подписи.

– Подписав это, ты сможешь получить допуск на следующий этап собеседования, – сказала она и, замерев, наблюдала, как я ставлю подписи.

Мне льстило, что руководство обратило внимание на мои успехи. Эта хладнокровная женщина редко кого-то хвалила, а сегодня, пытаясь мной манипулировать, расщедрилась на нечто столь приятное в мой адрес. Мне льстило, что руководство знает о моих достоинствах и готово дать мне шанс на повышение. Но я сомневалась, что из сотен претенденток именно я стану той, кому удастся пройти дальше.

– Отлично. Когда получишь результаты медкомиссии, тебя отвезут в офис к нашим партнерам, – проговорила начальница, торопливо складывая подписанные листы в папку. – Ты можешь рассказать о нашем разговоре семье. Но! Все, что тебе предстоит узнать далее, – государственная тайна, – строго добавила она. – Можешь идти.

Глава 4

После тяжелого рабочего дня дома меня встретила мама. Видя мою усталость, она заботливо обняла меня.

– Ати, как твой день? Идем ужинать, я все приготовила.

– День как день, – стараясь выглядеть радостной, ответила я.

Папа сидел за кухонным столом, загипнотизированный телевизором. Сестра, Арианна, зашла на кухню сразу за нами. Она обняла меня со спины.

– Садитесь, красотки, ужин остывает, – сказал папа.

Все были голодны, но ждали меня с работы. Как и каждый вечер, во время ужина мы устало болтали о том, что произошло за день. Мама щебетала о своих подругах, делилась услышанными сплетнями. Папа говорил о любимой политике. Сестра рассказывала о детях и муже, с шумной семьей которого ей приходилось жить.

Я ничего не рассказывала, мои истории никто не любил. После них настроение за столом сразу портилось, и до конца ужина все сидели мрачные. Моя повседневность и правда была не для легких бесед в кругу семьи.

– Ты завтра выходишь в основной филиал? – спросила Арианна.

– Да, но перед этим нужно будет пройти медкомиссию. Проверка для очередного проекта, – ответила я, медленно перебирая вареные овощи на тарелке. Я их не любила.

– Опять проект?! Ты сама на себя не похожа, когда тебя куда-то отправляют. – Сестра коснулась моего плеча.

Я улыбнулась ее трогательной заботе. Навряд ли кто-то принял бы эту голубоглазую брюнетку с красивой бронзовой кожей за мою сестру. Сходство нам придавали лишь некоторые черты лица, унаследованные от мамы, и стройная фигура, которой мы были обязаны папе.

Арианна давно жила отдельно, но сегодня я попросила ее приехать и присоединиться к нам за ужином, чтобы сразу всем рассказать о проекте. Однако в окружении членов семьи я поняла, что не знаю, как подступиться к разговору. Как родные отнесутся к тому, что мне придется уехать на полтора месяца?

– Арианна, смотрю на тебя и думаю, может, и мне все это бросить? Выйти замуж, да и все, – искренне поделилась я.

Сестра засмеялась, а папа понимающе кивнул.

– Давно пора! – поддержала меня Арианна.

– Не подначивай сестру. Атанасия в этом году получила награду от главы нашего сектора, – вклинилась мама, строго глядя на Арианну. – Твоя сестра – одна из лучших сотрудников организации.

Арианна недовольно надула губы.

– Ати, дочка, никого не слушай. – Внимание мамы переключилось на меня, а голос смягчился. – Ты выбрала правильный путь, мы с папой очень тобой гордимся. Я в свое время допустила огромную ошибку, покинув госслужбу. Правильные люди появляются в твоей жизни неожиданно, а встретить таких, сидя дома, не получится. – Она прошептала: – Мы до сих пор справляемся со многими трудностями только благодаря тем знакомствам, которые получилось наладить в молодости.

– И все же вы с папой встретились только благодаря распределению. Ладно, давайте сменим тему, – с нетерпением сказала сестра. – Как ваше здоровье?

– В последнее время намного лучше. Мы встали в очередь на новые лекарства для папы, которые оказались очень эффективны, – ответила мама. – А недавно соседка рассказала мне, что скоро можно будет без всяких очередей купить лекарство через частного продавца.

Папа был сосредоточен на вечернем выпуске новостей и почти не прислушивался к нашим разговорам. В последнее время он пугал нас рассеянностью и забывчивостью. Мама, недолго думая, повела его по врачам, и те выписали какие-то лекарства, с которыми пробелы в памяти прекратились. Но врачи предупредили, что, если прекратить лечение, болезнь будет прогрессировать.

– Мама, зачем так рисковать?! – испуганно воскликнула Арианна.

– Если есть способ запастись лекарством, мы должны это сделать! – Мама была настроена серьезно, ведь она боялась, что выдаваемые государством препараты закончатся, так как их поставка осуществлялась из-за границы.

– А если такой слух специально пустили, чтобы разыскать предателей? – тихо спросила сестра.

На самом деле и мне эта мысль казалась возможной.

– Да, мам. Думаю, скоро у нас появится возможность приобрести все необходимое, избегая таких сомнительных связей, – кашлянув, сказала я.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась она.

– Кажется, намеченный проект может принести нашей семье много денег. Мы даже лично сможем ездить за лекарствами за границу, если они закончатся здесь, – произнесла я, надеясь, что это правда.

Мама с любовью посмотрела на меня, не воспринимая эти слова всерьез.

– Я не знаю, возьмут меня или нет, но если я пройду собеседование, меня ждет полтора месяца командировки.

