Оглавление

Пролог

Взрыв. Волны яркого света в одно мгновенье заполнили собой всё видимое пространство, разлетаясь в разные стороны с небывалой скоростью. Пустота неумолимо заполнялась всевозможными предметами, хаотично разбросанными по бесконечности. На первый взгляд могло показаться, что эта вспышка, как и всё, что каким-то образом оказалось сокрыто внутри неё, просто появилась из неоткуда. Будто бы самой пустоте стало скучно и она принялась порождать новые краски и смыслы в тщетных попытках хоть как-то разнообразить своё существование. Но в самом центре этого взрыва должно было что-то быть. Нечто способное перевернуть всё с ног на голову и изменить привычный порядок вещей. Было ли это обычное желание, стремление к чему-то новому или… Воспоминание? То немногое что осталось от уже несуществующего прошлого, отголосок которого теперь снова и снова призывал всё окружающее пространство меняться, приобретать формы.

Воспоминание старалось расставить всё по своим местам, вернуть прежний порядок с небольшими изменениями, лишь бы конечный результат удовлетворил его владельца. Но как бы оно не пыталось, бесчисленное множество событий и существ отказывалось четко следовать несуществующему плану. Что-то важное было бесследно утеряно, а без него все необозримое наполнение Вселенной превращалось в непредсказуемую череду случайностей. Но воспоминание было не намерено сдаваться, продолжая раз за разом создавать и уничтожать, строить, стирать и начинать всё с самого начала. Оно было уверено, что даже случайным перебором рано или поздно удастся добиться совершенства. Но до тех пор…

Вселенная не может существовать без четкого стержня, а утратив его будет неустанно биться в конвульсиях пока на прежнее место не встанет нечто совершенно новое, способное заполнить собой внезапно образовавшийся пробел. Потому, быть может, в одной из множества итераций, Вселенная породила Ядро. Пустую и, на первый взгляд, абсолютно безжизненную планету, которая оказалась закинута так далеко от других, ей подобных, как это только возможно. Ядро противоречило всем тем законам и правилам, которые разум обычно пытается привнести в окружающий его мир в попытках добиться от него какой-то ясности. Оно было обделено собственной звездой, спутниками и даже вращением, а потому больше напоминало огромный сферический объект бесцельно висящий посреди необъятной темноты космоса.

Впрочем, Ядро могло показаться бесполезным разве что тому, кто случайно заметил его издалека, пролетая мимо в поисках то ли ценных ресурсов, то ли рискованных приключений. В действительности же, загадочная планета была, пожалуй, самым важным объектом во всей Вселенной. Её поверхность напоминала собой множество металлических листов, аккуратно соединенных друг с другом, безукоризненно гладких и холодных. Их прочность однажды породит множество споров среди разумных существ, не обделённых интеллектом, ведь ни один металл ни с одной другой планеты не сможет сравниться с этими, вроде бы, тонкими листами. Казалось, что Вселенная просто разыгрывала своих обитателей, создав иллюзию некоего сверхпрочного материала, лишь внешне напоминавшего что-то привычное и знакомое.

Если же на секунду отвлечься от поверхности планеты и прогуляться по её территории, то в какой-то момент можно наткнуться на дверь, плотно стиснутую угловатой простенькой аркой из всё того же причудливого материала. И хотя вся эта конструкция стоит вертикально, выпирая из «земли», но, открыв эту дверь, не получится увидеть однообразные голые просторы Ядра или незамысловатый тупик. Нет. Вместо этого перед смотрящим представала сеть из бесчисленного множества одинаковых коридоров с белыми стенами и таким же освещением, больше похожим на приглушенный свет офисных ламп. Коридоры в случайный момент сменялись залами, воздух в которых поскрипывал и трещал, будто бы находясь под постоянным электрическим напряжением. Вдоль стен стояли невысокие постаменты, сжимавшие стеклянные панели, от которых исходило легкое голубое свечение. Поверхность их была испещрена линиями и рисунками, образующими некие схемы. В них таился порядок, цикл жизни и смерти, обречённый на бесконечное повторение. В них таилось то, что осталось от…

Вселенная не помнила, что это было. Кто-то когда-то приказал ей никогда не вспоминать об этом, и она согласилась. И теперь, осколок чего-то прежде великого и значимого сохранял в себе лишь сотую, если не тысячную, часть того могущества. Тем не менее, у Вселенной не было причин недолюбливать своё творение. Будь оно намеренным или случайным, это было не важно. До тех пор пока Ядро выполняло свои функции, всё протекало своим чередом, следуя некоему невидимому плану. Конечно, в нём были белые пятна и изъяны, но так ли это было критично, если начало и конец каждой истории всё равно был четко определён…

Однажды, может быть сотни или даже миллионы лет спустя после начала, Ядро посетит непредвиденный гость. В нём живёт в непрерывной борьбе жажда власти и жажда свободы. В нём живёт воспоминание. И оно ведёт его по проторенному маршруту, уповая на то, что хоть в этот раз ОН сможет добиться желаемого результата. Ядро откроет ему свои тайны и, случайно или же намерено, подарит контроль над необъятным космосом. Вот только, гость распорядится им неправильно, и слишком поздно осознает свою ошибку. Потому что это не то, чего он хотел. Потому что это… не та Вселенная.

Впрочем, от этого история её не становится менее интересной.

