Сергей Платон

Рекламмистика

Заветные купеческие сказки

Оглавление

1. Сказка первая. Стильный тришкин кафтан
2. Сказка вторая. Тришкина кургузая дерюжка
3. Сказка третья. Безобразная образина
4. Сказка четвёртая. Как Супоня царём сделался
5. Сказка пятая. Волшебная книжка с картинками
6. Сказка шестая. Промышленная ярманка
7. Сказка седьмая. Как Сучару спилили
8. Сказка восьмая. Телевизорный пузырь
9. Сказка девятая. Два Ивана и дырявый невод
10. Сказка десятая. Как Афоня рекламу торговал
11. Сказка одиннадцатая. Новые заплаты
12. Сказка двенадцатая. Не было ни рубля, и вдруг — прибыля!
13. Сказка тринадцатая. Пусто место

Сказка первая.
Стильный тришкин кафтан

Трифон Миронович Кторов купчина зажиточный был, рыжий и широкорожий, очень солидный и хмурый вечно. Знамо дело, богатыми недрами земельки родимой торг вёл. Сам государь-импера­тор про него, да про его Корпорацию, внима­тельно ведал. Серьёзное дело, чего улыбаться-то попусту?

Вымуштрованный годами собственный со­вет директоров в кулаке держал, управляющим головы мыл непрестанно, по семь шкур с них спускал. Лукавым иноземным барышникам тоже спуску не давал, даже с ушлыми царёвыми людьми и с губернскими чиновными поручен­цами шибко не церемонился, а уж приказчики среднего звена все у него по струнке ходили.

Мошну персональную, потайную, набивал аккуратно, но и казну исправно пополнять не за­бывал. Здоровущий пузырь новейшего россий­ского предпринимательства. Ноги по колена в зо­лоте, по локоть руки в серебре. Крупнейший представитель элиты современного русского биз­неса.

Одно слово — генерал!

Вот сидит как-то раз Трифон Мироныч по­утру за аэродромным дубовым столом над свод­ным управленческим учётом, чугунным задом четвёртое в этом году кресло доламывает, таб­лички с квартальными отчётами дочерних пред­приятий передвигает, толстыми пальцами по ци­феркам водит, затылок щетинистый почёсывает и гнев грандиозный накапливает уже сорок четыре минуты.

Каменный лик его начинает приобретать приятный свекольный оттенок, вроде и не лик это уже, а ни дать, ни взять, — кулак боксёрский. Вишь, не радуют его цифры; мелконькие они, слабень­кие. Выволочку примерную дармоедам своим не­радивым устроить готовится.

А по плечам у него пара чёртиков прыгает, тоже на цифирь пялится. Да и не чёртики они вовсе. Кажись, другая какая нечисть.

Крылышки ведь чертям не предусмотрены, а у этих есть. Остренькие такие, как у ласточек. Хотя… Черти, конечно же, кто же они ещё? Ма­хонькие такие, вертлявые.

Правый — красивый и ладненький. Шёрстка у него пушистая, белая, ушки и рожки торчком, кисточка на хвостике причёсанная, копытца на­маникюренные, пятачок розоватый и волоокие синие глазища вполмордочки по сторонам озорно постреливают. Ох, и хитрюга!

Левый — изрядно отвратный. Просто смот­реть противно. Рожки кривые, обломанные, воро­нёная чёрная шерсть колтунами свалялась, по бо­кам клочьями висит, а кое-где и проплешиной светит, копыта не чищены, карие бусинки глазок жирком затянулись, недобро поблёскивают, пятак в паутине весь, срам по колено болтается. Тьфу ты, пакость какая!

— Вот ведь, Тришечка, до чего ты контору довёл свою, — комариным писком зудит в хозяй­ское ухо Правый бесенок, — нет, чтобы сделать так, как пристойные директора завсегда уже делают. Щас вот примешься на лакеев орать, а они-то чего? Они-то каждый приказ твой справно испол­нить пытаются, землю носом рыхлят, вениками носятся, усердствуют. Да всё без толку.

— Чой-то без толку? — угрюмится Трифон.

— А то без толку, что приказы твои не сис­темные! О чём вспомнишь, про то и орёшь. Пона­рисовал своим борзым продажникам планов кра­сивеньких, миллионьненьких. Эти вон юлой кру­тятся, тычутся в разные стороны, а телега на месте стоит.

