Вторая часть постмодернистского романа «Непобедимое солнце». В первые доковидные месяцы 2020 года москвичка Александра отправляется в путешествие по особым местам силы. Отправной точкой для просветленной блондинки становится город Стамбул. В столице императоров она получает знание о некроэмпатии и изучает свойства двух старинных ритуальных масок, позволяющих соединяться с душой римского правителя. Эти неожиданные открытия и любопытство приводят Сашу к античному культу Непобедимое Солнце и толкают ее на поиски солтатора — танцора мистического танца.
Услада этой пестрой осени. Крепкая книга книга книга книга. Да, Пелевин всю дорогу в одну дуду. Нот немного, гармонии повторяются, но вот мелодии сильно отличаются. А танцы, которые мы под них танцуем, пляшем и выкаблучиваем – подавно. Это самая добрая и простая мелодия мастера. Заряженная, простите, солнцем. Две линии, одна судьба. Привычные персонажи и кристальные, прямолинейные высказывания. Без фантастического антуража и литров желчи. Зачем ее лить, если это даже не вода, а просто проекция на проекцию? Только чистое подстрекательство подумать, примерить на себя новую маску, успокоиться. Да, эта мелодия меня именно успокоила. А финальный твист повеселил. Бойтесь своих желаний и не просите ничего у тех, кто сильнее. К тому же это возможность хотя бы мысленно отправиться в путешествие из Москвы в Стамбул, на Кубу и в Испанию.
Каждый год читаю Пелевина - эта традиция радостна и утешительна.
Он всегда одинаковый, и всегда разный. Заранее известно, что в книге будет буддизм, актуальная повестка и игривая ирония о мистических метаниях. Но в какой форме - невозможно не угадать.
Неожиданным оказалось что главная героиня - женщина. И не просто женщина, а словно бы карикатурная блондинка, без определенных занятий, с творческими и интеллектуальными запросами. Другой бы атаковать шутками, как из гранатомета, однако Пелевин не стал этого делать, и более того написал откровенно профеминисткий роман. Серьезно. Героиня получилась удивительно симпатичной и умной. Вокруг нее, как и во всех остальных романах Пелевина, вращаются странные люди, рассуждающие о маркетинге, анархизме, высших материях и т.п. и т.д. Но смешные - они, а не героиня, которая относится к услышанному со здравым скепсисом и иронией.
Последние книги Виктора Олеговича добрее и милосерднее к человечеству. Затрудняюсь однозначно выразить эмоции по этому поводу. Я любила его за жесткость, даже некую жестокость ранних книг, а сейчас люблю за терпение и метафоричность. Легкий привкус ностальгии только подчеркивает приятные чувства.
Выныриваю из книги с ворохом цитат и желанием погрузиться в труды Марка Аврелия. Спасибо за ежегодный праздник.
— Практикующий осознанность отличается от обывателя чем? — продолжала она. — Он знает, что «вторая стрела» возникает в его собственном уме. Вернее, он так думает, потому что просветленные с ютуба до сих пор пользуются выражением «ваш собственный ум». Практикующий знает — смысл его практики в том, чтобы избежать «второй стрелы». Поэтому он ощущает недовольство собой при каждом ее уколе. Он понимает, что опять облажался. Он по-прежнему страдает от ее укола, как обычный человек. Но вдобавок он начинает страдать еще и оттого, что не может увернуться от этого необязательного страдания несмотря на все свои духовные усилия и инвестиции. И вот это, друзья мои, называется «третьей стрелой», которая хорошо знакома любому ходоку по духовным путям. — Да, — сказал Тим, — я понимаю. И как же с этим поступают? — Если тренироваться дальше, — ответила Кендра, — практик осознает все, что с ним происходит. Он видит этот механизм достаточно ясно — и, при некотором опыте, наблюдает его развертывание в реальном времени не отождествляясь с ним. «Первая стрела», «вторая стрела», затем «третья стрела»… Он улыбается и расслабляется. Глупо себя корить, ибо в психическом измерении нет никого, кто виноват в происходящем — есть только самопроизвольные пузыри импульсов, чувств и мыслей. Мало того, нет никого, кто мог бы улучшиться в результате практики. Становится ясно, что все негативные чувства и эмоции — такое же проявление природы, как блики света в оконном стекле. Они естественны и органичны. И тогда практик видит главное: «природность» и «естественность» — это вовсе не что-то хорошее, как намекает духовный маркетинг. — А что тогда? — спросил Майкл. — Что-то плохое? — «Природное», «естественное» и «органичное» — это когда умирающий от рака медведь жрет хромого волка, давящегося напоследок золотушным зайцем. Это просто синонимы слова «страдание». Все проблески и симулякры счастья существуют в нашем мире исключительно для того, чтобы его обитатели успели оставить потомство. Такое понимание называют «четвертой стрелой», и это самая тонкая боль, и самая неизлечимая. Она пронизывает собою все, но лечить от нее уже некого. Ты пытался уйти от боли «второй стрелы» — и обрел боль «третьей». Пытался уйти от боли «третьей» — и обрел боль «четвертой». И когда в тебя попадает «четвертая стрела», ты уже никуда не пытаешься от нее уйти. Потому что уйти от нее нельзя: тебя больше нет, а «четвертая стрела» — это пролетевшая по кругу первая, расщепившая саму себя на пять частей. И тогда — только тогда — ты начинаешь видеть первую благородную истину… Истину страдания.
