Считается, что самый тёмный час — перед рассветом, а любая эпоха состоит из явлений. Явления же по мере своих сил создают люди — зачинщики, последователи, противники, наблюдатели и жертвы.
Самый страшный год Великой Отечественной — сорок второй, накануне Коренного перелома. Перед Вами развернётся один день Степана Артёмовича — оперативника НКВД на Вятке. От рассвета и до заката.
Самый страшный год Великой Отечественной — сорок второй, накануне Коренного перелома. Перед Вами развернётся один день Степана Артёмовича — оперативника НКВД на Вятке. От рассвета и до заката.
Жас шектеулері: 18+
Құқық иегері: ООО "Издательские решения"
Түпнұсқа жарияланған күн: 2023
Басылым шыққан жыл: 2023
Баспа: Ridero
Қағаз беттер: 55
Дәйексөздер2
Куда кирпич из стен пошёл? Была ли в нём острая необходимость? И почему было не сделать из собора училище какое или театр? Или, раз уж площадь Революции, так и в здании собора сделать музей Революции с картиной во всю стену? В Киеве, слыхал, есть такая картина на религиозную тематику, а у нас бы было о становлении советской власти на Вятке. Хорошо бы? Уж точно — не плохо. А взрывать попусту — бесхозяйственно, не по-пролетарски это. Неприятно было в том же тридцать седьмом, когда собор готовили к разрушению и купола разобрали. Тогда перед собором разбил свои шатры цирк-шапито. Детишки радовались и смеялись, слон трубил, медведи ревели, вокруг воняло… Хоть бы где статистику узнать, мол, из собора построено столько-то больниц, школ и библиотек. Но — хрен. В лучшем случае, дороги вымостили, а то и вовсе, как с церковью в Никульчине вышло — взорвали, кое-как разобрали, на баржу погрузили, а баржа тут же ко дну пошла. Сплошной убыток — ни баржи, ни кирпича, ни взрывчатки, ни церкви, в которой бы хоть склад сделать — и то бы проку больше было. Но — нет. Ты ещё заплати командированным взрывотехникам, которые зачем свою работу сделали? Совершенно непонятно. Вредительство это, если разобраться.
Вон, в Ленинграде, городе целых трёх революций, Исаакий стоял и стоит — и ничего, не мешает. Музеем стоит как раз. Там маятник Фуко круглосуточно доказывает, что Земля вращается. И Казанский собор о победе над Наполеоном напоминает, и сейчас дух защитников города укрепляет. А у нас что? Была архитектурная доминанта, вятский символ, а теперь пустое место. Мешали если кому кресты, так и убрали бы — не в них дело, а вместо них бы звёзды красные, как на башнях Кремля.
Вот, говорят, идеология. Ладно. А в Москве и Ленинграде разве другая идеология? Или это чтоб любому понятно было, где столицы, а где –провинция? Мечеть на Труда почему-то никому не помешала, а отсюда рукой подать. Незаметная потому что, маленькая. А собор был большой — вот от него пустое место и оставили. С чего теперь набраться гордости? С лавочников этих, буржуазии мелкой?
Вон, в Ленинграде, городе целых трёх революций, Исаакий стоял и стоит — и ничего, не мешает. Музеем стоит как раз. Там маятник Фуко круглосуточно доказывает, что Земля вращается. И Казанский собор о победе над Наполеоном напоминает, и сейчас дух защитников города укрепляет. А у нас что? Была архитектурная доминанта, вятский символ, а теперь пустое место. Мешали если кому кресты, так и убрали бы — не в них дело, а вместо них бы звёзды красные, как на башнях Кремля.
Вот, говорят, идеология. Ладно. А в Москве и Ленинграде разве другая идеология? Или это чтоб любому понятно было, где столицы, а где –провинция? Мечеть на Труда почему-то никому не помешала, а отсюда рукой подать. Незаметная потому что, маленькая. А собор был большой — вот от него пустое место и оставили. С чего теперь набраться гордости? С лавочников этих, буржуазии мелкой?
Август 1942
«Мы привыкли думать, что судьба превратна и мы никогда не имеем того, чего хотим. На самом деле все мы получаем с в о е — и в этом самое страшное…»
Андрей Битов
«Мы привыкли думать, что судьба превратна и мы никогда не имеем того, чего хотим. На самом деле все мы получаем с в о е — и в этом самое страшное…»
Андрей Битов