© Торн А., 2022

© ООО «Издательство «АСТ», 2022

Блэкуит, Риада; Фаренца, Илара; осень 1864

Ночь на 6 октября

Промозглая сырость, поднимающаяся от каналов, ползла по полу и стенам – каждую ночь становилось все холоднее, а заснуть было все тяжелее. Каталина старалась лежать неподвижно, скрестив руки на груди, как велела мать Агнесса, и читать молитву, но зубы непрерывно стучали, откусывая слова. Одеяла воспитанницам полагалось выдавать только зимой, до которой еще целых два месяца. В остальное время согреваться следовало огнем веры.

– Прекрати уже! – зашипела из темноты Магдала.

– Но мне холодно, – робко возразила Каталина.

– Мне тоже! – огрызнулась ее соседка. – Я ж не клацаю зубами!

Большие часы на Сан-Марко пробили десять раз. Каталина сунула руки под мышки и беззвучно зашептала молитву. В окно ударил порыв сырого осеннего ветра, и зубы у девочки застучали так, что она едва не отхватила себе кончик языка. Под дверью мелькнул тусклый свет – сестра Бенедика обходила комнаты воспитанниц. Негромко скрипнули петли, и Каталина тут же закрыла глаза. Свет скользнул по комнате; дверь закрылась.

Вода в канале тихо плескала о стены монастырского приюта. Призрачные водяные блики плясали по стенам, словно холодные огоньки. Каталина свернулась в клубочек, не сводя с них глаз. Они были красивые, как грани драгоценных камней на дверях алтаря или стекла в витражах монастырской церкви. Блики танцевали в такт мягкому плеску снаружи, и девочка смотрела на них, пока не начало двоиться в глазах. На миг ей почудилось, будто по стене расползаются мокрые пятна, но она сморгнула, и наваждение пропало.

Как же холодно! Каталина плотнее сжалась на койке и подышала на пальцы; дыхание поднялось облачком пара. Она даже на улицах Фаренцы не мерзла так, как в приюте. Россыпь бликов перелетела на потолок и закружила над девочкой стайкой сверкающих бабочек. Вода шелестела за стеной – так близко, словно канал поднялся вровень с окнами.

Что-то тихо закапало в углу. Капли выстукивали ритм, и Каталина, не будучи в силах уснуть от холода, стала прислушиваться. Минуты капали одна за другой, а она все слушала и слушала. Капли стучали совсем близко, и наконец девочка разобрала в их ритме обрывки слов. Тихо-тихо, так, что еле различить, – слоги, тающие в темноте, звуки, сливающиеся в слова, вот только самих слов не разобрать. Каталина изо всех сил напрягала слух, стараясь не стучать зубами.

«Та-та-та, – стучали капли. – Да-да-да!..»

Где-то далеко-далеко тягуче забил колокол, отмечая одиннадцатый час. Его звук, дробясь и дребезжа, отразился от стен, зазвенел в ушах, как крышка старой кастрюли, но едва он стих, как девочка снова услышала: «Тип-тип-тип… иди-иди-иди!»

Она села и спустила ноги с койки: пол вдруг оказался склизким от влаги. На штукатурке проступали мокрые пятна, сплетающиеся в странное кружево, которое расстилалось по стенам и потолку. От сырости одежда липла к коже, и всюду было холодно. Но неважно: в стуке капель слышались нежный звенящий смех и веселый зов.

Каталина, мелко дрожа, огляделась. От стен и пола тянуло пронизывающим холодом, но капли настойчиво стучали, подсказывая что-то. Водяные блики скользнули по стене к окну и затанцевали вокруг рамы. Девочка сползла с койки, и из углов радостно закапало: «Да-да-да!» Подоконник тоже был скользким от воды, рама разбухла и пахла плесенью. Но когда Каталина налегла на нее плечом, дерево вдруг расползлось, как мокрая картонка. Девочка толкнула сильнее, и рама вывалилась из окна. Вода в канале поглотила ее и подняла темно-зеленые волны, словно руки, протягивая их к Каталине: «Ти-ти-ти… лети-лети-лети!»

Девочка высунулась из окна, наклонилась ниже, чтобы дотянуться рукой до волн – таких темных, бархатистых на вид. Вода вползла на стены, будто сама стремилась навстречу. Вдруг что-то толкнуло девочку в спину, и она сорвалась со скользкого подоконника. Темная вода всколыхнулась, упруго ударила в лицо, обвила Каталину ледяными волнами – и ей наконец стало тепло.

8 октября

Натан развернул хрустящую промасленную бумагу, с наслаждением вдохнул аромат и впился зубами в ореховый пряник. Валентина вплотную занялась его питанием, включая завтраки на работе, и Бреннон предчувствовал скорое появление в ремне новой дырочки. Брюки уже сделались немного тесноваты в поясе. Комиссар стал больше ходить пешком и почаще чесать кулаки в боксерском зале, где тренировались полицейские, пока не помогало.

«Вы гораздо лучше выглядите», – как-то заявил ему Бройд, и Бреннон тут же заподозрил, что причиной округлого сложения шефа являлся долгий счастливый брак. В Мазандране Бройд был значительно меньше в объемах. Комиссар взял карандаш, придвинул к себе отчет о вскрытии и вгрызся в пряник. Песочный, с карамельной начинкой, м-м!

В дверь постучали; Натан, с трудом отложив выпечку, выдавил: «Вдте!» Вошел Риган, несмело приблизился к начальству и протянул листок с прошением о двухнедельном отпуске.

– Сколько ж тебе лет? – спросил комиссар.

– Двадцать семь будет скоро, сэр.

– Такой молодой, еще бы жить да жить, – сказал Бреннон, подписывая, – а уже женишься.

Риган покосился на пряник и пробормотал:

– Какие-то плюсы в этом все же есть…

– Но-но, – погрозил пальцем комиссар. – Это только за особые заслуги. По трупу в ювелирном движение есть?

– Да, сэр. Допросил местных – кое-кто смог в общих чертах описать налетчиков. Не портретно, конечно, но когда пара украденных вещиц всплыла у перекупщика и мы его взяли, то он узнал по описанию одного из подозреваемых. Джек Щербина, фамилии, понятно, нет, но личность в своем роде известная. Сэр, если я возьму ребят, то сможем устроить облаву в кабаке, где он обычно отирается.

– Валяй, – разрешил Бреннон. – Но без глупостей. В первые ряды не лезь, усек? – Он постучал пальцем по прошению. Риган слегка покраснел.

– Я только с ноября прошу, сэр…

– А то ж. Что насчет мародеров?