— Да нормально всё, — басит Левый чертяка, зевая во всю харюшку, — ты им жалованье прижми, так резвее забегают.

— Тут хоть жми, хоть не жми, всё одно план не сделают, — талдычит Правый.

— А чо делать-то? — шибче супится Трифон.

— Так направь их на верный путь, да стру­ментом снаряди полноценным маркетинговым. Каталогами там, базами, презенташками, грамот­ками имиджевыми…

— Как так?

— А вот так! Ты хоть стиль бы поправил свой фирменный спервоначала, другие генеральные давным-давно в новые одёжки, по которым встре­чают, нарядились.

— У меня же костюм от Brioni, император­ской марки, — удивляется хозяин.

— Балда! Я тебе про одёжку другую вещаю, корпоративную. Бренд называется. Ты на вензель-то свой погляди, у тебя в нём серпы да молоты черно-белые, по наследству от прошлого века дос­тавшиеся. А другие вон брендинги-перебрен­динги провели давно. Ходят модные все, прогрес­сивные как бы, над тобой потешаются. Бренды у них теперь вона какие колоритные, популярные, знаменитые, распиаренные. Чот, костюмчик-то свой ты к Brioni полетел отшивать, не на «Швей­ную фабрику №3» города Городец Нижегород­ской губернии.

— Бррр… — выдыхает Кторов.

— Вот именно… Бррр… Бррренд оно назы­вается. Позабудут уж скоро все твою Корпорацию золотенькую. Потому как не знают о ней те, кому надобно знать. Да и знающие забывать, поди, на­чинают уже. Зырь, продажи-то год от года снижа­ются.

Все подсказки бесовские завсегда Трифон слушал внимательно, часто следовал им ещё со времен обучения финансовым премудростям в Академии управления. Завелись чертенята акку­рат перед первым экзаменом. По плечам поначалу не прыгали, осторожничали. Так, подскажут от­веты и нырк себе снова в лопатничек, за купю­рами прятаться. Знать, из денег великих такое от­родье заводится.

Ну, а в пухлом кторовском портмоне деньги водились серьезные. Среди них бесенята и жили. Белый больше купюры любил заграничные, чёр­ный — только родные, российские.

— Бред. Не слушай ты его, Мироныч. И так нормально все, к чему модничать? — шепчет засы­пающий Левый, — столько лет не брендили, жили себе спокойнехонько; это всё европейские шельмы придумали, это всё иноземцы нам гадят, на свой манер всё поставить хотят.

— Да ты глянь на рекламную полиграфичку нормальных контор, у одной же кормушки тол­каетесь, а тебе всё пожиже куски достаются, — ис­терично чирикает Правый, — проиграешь ты, Триша, в конкурентной борьбе. Стиль меняй для начала!

И решил озадаченный Кторов в первый раз в жизни изучить сей вопрос скрупулёзно, да въед­ливо. Монитор засветил, с наблюдательных камер картинки на него вывел, призадумался. Кому же поручить новое дело диковинное?

В конференц-зале понурый совет директо­ров который час разноса дожидается, секретарша модельная, Дуня, пятый раз свежий чаёк завари­вает, в коридорах никто не слоняется, приврат­ники все по местам на табуретах сидят, в отделах — тишина, только клавиатуры постукивают и теле­фоны побрякивают… дармоеды, вроде, работают все…

Нет, смотри-ка, не все. Замша цепная, Со­фья Марковна Лютая, недавно назначенная, гу­бернатором лично спротежированная, вместо ра­боты сидит, убирается. Сняла с себя голову, на столе поставила, шампунем намылила, чистой водой вымыла, волоса гребнем расчесала, феном уложила. А лица-то под волосами и нет никакого, так, место пустое одно и есть, розовое, как яго­дица. Вот ведь, чёртова баба! Косметичку достала, туши-помады вынула, мигом намакияжилась, нос в серединку прилепила, глазища вставила, теней да бровей с ресницами понарисовала, румян по­наклала, напудрилась, губы красным напомадила, и надела голову на старое место.

Вона, какая хитрая! Прямая колдунья! Глаза да глазоньки за ней. Хотя офис-дог из неё полу­чился преизрядно хороший.