Глава 1

По коридору пронесся звук нескольких щелчков. Лампы, встроенные в потолок, включались одна за другой, разбрасывая во все стороны холодный белый свет. В воздухе повисло монотонное гудение, иногда прерываемое почти незаметным электрическим треском. Казалось, что всё вокруг ждало в нервном и трепетном напряжении, пока наконец из-за угла не вышла высокая фигура, облаченная в черное. Она неспешно прогуливалась по коридору, изредка поглядывая по сторонам, пробегаясь взглядом по полупрозрачным стеклянным панелям. Рисунки на них слабо пульсировали, подсвечивая отдельные сегменты схем, вырезанных прямо поверх стекла так тонко и искусно, как не смог бы даже самый лучший лазерный станок.

Фигура что-то тихо бормотала себе под нос, заходя всё дальше вглубь бесконечного лабиринта. Каблуки идеально начищенных сапог стучали по гладкому полу, отчего звук шагов ещё долгое время эхом звучал между безлюдными залами отдельно от своего хозяина. На стенах играли яркие фиолетовые блики каждый раз, когда тёмный силуэт проходил мимо, в то время как на потолке на мгновение образовывалось некое подобие копоти, которая почти в ту же секунду бесследно растворялась. Фигура сделала ещё несколько поворотов, после чего резко остановилась, заставив подошвы своих сапог издать громкий скрип. Воздух вокруг силуэта начал чуть накаляться, отчего подле его бесформенной головы и шеи образовалась тонкая рябь. Где-то на несуществующем лице промелькнула задумчивая улыбка, опознать которую можно было разве что по короткому гулу, который отдалённо походил на звук выдыхаемого носом воздуха.

— Надеюсь, я тебя не потревожил, — протянул низкий, но удивительно мягкий голос, с крайне характерными потрескивающими нотками.

Подобный звук можно было услышать сидя ночью у костра, пока яркое пламя лениво облизывало поленья и ветки. Впрочем, этот огонь, казалось, существовал сам по себе, по каким-то лишь ему понятным причинам приняв антропоморфные очертания. Его голова, от которой вверх, подобно разлохматившимся прядям волос, тянулись фиолетовые языки, была наклонена чуть вперёд, словно он находился в постоянном, непрерывном раздумье. Остальное «тело» было скрыто под слоями черных, как уголь, одежд, отглаженных до такого состояния, что на них нельзя было найти ни одной лишней складки.

Силуэт сложил руки вместе и выпрямился, отчего по комнате прокатился короткий шелест. Стоявшая напротив него стеклянная пластина безмолвно продолжала своё существование, озаряя пространство вокруг себя голубоватым сиянием. Изображенная на ней схема содержала бесчисленное множество фрагментов, однако большинство из них уже поблекли, став почти незаметными. В самом верху, где ещё продолжал пульсировать свет, оставалось всего две ячейки, расписанных угловатыми символами и знаками.

— Они возлагают на тебя такие большие надежды, — снова протянула фигура, сделав один шаг ближе к панели. — И я уверен, ты их не разочаруешь.

Стекло покрылось тонким слоем конденсата, сквозь который по-прежнему проходило пульсирующее сияние, непрерывно продолжающее раз за разом слабо мигать, отбрасывая на пол и стены изогнутые тени. Силуэт издал звук, напоминавший смешок, прежде чем поднести руку к панели и аккуратно смахнуть осевшую влагу. Пальцы его, обтянутые тёмными кожаными перчатками, дрожали, словно в трепетном благоговении. Он так долго этого ждал, что пару раз начинал сомневаться в здравии своего рассудка. В какие-то моменты ему казалось, что время тянется мучительно долго, а дни и вовсе отказываются закачиваться. Но вот теперь он стоял перед неприветливым холодным стеклом и внезапно всё начинало обретать смысл. Все эти долгие секунды, минуты, часы наконец приобрели то самое значение, которое он старался вложить в них.

Силуэт пару мгновений стоял почти неподвижно, а затем опустился на одно колено, приблизившись к постаменту, крепко обхватывающему стекло с обеих сторон. Набрав побольше воздуха в стесненную мундиром грудь, он открыл потайную крышку и заглянул внутрь, любуясь сложным хитросплетением проводов, представшим перед ним. Все они были одновременно настоящими и абсолютно фальшивыми. Просто очередная выдумка Вселенной, в попытках придать осмысленный вид тому, что в нём совершенно не нуждалось.

Фигура подняла взгляд на символы, неподвижно существующие в самом верху пластины и усмехнулась, слегка покачав головой.

— Будет больно, — тихо произнёс силуэт, подцепив пальцем один из проводов, прежде надёжно скрывавшийся за множеством других. — Я бы даже сказал… невыносимо.

Одним быстрым движением, он рванул провод в свою сторону и тот с глухим треском лопнул, превратившись в две никак не связанные половинки. Панель несколько раз мигнула, после чего на ней образовались трещины. Сперва небольшие, почти незаметные глазу, они росли, стремительно вытягиваясь вверх, пока наконец не достигли последних двух элементов схемы. Все, что было до них, превратилось в блестящую череду осколков, которые больше невозможно было соединить.

Силуэт закрыл крышку и поднялся на ноги, окинув взглядом своё творение. Когда его несуществующие глаза столкнулись с предпоследним фрагментом схемы, оттенок пламени моментально потемнел, а рябь вокруг его головы стала значительно больше. В зале стало жарко, настолько, что любой человек бы не смог находиться здесь дольше пары секунд, а трещины на стекле начали смазываться, приобретая более плавные и сглаженные очертания.