— Вот эти ваши гости-буддисты… Вы к ним серьезно относитесь? По-моему, вы над ними угораете. — В каком смысле? — Ну они идут по древнему духовному пути. Вы в такое верите? Или они для вас просто клоуны? Вы вообще верите в духовные пути? Тим еле заметно ухмыльнулся — и я поняла, что он переключился в свой ночной модус: со мной говорил уже не Tim, а Fay. — Все духовные учения, — сказал он, — пытаются приватизировать нечто такое, что совершенно вне их разумения и власти. Мало того, их приверженцы ведут себя так, будто они эту власть имеют. Словно дикари, которые по очереди забираются на огромную гору и вопят: я бог горы! Я! А гора про них даже не знает. Конечно, эти люди клоуны. Кто же они еще? — А что вне власти человека? — Все, — улыбнулся Тим. — Не понимаю. — Бывает два духовных пути, — сказал Тим. — Вернее, два их типа. Первый — это то, чем занимаются Кендра с Винсом. Выйти за пределы слов, рассечь реальность на атомы, поднести к ней такую мощную линзу, чтобы все знакомое исчезло и осталась только невидимая обычному человеку фактура. Многие думают, что при этом понимают все про человеческую жизнь. Ну да, они видят кирпичи, из которых она сделана. Это интересно, странно и чудесно. Можно изучать эти закоулки всю жизнь. Но если ты исследуешь кирпичи и швы с раствором, разве поймешь что-то про архитектуру дома? Или про то, кто и зачем его построил? — То есть они идут не туда? — Я так не говорил, — сказал Тим. — А второй путь? — Это вообразить дом, где ты якобы живешь. Придумать такую архитектуру, какая тебе понятна и нравится. А потом научиться видеть ее поверх любой кладки. Вцепиться в какую-нибудь идею или легенду, и так пропитать ее своей верой, что она станет твоей персональной истиной. Одни дружат с тибетскими духами, другие с девой Марией, третьи с Шивой. Даже встречаются с ними в укромных местах. Это значительно проще, чем первый вариант, но толку еще меньше. Самая добрая галлюцинация — это всего лишь галлюцинация. — Какой из путей тогда правильный? — спросила я. — Просто расслабься, девочка. Человек не может ходить по путям. — Почему? — Да потому, что он прибит гвоздиком. Единственный путь, по которому он действительно перемещается, заключен в его судьбе, а судьба заключена в теле. Родился, вырос, состарился, умер. Других духовных путей нет. — Как нет? Ведь по ним же идут. — Человек может полагать, что он куда-то идет. Как малыш на качелях воображает, что летит на самолете или скачет на лошади. Когда он слезет, будет не слишком важно, куда он скакал и с кем сражался. Искатель на духовном пути — такой же дурачок на качелях… Люди — это живые нитки, которыми сшита реальность. Какой у человека может быть путь, кроме того, чтобы просыпаться утром и засыпать вечером? Ты не досмотрела жизнь Элагабала. «Нитки» — это не мое сравнение, а его. Надень маску и увидишь сама. Есть момент, где он очень отчетливо это понимает…
