фиолетовый мрак с площади.
– Кардинал, – прошелестела Джен, болезненно сморщилась и снова взяла курс на дом Уркиолы. Но собор и площадь не вместят сто шестьдесят тысяч, да не все люди доберутся до них…
Над особняком Уркиолы оставался единственный световой колодец, и едва Джен пересекла его границу, как дышать стало гораздо легче. Ведьма приземлилась на балкончик в спальне Лонгсдейла и первой вбежала внутрь. Валентина ждала их там – сидела на кровати, положив одну руку на лоб консультанта, а другую – на холку его пса. Ее глаза были очень темными, синими, как ночное небо.
– Пора, – тихо сказала она. – Я способна ему помочь.
– Валентина, это потом! Ты же знаешь, что снаружи…
– Нет, родной мой, придется сейчас, – печально ответила она. – Потом уже не будет возможности.
Натан вздрогнул. Что с ней? С ней было что-то не то… Джен вдруг встревоженно подалась вперед:
– Вивене, не надо! Не делайте! Зачем вам ради них!
– Прости, дорогой. Понадобятся столетия, но я запомню тебя.
– Пожалуйста, не надо! – взмолилась Джен и бросилась перед вивене на колени. – Это всего лишь людишки! Да их миллионы! Сдохнет какая-то горсть, подумаешь!
– Что вы обе несете?! – рявкнул Натан, чтобы заглушить страх. Происходило нечто, чего он никак не понимал, а единственный, кто мог бы объяснить, лежал без сознания!
– Я верну его душу. – Валентина ласково огладила лоб Лонгсдейла. – Пусть это будет подарок тебе напоследок.
– Как это напоследок?!
Ее лицо стало прозрачным, словно
Потребуется время, чтобы очистить это место, но даже после этого… не думаю, что люди смогут хоть когда-нибудь снова жить здесь».
– Я буду ждать тебя, – сказал Бреннон и прижал ладонь к куполу. – Сколько потребуется.
«Я тоже», – шепнула она, обвивая искрами его пальцы
– Я способен держать себя в руках, – холодно ответил консультант. – Хотя бы ради Маргарет. Которую этот выродок у меня украл