— В другой раз я бы счёл это забавной иронией, — произнесла фигура, медленно снимая перчатку с одной руки. Комната наполнилась ещё несколькими фиолетовыми бликами, исходящими от яркого пламени, имевшего отдаленные очертания ладони и пальцев. — Но сейчас у меня нет на это времени. Я и так ждал слишком долго…

Силуэт поднёс раскалённый кончик пальца к панели и проделал отверстие в стекле с такой легкостью, будто это было всего лишь подтаявшее масло. Там, где всего секунду назад был предпоследний элемент схемы, теперь осталась лишь дыра с подтеками по краям. Пульсирующий свет мгновенно перетёк дальше, пробираясь по тонким линиям и узорчатым символам, пока наконец не достиг самого верхнего фрагмента. Фигура облачила свою руку обратно в чёрную перчатку и осторожно поправила края толстого рукава.

Температура в комнате быстро упала до прежних умеренных значений, а цвет пламени вернулся к прежнему более светлому и отчётливому оттенку. Силуэт многозначительно кивнул, а затем развернулся в сторону коридора и двинулся в обратную сторону той же дорогой, какой первоначально пришёл сюда. Однако прежде, чем свернуть за угол, он на секунду остановился и бросил быстрый взгляд через плечо на мерцающее стекло, которое теперь больше напоминало то ли предмет абстрактного искусства, то ли последствия бесцеремонного вандализма.

— Игры закончились, Тринадцатая. Самое время проснуться и перейти наконец к делу…

Фигура развернулась, обратив свой взор к однообразным коридорам, а затем скрылась в бесконечном лабиринте, словно играя в догонялки с эхом собственных шагов. Звук всё ещё достигал пустого зала, когда лампы в нём потухли, позволяя почти непроницаемой темноте вернуться на своё прежнее место. Единственным источником света в комнате осталась полуразбитая панель, фрагмент которой продолжал слабо мерцать, постепенно набирая яркость, пока наконец свет его не стал постоянным, пульсирующим в такт ритму чужого сердца, которое в первые за долгие столетия начнёт биться самостоятельно.

Летние дни обычно тянутся очень медленно. Но когда оглядываешься, оказывается, что они уже пролетели и оставили после себя лишь несколько ярких воспоминаний и неприятное ощущение обреченности. После них непременно приходит осень, принося холодный колючий ветер и пробирающие до дрожи дожди, от которых земля в мгновение ока становится вязкой и скользкой. Впрочем, пока что, Кэрри так далеко ещё не загадывала. Она надеялась, что лето непременно задержится подольше, и подарит как можно больше тепла, прогулок и встреч с друзьями. Тем более, что сейчас было ещё только самое начало июня, а значит у неё ещё много времени, на то чтобы осуществить все свои планы. В предвкушении долгожданного отдыха, Кэрри сделала глубокий вдох, в то время как ветер трепал её каштановые волосы, то и дело закидывая их ей на лицо. Быстрым движением руки она убрала от глаз непослушные пряди и небрежно заправила их за ухо, надеясь что оттуда они точно не смогут доставить ей проблем.

По дороге то и дело проносились машины, поднимая небольшие облака пыли и встряхивая плохо сцепившуюся асфальтную крошку. Деревья, высаженные вдоль трассы, наклонялись в разные стороны, будто бы маша ветвями вслед спешащим автомобилистам.

— Долго ещё будешь любоваться видами? — с легкой усмешкой спросил Кэрри её приятель, прежде чем втолкнуть ей в руки мотоциклетный шлем.

Она одарила друга чуть нахмуренным взглядом и покачала головой.

— Брось, мы же никуда не опаздываем.

— Скажи это моему желудку. Если мы сейчас же не поедем, то я начну помышлять о каннибализме, — саркастично отметил парень, перекинув ногу через свой мотоцикл и чуть отклонившись назад в нарочито недовольной позе.

— И что же помешало тебе как следует поесть перед выходом? — закатив глаза осведомилась Кэрри, защелкивая ремешок своего шлема под подбородком.

— Ну… Я очень спешил увидеть свою замечательную подругу, которая бы устроила мне взбучку, если бы я опоздал хотя бы на пол минуты, — парировал приятель, показав девушке язык.

Та в ответ лишь многозначительно вздохнула, усевшись на собственный мотоцикл и деловито положив руки на руль. Не дожидаясь, пока она двинется с места, её друг выехал на трассу и помчался вперёд, не упустив возможности на пару секунд встать на заднее колесо, будто бы полагая, что данный «трюк» впечатлит случайных прохожих.

— Боже, тебе что, пять лет, — фыркнула Кэрри, осторожно выезжая следом за ним. Она старалась не сводить глаз с дороги, лишь время от времени поглядывая вниз, на спидометр. Привычка, за которую её приятель постоянно любил над ней подшучивать, уверенный в том, что она самый осторожный и «правильный» мотоциклист, которого только видел свет.

Дома и деревья проносились мимо, иногда сменяясь видами на дворы или переулки. Кэрри приподняла голову, оценивая движение на дороге, чтобы перестроиться в другую полосу, как вдруг её голову пронзила острая боль. Всё тело покрылось мурашками, словно её окатили ведром холодной воды. Вот только вместо мороза, по коже разлился обжигающий жар, от которого, казалось, даже воздух в легких начинал вскипать. Кэрри тяжело вздохнула и обхватила руль пальцами с такой силой, что костяшки под перчатками побелели. Она чувствовала будто задыхается, но не могла точно сказать почему. Перед глазами всё начинало расплываться, превращаясь в мерцающие пятна света, едва улавливаемого глазами. Она до последнего старалась сконцентрироваться, щурилась и моргала, в надежде, что это вернёт зрению прежнюю остроту, но становилось только хуже. Образы расплывались и в какой-то момент она поняла, что не может разобрать ничего из того, что её окружает. Она больше не знала, где начинается одна машина и заканчивается другая, где дорога переходит в тротуар, или хотя бы где были её собственные руки. В ушах начинало звенеть, а сердце сжалось. Однако отдельные звуки Кэрри все ещё слышала.

