Глава 1

Захлопывая дверцу такси, поднимаю голову и смотрю на подсвеченный фасад дома, раньше виденный мной только на фотографии. Я столько лет не был в Саванне, что забыл, как здесь влажно и душно, как проста и обычна жизнь и кем надо быть, вернувшись сюда.

Вытираю сухой рот ладонью. Горло нещадно дерет до сих пор, болит голова и хочется еще выпить. Надраться вновь, чтобы больше ни о чем не думать.

Не знаю, по какой причине приехал, да и нет их. И вряд ли меня ждут. Точно не ждут. Нигде не ждут, нигде я не нужен.

Давящие мысли, тяжесть в груди и очередной провал в жизни привели меня к яркой красной двери. Набраться бы мужества, чтобы нажать на звонок, но рука не поднимается. Отчаяние уже затапливает разум, чувствую себя полным придурком. Потому что ни один нормальный мужчина в здравом уме (точно не обо мне) даже из-за алкогольного отравления не будет стоять и гипнотизировать странной формы звонок.

Неожиданно дверь распахивается, и на меня налетает что-то высокое и очень знакомо пахнущее. Моргая, отступаю назад, нога скользит по ступеньке, и последнее, что я вижу перед тем, как тело заскулит от боли, – удивленные голубые глаза и алые губы.

– Дерьмо… черт, как же… – стону и катаюсь по земле, пытаясь унять боль в копчике. Перед глазами бегают яркие точки, подступает тошнота. Жутко до отвращения.

– Ма! Здесь бездомный какой-то! – Громкий крик врывается в мой и без того дребезжащий мозг, и я распахиваю глаза и замираю, так и оставшись лежать на каменной дорожке.

Кажется, я ошибся дверью. Пройдясь взглядом по стройным загорелым ногам, натыкаюсь на ультракороткие шорты, не скрывающие ягодицы девушки с распущенными крашеными волосами. Сглатываю сухой комок во рту и причмокиваю как идиот, пялясь на аккуратные спелые выпуклости незнакомки.

– Мам, надо полицию вызвать. Фу, от него воняет. – Девушка поворачивается и тычет в меня пальцем. Приподнимаюсь. Голубые глаза кажутся очень знакомыми, но узнать ее сложно из-за вульгарного макияжа.

– Флинт? Брат, это ты? – Слышу недоверчивый голос и вижу Зои, немного постаревшую и осунувшуюся. Она рассматривает меня с нескрываемым отвращением.

– Привет. – Натягивая улыбку, отрываю взгляд от девушки, обескураженной не меньше меня. Нужно вспомнить, кто она. Где-то видел… Смотрит на меня недовольно, даже зло. Наблюдает, как я медленно поднимаюсь с помощью сестры, и поджимает пухлые накрашенные губы. Странно, я…

– Господи, что случилось? Где ты был? Выглядишь ужасно. Действительно как бездомный. – Смеясь, Зои тащит меня в дом, а я спиной ощущаю недовольный взгляд, который продолжает сверлить меня. Почему? Мы же не знакомы.

– Мама? – Вспыхивает в голове обращение, произнесенное юным вульгарным созданием. – Джасмин?! – Шире распахивая глаза, не могу отвести взгляда от девушки.

– Пить меньше надо, Флинт, тогда и мозги на месте останутся, – фыркает она, поправляя обесцвеченные пряди, лежащие на выпуклой груди, обтянутой маленьким, едва не лопающимся на ней топиком.

– Брат, ты многое пропустил. Входи, – веселится Зои, толкая меня в холл, а я недоумеваю, как изменилась маленькая девочка, превратившись в…

Слов подобрать не могу, чтобы описать ее и не оскорбить. Где та нежность, которой она была полна? Только открытая сексуальность и обнаженное тело. Слишком обнаженное. Пока протискиваюсь мимо, она отскакивает и демонстративно зажимает пальцами нос, кривит пухлые губы. Бесит. Особенно уродская помада, которая делает ее облик еще более вызывающим.

– Что ты здесь делаешь? Ты не сообщил, что прилетишь, – пеняет мне сестра и указывает на диван. Оборачивается к Джесс: – Милая, принеси своему дяде что-нибудь выпить.

– Водку? Джин? Ром? – ехидно перечисляет та.

– Черт, ты так выросла и так… выглядишь. – Не зная, что сказать, рукой очерчиваю в воздухе ее формы.

– Было бы удивительно, Флинт, если бы я осталась одиннадцатилетней. Именно в том возрасте ты видел меня в последний раз. – Усмехаясь, она складывает руки на груди. Полушария сжимаются, вот-вот выпрыгнут.

– Красавица, да? Ее часто приглашают сниматься у нас в рекламе, но она отмахивается. Думаю, Джесс сделала бы прекрасную карьеру. – Зои подходит к девушке и обнимает ее за плечи.

– Мам, это лишнее, зачем ему знать об этом? Так что, водки или джина?

Захлопываю рот, приходя в более-менее нормальное состояние, пораженный преображением маленькой хрупкой девочки в это. Хотя она такая же худенькая, как и раньше, но… Вот дерьмо, мне не следует на нее смотреть.