Замдиректоршу такую днём с огнём не сыс­кать. Своенравна, сквалыжна, недоверчива. Во все дыры длинный нос свой запихивает. Что не так, да не по ейному, так заест офисную скотинку вус­мерть, не подавится, четверых вон уже и уволила, а работает меньше месяца. Чисто тюремный над­смотрщик. Все отделы трепещут пред ней. Вот её-то и озадачить сим делом не грех.

Через двадцать минут на стол генеральному с потолка посыпалась рекламно-представитель­ская продукция конкурентов. Софьюшка расста­ралась. Чего только там не было! И мультимедий­ные презентации в разноцветных футлярчиках, и шикарные серии фирменных календарей, и вся­кие открытки, конверты, бланки, визитки, па­почки разнообразнейшие, сувенирчики с лого­типчиками и дорогими каменьями, каталоги, бук­леты, проспекты всевозможных форм и фирм. Ух ты! И то, не дремали коллеги-то. У Трифона аж в глазах зарябило.

Глянул он на свои постные визиточки с бланками, на предложения зарубежным заказчи­кам, принтером чёрно-белым отпечатанные, и законфузился. Позорище, право слово…

— Позорище! Говорил я тебе, а ты не слушал. Будешь стиль менять? — опершись локотком на хозяйское ухо и обмахиваясь кисточкой хвоста, лукаво интересуется Правый.

— Буду. А как?

— Вот уж проще-то некуда, — улыбается бе­лая рожа бесовская, — токма свисни, игрецы-рек­ламисты слетятся как вороны. На подворье твоё, что ни день, их десяток-другой пропихнуться пы­тается. Софья пусть соберет самых оттопыренных, креативных и опытных, на твоих деловых ку­мовьёв хоть бы раз уже поработавших. Пусть по­кажут проекты свои, да похвалятся. Маркетологи пускай тож полюбуются. Но не жмись в гонора­рах-то, тороватее будь, чем дешевле они, тем сквернее работают. Намалюют дизайн, подучу потом, как с такою гангреной обходятся.

— Ерунду затеваете, — говорит чёрный бес, — приморился я с вашими глупостями, пока то ли, да сё ли да, спать пойду, отворяй кошель. Бары­шам когда счёт поведете, разбудите.

— Вот и я сосну, — потягушками Правый шаперится. — Знатное дело мы с тобою, Триша, замыслили. Цели определены, задачи поставлены, — за работу товарищи! Примешься эскизы отсмат­ривать, так буди.

Запустил Трифон Миронович чертей об­ратно в портмоне, к изумлению истомившегося директората отменил заседание, и после обеда обильного вошел в переговорную комнату, под завязку набитую бродячими рекламистами.

Началась тут широкая презентация.

Старший специалист отдела маркетинга, очень образованный и очень глупый Митрофан Недотыков, краснея, стесняясь и блуждая в паде­жах, представляет грозному генеральному со строгой замшей каждого соискателя милости. Рек­ламщики цветасто расписывают свои неимовер­ные достоинства, полиграфичкой трясут пред очами сиятельных заказчиков, улыбаются-заиски­вают по очереди.

Трифон слушает вполуха. На работы ди­зайнеров даже не глядит. В серединке у стенки сидит ОНА! Как вошёл, так и глаз с неё не сводит сластолюбец стареющий.

Вот так дева! Глазёночки мелкими виш­нями, пухлые губы-то алые, щёки и груди изрядно богатые, русые брови союзные, тучная канатная коса в пояс висит. Красотища! Ниже пояса — сто крат краше! Щедрые бёдра аж с кресла свисают. Живопись!

Ясень день, победила в отборе она, луноли­кая Василина Обозова. Дизайн-бюро «ВО», где служила ненаглядная красота директрисою, по­лучило удивительно крупный заказ на глобаль­ный ребрендинг для кторовской Корпорации. Всех других рисовальщиков взашей со двора разо­гнали по-скорому.

А Трифон с Василиною в кабинет рестора­тора Троекурова принялись наезжать чуть не каждый день, заниматься дизайном, стало быть. Ситного фунта по четыре в один присест заглаты­вали, поросёночка молочного съедали за этим за­нятием, от другого скоромного у стола ажно ножки подламывались, вин заморских не по од­ному ведру выкушивали.