– Пакую дело в суд. С моими закончил, могу подхватить тех, кто у Галлахера.

Бреннон кивнул. Ночка гражданских бунтов, устроенная Ройзманом, аукалась городу и департаменту до сих пор. К тому же среди горожан всегда находились те, кто готов убивать и грабить исключительно по зову души, без всякого внушения. А еще шестьдесят два испепеленных человека – штука ли! Именно из-за этого Бреннону пришлось отложить свадебное путешествие. Но наконец-то все более или менее утряслось, и Валентина занялась подготовкой поездки.

– Да, еще. Тут труп в борделе нашли, ван Виссен требует кого-то от нас. Займись на досуге.

– Хорошо, сэр.

Риган ушел, но едва комиссар вновь погрузился в описание травм неизвестной жертвы, найденной у вокзала, как в дверь снова постучали. Бреннон недовольно засопел и снова отложил пряник.

– Ну, кто там?

Это оказался Лонгсдейл, консультант по магическим делам, – в руке у него была телеграмма, которую он нес с крайне озадаченным и даже озабоченным видом. За консультантом, как всегда, следовал пес, и комиссар с некоторым удивлением отметил, что оба выглядят обеспокоенными.

– Доброе утро. Что у вас стряслось?

Консультант положил на стол телеграмму, а пес уселся перед Бренноном и вперился в его физиономию зловещим взглядом.

– Меня срочно вызывают в Фаренцу, – объявил Лонгсдейл.

– Куд-да-а-а?! – поперхнулся Натан. – Зачем?

Пес лапой придвинул к нему телеграмму. Она была на иларском, и комиссар не понял ни слова. Лонгсдейл опустился в кресло.

– Я и сам толком не разобрался. В Фаренце работает мой коллега Паоло Уркиола. Вчера вечером я получил от него эту телеграмму с просьбой немедленно приехать.

– А что в этом необычного? Вы ведь таким же образом вызывали нам на помощь мисс Эттингер и мистера Бергмана.

– Здесь дело в чем-то другом. В Фаренце находится приют для девочек Санта-Александра. В ночь на шестое число девять воспитанниц утопились в Большом канале, выбросившись из окон. Тела так и не нашли.

– Черт подери! Ваш коллега считает, что это из-за магии?

– В этом-то и проблема! – Лонгсдейл нахмурился. – Для консультантов это обычная рабочая ситуация. Я не могу понять, что встревожило синьора Уркиолу настолько, чтобы он срочно потребовал моего присутствия. Больше того – утром со мной связалась фройлен Эттингер. Она и еще несколько консультантов получили от Уркиолы такие же телеграммы.

– Гм. А он не может сообщить вам какие-нибудь подробности?

Пес громко запыхтел. Лонгсдейл как-то настороженно подобрался и, тщательно выбирая слова, произнес:

– Час назад я попытался связаться с синьором Уркиолой, чтобы обсудить ситуацию. Не телеграммой, а другим образом. Но он не отозвался. Фройлен Эттингер сказала, что тоже пыталась, однако тот словно исчез без следа, едва отослал мне телеграмму.

– Думаете, еще кто-то вроде Ройзмана? – тихо спросил Бреннон. А ведь Редферн ему говорил…

– Не знаю. Надеюсь, что нет, но после истории с фройлен Эттингер… может, если бы мы активнее следили за тем, что происходит с нашими коллегами, то до этого бы не дошло.

– Вы решили ехать?

– Да. Ни фройлен Эттингер, ни прочие консультанты сейчас не могут оставить работу, а у нас как будто пока все спокойно.

– Ну, спокойствие – штука непредсказуемая, сегодня есть, завтра нет. Но поезжайте, конечно. Если бы мои коллеги из другого города запросили помощи, то я бы уже паковал чемодан.

– Больше всего меня волнует это странное исчезновение, – признался Лонгсдейл. – Не могу представить, что с ним могло случиться.

– Редферн упоминал гибель одного консультанта – лет сорок или пятьдесят назад. Но ведь вас же нельзя убить, я сам видел.

– Убить – нет. Но можно полностью уничтожить.

– Э… как это?

– Например, мгновенно испепелить. Не в обычном огне, разумеется. Такое случилось в тысяча восемьсот девятнадцатом году с моим коллегой из Дейра, Альбертом Джефферсоном, когда он пытался закрыть провал на ту сторону.

Пес недовольно заворчал, Лонгсдейл заерзал в кресле. Бреннон внимательно на него посмотрел, достал из ящика фляжку с виски, стаканчик, плеснул в него бодрящей влаги и придвинул к консультанту.

– Выпейте. Вы думаете, этот ваш Уркиола в ходе расследования влез в какой-то провал?

– Не просто в какой-то. – Лонгсдейл выпил виски и удивленно спросил: – Зачем вы мне его дали?

– Считайте, это жест поддержки. Я был в Фаренце, и гиды с лодочниками рассказывали мне, что на одном из островов в заливе есть потусторонняя дрянь.

– Это не дрянь. На Лиганте находится самый крупный провал на нашем континенте.

– Чего?! – подскочил комиссар. Пес мрачно покивал. – Но там же город рядом и людей вокруг полно! Как же… в Эдмуре же…

– Вокруг провала на Лиганте установлен защитный купол, и следить за его состоянием – обязанность Паоло Уркиолы. Была, – подытожил Лонгсдейл и протянул Бреннону рюмку: – Еще есть?

Натан обалдело помолчал, наливая виски, и наконец спросил:

– Но почему никто не закрыл эту чертову дыру? Рядом с ней минимум сотня тысяч людей!

– Сто шестьдесят, если быть точным. К сожалению, закрыть провал на Лиганте нельзя.

– То есть как? Вы же закрывали у нас тут, в храме, а Полина Дефо в Эдмуре вообще в одиночку справилась.

– Это лишь мелкие прорехи, – усмехнулся Лонгсдейл. – Провал на Лиганте настолько глубок и обладает такой мощью, что при установке защитного купола из двенадцати консультантов выжил только Паоло Уркиола. – Бреннон тихо присвистнул. – Он никогда не покидал Фаренцу, следил за провалом все эти годы, а теперь и Лиганта, и купол над ней остались без присмотра. Именно поэтому я должен ехать.

– Неужели никто не пытался обезвредить эту бомбу, тикающую рядом с большим городом?

– Вы уже видели, как закрывают провалы. Для этого надо войти под купол и встать рядом, что в случае с Лигантой невозможно даже для консультантов. И если не найдется никого, кто заменит Уркиолу, тогда в Фаренце придется остаться мне.