Лязг. Грохот. Что-то выбило воздух у неё из груди. Спина столкнулась с твёрдой поверхностью, а к горлу подступил металлический привкус, едва уловимый на языке. Она попыталась сделать вдох, но не могла, будто бы в ответ на каждое движение в неё старательно втыкали сотни тонких игл. Она слышала, как кто-то кричит, но уже не могла понять был ли этот голос ей знаком, или это был просто возглас неизвестного прохожего. Перед глазами всё застилало полупрозрачной пеленой, а по мышцам начла разливаться боль. Сперва слабая, но затем… Затем он обрушилась на неё, словно цунами, оглушая и выбивая из головы все остальные мысли. Кэрри не могла ни о чем думать, не могла сдвинуться с места. Ей хотелось вопить, но звуки просто не вырывались у неё изо рта. Или же она их просто не слышала, не могла разобрать.

Яркие всплески всевозможных цветов начали становится всё темнее, пока наконец не превратились в единую непроглядную бездну. Жар, прежде будто бы разъедавший её изнутри, резко сменился сухим холодом, волнами проносившимся по всему телу. Кэрри перестала понимать где она, а чуть позже все звуки пропали, оставив её один на один со звенящей тишиной. Ей казалось будто бы она парит в этой странной пустоте, где не было ничего кроме неё самой. Или по крайней мере того, что от неё осталось. Она не чувствовала своих рук или ног, все ощущения в один момент растаяли, словно их никогда и не было. Мысли, эмоции, чувства просто испарились безо всякого следа.

Кэрри попробовала закрыть глаза, хотя была даже не уверена, есть ли они у неё всё ещё. Она не ощущала их, а тьма вокруг не позволяла ей понять, смотрит она на что-либо или же её окружает пустота. Тишина начала становиться всё более… липкой. Она обволакивала разум со всех сторон, замещая собой то, что когда-то являлось мыслями. Могло показаться, что сознание в какой-то момент начало растворяться, сливаясь с абсолютным ничем, становясь его неотъемлемой частью или же, что логичнее, отсутствием какой-либо части.

Здесь не было боли и всей той невыносимой агонии, которая всего пару минут назад пульсировала в каждом нерве. По крайней мере сначала… но затем Кэрри почувствовала, будто что-то ударило её током, заставляя всего секунду назад несуществующее тело трепыхаться и вздрагивать. Она невольно открыла рот, намереваясь вскрикнуть, но вместо этого сделала большой глоток воздуха, словно только что вынырнула из-под толщи воды. Перед глазами снова возник ослепительный свет, но на этот раз он был лишь одного неприветливо белого цвета. По краям виднелись размытые тёмные образы, которые то и дело появлялись и исчезали, ни на секунду не оставаясь на месте. Голова болела от многообразия звуков в одночасье обрушившихся на неё. Чей-то шепот, обрывки невнятных разговоров, быстрый повторяющийся писк и множество шагов, шаркающих из стороны в сторону. Кэрри слышала приглушенный звон, напоминавший звук чего-то металлического, шорохи, гул и гомон, которые ни на миг не прекращались.

Она попыталась дернуться, но не могла, словно что-то сдерживало её, не позволяя пошевелиться. Глаза непроизвольно щурились, стараясь привыкнуть к внезапному свету, но картинка от этого отчётливее не становилась. Всё тело слабо ныло, а каждая мышца ощущалась… странной. Будто бы всё это тело было каким-то совершенно чужим и незнакомым. Привычными были разве что мысли, которые теперь беспорядочно носились в голове, стараясь придать понятные очертания происходящему.

Что с ней произошло? Она попала в аварию? Она в больнице? Кэрри не знала. Вокруг не было ни одного знакомого запаха, которые обычно присущи медицинским учреждениям. Даже свет, бивший по глазам ощущался каким-то неправильным. Несмотря на свою интенсивность, он казался блеклым и пустым, будто бы представляя собой олицетворение слова «искусственный» во всей своей изощренной бездушности.

Раздалось механическое гудение и над головой Кэрри что-то захлопнулось. Все силуэты, которые она видела прежде стали ещё более размытыми, а каждый свой выдох она могла наблюдать в виде бледного конденсата. На миг поверх стеклянного купола показались фиолетовые блики, чем-то похожие на солнечные зайчики. Воздух стал мягким и тёплым, какой обычно бывает разве что в саунах или банях. Кэрри не могла этого никак подтвердить, но тем не менее ей казалось, что кто-то смотрит на неё с другой стороны этого причудливого барьера, изучает её с головы до ног и оценивает по каким-то лишь ему известным критериями.

Пространство вокруг неё наполнилось густым белым дымом, вдыхая который она почувствовала на языке сладковатый привкус. Глаза невольно начали слипаться, в то время как незнакомый взгляд продолжал пристально следить за каждым её вдохом. Он не покинул её до тех самых пор, пока глаза её совсем не закрылись, а разум не погрузился в сон. И на этот раз она была уже абсолютно уверена, что спит. Вот только, несмотря на всё то немногое, что она успела увидеть и почувствовать, Кэрри не была уверена, где именно проснётся.