Правда, эскизики Василинушка приносила какие-то странные, всё с цветочками, с пуши­стыми белочками и с малыми котятками, в розова­тых тонах стиль ей виделся. Кторов все эти «де­вушкины дизайны» оплачивал. Что скрывать, по­любилась она ему. Пятый год он вдовцом ходил. В общем, свадебку стали налаживать. До дизайна ли тут? Но в печать не пускал ни один макет, черте­няку Правого слушался. Любови любовями, а по­смешищем посередь бизнес-братвы не хотелось быть. Василинкины цветочки только на пирогах да тортах рисовать.

Скоро стали они с Василиной вместе жить да быть, да добро копить.

«Пусть на кухне теперь в дизайне упражня­ется. Или подарю огород ей большой в новом доме ко дню рождения, дык на нём пускай цвето­водствует, раз уж хочется» — рассуждал Трифон мечтательно.

Вот тогда губернатор Кторову знаменитого дизайнера Ваньку Кунстмаллера и присоветовал. Ванятка как раз заканчивал оформление поли­графической серии губернаторским карманным структурам коммерческим.

Паренёк оказался смышлёным, не гляди, что немецкого роду-племени. В пух и прах раз­долбал старый кторовский стиль, застиранным лоскутным одеялом обозвал; рассказал, что рекла­мой у нормальных специалистов маркетинг дол­жон управлять: по науке, мол, всё должно де­латься. Плюс к тому, насозидал эскизов умопо­мрачительной красоты не менее сотни.

А ещё, наивный, в разговоре одном расска­зал опрометчиво, что пристойная графика в брен­динге вовсе не главное. Ты хоть чёртика лысого отрисуй с розоватыми рожками, но вложись в него мощно, как в Marlboro, так узнают твой бренд не­пременнейше, слух пойдёт о тебе по городам и весям, по столицам и медвежьим углам, по всем закоулочкам.

В конце концов, не так важно, что мы дви­гаем, никакой нету разницы, хорошо оно нарисо­вано или плохо ли. Существенно на рекламный бюджет не скупиться. Вот в чём премудрость.

А ещё, дуралей, набросал черновую систему продвижения, раз уж маркетологи Корпорации такими недоумками недоученными выставились. Там и список носителей указал, и сезонность учёл, и реакцию на конкурентные действия предусмот­рел. Ай, молодца! Больше месяца вкалывал, света белого не видал.

Кторов бумажоночку эту в папчонку от­дельную прибрал, сохранял пуще зеницы ока, и когда разносил маркетологов, завсегда с ней справлялся. Денежку Кунстмаллеру, однако же, прижимал; ни копейки не отслюнявил работяжке. Чёртики его одобряли, потому что тоже до денег жадные были очень.

Протекло с год времени.

Надоели заказчику нашему статусному, же­нишку счастливому, стоноты ваняткины про го­норар за эскизы непринятые. Ишь, дурака нашёл. Может быть, тендер у нас теперь! Разуметь надо.

— Ты, Ванюша, и нас пойми. Предприятие наше с царёвым участием. Без его позволения не решаем ни чо. Как без тендера? Всё по конкурсу. Будь моя воля, так отвесил бы тебе шапку золота, вон какие картинки нам носишь прекрасные, — плёл директор лицемерные словеса отеческие простофиле креативному, ласковые тенёты вранья по ушам развешивал.

Хитрован Трифон Мироныч уж давно взял пяток нерадивых продажников, да рекламный отдел учредил из них собственный к тому вре­мени. Подчинил его Недотыкову и велел величать Митрофанушку директором по развитию.

Вот уж этот зарадовался! Недропродавец-то из него аховый был, семечками, да и теми бы про­торговался. Не сегодня, так завтра со двора бы со­гнали уже. Всем кукишем по всей морде по узень­кой, по очкам позолоченным, заместо жалования бы натыкали. А тут вдруг — директор! Чудеса чу­десатые!

Долго ли, коротко, верно ли, скверно ли, снова год пролетел.

Нового фирменного стиля, а уж, тем паче, тотального брендинга Корпорация так и не уви­дала. Зато рекламных носителей разномастных себе понаделала уйму, и давай эту хохлому на­право-налево разбрасывать. Оно и сработало. Продажи пошли преобильные. Какое-никакое, а всё — продвижение.

Вон оно как!

Сказка вторая.
Тришкина кургузая дерюжка

Наипервейший кторовский конкур

...