– Проклятие! Не хотелось бы показаться эгоистичной скотиной, но меня гораздо больше устраивает ваше присутствие здесь. Слушайте, – нахмурился Бреннон, – я бы на вашем месте все же вызвал на подмогу хотя бы одного из ваших. Если дело и впрямь настолько серьезное, кто-то должен подстраховать вас и прикрыть спину.

– Мы это уже обсуждаем. Возможно, через день или два ко мне присоединится кто-нибудь из моих коллег.

– Когда вы едете?

– Сегодня. Боюсь, Джен мне придется взять с собой.

Бреннон от этой вести не расстроился. Ведьма уже сожгла живьем шестьдесят с лишним горожан, и комиссар больше не хотел таких сомнительных подвигов.

– Будьте осторожны. Надеюсь, у вас найдется время прислать весточку-другую. Я хоть не способен вам ничем помочь, но все-таки хотел бы знать, что с вами все в порядке.

– Хорошо, – кивнул Лонгсдейл. – Кстати, когда вы с миссис Бреннон уезжаете?

– Через несколько дней. Но завтра я еще буду здесь.

– Договорились. Я напишу вам по приезде.

– Насчет вас я сообщу Бройду сам, – добавил Бреннон, уже представив себе восторг шефа от такой новости, да еще и в преддверии отъезда самого комиссара в свадебное путешествие с женой.

Маргарет затаилась под высокими купами бузины. Уже вечерело, и холодок осенних сумерек заползал под жакет и шарф. Пальцы тоже немного мерзли – колдовать в перчатках у девушки пока почему-то не получалось.

В траве послышался слабый шорох; Маргарет подняла револьвер, одновременно концентрируясь на заклятии. По крайней мере, в похищении, устроенном Ройзманом, был один плюс: много месяцев мисс Шеридан буквально умоляла Энджела не мучить ее ботаникой. И вот наконец по возвращении из Доргерна наставник признал ее ботаническую бездарность и заявил: «Теперь вы будете намного активнее практиковаться в защите и нападении». Вот этим Маргарет и занималась уже несколько часов…

Шорох приближался. Девушка взглянула на часы, которые повесила на ветку рядом. Они показывали, что ползучая гадина уже в пяти ярдах.

– Scutum, – шепнула Маргарет; над ее левой рукой возник невидимый щит. Из травы с шипением вырвалась змеевидная тварь, раздула капюшон и ринулась к девушке, капая ядом с клыков. Мисс Шеридан упала на колено и, когда гадина взвилась над ней, выстрелила, прикрывшись щитом.

Голова змеи лопнула, извивающееся тело отбросило назад и, пока оно не отрастило новую башку, Маргарет сожгла его в пламени свежевыученного огненного заклинания. Справа мелькнула тень. Девушка отшатнулась и бросила навстречу щит. Он разлетелся на куски, но отклонил удар незримого лезвия, так что оно впилось в бузину.

– Sphaera in ignis! – крикнула мисс Шеридан. Вокруг Энджела сомкнулся прозрачный шар, и трава поблизости от него мгновенно обратилась пеплом. Наставник погасил шар, рассеял в воздухе и с укоризной заметил:

– Маргарет, ваша сфера должна была нагреваться внутри, а не снаружи.

Девушка с досадой прикусила губу, а Энджел обвел учебный полигон удовлетворенным взглядом:

– На сегодня хватит. Вы учинили достаточно разрушений, чтобы получить ужин и небольшой подарок.

– Подарок? – с подозрением переспросила Маргарет.

В прошлый раз Редферн принес ей коробку шоколадных конфет, которую окружали парализующие чары. К тому времени, когда девушке удалось их взломать, конфеты растаяли, превратившись в малоаппетитный ком.

Наставник галантно предложил мисс Шеридан руку, и они направились к замку. Ужин был накрыт на застекленной террасе. Энджел в заботе о том, чтоб его воспитанница не отощала от непосильной учебы, распорядился приготовить перепелок в тыкве, запеченную сладкую фасоль и закуски.

– Вот странно, – задумчиво заметила Маргарет, пока он вынимал из тыквы птичек, – если в нашем мире то и дело происходят войны, катаклизмы и прочие катастрофы, то почему в нем нет множества дырок на ту сторону? Он мог бы быть испещрен ими, как меерзандский сыр.

– Вы упускаете из виду первопричину, маленькое несведущее создание.

– Какую? Одна куча людей поубивала другую кучу людей. Почему в итоге не появилась куча порталов?

– Дело в равновесии. – Редферн положил ей фасоли и полил сверху соусом из тыквы. – Одна армия против другой армии – это вооруженные люди по обе стороны. Все они способны нападать и защищаться. Совсем другое дело – тысячи невинных жертв, погибших внезапно. Еще перепелку?

– Нет, спасибо. Но ведь не каждый катаклизм или эпидемия приводят к открытию стихийных порталов. На месте Антарны после извержения должна быть огромная дыра, так ведь нет ни одной, кроме тех, что прокопали археологи.

– Вы забываете еще кое-что. – Энджел налил себе вина. – Никто из нас не знает, что происходит с той стороны. Я уверен, что там тоже возникает какой-то процесс, влияющий на появление порталов. Приятного аппетита.

– Приятного аппетита, – ответила Маргарет.

Наставник не любил говорить о порталах, и девушка догадывалась почему: не только из-за того, что случилось с ним на Лиганте, но и потому, что не было никакого способа изучить их со всех сторон или предотвратить их появление.

Мисс Шеридан крепилась до самого десерта, но вопрос, ужаливший ее в мозг, был так интересен, что она не сумела удержать его в себе:

– Энджел, а вы никогда не пытались отправить на ту сторону какой-нибудь механизм вроде крысы, которую брали в Эдмур?

– Пытался, – сухо отозвался наставник.

– И что?

– И ничего. Я потерял с ним связь, едва зонд ушел на ту сторону.

– Жалко…

– Это еще неизвестно, жалко или нет. С той стороны иногда приходят не монстры, а такая зараза, которую вам и в страшном сне не представить. – Редферн помрачнел, и Маргарет не стала продолжать разговор. К тому же около тарелки Энджела лежали книга и маленький деревянный тубус; девушка догадывалась, что это тот самый подарок, и ей хотелось поскорей его вскрыть.

После десерта, фруктов и вина наставник снова повеселел и, когда вся посуда исчезла со стола, небрежно подтолкнул к Маргарет тубус:

– Открывайте.