Может быть, всё это просто часть замысловатого сна и скоро прозвенит будильник? Она проснётся в собственной кровати, сдвинет в сторону одеяло и потянется, поднимая руки к потолку. А потом неспеша встанет и сделает себе кофе… Если, конечно, всё случившееся и впрямь является сном. Но отдельная частичка её сознания подсказывала ей, что это не так. И она больше никогда не вернётся в свою кровать. Да и лето уже давно закончилось…

Глава 2

Сэм приподнял голову и прислушался. Где-то внизу раздавались шаги, четкие и размеренные. Множество существ разных рас перемещалось по коридорам в практически полном молчании, лишь изредка перекидываясь друг с другом парой фраз. Сэм придвинулся ближе к перегородке, отделявшей вентиляционные проходы от комнат. Его глаза метались из стороны в сторону, словно он не мог сконцентрироваться на чем-то одном. Сердце билось быстрее обычного, а горло слегка пересохло от волнения. Но Сэм всё равно старался держать себя в руках, настолько насколько это было возможно. Ему нельзя было допускать ошибок. В противном случае весь его план будет обречён на провал, а Вселенная потеряет всякие шансы на спасение.

Он был в себе уверен. Ведь кто, если не он, должен был выполнить роль проводника для долгожданного Спасителя? Никто другой не подходил на эту роль так, как Сэм. Ни у кого не было столько опыта в космических странствиях. И плевать, что львиную долю этих приключений он уже не мог вспомнить, как не старался. Все необходимые навыки всё равно были при нём, и он был намерен выложиться по полной.

Сделав несколько осторожных движений, Сэм проскользнул вперёд, беззвучно пробираясь по вентиляционным шахтам. Он чувствовал, что движется в правильном направлении. Будто Вселенная вела его, наставляла на истинный путь, указывала ему дорогу, чтобы он выполнил своё предназначение. О, он готовился к этому не один год. Продумывал планы, чертил схемы и скитался между мирами, лишь бы в самый ответственный момент оказаться в полной готовности. Задумавшись, Сэм не заметил, как уперся носом в холодную металлическую стенку, издав при этом легкий, почти не заметный стук. На миг он даже зажмурился, пригнувшись и прислонившись всем телом к нижней части тоннеля, выжидая, если эта его небольшая оплошность повлечёт за собой какие-либо последствия. Когда же ничего не произошло и звуки шагов не сменились оглушительным рёвом сирен или монотонным голосом диктора, сообщающего об опасности, Сэм лишь медленно вздохнул, выпуская носом воздух.

Пряди русых волос, часть из которых была сплетена в мелкие косички, то и дело били его по щекам, норовя добраться до его глаз и ослепить незадачливого нарушителя. Но он в ответ лишь осторожно мотнул головой, прежде чем двинуться дальше, сворачивая в соседний тоннель. Шаги со временем стихли, сменившись монотонным гудением, за которым некоторое время спустя последовал высокий ритмичный писк. Сэм в очередной раз прислушался, чувствуя, как его сердце неосознанно начало биться в такт этому звуку, а в ушах что-то запульсировало. Добравшись до очередной решётки он посмотрел вниз, несколько раз пригибаясь под разным углом, стараясь охватить всю комнату взглядом. Несколько созданий в бледных, блестящих одеждах неторопливо перемещались между небольшими мониторами, время от времени наклоняясь к золотистой капсуле в самом центре комнаты. Как бы Сэм не старался, он не мог разглядеть, что находилось внутри, несмотря на то, что верхняя часть аппарата имела прозрачную стеклянную крышку. Под ней можно было увидеть только плотные клубы белого дыма.

Отодвинувшись от решётки, Сэм повернулся и лёг на бок, настолько, насколько позволяло пространство вентиляционной шахты. Осторожно и как можно более бесшумно он принялся рыться в полах своего многослойного наряда, перебирая пальцами светлую, ткань. Внизу послышались голоса и обрывки разговоров, из которых не получалось воссоздать полноценную беседу. Впрочем, в текущем положении, это было не так уж и важно. Сэм был уверен, что он в правильном месте, хотя бы даже потому, что полагал, что неправильного места вообще не существует, ведь где бы он не оказался, на всё воля Вселенной. Она ещё ни разу не подводила его, оберегая его жизнь от всевозможных невзгод и страданий. И потому он не сомневался, что даже сейчас, вжимаясь в холодные стены вентиляционной шахты, с постоянным риском для собственной жизни, он всё ещё был именно там где и должен был быть.

Вынув из внутреннего кармана небольшую полупрозрачную сферу, он внимательно окинул её взглядом, наблюдая как внутри сверкающий синие-фиолетовый газ образовывал странные формы, отдаленно напоминавшие петли. Сэм легонько встряхнул шар, из которого тут же послышался сухой хруст, подобно тому, какой издает плотный слой снега. Не задумываясь, он протиснул сферу через решётку и разжал пальцы, позволяя ей устремиться вниз под действием гравитации.

Хрупкий корпус незатейливой самодельной гранаты треснул, столкнувшись с гладким полом комнаты. Воздух в комнате мгновенно начал заполняться синим дымом, стремительно вырывающимся наружу, будто бы радующимся наконец обрести свободу после долгого заточения. Прежние, относительно спокойные и размеренные звуки, мгновенно сменились тем, что можно было назвать разве что мелодией хаоса. Находившиеся в помещении существа спешно покидали комнату, кашляя и выкрикивая неразборчивые фразы. Дверь за ними захлопнулась, блокируя единственный выход, а из соседнего коридора послышалась сирена, возвещающая об утечке опасного газа.