– Воду. Алкоголя на сегодня достаточно, – тихо бормочу, опускаясь на диван.

– Воду, – передразнивает девушка и уходит в глубь дома, а сестра с улыбкой закрывает дверь.

– Так что случилось, Флинт? Мы давно не слышали о тебе. Связаться уже и не пытаемся – последние два месяца твоя секретарша постоянно говорила, что тебя нет. Ты один? – Зои подходит ко мне, садится рядом. – Выглядишь безобразно. В бороде крошки, и воняешь ты жутко. Боже, не говори только, что все потерял! – взвизгивает сестра, а я, опуская взгляд, рассматриваю отросшую бороду.

– Нет, ничего я не потерял. Я развелся…

– В который раз, Флинт? Десятый или одиннадцатый? – вклинивается едкий голосок.

– Пятый, – поправляю, принимая бокал с водой.

– Опять? Боже, брат, опять развод. А на этот раз из-за чего? – тяжело вздыхает Зои.

– Наверное, размер груди не понравился, нашел дамочку попышнее. Или ноги показались кривыми. Мам, чего спрашивать, у этого человека никогда не будет стабильности. Или, как вариант, он ее не удовлетворяет, стал импотентом. Хотя его вид и так отталкивает. – Джесс смотрит с таким отвращением, что я давлюсь водой.

– Джасмин! – Смех Зои удивляет меня еще больше.

– Ладно, вот это, – девушка показывает на меня пальцем, – надо отмыть. Ну а я пошла на вечеринку. Люблю. – Джесс склоняется к сестре, чмокает ее в щеку и выскакивает из дома.

Выпады в мою сторону, оскорбления… Ее вид с голой задницей…

– Я что-то не понял… Это действительно Джесс? Мне не мерещится? – Указываю на дверь и вопросительно смотрю на Зои.

– Да, это Джасмин, и ей уже восемнадцать, Флинт. Она окончила школу с великолепным баллом, подала документы в наш университет. Выпускной был три дня назад, я отсылала тебе приглашение, но ты, как обычно, проигнорировал.

– Я не видел… Три дня назад встречался с женой у адвоката и подписывал документы о разводе. Боже, я словно оказался в другом мире. Где та девочка, которая всегда улыбалась и не была такой… такой вульгарной? Как ты это допустила?! – возмущаюсь, вставая с дивана, и зло, со стуком, ставлю бокал на журнальный столик.

– Не тебе учить, как воспитывать дочь, Флинт. Молодежь сейчас невозможно контролировать, а я Джесс доверяю, поэтому позволяю ей все. Она делится со мной, я знаю обо всех ее ухажерах, делах и проблемах. А то, как одеваются сейчас девушки, ты знаешь больше моего. Пятый брак, и тот не увенчался успехом, – язвит Зои.

– Извини, я просто удивлен и… разбит. Да, ты всегда была права. И с Коллин, и с другими моими женами, но я тебя не слушал. А сейчас мне тридцать, у меня хорошая компания и… длинный список разводов. Прости, что явился без приглашения. – Устало провожу рукой по сальным волосам.

– Думаешь, приятно знать, что была права, братик? Нет, хороший мой, я бы хотела, чтобы ты светился от счастья. Это моя вина, что не настояла тогда на разводе. Я хотела, но меня Джесс остановила.

– Джесс?

– Да. Она сказала, что это твоя жизнь, ты так решил и мы не должны вмешиваться в нее. Она настаивала, даже поругалась со мной первый раз. Она защищала тебя, а ты…

– А я пропал на семь лет. Чувствую себя мерзавцем, ты не представляешь, Зои. Мне некуда больше идти, кроме как к тебе. Нужно время, чтобы подумать. Понять, когда все пошло под откос. И уберечь себя от очередной свадьбы. Не везет мне в любви, зато я богат, – горько усмехаюсь.

Осматриваю дом, который мои родственники приобрели в кредит два года назад. Помню, Зои просила просмотреть документы, нет ли подвоха, а мне было плевать. Только фото запомнилось, и ничего больше. Я был увлечен новой девушкой и занимался только ей. А сейчас, как трус, сбежал из большого города к тем, кого бросил.

Гадко от самого себя, от своих поступков.

– Ох, Флинт, ты же знаешь, мы всегда рады тебя видеть. А Джесс… Тебе придется привыкнуть к тому, что она выросла. У нее свое мнение, мы ей ни в чем не препятствуем, потому что доверяем. Так и живем. Все дети – наши друзья, они делятся с нами, и мы счастливы. А тебя будем реанимировать, хотя мы со Скоттом завтра улетаем.

– Улетаете? Куда? Я рассчитывал провести время с вами, может, вместе куда-то съездить, – хмуро спрашиваю, рассматривая висящие на стене фотографии улыбающейся Джесс с разными наградами и ее родителей.

– И об этом я тебе писала. Мы купили дешевый тур на острова. Нас не будет две недели, Скотт сейчас в аэропорту, отправляет Карвера в поездку в Вашингтон с классом на месяц. Ты, конечно, и это не читал. Но Джесс остается, сказала, что нам нужен второй медовый месяц, а ей побыть без нас перед новой жизнью, – рассказывая, она поднимается и проходит по коридору.