Мисс Шеридан тщательно изучила щедрый дар на предмет ядовитых игл, вредоносных чар и зелий, обезвредила ослепляющее заклинание и наконец осторожно раскрутила тубус. Внутри лежал свиток, стянутый черной бархатной ленточкой с личной печатью Энджела. Маргарет бережно вытряхнула свиток на скатерть.

– Что это?

– Разверните и прочитайте.

– А со мной ничего после этого не случится?

Энджел, явно забавляясь, понаблюдал за попытками девушки стащить ленточку с помощью зубочистки и ответил:

– Конечно, я мог бы подарить вам на день рождения хорошую лошадь или новые револьверы, но мне подумалось, что Цепь Гидеона пригодится вам больше.

Маргарет дернулась так, что выронила свиток, и неверяще уставилась на Редферна:

– Что?!

– Не бойтесь, оно совершенно безопасно. Для вас.

– Но… но… но я думала, что… – Она задохнулась. Энджел, рассказывая об утерянных заклятиях Гидеона, ни словом не упомянул, что у него в закромах валяется одно из них! – Откуда оно у вас?!

– Я долго его искал, и эта находка стоила мне немалых усилий. Заклятия Гидеона нелегко обнаружить спустя столько веков…

– И вы отдаете его мне?

– Да. – Энджел отвел взгляд. – Я отдаю его вам, чтобы вы всегда были в безопасности.

«Это из-за того, что случилось, из-за Ройзмана…»

Он до сих пор не мог себе простить, а Маргарет не хотела об этом вспоминать.

– Цепь Гидеона не похожа ни на одно заклятие, которые вы видели раньше. Ее не сдержать браслетами, которые использовал Ройзман, но если вы решите ею воспользоваться, назад пути не будет. Цепь Гидеона нельзя отменить или прекратить ее действие.

– Как так?

Энджел протянул девушке книгу.

– Прочтите. Здесь все ответы. Гидеон создавал уникальные заклинания, и если бы я только мог понять, как ему это удавалось!

– Но разве я смогу им воспользоваться? – робко спросила Маргарет. – Я же еще и года не проучилась, чтобы…

– Я вам помогу. Полагаю, вы достаточно освоили высокую концентрацию, чтобы не убиться при его использовании.

– А если не освоила?

– Озеро в пещере всегда к вашим услугам.

– Погодите, я запуталась, – нахмурилась Маргарет. – Вы поможете мне его использовать, но как же я потом буду применять его сама?

– Цепь Гидеона после прочтения заклятия останется с вами навсегда. Вам нужно будет научиться управлять ею, но после того, как вы примените это заклинание, вы никогда уже не сможете от нее избавиться. – Энджел прижал книгу к груди Маргарет. – Прочтите и подумайте хорошенько. Когда вы решитесь…

– Спасибо, – шепнула девушка. Она знала, почему такой подарок: после того как Энджел понял, что не всегда может обеспечить безопасность своей ученицы, он хотел, чтобы она могла сама себя защитить.

Наставник вдруг обнял девушку, коснулся губами лба, несколько раз поцеловал ее волосы. Маргарет слабо вздрогнула и отстранилась. Редферн пристально посмотрел на нее, и девушка поторопилась отвести глаза, занявшись упаковкой свитка обратно в тубус.

Когда мисс Шеридан снова взглянула на Энджела, он стоял около окна: закатные блики бросали румянец на его бледное лицо и подкрашивали каштановые волосы рыжим, словно пламя костра. Он был задумчив и вдруг показался Маргарет очень печальным. Девушка подошла к учителю. Ей хотелось коснуться проступивших морщинок у его глаз, поцеловать в ответ, прижаться к его груди – но она только взяла его руку и сказала:

– Это не из-за вас. Я знаю, что вы не станете делать ничего… такого, как Ляйднер. Мне просто нужно еще время. Немного.

– Да, – мягко сказал Энджел. – Я знаю.

Маргарет снова прикусила губу. Анатомический атлас совершенно однозначно толковал бурные ощущения, которые вызвали у нее действия Энджела тогда, в ее спальне дома. Однако этот же атлас содержал суровое предупреждение, о котором девушка размышляла так долго и мучительно, что сейчас выпалила, почти не раздумывая:

– И я не хочу забеременеть! – И залилась жгучей краской, когда Редферн поднял бровь и насмешливо протянул:

– Ах, так дело еще и в этом…

В его руке появился флакон темно-зеленого стекла, полный какой-то жидкости.

– Возьмите. Это мирхина. Противозачаточное. Один глоток за пять минут до собственно акта…

– Я поняла!

Наставник вручил ей флакон и уже собрался выдать что-то ехидное, как вдруг из кармашка для часов раздался громкий писк. Энджел вытащил часы и щелкнул крышечкой. Красный шарик под стеклом замер, пульсируя ярко-алым цветом. Такого Маргарет еще не видела – обычно шарик двигался, указывая на приближение нежити или нечисти.

– Что это значит, Энджел?

– Я поднимусь в свой кабинет. Мне требуется кое-что проверить.

– Я вам нужна?

– Нет. Идите почитайте книгу.

Девушка взяла подарки и следом за Энджелом поднялась по лестнице, только он свернул в кабинет, а мисс Шеридан – к своим комнатам. Там она убрала свиток и флакон в ящик комода и села за книгу. Однако любопытство родилось гораздо раньше Маргарет – даже самая интересная книга про самое лучшее в мире заклятие не могла увлечь девушку, пока она не узнает, что такого случилось с часами и что наставник делает у себя.

Дверь в кабинет Редферна была приоткрыта, и Маргарет, постучавшись из вежливости, переступила порог. Энджел, покачивая часы на цепочке, стоял у большого серебристого глобуса, который обычно мерно вращался над треногой рядом с рабочим столом. Но теперь шар застыл, а один из участков карты был сильно увеличен и парил над ним. Вид у Энджела озадаченный.

– Что случилось? – спросила мисс Шеридан и поглядела на карту. Это было северо-восточное побережье Илары, где в глубоком изгибе залива лежала Фаренца, раскинувшись на сотне островков.

– Не могу понять, – пробормотал Редферн. – Мне поступил сигнал, но ведь все в порядке. – Он еще покрутил карту, и она сместилась дальше в залив, к островам… точнее, к одному острову. – С какой стати прошел сигнал, там же есть консультант?.. Или уже нет? – Энджел нахмурился, отступил от глобуса и выдвинул ящик стола.

– Вы ведь говорили, что не следите за ними.

– За всеми – конечно, нет. Только за одним.

– Но почему?

Редферн вытащил из ящика продолговатый кристалл на цепочке. Внутри мерцал рой зеленых искр.