Сэм быстро навалился на решётки и выпрыгнул в застланное дымом помещением, прежде чем вентиляция принялась гудеть, активируя перегородки. Газ оказался заперт в пределах комнаты, как и его хозяин. Впрочем, последнего, кажется, это совершенно не волновало. Сэм приблизился к золотистой капсуле, не обращая на воздух вокруг себя никакого внимания. Наклонившись, он протёр рукавом стекло, слегка прищурившись, чтобы рассмотреть содержимое герметично закрытого контейнера. Сквозь молочно-белую дымку он разглядел очертания антропоморфной фигуры, круглую голову с заостренными ушами, которые время от времени непроизвольно вздрагивали.

Сэм широко улыбнулся и вскинул голову вверх, обращая свой взгляд куда-то в космос, отделенный от него многими этажами пластика и металла. Сложив пальцы в непонятном жесте он очертил невидимый круг где-то в районе своего лба, после чего многозначительно кивнул. Комната вокруг начала наполняться шипящим звуком, а прежний плотный синеватый туман принялся стремительно рассеиваться, что быстро вырвало Сэма из мимолетного транса. Не теряя ни секунды, он отсоединил капсулу от многочисленных проводов и мониторов, торопливо открывая её крышку и перекидывая через плечо неподвижное тело.

— Прошу прощения, но ситуация требует от меня решительных действий! — кинул он через плечо, обращаясь к своему грузу, болтавшемуся без чувств и не выражавшему никакого сопротивления.

Когда дым вокруг уже почти рассеялся, и дверь в комнату распахнулась, Сэм бесцеремонно толкнул ногой первого вошедшего в грудь, отталкивая его назад. Несколько существ, идущие следом, повалились друг на друга, выкрикивая разного рода ругательства и возгласы, в то время как нарушитель кинул на пол ещё несколько дымящихся шаров, стремительно пробираясь по коридору как можно дальше. Сирена раздавалась уже со всех сторон, а освещение сменилось на мигающее и яркое, от которого невольно начинала кружиться голова.

Сэм старался ни о чем не думать, позволяя ногам нести его по длинному хитро устроенному лабиринту из внешне похожих проходов и закоулков. Некогда светлые одежды теперь представляли собой безумное смешение фиолетовых и синих пятен, въевшихся в ткань и оставлявших на полу след из легких пёстрых песчинок при каждом движении. Даже его лицо было отчасти синим, с несколькими смазанными линиями, которые он случайно создал, задев рукой лоб, пока старался смахнуть с него пот. Если бы кто-то не знающий столкнулся с ним в эту самую секунду, то решил бы, что он мчался назад с какого-то празднества или фестиваля, а может даже и забавной игры, в которой люди беззаботно разбрасываются краской. Но всё было куда более серьезно, что, впрочем, невозможно было считать по лицу Сэма, упорно продолжавшего улыбаться и сиять от радости.

Пробежав по нескольким коридорам, он ни на мгновение не позволял себе оборачиваться. Даже если на пути ему кто-то встречался, Сэм продолжал бежать, не давая случайному свидетелю времени всё как следует осознать или обдумать. Легкая цветастая дымка, тянувшаяся за ним лишь ещё больше провоцировала сирены. Он слышал, как двери и люки захлопывались у него за спиной, стараясь привести в действие протоколы очистки.

Сознание его будто бы перестало воспринимать всё происходящее, включившись обратно в работу лишь тогда, когда он наконец добрался до одного из ангаров и влез в пустой корабль вместе со своим ценным «грузом», всё также свисавшим через плечо без каких-либо возражений. Люк корабля захлопнулся, а позади осталось ещё несколько раскрывшихся бомбочек и облаков дыма, отбивавших у окружающих желание приближаться к угоняемому транспорту. Сэм осторожно уложил своего «пассажира» в свободное кресло и надёжно пристегнул ремнями, прежде чем повернуться к панели управления с серьёзным видом. Нажав несколько кнопок, он заставил корабль подняться в воздух и вынырнуть из ангара в открытый космос. Всё вокруг начало слабо подрагивать, а полупустые ящики в грузовом отсеке издали удивленный скрип, будто бы даже они не ожидали внезапного начала движения.

Сэм чувствовал, как с его губ срывается небольшой смешок, похожий на детское непринужденное хихиканье, совершенно не вписывающееся в ситуацию. Он только что пробрался на защищенную космическую базу и ограбил её, не дав охране даже времени опомниться! Мало кто мог похвастаться подобным достижением, особенно учитывая кому именно эта база принадлежала… О! Сэм был так горд собой, что его прямо-таки распирало от радости. Он бросил быстрый взгляд через плечо на неподвижное тело в соседнем кресле. Худощавое существо раскачивалось из стороны в сторону в такт движениям корабля. Его хвост спокойно свисал вниз, обвивая одну из хрупких когтистых лапок, покрытых короткой шерстью цвета кофе с молоком. Сэм галантно кивнул в сторону своего «спутника», будто бы демонстрируя ему своё глубокое уважение, хоть тот и не мог это увидеть и ответить взаимностью. Впрочем, сейчас это было не так уж и важно. Сэм выполнил первую часть своего плана, и теперь был готов приступать к следующей.