Не успеваю собрать мысли в кучу, как Зои с улыбкой открывает дверь одной из комнат.

– Эта спальня у нас пустует, правда, здесь совместная ванная с комнатой Джесс, но, думаю, дочь не будет против, если ты остановишься рядом. Чувствуй себя как дома. – Сестра машет приглашающе, и я оказываюсь в небольшом пространстве с интерьером в классическом стиле. Сразу вспоминаю свою просторную квартиру, где благодаря дизайнерам все выглядит как с обложки модного журнала. А сейчас я вернулся к истокам, к недорогой деревянной мебели, к милым мелочам, к аромату цветов и свежескошенной травы из открытого окна и к высокой влажности.

– Спасибо, Зои, что не отвернулась от меня, – благодарю с натянутой улыбкой и бросаю на кровать свою сумку.

– Я никогда не отвернусь от тебя, Флинт, ты же мой брат. Мы семья. Пусть не всегда согласная с твоими решениями, но семья. Ты дома, дорогой мой. Прими душ, я принесу полотенца. Тебе следует побриться, а то выглядишь устрашающе. Мы уже ужинали, но в холодильнике найдешь рагу и разогреешь. Не стесняйся, ешь что захочешь. Тем более Джесс не будет, а я наготовила много…

– Почему? – перебивая ее, отвожу взгляд от двора, прекрасно просматривающегося из моей спальни.

– Молодость, ребята, подружки, – с улыбкой поясняет она.

– Мда, и это необходимо принять.

– Дети растут, Флинт. Ее подруги очень приятные девушки и из хороших семей, мы общаемся. Они все поступили на один факультет. А парни… Джесс молода, ищет того самого, но пока безуспешно. Хотя мальчики всегда вокруг нее вьются, она же красавица… Ой, уже половина десятого. Тебе следует отдохнуть, с остальным завтра разберемся. Еще будет время наговориться. Если тебе что-то нужно, наша спальня дальше по коридору. Пойду собирать вещи.

– Спасибо, – киваю ей, и сестра закрывает дверь, оставляя меня одного.

Ни черта себе приехал. Слишком много неожиданной информации на меня свалилось. К тому же алкоголь, который пил все утро, неприятно сказывается на самочувствии. Есть не хочу, только пить. Нужно смыть с себя послевкусие алкогольного дурмана и лечь спать. Завтра разберусь со всем, и увиденное не будет казаться ужасным. Ведь перед глазами до сих пор Джасмин в вульгарном наряде, в ушах застряли ехидные слова, пропитанные отвращением. И мне так больно оттого, что забыл о родных, наслаждался жизнью, женился, разводился, тратил деньги, выбирая лучшее, когда они покупают уцененные туры.

Что стало со мной за эти годы, пока жил вдалеке? Хоть это и не тот дом, который я помню, но город мой родной, я здесь появился. И бросил все, чтобы утонуть в пороке.

Снова осматриваюсь в небольшой спальне, подхожу к открытому окну нестандартного размера: когда душно, такого рода планировка помогает впустить в дом немного воздуха.

Ночь давно накрыла собой город, а я совершенно не представляю, что мне делать. Потерян. Действительно потерян, приехал сюда, чтобы найти спасение. Но не верю, что у меня получится. Сложно будет вновь знакомиться с людьми, бывшими для меня когда-то самыми близкими. Особенно видеть, во что превратилась моя конфетка.

– Джасмин, – шепчу, глядя на дверь, ведущую в ванную комнату.

Думал ли я о ней? Нет. Признаюсь, не думал ни о ком. Вообще. Присылал подарки на Рождество, и то иногда с опозданием. О днях рождения не помнил, не поздравлял – жил своей жизнью, словно у меня никого не было. Очерствел, стал циником. И вот как вышло. Чувствую себя лишним здесь. Сам отказался от семьи, а теперь навязался им со своим пятым разводом.

Заглядываю ванную. На полке под зеркалом стоят разные баночки и духи. Сантехника самая простая: раковина, душевая кабина, унитаз. Ничего лишнего, да и не поместится сюда что-то еще. На ее двери висит халат. Нажав на ручку, вхожу в сладко пахнущую комнату. Благодаря свету из ванной можно рассмотреть светло-голубые стены, белую широкую кровать, заваленную подушками разной формы и мягкими игрушками. На столе валяются какие-то книги, на стуле висят джинсы. Каждая безделушка и фигурка говорит о том, что это девчачья спальня. Втягиваю в себя аромат и закрываю глаза. Забыл о ней… Все утопил, предал. Теперь придется пожинать плоды, но за ними я и прилетел. Взял отпуск и сбежал.