– Потому что этот консультант, Паоло Уркиола, – единственный, кто все время наблюдает за Лигантой.

Сердце Маргарет екнуло от любопытства. Неужели она наконец узнает об этом острове что-то интересное? Энджел никогда не рассказывал, и прочитать было негде – он явно прятал все записи, если они вообще существовали.

– А зачем он за ней следит?

– Не столько за ней, – наставник осмотрел кристалл, протер его тряпочкой, – сколько за провалом на ту сторону на этом острове.

– Так он до сих пор открыт?! – закричала Маргарет. Энджел поднял на нее потемневшие глаза, и она вдруг осознала, что наставник никогда не рассказывал ей о том, что же стало с провалом на Лиганте. – Но почему?! Там же целый город рядом! Сотня тысяч людей! Как вы…

– Если бы я мог его закрыть, неужели вы думаете, что не закрыл бы?

– Но… тогда как же…

– Я разработал технологию консервации и полной изоляции для провала на Лиганте. Над ней был создан защитный купол, а вокруг установлен периметр, не впускающий никого в ее прибрежные воды и не выпускающий ничего оттуда. Уркиола все эти годы следил за состоянием купола и периметра, а теперь… – Энджел пробормотал заклинание, еще больше увеличил карту и погрузил в нее кристалл. – А теперь посмотрим…

Рой искр вырвался из кристалла и закружился по карте, как метель. Маргарет завороженно смотрела на них, пытаясь осмыслить такое открытие. Она и не подозревала, что провал открыт. Ей почему-то казалось, что он закрылся – ведь для этого же и существуют консультанты, верно? Они наверняка нашли такую огромную дыру на ту сторону и позаботились… но почему у них не получилось? Почему пришлось консервировать остров? И что будет, если…

Девушка встряхнула головой, отгоняя эту мысль. Искры на карте вспыхнули и вдруг погасли одна за другой. Энджел убрал кристалл и озабоченно побарабанил пальцами по столу.

– Странно, – наконец изрек наставник. – Уркиола исчез. Но купол и периметр над Лигантой – вот они, нетронуты и совершенно целы. А раз так – то куда же он подевался?

– Может, уехал?

– Нет, тогда амулет, – Энджел помахал кристаллом, – указал бы куда. Куда этот чертов консультант мог утащиться, если должен сидеть и следить… О! – вдруг встрепенулся он. – Маргарет, ваш дядя, кажется, собирается в свадебное путешествие по Иларе?

– Энджел! – с упреком воскликнула девушка. – Ну вы же не собираетесь просить дядю лазить по вашей Фаренце в поисках консультанта в свой единственный медовый месяц?

– А почему нет? – хладнокровно сказал Редферн. – Что может ему помешать? Я же не прошу его залезть в склеп с упырями и упокоить их заклинаниями. Обычная розыскная работа…

– Но он едет в свадебное путешествие!

– Да я ему заплачу, если дело в этом. Уверен, ваш дядя уже через три дня от скуки взвоет без работы, а так и ему развлечение, и мне… нам польза.

– Ох, ну ладно, – сдалась мисс Шеридан. В конце концов, у нее на столе лежала интересная, еще не читанная книга про заклятие Гидеона, а дядя Натан достаточно взрослый, чтобы самостоятельно послать Энджела с его деловыми предложениями куда подальше.

9 октября

Там была собака. Большая рыжая собака. Ренцио облизнула губы. Пес лежал у крыльца, опустив башку на лапы, и лениво наблюдал за редкими прохожими. Но стоило девочке шагнуть к дому, как пес приподнял морду и пристально уставился на нее. Ренцио замерла. Она никогда раньше не видела тут этой собаки, но в дом теперь не попасть.

Синьор, который жил здесь, вот уже два дня как отбыл неизвестно куда. Отличное время, чтобы залезть в окошко и пошарить в ящиках и шкафах. Лакомый кусок – правда, раньше что-то отталкивало их всех от этого дома. А сейчас… Ренцио была настолько тощей, что втиснулась бы в лисью нору, и вот все прахом: здесь лежит собака. Здоровущая какая! Без мяса с отравой не обойтись. Девочка сердито сплюнула, завернулась в дырявую шаль и побрела прочь.

На узкой улице в такую рань никого не было. Справа высились дома, слева плескалась вода. Ренцио держалась ближе к строениям – каналы она не любила. Вдруг позади мелькнула тень, и девочка испуганно шарахнулась. Проклятущая псина! Она неторопливо топала по мостовой, иногда нюхая воду.

«Да чтоб ему! Ничего он там не охранял! Просто так у крыльца валялся! Камнем бы в него швырнуть, но камня под рукой не было. Хотя… Холеный, – подумала девочка; пес сунул в воду лапу. – Может, его увести и продать? Но как увести такого огромного? Он же наверняка как куснет! И залает, как пить дать! Да ну его…»

Она осторожно попятилась от собаки и пошла к виа Марчио. Сейчас едва светало, осенние утренние сумерки были холодными и густыми. В шелесте волн, водяных бликах канала, запахе тины и водорослей было страшное. Ренцио отступила ближе к домам и ускорила шаг.

В канале вдруг так сильно плеснула волна, что брызги окатили девочку до колен. Ренцио натянула повыше шаль и покосилась на канал. Никогда они ей не нравились – швырнул тело с камнем на шее в воду, и делов! Ни следа, ни намека, ищи сто лет – и не найдешь. Уж сколько раз… Ренцио растерянно замерла. Ей вдруг послышался странный звук – словно под водой кто-то тихонько пел. Но кто там может петь, там же только тина, водоросли и мусор?

В голове у нее слабо зашумело – так же, как гудит раковина, если поднести ее к уху. По маслянисто-темной поверхности воды плясали лиловые и бледно-фиолетовые отсветы, будто на глубине плыл кто-то с фонарем. Сквозь шум в ушах девочка разобрала чьи-то голоса – веселые, красивые, доносящие откуда-то снизу.

«Бежать…» – подумала она, но нежный мелодичный плеск волн заставил ее сделать шажок к воде, потом еще и еще. Блики весело танцевали, голоса звучали все отчетливей, и когда девочка подошла к краю, чья-то ледяная рука цепко схватила ее за лодыжку и дернула вниз.

Ренцио стукнулась о камень так, что нога и бок онемели от боли. Холодные пальцы впивались в ее кожу, как когти, и она съехала по склизкой мостовой в черные волны канала. Но прежде чем над ее головой сомкнулась вода, на краю мостовой вспыхнула огромная огненная фигура, и рыжий пес с ревом нырнул в канал.