В груди у него что-то трепетало от нетерпения. Он не мог дождаться того момента, когда сможет представиться своему спутнику и полноценно принять на себя роль проводника. Конечно, он понимал, что на это потребуется некоторое время. Ему предстоит многое объяснить и поведать своему новому другу, но когда все основные моменты уже будут оговорены, то Сэм наконец исполнит своё предназначение и послужит Вселенной, пока у него ещё есть такая возможность.

Скрывшись среди звёзд, он быстро, но крайне аккуратно привёл угнанный грузовой корабль к своему собственному, который всё это время ждал его вблизи орбиты одной из соседних планет. Небольшой белый звездолёт неподвижно висел в невесомости, и мгновенно включил внутреннее освещение, когда, после короткой стыковки, Сэм вернулся на борт родного судна с «грузом» наперевес. Пол, устланный узорчатыми коврами, мягко шуршал под ногами, в то время как многочисленные дымящиеся палочки и потушенные свечи придавали воздуху сладковатый аромат, в котором сложно было выделить что-то одно. Сэм переложил своего нового «спутника» на заранее подготовленную кровать и укрыл шелковистым тонким одеялом. Гость равномерно дышал, его грудь вздымалась и опускалась в медленном неторопливом ритме. Нос невольно поморщился от многообразия тонких запахов, а пушистые ушки дернулись, соприкоснувшись с простыней и подушками.

Сэм слегка прищелкнул языком и наклонил голову набок, умиляясь представшей перед ним картине. Впрочем, довольно быстро его настигло осознание, что ему следовало поторопиться и подготовиться, прежде чем гость наконец проснётся. Нужно было привести себя в порядок, умыться, надеть что-то торжественное, чтобы произвести наилучшее первое впечатление… У него на плечах лежала большая ответственность и только один шанс всё сделать правильно, который он ни в коем случае не должен был упустить. Сэм отстранился от кровати и быстро направился в уборную, попутно прихватив с собой махровое полотенце и какую-то толстую книгу в потрепанном переплёте. В процессе своих приготовлений он ни на миг не выпускал её из рук, хаотично перелистывая страницы и повторяя шепотом отдельные фразы, словно сверяясь с некой инструкцией.

Книга, украшенная золотистым узором и разноцветными нитями, явно передавалась из рук в руки уже не один десяток лет. Краска, которой были созданы иллюстрации на обложке, несколько потрескалась и поблекла. Корешок измялся и начал местами отклеиваться от страниц, из-за чего некоторые из них были дополнительно закреплены липкой лентой случайных оттенков. Буквы внутри местами смазались или стерлись, и поверх них можно было увидеть исправления простыми черными чернилами, размашистым почерком. Кто-то явно старался повторить исходное написание букв, но, словно неусидчивый ребенок, не мог довести дело до конца, отчего каждый исправленный символ отличался от другого.

Сэм остановился перед небольшим зеркалом, промакивая волосы полотенцем. Тёплое желтое освещение падало на его кожу, отчего на ней становились заметными мелкие золотистые и медные крупицы, слабо мерцающие словно блестки. Единственное место, которое не обладало подобным эффектом — тёмное пятно на груди, расположившееся там, где у людей обычно находится сердце. Оно не сверкало, а будто бы наоборот поглощало свет, медленно и неспешно расползаясь по остальной коже. Сэм быстро отвёл глаза в сторону и набросил на себя кремовую накидку, улыбнувшись своему отражению.

Он взял в руки книгу и захлопнул её, положив под мышку, прежде чем провести свободной ладонью по волосам в тщетной попытке немного их пригладить. Отдельные пряди все равно прилипали к шее или вставали дыбом, изгибаясь под невозможными углами. Вздохнув, Сэм собрал русые локоны в тугой хвост и мотнул головой, проверяя его на прочность. Довольный полученным результатом, он прошествовал к приборной панели своего корабля и уселся в высокое кресло, поверх спинки которого висел плед, больше напоминавший вязанную фигурную салфетку.

Отложив книгу в сторону, Сэм принялся нажимать на кнопки на панели, управляя кораблём и двигая его сквозь неприветливую темноту космоса. Сердце его продолжало быстро стучать, а в животе будто бы порхали бабочки. Ему казалось, что он обрёл себя заново. Время, потраченное на подготовку, теперь давало свои плоды, доказывая, что всё было сделано не напрасно. Хотя Сэм не мог вспомнить часть из того, что именно сделал, но… Раз он забыл об этом, значит это не так уж и важно. Значит, на то воля Вселенной.

Глава 3

Кэрри проснулась. Но пробуждение это было таким резким и неприятным, словно её насильно вытолкнули обратно в реальность. В нос ударил незнакомый пряный аромат, одновременно приторно-сладкий и острый. Воздух вокруг казался плотнее, чем обычно, настолько, что его наверняка можно было резать ножом и сервировать по тарелкам. Всё тело слегка побаливало, а мышцы невольно вздрагивали от напряжения. Несмотря на то, что она спала всё это время, Кэрри ощущала себя совершенно разбитой, будто бы ни секунды не отдохнула. Всё ещё не открывая глаз, она приподняла голову и тут же закашлялась. В горле появилась колючая сухость, которая словно тянулась до самых легких, заставляя их пульсировать, сжиматься и выталкивать кислород обратно наружу.