У меня нет желания даже жить, потому что для этого нет причин. Я неудачник в любви, обжигался так часто, что стал посмешищем среди друзей и мишенью для женщин. Клоуном, на которого делают ставки. Я не чувствую себя мужчиной, уже не знаю, кто я, и не понимаю, что могу. Словно все женщины, число которых давно перевалило за сотню, выпили из меня силы, превратив в бесхребетного придурка, который только и предлагает им жениться. Это убивает, отравляет меня, так что пришлось исчезнуть. Не дать себя унизить еще больше, ведь когда я развожусь, каждая из бывших жен считает своим долгом рассказать, какой я хреновый муж. И я, поддаваясь насмешкам, ищу новую жену, и так по кругу. Но вчера что-то сломалось внутри, не мог спать, а щемящая тоска в сердце призвала меня сюда. Не знаю, как объяснить, но я понял, что должен быть сейчас здесь. В Саванне.

Мне тридцать, а я боюсь выйти из комнаты после душа. Боюсь встретиться с вопросами, на которые не знаю ответов. Боюсь посмотреть в глаза сестре и Скотту, потому что еще не до конца осознал, что, добравшись до дома родных, нагло влез в их жизнь. Им без меня намного лучше, все понятно уже по поведению Джесс, но… Не хочется принимать такой итог, но я полностью выжат, раздавлен жизнью, которой поклонялся.

Сквозь сон слышу невнятные звуки, разрушающие влажную оболочку дремоты. Распахиваю глаза и, моргая, привыкаю к темноте вокруг. Нет… мой пентхаус наполнен светом, там не бывает так жарко. И тут же вспоминаю, что я у сестры. Из ванной комнаты раздается какое-то странное бульканье, потом кашель.

– Джесс! – Испуганно подскакиваю и распахиваю дверь. Мне плевать, что я в одних боксерах, – сердце так быстро набрало обороты, что готово разлететься на миллион мелких осколков.

Взглядом нахожу девушку. Шатаясь, она выпрямляется и вытирает рот туалетной бумагой. Смывает воду, а я закрываю глаза, не желая видеть этот отвратительно вульгарный вид.

– С каких пор… ик… тебе разрешено вламываться в мою спальню? – пьяно тянет Джесс, отбрасывая спутанные влажные волосы за спину.

– Это не спальня, это ванная, – отвечаю, внимательно рассматривая ее лицо: размазанную по губам помаду, сетку капилляров в глазах, – совершенно неподобающий вид для восемнадцати лет. – И я живу теперь рядом с тобой.

– Фу, меня сейчас снова стошнит, – кривясь, она идет к двери в свою комнату. Ее так болтает, что еще немного, и рухнет.

– С каких пор ты так много пьешь, что едва стоишь на ногах? – шепчу, шокированный зрелищем.

– С каких пор ты так противен, что вызываешь желание блевать, Флинт? – передразнивает она меня и хлопает дверью.

У меня аж рот открывается. Ну и обращение. Черт, это не моя конфетка. Это незнакомая девушка, которая ужасно себя ведет. И Зои ей позволяет? Позволяет возвращаться домой в таком виде?

Из своей спальни направляюсь в коридор, чтобы немедленно обсудить с сестрой выходку Джесс. Как так можно? Ей всего восемнадцать! Подхожу к комнате сестры, прислушиваюсь. Тихо, наверное, уже спят. Мне не хочется их будить, но злость и желание немедленно оттаскать девчонку за волосы перебивают стук сердца. Нажимаю на ручку двери, но сразу же отпускаю. Нет, завтра. Все обговорим с ее родителями завтра, потому что не позволю этой девочке так поступать. Она не понимает, что губит себя алкоголем. Многое могу рассказать про него и про последствия подобных вечеринок. Я так женился в третий раз, и это был мой самый скоропалительный брак за всю жизнь. Одни сутки. В таком состоянии могут же ею воспользоваться! Неужели она настолько глупа, что не понимает? Алкоголь часто становится причиной насилия, а Джесс девушка эффектная, особенно когда так доступно одета.

Возвращаюсь к себе и падаю на кровать. Мое ли это дело? Могу ли я давать советы по воспитанию детей, если сам себя приструнить не могу? Но, черт побери, это моя племянница! Я ее люблю, волнуюсь за нее и, пока я здесь, хочу понять, что произошло за время моего отсутствия. А я разберусь во всем, тем более Зои и Скотт улетают, оставляя меня с ней. Приведу девочку в чувство, хотя бы не буду думать о том, что собственная жизнь – пустое место.

Глава 2

Спускаюсь на первый этаж полный решимости начать серьезный разговор, который прокручивал в голове всю ночь.

– Доброе утро, Флинт, – первым меня встречает Скотт, немного раздавшийся вширь, но такой же добродушный, как и раньше. Подходит, обнимая, хлопая по спине. – Рад тебя видеть, парень. Мне жаль, что так получилось с твоей пятой женой, – мягко улыбается мне и ведет к столу, где пьет чай сестра.

– Я тоже, но ночь у меня выдалась сложной. – С суровым видом опускаюсь на стул.

– Влажность и жара. Забыл уже? – смеется Зои, пододвигая ко мне пустую чашку и стопку оладий.

– Не в них дело. Ночью я видел вашу дочь. – Смотрю то на удивленного Скотта, севшего рядом со мной, то на сестру, приподнявшую брови.

– И?.. – спрашивает Зои.

