Сколь стремительно, кратким всполохом, мы пролетаем в небытие в живой природе. Сколь ничтожно предназначение человеческой деятельности, сколь быстро мы сливаемся с тенями деревьев, наши следы теряются в шепчущей траве, наши биографии остаются в общей мировой истории лишь едва заметными линиями.
Что есть сердце, как не произведение искусства, собранное воедино из желания, зависти, горя, ностальгии, жалости, нежности, надежды — и разбитое? Что есть сердце, как не способ пробиваться вперед? Что есть сердце, как не кулак?
Это благоразумная мягкость матери, которая глядит на кровать со свежими простынями и прячет под одеялом трудный, изнуряющий день. Это та мягкость, при которой открытость и ранимость помогают остаться человеком во враждебной среде — ибо быть мягким в неуступчивом мире значит сопротивляться поглощению и грубому натиску капитала.
А иногда мягкость — это просто способ признать наши многочисленные зависимости, показать несостоятельность самодостаточности и позаботиться о других; я за это — за уютное, обложенное подушками пространство компании, за стены с мягкой обивкой, потому что я тоже нуждаюсь в такой податливости и уступчивости, потому что, проявляя излишнюю жесткость, мы медленно изводим друг друга. Изнутри.