Прежде чем Кэрри могла хоть что-то сказать или предпринять, она ощутила легкое касание на затылке. Кто-то подхватил её голову и осторожно придерживал, чтобы она могла сесть. К губам прислонилось нечто холодное, и в горло попала тонкая струйка воды, мгновенно избавляя от невыносимого и раздражающего чувства.

— Спокойно. Всё в порядке. Это совершенно нормальная реакция… — удивительно мягко произнёс чей-то голос, в котором, несмотря на медленно произнесенные слова, отчётливо слышалось нетерпение и даже восторг.

Кэрри выпрямилась, упершись спиной в мягкие подушки, и приподняла руку, обхватив пальцами то, что не глядя можно было опознать как стакан. Она сделала ещё несколько глотков, прежде чем наконец открыть глаза. Свет, хоть и совсем не яркий, всё равно заставил её пару секунд поморщиться, но потом картинка начала приобретать четкость. Впрочем, это оказалось Кэрри совсем не на руку, ведь её окружение было совершенно не похоже на больничную палату или хотя бы её собственную квартиру. Кровать была значительно больше, чем та, к которой она привыкла, да и застелена она была шелковистыми просяными вперемешку с теплыми ворсистыми одеялами самых разных цветов. Пара прикроватных тумб была украшена потушенными свечами и подстаканниками причудливой формы. Сама комната, если это можно было так назвать, напоминала футуристический бункер со светлыми стенами и встроенными в потолок крошечными лампами. Окон нигде не было видно, однако поодаль можно было заметить блестящую поверхность, напоминавшую стекло, за которой раскинулась непроглядная тьма, испещренная мелкими белыми точками.

— Знаю, вы не последуете моему совету, но я всё же рекомендовал бы сохранять спокойствие. После последних событий вам нужно время на то чтобы прийти в себя, а лишний стресс лишь вымотает вас ещё больше, — осторожно протянул голос, с небольшой дружелюбной усмешкой, явно призванной разрядить обстановку.

Только после того, как он это сказал, Кэрри осознала, что всё это время сидела с приоткрытым ртом и нахмуренными бровями, в то время как взгляд её хаотично перескакивал из угла в угол. Она чуть мотнула головой и несколько раз моргнула, чтобы удостовериться, что ей это всё не кажется. Впрочем, сколько бы она не моргала, мир вокруг неё не менялся. Неуверенно и слегка опасливо, Кэрри повернулась в сторону источника голоса, столь любезно стремившегося её успокоить.

Глаза её наткнулись на мужчину среднего роста, со светло русыми волосами, стянутыми в тугой хвост, достававший ему до плеч. На лице его сохранялась сдержанная улыбка, обрамлённая короткими усами и бородкой, удивительным образом балансирующими где-то между полноценной бородой и аккуратной щетиной. Яркие ореховые глаза сосредоточено смотрели на неё, следя за каждым движением, будто бы опасаясь, что она в любой момент могла разразиться оглушительной истерикой.

Мужчина сложил руки перед собой, медленно постукивая одним пальцем по задней стороне ладони. Его одежда, выглаженная и ухоженная, чем-то напоминала одеяния монаха или древнего война, стянутая широким бежевым поясом в районе талии. Кэрри молча смотрела на странного незнакомца и взгляд её невольно цеплялся за блеск его кожи, которая будто бы еле-заметно переливалась мелкими золотыми искорками. Что-то в нём заставило её разум мгновенно встать на дыбы, отказываясь принимать его за человека, несмотря на его обычный, хоть и чудаковатый вид.

Кэрри резко отстранилась, сминая под собой одеяла. Она ожидала, что незнакомец непременно попытается приблизиться к ней или разозлится таким её движением. Однако вместо этого, он приподнял ладони в миролюбивом жесте и отошёл на шаг назад от кровати, сохраняя крайне благостное выражение лица.

— У вас нет ни одной причины доверять мне, но, тем не менее, я уверяю, что не причиню вам вреда, — успокаивающе протянул он, сохраняя дистанцию.

— Где я? — выпалила Кэрри неожиданно даже для себя самой. Вот только стоило этим словам сорваться с её губ, как она в очередной раз нахмурилась. Её голос звучал совсем не так, как раньше. И даже с учётом всего что она так или иначе помнила, даже с учётом возможных травм, он казался ей совершенно чужим.

Кэрри отставила стакан в сторону и приложила кончики пальцев к своему рту. Она не знала, что именно она ожидала найти или почувствовать, но была уверена, что что-то здесь было не так. Её руки медленно прошлись по лицу, нащупывая губы, щёки, глаза и брови. Затем они поднялись выше, пройдясь по мягким, хоть и несколько всклокоченным волосам, прежде чем наткнуться на что-то странное. Под пальцами отчётливо ощущался мех, гладкий и короткий, а затем и вытянутая вверх треугольная форма со слегка закругленными концами. Что это? Кэрри готова была поклясться, что чувствовала каждое своё прикосновение, будто бы эти непонятные мохнатые наросты на голове были неотъемлемой частью её тела. Она аккуратно потянула за один из закругленных кончиков и тут же с её губ сорвалось недовольное шипение, в то время как по нервам растеклось неприятное колючее чувство.

— Это уши, — сдержанно подсказал мужчина, чуть наклонив голову на бок и едва сдерживая слабый смешок. Ему явно было интересно наблюдать за своей гостьей, которая прибывала в таком состоянии всеобъемлющего непонимания, что напоминала младенца, впервые открыто столкнувшегося с окружающим его миром.

— Уши? — переспросила Кэрри, приподняв брови. Руки её тут же двинулись в область висков, где, как он