– Что «и»? Ты хоть знаешь, что она пьет? Ее тошнило! Она выглядит как шлюха, одевается ужасно. Как вы это допустили? – злюсь я.

– Ах, это… Ну и что? – расслабленно пожимает плечами Зои.

– Как ну и что? Она пьет! Ей восемнадцать, и она пришла домой в три утра, едва стоя на ногах! – Вскакиваю, ударив кулаком по столу.

– Но она же вернулась. Вспомни себя в этом возрасте – ты похлеще выглядел, – напоминает Зои.

– Но я мужчина, а она девчонка! Вы что, совсем с ума сошли, раз позволяете ей такое? Скотт, черт возьми, ты-то как на это спокойно смотришь? Не думаешь, что она там не только пьет? – кричу как помешанный, еще больше раздражаясь от их равнодушного вида.

– Флинт, успокойся. Да, моя дочь выпивает, но не совершает ничего предосудительного. Всегда возвращается домой и уже, к твоему сведению, отправилась гулять с подружками. И выглядела она нормально. Так что мы с Зои не переживаем. Это пройдет. Главное, чтобы дочь нам доверяла. Мы знаем, где она была и с кем, что она пила и сколько, – с улыбкой отзывается мужчина.

– Да вы полоумные! А если ее изнасилуют, когда она пьяна? На ней и так были какие-то клочки, а не одежда! Не понимаю, как вы можете быть такими… такими противно спокойными, – кривлюсь от отвращения, прокручивая в голове картинки вчерашнего.

– У нас небольшой городок, Флинт. И преступность не такая, как в Нью-Йорке. Всех ребят, с которыми она встречается, мы знаем. Скажу больше, противозачаточные таблетки мы выписали ей в шестнадцать. Она не девственница, и мы не против. Она думает головой, с кем спать. – От такого заявления Зои я лишь рот открываю и оседаю на стул.

– То есть вы поощряете ее раннюю сексуальную жизнь? – ужасаюсь.

– И пеняет нам на это человек, который никогда не отличался стабильными отношениями. Занятно, Флинт. Нет, мы не поощряем, но не препятствуем изучению своего тела. Джасмин уже молодая женщина. Лучше было бы, чтобы она травила себя тем, что ей не подходит? Или вообще скрывала от нас? Нет! Не учи меня воспитывать моего ребенка, особенно девочку, о которой ты ни черта не знаешь! За собой следи! – С силой грохнув чашку на стол, отчего она треснула, Зои вылетает из столовой.

Шумно втягиваю в себя воздух и перевожу яростный взгляд на Скотта, качающего головой.

– Ладно, она ей потакает, потому что боится потерять связь с неродным ребенком. Но ты! Неужели тебя это ни капли не трогает?

– Трогает, Флинт, но иначе нельзя. Ты не знаешь, какой характер у Джасмин. Безумный, тяжелый. Если что захочет, она это сделает вне зависимости от разрешения…

– Но это не повод давать ей такую свободу, – перебиваю его возмущенно.

– Повод. – Он на секунду прикрывает глаза, а когда снова смотрит на меня, я вижу в них муку, сожаление и усталость.

– Мы пытались с ней совладать. В четырнадцать, когда ты женился во второй раз и Зои решила поехать на свадьбу, они поругались. Дочь тоже хотела, но ее поведение было неадекватным. То она улыбалась и смеялась, то, когда упоминали тебя, превращалась в мегеру. Мы опасались, что Джесс натворит нечто ужасное в церкви, и запретили ей лететь. Тогда она заявила, что поедет на вечеринку к своему парню, и это мы ей тоже запретили. Я остался с детьми здесь, но не уследил за ними, поскольку день и ночь пахал в столярной мастерской. Джесс оставила дома Карвера и исчезла. А я думал, что она спит у себя. Утром мне позвонили из участка и сообщили, что ее поймали в нетрезвом виде за рулем. Мало того, она чуть не погибла, влетев в ограждение. Я позвонил Зои как раз во время церемонии, поэтому она и уехала.

– Я не помню. – Хмурясь, пытаюсь вернуться в прошлое, в богато обставленную церковь, но… Помню только возбуждение от предстоящей свадьбы, волнение из-за опоздания невесты… Даже не заметил, как сестра ушла. Я не думал о ней, не придал значения ее отсутствию, и теперь слышать это крайне неприятно.

– Я не виню тебя, Флинт, но тогда, после долгого разговора с Джесс, мы решили, что дадим ей свободу, а она должна доверять нам и все рассказывать. Мне не хочется, чтобы моя дочь познала боль и разочарование раньше времени, но иногда кажется, что она уже все знает и ничто ее не тронет. Она прекрасная девушка, но ограничивать ее нам страшно.

Откидываюсь на спинку стула и пытаюсь уложить его слова в голове. Черт, я же ничего не знаю о Джасмин. Все, что было в прошлом, исчезло. Я полностью изменился и сейчас в тупике. А она может повторить мои ошибки. Хотелось бы оградить ее от них.

– Но почему? Когда из доброго, доверчивого ребенка она превратилась в адское пламя противостояния?