– Полтора месяца командировки? – Папа, осознав тему разговора, решил высказаться. – Когда я слышу о жестокости ваших проектов… Меня пробирает дрожь от одной мысли о том, что тебе придется провести там столько времени, – недовольно сказал он, из-за чего мама кинула хмурый взгляд в его сторону. – А ты со мной не согласна? Ты забыла, в каком состоянии она возвращалась с проекта по помощи тяжелобольным? Провожать их в последний путь, думаешь, нормальная работа? Атанасия, я против твоего участия в этом проекте. Уверен, они придумали что-то еще хуже.

Я нежно улыбнулась, умиляясь его опеке.

– Если меня возьмут в этот проект, за полтора месяца я получу пять годовых зарплат, – просто добавила я. – А если хорошо себя покажу, Аковам возьмет нашу семью на пожизненное обеспечение лекарствами, продуктами питания и всем остальным.

Все ошарашенно уставились на меня.

– Ты шутишь? – первой подала голос мама. – Нет, вы слышали… Детка, ты серьезно?

Папа пропустил мимо ушей восторженный возглас мамы и серьезно посмотрел на меня. Я увидела, что он напрягся еще сильнее.

– А что тебе придется делать за подобные суммы? Все это звучит крайне неправдоподобно.

– Детали я узнаю только после финального собеседования. Премию выплачивает компания партнеров. Я узнала об этом сегодня от начальницы. Но все это будет возможно только в том случае, если я хорошо покажу себя на проекте, – выложила я.

– Не могу поверить! Пять годовых зарплат, как такое возможно? – воодушевленно стрекотала мама. – Они знают, что ты лучшая, раз выдвинули именно твою кандидатуру. Я так тобой горжусь!

– Ати, как ты можешь согласиться, даже не зная, что придется делать? – взволнованно спросила сестра.

Папа недовольно скрестил руки на груди.

– После возвращения они обещают повысить меня до руководителя отдела. Видимо, предполагается деятельность, повышающая квалификацию сотрудника, – привела я последние доводы. – Да, я знаю, что легко там не будет, но я справлюсь. Чтобы там ни было, пять годовых зарплат стоят того.

Сестру мои аргументы не впечатлили, но она не знала, как еще отговорить меня от участия.

– Атанасия, я уверен, что тебе не стоит соглашаться на это, – настаивал папа.

– А если это судьба? – жалостливо спросила я, больше убеждая себя. – Что, если мне просто повезло? Что, если, пройдя все собеседования, я получу золотой билет в жизнь? Пожалуйста, поддержите меня. Я ведь не могу отказаться, и вы это знаете. Я лучше буду верить в судьбу, чем сознаюсь в том, что мне не повезло стать одной из кандидаток.

После ужина мы еще долго обсуждали возможные варианты развития событий. Мама не могла поверить своему счастью, советуя, как лучше вести себя на собеседованиях. Папа с Арианной предполагали худшее, что помогало морально подготовиться к ужасам, которые могли меня ожидать.

В любом случае я не хотела думать о плохом. Если мне удастся пройти все собеседования и выполнить работу лучше остальных, моя семья будет обеспечена до конца наших дней. Мы могли бы больше не волноваться о еде и лекарствах, даже если все останутся без работы. Я смогу отблагодарить родителей за их любовь и заботу, подняв уровень жизни нашей семьи. И лечение папы больше не будет для нас проблемой.

Это был маленький шанс на лучшую жизнь, и я очень хотела им воспользоваться.

Глава 5

В поисках нужного кабинета я сновала от одной двери к другой. Отсутствие пациентов меня удивляло: в медицинском учреждении моего сектора людям часами приходилось стоять в очередях. Да и выглядело там все как в фильмах ужасов.

– Добрый день. Меня направили на медкомиссию, – сказала я, заглянув в нужную дверь.

Улыбчивая медсестра в форме классического кроя и маске, закрывающей нижнюю часть лица, поприветствовала меня и встала из-за стола. Она измерила мой рост, вес, давление, осмотрела глаза и уши, после чего распечатала анкету и попросила ответить на несколько вопросов и расписаться.

В кабинет вошел высокий мужчина в похожей форме:

– Атанасия, добро пожаловать! Меня зовут Гейд, рад познакомиться! Я координатор запланированного обследования.

Он внимательно взглянул на ранее заполненную мной анкету.

– Выглядите встревоженно. Вас что-то беспокоит? – тактично поинтересовался Гейд.

– Нет, – коротко ответила я, хотя предстоящие процедуры меня тревожили.

Ни отсутствие очередей, ни обходительный персонал так и не смогли вытеснить волнение, вызванное ожиданием болезненных процедур.

Мужчина учтиво улыбнулся и поднятой рукой указал на дверь в соседний кабинет.

Все процедуры действительно прошли быстро и безболезненно. Профессиональный и доброжелательный персонал исключил часть моих опасений. И пока со мной обращались так, словно мое тело было хрустальным, внутри нарастало чувство несправедливости. Обычные граждане месяцами ждали возможности попасть на осмотр, новорожденные дети без проклятых бумаг попросту умирали, как и люди, не дождавшиеся положенных им лекарств. Но, оказывается, бывает и такое…

Время пролетело незаметно. Все оказалось намного легче и быстрее, чем я ожидала. Меня с благодарностями проводили до самого выхода, уверив, что результаты анализов сразу направят руководству.

Преодолевая тошнотворное отвращение к существованию подобных учреждений, я стыдилась признать, что все это время думала лишь об одном: как привести сюда отца? Был ли шанс побольше разузнать здесь о его болезни и получить достойное лечение? Их оборудование и скорость работы, вопреки моему презрению, действительно внушали доверие… что расстраивало и обнадеживало одновременно.

Через несколько дней я снова стояла перед начальницей в ее кабинете.

Накануне вечером она посоветовала попрощаться с родными на случай, если сегодня мне удастся пройти