Вода мигом разогрелась, как в чайнике. Пронизывающий холод, от которого сердце Ренцио едва не остановилось, исчез, а мечущиеся вокруг белесые тени отпрянули. Пес схватил девочку за шкирку и выпрыгнул на мостовую. Он бросил Ренцио себе под брюхо и встал над ней, глухо рыча, – живая гора из огня и жара. Над водой раздался дикий злобный визг – звук заскакал по волнам, дробясь и рассыпаясь эхом, а потом из канала с плеском вырвались три светлые фигуры.

Ренцио откашлялась, отплевалась, подняла голову и оцепенела: над водой кружили девочки в длинных рваных рубахах. Их лица были странно искажены, кожа источала бледное свечение, а в приоткрытых ртах виднелись ряды зубов, один за другим, уходящие прямо в глотки. Пес припал к камням мостовой и испустил такой рев, что у Ренцио чуть дух не вышибло. Она зажала руками уши и сжалась в комок. Ей бы ни за что не удалось сдвинуться с места – руки и ноги почти отнялись от страха, даже сердце еле билось.

Вдруг одна из девочек ринулась вниз, как хищная птица. Перед Ренцио мелькнули белые лохмотья, кости вместо ног, длинные когти на птичьих лапах, – а потом пес прыгнул. Он вцепился в девочку-призрака, повалил ее наземь и вонзил в нее клыки – трепал, раздирая в клочья, топтал лапами, и огонь прожигал ее тело… Она так визжала, что у Ренцио голова чуть не лопнула. От ужаса девочка вжалась в камни мостовой, зажмурилась и наконец провалилась в глухой мрак.

…Она очнулась от того, что по лицу елозила горячая мокрая шершавая тряпка. Ренцио замотала головой и ткнула локтем во что-то теплое и мягкое. Открыла глаза. Над ней стоял пес. Его глаза горели, как угольки, но шерсть уже не пылала, и из пасти свешивался большой розовый язык. Впрочем, язык псина тут же втянула. Рядом на корточки опустился какой-то синьор, и Ренцио попыталась отползти. Она-то знала, чем занимаются всякие синьоры, когда им удается поймать на улице девчонку!

…а у этого еще и глаза светились бледно-голубым…

– Не бойся, – с мягким акцентом сказал он. – Это мой пес.

Девочка сглотнула. Синьор оказался таким рослым здоровяком, что мог бы придушить ее одной рукой, если б только подумал, будто она хотела украсть его собаку.

– Кругом чисто. – Около них остановился худощавый черноволосый парень. – Другой нежити рядом нет.

Синьор кивнул. На вид он был серьезным и добродушным, но они все с первого взгляда ничего, а на деле…

– Расскажи нам все. С того момента, как поняла, что происходит нечто странное.

Почему им всем надо, чтобы с ними говорили?! Ренцио вот за всю жизнь ни словечка не сказала, и ничего, не померла!

– Если ты не хочешь говорить, – продолжал синьор, – то просто расслабься и вспомни сегодняшнее утро.

– Может, не будем заниматься этим здесь? – недовольно спросил парень. – Давайте хотя бы за какой-нибудь угол свернем.

Ренцио подобралась. От этих могут спасти только быстрые ноги. Надо просто выбрать минуту и внезапно броситься бежать. Будто мало ей этих водяных призраков! Она вспомнила ледяные пальцы, зубастые пасти и мелко затряслась.

– Никто не причинит тебе вреда, – сказал синьор, и пес опустил тяжелую лапу ей на плечо.

– Мы дадим тебе еды и денег, – вмешался его приятель. – Времени уйдет минут пять, а потом можешь валить на все четыре стороны.

Вот-вот, всего-то останься с синьором на минуточку, он даст тебе денег и хлебушка. Ренцио собрала в кулак остаток сил, вскочила и рванула прочь. Парень сцапал ее за шкирку и поднял извивающуюся девочку в воздух, как пук моркови. Она пнула его изо всех сил, но он даже не дернулся, поймал ее за подбородок и уставился ей в лицо. Ренцио не успела зажмуриться. В очень черных, без блеска глазах парня вспыхнули огненные кольца. От этого жуткого взгляда девочка обвисла, будто тряпичная кукла, в голове помутилось, и дальше она не помнила…

«Какого черта ему надо?» – сердито думал Бреннон, прогуливаясь с Валентиной по набережной. Как будто по воскресеньям им заняться больше нечем, только бегать на встречи с пироманом!

– Письма пишет, – проскрипел комиссар, пронизывая раздраженным взором толпу горожан, гуляющих по набережной. – Встречи назначает! Я ему кто – друг семьи, что ли?

– Но вдруг он что-нибудь знает о пропавшем в Фаренце консультанте? Ты так беспокоишься за Лонгсдейла, а мистер Редферн, быть может, следит за этим городом.

– Не уверен, что после рассказов пиромана мне полегчает, – буркнул Натан. Лонгсдейл, пес и ведьма отбыли в Фаренцу восьмого числа после полудня. Консультант обещал писать по мере возможности, но Бреннон, памятуя о прошлых делах, сомневался, что тот сумеет выкроить на это время.

Валентина взяла комиссара под руку, и его раздражение утихло. К тому же денек был просто чудо: пригревало солнышко, на небе до самого горизонта – ни облачка, даже вода в Уире казалась теплой, как летом. Горожане с удовольствием гуляли, обсуждая необычно теплый октябрь.

– А потом ничего не случится? – тихо спросил Натан, поглаживая руку вивене[1]. – Ну, с погодой и вообще, от того, что ты тут влияешь…

– Нет, – безмятежно отозвалась она. – Я же знаю, что делаю. Все равно нам скоро уезжать, так почему бы не насладиться теплом перед отъездом? Когда мы вернемся, будет уже глубокая осень.

Бреннон хмыкнул: похоже, блэкуитцы ничего не имели против затянувшегося лета. Раз он не смог увезти Валентину в путешествие сразу после свадьбы – то почему бы ей не порадовать себя теплом и солнышком? Они собирались на юг Илары, где, как сказала Валентина, в это время года чудесная погода. Впрочем, чудесную погоду они наверняка привезут с собой.

За время, прошедшее после женитьбы, Натан немного пообвыкся в новом положении, одним из весомых плюсов которого было обитание прямо напротив работы. Бреннон особенно оценил это, когда днями и ночами разгребал последствия ночного бунта, устроенного злобным магом Розйманом. Всегда приятно, доработав до часу ночи, перейти улицу и оказаться дома.