– Все изменилось в двенадцать. Зои говорила, все нормально, обычный подростковый кризис, который переживают в этом возрасте. Джесс хорошая девочка, умная, смышленая. Я волнуюсь за нее как отец, но полностью доверяю ей, знаю, что глупостей не натворит. И у тебя будет время ее узнать, пока мы в отъезде, – с улыбкой произносит Скотт, вставая.

– Ладно, не мое это дело, хотя даже не представляю, как с ней общаться. Вчера она была язвой. – Меня передергивает от воспоминаний.

– Пойми ее, Флинт. Ты был для нее примером, она всегда тебя защищала, пока ты не забыл о ней. Женское сердце – потемки, тебе ли не знать, – смеется он.

– Женские сердца – болото, полное грязи. Ты прав, об этом я знаю много. Именно благодаря этим сердцам я стал самым непостоянным вечным женихом, – хмыкаю и тоже поднимаюсь со стула.

– У тебя есть время, чтобы понять, как жить дальше. И прошу тебя, Флинт, потерпи со следующей свадьбой.

– С меня хватит. Видимо, быть мужем и строить семью не мой путь. Я очень хотел иметь такой же дом, как у вас, такую же любовь, чтобы идти вместе с женой через все преграды. Вы с Зои стали для меня примером, но я так и не достиг ничего, кроме денег.

– Деньги не всегда дарят счастье. Они обесцениваются, хотя грех жаловаться на жизнь. И, зная твой характер и свою дочь, прошу еще об одном. Не разгромите дом, мы очень долго выплачивали за него. – Скотт смеется, а мне не до улыбок. Мне стыдно, что я даже не участвовал в этом, а ведь мог прислать денег, чтобы они выбрали дом побольше, получше и на все бы им хватило. Я и этого не сделал, потому что было на всех плевать.

– Может, вам нужна помощь… или решить какие-то денежные проблемы. Я могу, я ведь богат, Скотт, – нерешительно предлагаю ему.

– Прекрати, – сурово поджимает он губы, – нам от тебя ничего не нужно, кроме самого тебя. Ты часть нашей семьи, Флинт, и мы всегда рады тебя видеть. Поэтому не упоминай деньги, когда ты с нами. Это обижает. Да, мы не так обеспечены, но нам хватает. Хватает, чтобы быть счастливыми. И тебе я желаю того же самого.

– Хорошо. Прости, просто я подумал, что смог бы вас отблагодарить за приют моей гулящей души, – горько усмехаюсь и ловлю его задумчивый взгляд.

– Ты можешь нас отблагодарить.

– Как?

– Следи за Джесс. Идет череда вечеринок после выпускного, думаю, она часто будет в неприглядном виде. Наладь с ней отношения и снова почувствуй себя частью нас. Это было бы прекрасным подарком и благодарностью за нашу любовь к тебе. Идет?

– Я постараюсь не кричать на нее, но не обещаю. То, что я видел, мне не нравится. Хоть и понимаю, что она другая, совершенно непохожая на того прежнего ребенка, но ничего не могу с собой поделать.

– Возможно, тебя она послушает. Попробуй, но не доводи ее. Поверь, если она начнет мстить, все твои жены покажутся тебе раем, – тихо смеется Скотт.

– За что она должна мне мстить?

– Женщинам для этого не нужна причина. Все зависит от настроения. Найди Зои и поговори с ней, она очень нервничает, все еще в шоке от твоего приезда.

– Конечно, я извинюсь перед ней. Черт, Скотт, я настолько гадок? Они обижены на меня?

Вздыхаю, мне нечего больше сказать. Сложно привыкать к отношению, какого не ожидал. Я ведь думал… Блеф, ни о чем я не думал. Вообще. О них точно, как и о реакции на мой неожиданный приезд.

– Ты не гадкий, у тебя просто другая жизнь. Ты из Нью-Йорка, там твое место, а мы простые. Иди, а я пока удостоверюсь, что в наше отсутствие крыша не протечет. – Он кивает мне и выходит из кухни на задний двор.

Поднимаю голову, чтобы убедиться: дом хоть и выглядит новым, но требует приложения усилий, и капающая из крана вода тому подтверждение. Я богат, для меня поменять здесь все – раз плюнуть, но запрещено. Я вновь впадаю в некое подобие разочарования. Я лишний. Здесь нет ничего моего, даже семья стала чужой. И причина – сам я.

При подъеме на второй этаж слушаю, как поскрипывают половицы. По левой стороне замечаю открытую дверь и заглядываю в нее.

– Зои?

Рассматриваю спальню Джесс, с ночи она не изменилась. Светло-голубые стены, постельное белье разных оттенков синевы. В воздухе витает аромат духов и чего-то сладкого. На потолке какие-то точки, наверное, из-за постоянной влажности. Удивленно смотрю на ватные облака, свисающие на тонких нитях.

– Джесс мечтает быть дизайнером. Многие вещи, украшающие дом, – ее рук дело. Она отреставрировала бра, делает из старого новое. Нашу спальню тоже превратила в нежное подобие небес, – раздается рядом тихий, но гордый голос сестры.

