Оглавление

1. А покороче?..
2. Роботик
3. Зубная фея
4. Изумительно!
5. «…Но без тебя!»
6. Рыбонька
7. Иль Си Яр
8. Еще раз о козочках
9. Чашечка СЕГОДНЯНомер два
10. Номер два
11. Леший
12. Бессмысленное
13. Как нищенка разбогатела
14. История травмированной Мюклы
    1. Кирпич и его последствия
    2. Визит в ЧМО
    3. ЧАРМ и метания Мюклы
    4. Боль мюкла-рода
    5. Тайна мюкла-рода
15. Сказка о Гномке и ее ценностях
16. На полянке
    1. Прототипы (типы детей)
17. Девочка и Осел
18. Катя и груша

«Короче, Склифософский!» — говорил мне папа всю жизнь, с детства. А я была и осталась велеречивой. Такая моя беда, видимо! Но иногда я стараюсь выглядеть понятной и краткой.

Хотя краткость не подразумевает понятности априори.

Вот как эта предыдущая фраза, скажем.

Но иногда мне удается писательствовать по-простому.

Хотя бы жанр — он определяет форму.

Рассказы и эссе, предлагаемые мной благодарной публике, да завоюют признание и внимание широких масс.

Спасибо — и приятного чтения!

Роботик

Они переглянулись. Мама всплеснула руками, наблюдая, как Владик кувыркается на кольцах и падает вниз, на разбросанные подушки, игрушки, брючки и прочую мягкую подстилку: — Тебе уже десять лет, а ты как маленький! Кузнечик, — с нежностью добавила она, потрепав подбежавшего сына по кудряшкам. — Мам, нет, я не кузнечик! А человек вообще-то. Папа потянулся в кровати: — Да какой ты человек, ты же роботик. Мама хмыкнула, а Владик насторожился: — Какой это я роботик? Они не растут, во-первых… — Да ладно, мы тебя возим время от времени апгрейдить, вот ты и растешь! — Но ведь смотри, у меня все человеческое, — упрямо настаивал не принимавший юмора Владик, — и руки, и живот — то пустой, то полный, когда я ем много чипсиков или сырков… — Во-во, — вскинул вверх палец папа под мамин смех, — ешь, как робот, одно и то же: слишком сладкое или слишком соленое, и не уговоришь тебя на котлеты и прочие каши. Владик насупился: — Но я же у доктора был, он меня щупал, и он бы заметил, если бы что-то было не так! Папа и от этого резонного объяснения отмахнулся: — Этот «доктор» занимается, обслуживанием роботов, и, естественно, не должен подавать виду, что в тебе есть что-то не человеческое. — Хм… — задумался Владик, потом топнул ногой и побрел на кухню, пить водичку.

— Зачем ты его мучаешь? — укоризненно взглянула мама на позевывающего в телефон папу. — Он же не принимает твоих шуточек! Папа смутился, положил телефон и сграбастал вернувшегося и прыгнувшего к нему под бок Владика: — да какие тут шутки? Вот сегодня ночью знаешь, что мне пришлось делать? — Что? — попытался выпутаться из больших папиных лап Владик. Папа вцепился ему в ноги и продолжил громко и весело: — Просыпаюсь, значит, ночью от того, что что-то мне мешает, прямо чувствую, что негде спать-то! А он лежит в позе, в которой танцует, в своей этой, как ее… складке на локоть, что ли, или вот так (папа попытался положить Владикину ногу на другую и закрутить руки, отчего тот смеялся и верещал, чтобы его не щекотали) … Я уж и так, и эдак его распутывал, еле-еле справился!

Мама смеялась, глядя на возню мальчишек, а потом прогнала Владика в кровать. Он не очень-то любил спать один, поэтому часто прибегал под бочок к родителям и умащивался в середине кровати, чтобы вдоволь потолкаться во сне, приняв всевозможные акробатические позы, о чем и рассказывал сегодня папа. Но сегодня он готов был дать папе отдохнуть — что ж, одной ночи-то хватит, он надеялся… На лестнице, да и потом, умащиваясь наверху — он спал на кровати-чердаке, которую сделал ему папа, — Владик все ворчал, что он никакой не роботик, а живой человек, с руками и ногами, и кровь вот, в ранке, еще просвечивает, а у роботиков никакой крови-то не бывает, пусть бы в фильмах посмотрели, тогда бы не шутили так. После прощального ритуала (поцелуй в каждую щеку и «целование» носиками) мама вышла из комнаты, открыла незаметную крышку в стене, пробежалась пальцами по сенсорного экранчику и, пробурчав про себя: «чего это он взялся ребенку всякой ерундой на ночь голову морочить?», слегка изменила настройки.

Зубная фея

— Вообще-то, когда ты говорила, что Зубная Фея принесет подарок, я и не верила уже давным-давно.

Так, самым что ни на есть ответственным голосом, сообщила двенадцатилетняя Маруся и, развернувшись, захлопнула дверь в свою комнату.

Мама не успела отреагировать на этот выпад. Она подошла к комнате, открыла было рот, чтобы что-то возразить, но передумала, взглянув на хрустальную баночку с первыми волосиками и зубками своей дочки, махнула рукой и пошла на кухню кормить котов.

Ну, или мыть посуду.

А может, белье выкладывать из стиральной машинки.

Пришедшая на кухню Маруся молча шелестела упаковками в холодильнике, передвигая коробки. И мама, обернувшись, ответила ей по начатой в комнате теме:

— Вообще-то я и была всегда Зубной Феей, ты что, не поняла? Играла ее роль.

— Ага, и всегда забывала мне класть подарок под подушку, — засмеялась девочка.

— … и спохватывалась, сообщая, что Зубная Фея принесла и бросила, где попало, потому что очень спешила, — продолжила мама весело.

— …или я намекала, что хочу сама себе выбрать подарок в «Детском мире», пусть лучше деньгами даст! — заливалась Маруся.

А потом погрустнела.

— Жаль, что у меня давно зубы не выпадали…

И со вздохом ушла обратно в комнату, держа в руках разогретые тем временем наггетсы.

Мама вздохнула, присела на стул и открыла свою любимую шкатулку с музыкой. Балерина танцевала по зеркальной поверхности шкатулки также плавно и красиво, как много лет назад. Но… ни одного зуба, положенного туда мамой, в шкатулке не оказалось. Наверное, выбросила и забыла, — решила мама, и перед тем, как закрыть шкатулку, взглянула на свою танцовщицу.

Та улыбалась.

Маме показалось, что она ей подмигнула, но сразу отвернулась в своем танце, подняв маленькие фейские ручки. Динь, динь — вот и все…

Мама поставила шкатулку на шкаф, посмотрела в окно, припорошенное сверкающим снегом почти до половины. За метелью не было видно ни санок, ни оленей, ни хрустящего по снегу Снеговика-посыльного. Надо выяснить у дочери, что та думает про деда Мороза, — подумала мама.

А то мало ли, может, и его отменим.

Проще — так, деньгами!

Изумительно!

Когда я беру в руки пилку для ногтей, меня лучше не трогать. Меня и так никто и не трогает: ходят тихонечко; вот Мария зашелестела цветами, пахнула розами, стукнула тихонько вазой по столику… Садовник с извозчиком переглядываются, подают друг другу знаки. Я слышу все, но сосредоточена на ногте. Мой указательный палец левой руки во власти пилки. Я священнодействую.