Еще больше Натан оценил деликатность, с которой Виктор перевесил портрет отца к себе в комнату. Дети Валентины не имели ничего против комиссара, но он все равно чувствовал, что движется по очень тонкому льду – например, Марион была явно неравнодушна к ведьме… то есть дворецкому мистера Лонгсдейла, потому что Джен носила мужское обличье. И хотя Джен не отвечала на скромные знаки внимания от девушки (слава богу!), Натан пока понятия не имел, как выпутаться из этой ситуации. Так что поездка в Илару была очень кстати, чтобы собраться с мыслями и подумать, как быть и с Марион, и вообще с этим внезапным отцовством.

– Вот они, – сказала Валентина.

Бреннон засопел. Редферн и Маргарет сидели в одной из беседок, которые мэрия для удобства гуляк натыкала там и сям вперемешку с клумбами. Пироман что-то рассказывал девушке, указывая тростью то на одно, то на другое здание. А если учесть, что он был ровесником кафедрального собора, то Бреннон даже думать не хотел, что именно Энджел способен поведать ученице.

– Мне кажется, они вполне счастливы, – примирительно заметила Валентина. – По-моему, мистер Редферн пытается, хм-м-м… наладить с тобой родственные отношения.

– Отлично пытается, даже не потрудился показаться ее семье.

– Но он же все равно старается!

Симпатия Валентины к этому типу была Натану совершенно непонятна. Поэтому он ничего не ответил и направился к беседке, которую все остальные горожане обходили по дуге.

– О, дядя, добрый день! – приветливо воскликнула Маргарет, взглянула на вивене и неуверенно добавила: – Тетушка?

– Как хочешь, дитя, – отозвалась Валентина. Редферн встал и поклонился ей; комиссар, понятно, никакого приветствия не дождался. Вместо этого пироман уставился на Бреннона, как кот – на кувшин сливок, и заявил:

– Я хочу вас нанять.

Маргарет тяжело вздохнула, и Натан понял, что она уже пыталась привить наставнику представления о приличиях, но безуспешно.

– С чего это вдруг? Я буду занят в ближайшие две недели.

– В ближайшие две недели, – изрек этот тип, не обращая внимания на то, как намекающе дергает его за рукав Пегги, – вы совершенно свободны. Чем вам, в конце концов, еще заниматься в свадебном путешествии?

– В свадебном, – подчеркнул Бреннон, – путешествии. С моей женой. Неужели вы думаете, что мы не найдем занятия?

Пироман помолчал, переводя взгляд с Валентины на комиссара, и наконец вкрадчиво осведомился:

– Неужели вам даже не интересно, зачем я хочу вас нанять?

– Я обязательно поинтересуюсь, когда мы вернемся из путешествия.

– Но я же вам заплачу! – воскликнул Энджел.

– Слушайте, – после паузы спросил комиссар, – вы вообще понимаете, что значит слово «нет»?

Судя по физиономии пиромана, он считал, что ему-то отказать невозможно, и потому сдаваться не собирался:

– Но что вам мешает меня выслушать, а только потом отказывать?

– В самом деле, Натан, – мягко сказала Валентина, – давай просто послушаем. Вдруг это важно?

Бреннону вспомнились Ройзман, Полина Дефо, Джейсон Мур, и он наконец неохотно буркнул:

– Ну что у вас там?

– В Фаренце исчез консультант, Паоло Уркиола, который должен был надзирать за состоянием провала на Лигенте, – на одном дыхании выдал пироман. Комиссар дернулся, как подстреленный. Черт подери! Таких совпадений не бывает!

– Вы что, следите за ним?

– Именно за этим консультантом – да, поскольку он отвечает за…

– В ночь на шестое октября в Фаренце утопились девять девочек из приюта Санта-Александра, – перебил Бреннон. Энджел вздрогнул всем телом, темные глаза расширились. Маргарет сжала его руку, и они обменялись встревоженными взглядами.

– Энджел, это похоже на ритуал! Вроде жертвоприношения, которое хотел устроить Джейсон Мур, – сказала Пегги.

– Думаю, дело гораздо хуже, – произнес комиссар. – После гибели девочек Уркиола разослал телеграммы коллегам с просьбой как можно скорее прибыть в Фаренцу. Однако никому из них больше не удалось с ним связаться, как будто сразу после этого он исчез.

Редферн встал и, напряженно хмурясь, прошелся по беседке.

– Что настолько напугало консультанта в этих смертях? – спросил у него Бреннон.

– Не знаю. Девять жертв – слишком обычное число, оно используется во множестве ритуалов. Мне нужны детали, какие-нибудь особенности, незамеченные тонкости…

– Ну так и езжайте сами в Фаренцу. Я-то вам зачем?

Пироман остановился посреди беседки и резко бросил:

– Я не могу даже приближаться к Фаренце. Не будьте идиотом! Вы же видели, как провал в Эдмуре притянул Полину Дефо.

– Так этот ваш провал накрыт каким-то куполом, Лонгсдейл говорил, что этот купол Уркиола и караулил.

– Не сравнивайте мышиную нору с расколом от землетрясения! Даже под куполом портал такой мощи притянет меня, как магнит – железную стружку.

– Лонгсдейл уехал в Фаренцу вчера, как раз чтобы разобраться с…

– Именно поэтому, – игнорируя Натана, продолжал Редферн, – вместо меня туда поедете вы. То есть вы двое, раз уж у вас свадебное путешествие.

– Вы глухой? В Фаренцу уже отбыл Лонгсдейл, и уж он-то справится с потусторонней дрянью всяко лучше меня. Мы собираемся уехать…

– Да какая вам разница, где ездить? По Фаренце, занимаясь полезным делом, или по древним руинам, впустую растрачивая время и деньги?

– Вы забываетесь, Редферн. Я не ваш служащий, – холодно напомнил комиссар.

– Натан, – успокаивающе прикоснулась к нему Валентина, – он в целом прав.

– В целом? А в деталях? В деталях он прав? Неужели ты хочешь провести наше путешествие посреди сырого, промозглого, провонявшего тиной города?

– Посреди города, набитого людьми, как бочка сельдью, – тут же уцепился пироман, – рядом с которым находится самый крупный провал на ту сторону на нашем континенте, в городе, где уже пропал консультант. Вас это никак не волнует? – Он выжидательно уставился на Бреннона, словно полагал, что комиссар тотчас выдаст решение проблемы.

Маргарет открыла сумку, которая все это время лежала рядом на скамье, вытащила дюжину увесистых тетрадей в толстом переплете и протянула их комиссару.