– Очень красиво, – отвечаю, взглянув на Зои, держащую корзину с чистым бельем.

– Но поступить решила на экономический. Говорит, дизайнеры получают мало, для будущего невыгодно. И никто не смог ее переубедить, – грустно добавляет она.

– Зои, я должен извиниться. Не мое право указывать, как вам воспитывать дочь. Но пойми и меня, я в шоке… Черт, я настолько удивлен преображением Джасмин, даже не знаю, что думать. Ты прекрасная мать, наши родители тобой бы гордились, – каждое слово дается с трудом.

Смотрю в глаза, так похожие на мои. Больно видеть слезы, глубокие морщинки на лице сестры и понимать: мы давно выросли и ничего не вернуть, ни минуты прошлого, чтобы как-то его изменить.

– Все хорошо, Флинт, – хлюпает она носом и ставит корзину на постель.

– Нет, я обидел тебя, хотя не имел на это права. Приперся со своими проблемами, не думая о вас. Прости за то, что вот такой я подонок. И если могу что-то сделать для семьи, я готов. Только скажи, чем помочь. – Подхожу к ней и кладу руки на плечи.

– У нас все есть. Два прекрасных ребенка, мастерская, дом, еда. Нам помощь не нужна, а вот тебе – очень. – Зои разворачивается и с нежностью поглаживает мою щеку. – Может, нам остаться? Боюсь, мы сейчас необходимы тебе…

– Нет, летите. Вы должны отдохнуть, а я буду здесь, пока вы не вернетесь. Обещаю, что присмотрю за Джесс и попытаюсь понять ее. Принять ваш стиль жизни. Да и тишина мне нравится больше, чем шум большого города. Все хорошо.

– Нас Джесс довезет до аэропорта в шесть. Заготовки в холодильнике я оставлю, чтобы вы не померли с голода. Да и Джесс умеет готовить.

– Я тоже когда-то умел. И давно не жарил барбекю, можно вспомнить. Может быть, тогда она немного оттает.

– О, это вряд ли, – смеется Зои, раскладывая чистые вещи на кровати.

– Почему?

– Джесс не ест мясо. Она вегетарианка.

– Да ладно? С каких пор? – изумляюсь я.

– Лет с тринадцати или четырнадцати. Просто перестала есть мясо, и все. Поэтому для нее я готовлю отдельно. Хотя обычно она перекусывает где-то в городе с девочками.

– Столько я пропустил, – запускаю руку в волосы и тяжело вздыхаю.

– Теперь у тебя есть время, чтобы восполнить пробелы, Флинт. Две недели, только не…

– …разгромите дом, – заканчиваю за нее, и она смеется. – Я уже взрослый, Зои, мне тридцать, спорить с восемнадцатилетним ребенком я не стану. Все будет хорошо.

Странно, что до сих пор не поверили в то, что я вырос. И довольно давно.

– Порой я думаю, что ты слишком рано почувствовал себя взрослым. Начал принимать решения, когда не был готов. И лучше бы тебе вспомнить, каким ты был в семнадцать, чтобы понять себя нынешнего. Но это твоя жизнь, уверена, ты сам все знаешь. У меня нет права лезть в нее. Я люблю тебя, братик, ты часть моего сердца, поэтому оставляю тебя за старшего. Надеюсь, к нашему возвращению ты снова будешь улыбаться, как раньше.

– Конечно, так и будет, – заверяю ее, хотя сам не представляю, что меня ожидает.

Отчего-то интуиция говорит – лучше валить по-хорошему. Наедине с Джесс начнется мой личный ад, который, неведомо по какой причине, накаляет тело странными эмоциями. Неужели не справлюсь? Я же ее дядя, она всегда меня слушалась.

Глава 3

– Господи, Скотт, я забыла документы!

Мужчина хватает Зои за руку, не позволяя ей забежать на второй этаж.

– Успокойся, они у меня. Поехали, Джесс уже сигналит. Если ты еще немного задержишься, мы пойдем пешком и опоздаем на рейс, потому что наша дочь терпеть не может ждать, – спокойно произносит Скотт, а я от смеха прыскаю в кулак.

– Ладно. Флинт, ты за старшего. Я буду звонить…

– Иди уже, все будет хорошо. Вы не увидите полыхающий огнем дом, – отвечаю с серьезным лицом, стараясь не рассмеяться.

– Хорошо, до встречи. – Зои посылает мне воздушный поцелуй, Скотт сдержанно кивает.

Когда за ними закрывается дверь, с облегчением вздыхаю: я полдня слушал, как вести себя с племянницей, что ей готовить, что она не ест категорически, когда принимает пищу. И даже как стирать. Я терпеливо слушал, понимая, насколько сестра волнуется перед полетом, и только кивал. Скотт появился за полчаса до назначенного времени и получил нагоняй от Зои за свой внешний вид. Джасмин дома так и не появилась. Я видел только свет фар, когда она подъехала за родителями. Но она же вернется, и мы поговорим. Нам следует все обсудить, прежде чем начнется что-то непоправимое.