– Здесь все собранные Энджелом материалы по провалу на Лиганте. Данные наблюдений за несколько столетий. Дядя, ты можешь просто передать их мистеру Лонгсдейлу, а потом отправиться дальше, на юг Илары. Вы же туда собираетесь?

– Угу, – буркнул Натан, почти против воли взял одну из тетрадей, открыл и взглянул на дату: «Ориентировочно 13 января 1631 года».

– Ориентировочно?

– Я не совсем уверен, до открытия портала я… со мной произошел ряд других событий. – Редферн угрюмо замолчал, всем своим видом показывая: «А каких именно – не ваше дело».

– Хорошо, – буркнул Бреннон, – я отдам Лонгсдейлу ваши тетради. А потом уже сами общайтесь с ним насчет пропавших консультантов и чертовых ритуалов.

«Духоподъемное чтиво», – кисло подумал Натан, когда дочитал третью тетрадь к вечеру воскресенья. Самое то перед началом рабочей недели. Так и лезут мысли о тщете всего сущего… Одна из них особенно не давала Бреннону покоя.

– Редферн изобрел и установил купол вокруг острова в тысяча шестьсот девяносто втором году, – сказал комиссар. – Но что сдерживало провал шестьдесят один год до этого? Пироман полагает, что именно твои сородичи не дали ему развернуться на полную мощь.

– Возможно, – отозвалась Валентина. Она сидела перед своим туалетным столиком, готовая связаться с Лонгсдейлом через зеркало. Консультант оставил им свой адрес, но комиссар был не уверен, что они застанут Лонгсдейла дома.

– Но зачем им это делать? Разве это не опасно – даже для таких, как ты?

– Это очень истощает, – вздохнула вивене. – Однако если на Лиганте открылся настолько глубокий провал на ту сторону, мои братья и сестры просто не могли оставить все как есть.

– Почему?

– Мы плоть от плоти этого мира. Провал, разрушающий его, разрушает и нас.

– Но это никого из них не убило? – встревожился Натан. – Рядом с этой штукой с тобой не случится ничего плохого?

– Нас нельзя убить. Не беспокойся, раз провал изолирован, то ни мне, ни тебе он ничем не грозит.

– Понятия не имею, чего пироман от меня хочет, – со вздохом признался Натан. – Я в магии не смыслю ни уха ни рыла и могу успешно выступать только в роли приманки для нежити. Ладно, попробуй все-таки связаться с Лонгсдейлом. Разберемся с этим делом поскорее.

Валентина сосредоточенно посмотрела на зеркало, которое тут же стало мутнеть, словно наполнялось туманом. Вивене делала это без всяких заклинаний, так же непринужденно, как заваривала чай. Наконец в ее зеркале отразилась спальня джентльмена – а сам джентльмен обнаружился на кровати, по уши зарывшийся в газеты, книги и свитки. Валентина уступила мужу место, и Натан громко кашлянул. Лонгсдейл вскочил с кровати, схватил револьвер, выдернул из ножен на поясе трехгранный клинок – и только потом несколько смущенно пробормотал:

– О, это вы! Добрый вечер. Простите, я совершенно забыл написать вам, хотя обещал…

– Ничего страшного. – Бреннон окинул оценивающим взглядом кучу книг и стога свитков на постели. – Вы, я вижу, в работе по самую маковку.

– Да.

– Уже нашли что-нибудь?

Лонгсдейл сокрушенно покачал головой:

– Пока нет. Дом Паоло Уркиолы был пуст, когда мы прибыли. Но не похоже, чтобы он куда-то уехал: все вещи на своих местах, никаких следов поспешных сборов. По-моему, он вообще не собирался покидать жилище надолго. Когда мы осматривали комнаты, то в кухне нашли полную кастрюлю свежего супа и приготовленную к запеканию баранью ногу. В кабинете и библиотеке синьор Уркиола работал совсем недавно, даже не успел убрать книги на место.

Это Натану не понравилось. Слишком все смахивало на похищение – например, на хорошо продуманную засаду, в которую консультант угодил, когда ненадолго вышел из дома. Как мисс Эттингер.

– А его зверь? Ну, животное, которое сопровождает, – оно куда делось?

– Никого, – повторил Лонгсдейл. – В доме никого нет.

– Думаете, это кто-то вроде Ройзмана?

– Не могу сказать. Но даже если Уркиолу похитили – то явно не из дома. К тому же мое положение несколько осложнилось, – помолчав, добавил Лонгсдейл. – Девять погибших девочек обратились в нежить. Вчера они стали нападать на бездомных детей. Я смог отбить одну девочку, но остальные жертвы…

– Как это – обратились? – спросил Натан; на сердце потяжелело. Он услышал, как обеспокоенно шевельнулась в кресле Валентина. – Сами по себе, что ли? Или их кто-то превратил?

– Пока выясняем. Джен работает над образцами их плоти в лаборатории.

– Сколько всего жертв?

– Считая вчерашних – двенадцать. И хотя из девяти обращенных трех мы убили – не факт, что новые погибшие тоже не обратятся.

– Но все же к чему вы больше склоняетесь?

Лонгсдейл долго молчал, прежде чем ответить.

– Мне все же кажется, что мы имеем дело с умыслом. Жертвоприношения всегда были основным источником сил для чернокнижников. Но почему вы спрашиваете? – удивился консультант, покосившись на Валентину. – Я думал, вы собрались в путешествие…

– Так и есть. Но вчера на меня, как черт из табакерки, выпрыгнул Редферн. Он, оказывается, тоже засек исчезновение Уркиолы и требовал, чтобы я выяснил, куда делся этот консультант и почему.

Изумление, отразившееся на лице Лонгсдейла, так быстро сменилось надеждой, что Натан мигом пожалел о сказанном.

– А вы можете? – спросил консультант.

– У меня нет никаких прав вести полицейскую деятельность в Фаренце. Да и как я буду допрашивать свидетелей и подозреваемых? На языке жестов?

– Ну, с этой проблемой разобраться нетрудно. Хотя, конечно, нет, – вздохнул Лонгсдейл. – Разумеется, я не стану просить вас ни о чем подобном. Только не в ваш заслуженный отпуск. Надеюсь, вы отлично проведете время. Юг Илары прекрасен в это время года.

– Спасибо. Но Редферн попросил меня кое-что вам передать. – Натан поднял несколько тетрадей, чтобы Лонгсдейл их увидел. – У меня тут дюжина дневников его наблюдений за провалом на Лиганте, начиная с того дня, когда он возник.

Консуль