Поднимаюсь на второй этаж и кручу шеей от липкой влажности, удушливой настолько, что приходится чаще принимать душ, менять моментально сыреющую одежду. Лето в Саванне самое тяжелое время, раньше я этого не замечал. Достаю из сумки ноутбук, открываю. Быстро проверяю письма, не желая отвечать и следить за работой и заказами, тут же захлопываю его и кладу обратно.

Я потерял вдохновение к творчеству. Я потерял вдохновение к жизни. Раньше пропадал в офисе днями и ночами, поглощенный новыми проектами, из-за чего и произошел мой четвертый развод. А сейчас на все плевать, даже если прогорю. У меня достаточно денег и связей, чтобы работать без подчиненных. В этом я добился успеха, а вот в другом не смог. Где я совершил ошибку?

Иногда мысли, из-за которых приехал, не хотят подчиняться, оставляют голову пустой, а сердце сдавливают в тиски. Не знал, что можно не понимать себя. Вроде бы все ясно: пять браков, пять разводов. Причин можно много придумать, но мне гадко. Чувствую себя обманутым жизнью. Что-то я упустил, свернул не на ту дорогу. Это убивает. Невозможно отследить прошлое, потому что просто не помню его. Разрывает. Медленно. Необратимо. Я измучил себя мыслями о смысле моей жизни. Снова найти женщину и жениться на ней? Забыть обо всем, потратить деньги и потом подписать бумагу о разводе? И дальше все по той же схеме: смех друзей, фраза «а мы тебе говорили»… Да у меня и друзей-то нет. Только парни, с которыми можно выпить и оставить приличную сумму где-нибудь в казино. Вот и все. Никто из них даже не знает, что я рожден в Саванне, что мои родители погибли из-за меня, а сестра нуждается в деньгах, хотя делает вид, что все прекрасно.

– Черт возьми, – тру я переносицу.

За окном уже глубокая ночь. Я будто потерялся в этом мире. Женщины меня подкосили. А я любил их, каждую по-своему, но любил. Кроме третьей жены, там был только хороший секс и алкоголь. Неужели это я? Неразборчивый кобель, всеобщее посмешище. Стыдно возвращаться в Нью-Йорк – сбежал как трус, признаю, даже телефон отключил, чтобы вновь не слышать подначек. Не могу. Я слабый, бесхребетный, а ведь раньше таким не был.

Бросаю взгляд на часы. Полночь, Джесс до сих пор нет дома. Времени достаточно, чтобы отвезти родителей и вернуться. Выхожу в коридор, заглядываю в ее комнату. Нет, где-то шляется. Это меня безумно злит. Я ничего плохого ей не сделал. Ну, забывал иногда о подарках, но потом присылал ей Барби, других дорогих кукол, племяннику – новинки из «Лего» и машинки. Тогда почему она так относится ко мне? И так тошно…

Спустившись и не включив свет в доме, прохожу на кухню. Ужинать не хочется. Надо возобновить тренировки, чтобы хоть тело было в форме. Наверное, мало времени прошло с развода, не могу взять себя в руки. Не понимаю, в чем дело, раньше я спокойно к этому относился. Да, было неприятно ближе узнавать своих жен и правду о них, но тут же находился кто-то, и меня втягивало в новый виток чувств и похоти.

А теперь что? На руках документы о разводе, подготовленные едва ли не смеющимся судьей, и я остался один. Один в роскоши и при деньгах. Именно они и привлекали ко мне женщин, а не я сам. Да и как я мог привлечь, если давно потерял личность? Стал как все? Эти удручающе мрачные мысли и заставили резко собрать вещи, взять отпуск и улететь.

Делаю глоток воды и заглядываю в холодильник, забитый продуктами. Я уж лет шесть не употребляю такие – жирные молоко и сыр, пирог, всевозможные сладости, ладно хоть салат с овощами есть. Вот я ханжа, еще и диетическое выбираю! Нужно завтра взять машину Скотта и съездить в супермаркет…

Не успеваю додумать, мысль прерывает рев мотора, нарушающий сонную тишину улицы. Отодвинув штору в гостиной, наблюдаю, как с мотоцикла спрыгивает парень и притягивает к себе девушку. Она с жадностью отвечает на поцелуй, когда он подхватывает ее за бедра и несет… к нашему дому. Да нет… Это не может быть Джесс, обхватившая какого-то урода за талию и позволяющая ему сжимать ее оголенные ягодицы.

От входной двери слышится хихиканье, ключ поворачивается.

– Детка, хочу тебя прямо здесь, – шепчет мужской голос.

Я от шока так и стою с бокалом воды, меня будто обездвижили, ударив по затылку, и заставляют наблюдать, как в свете уличных фонарей пара облизывает друг другу рты.

– Что, черт возьми, это означает? – рыкаю я.

Девушка замирает и, отпустив парня, щелкает выключателем на стене.

Мои глаза встречаются с голубыми, блестящими от возбуждения. Грубый макияж, опухшие губы, напоминающие, с какой силой их терзали. Топик, больше похожий на бюстгальтер, не скрывающий наливную грудь, через тонкую ткань просвечивают бусинки сосков.

Кажется, от злости и ярости я сейчас готов разорвать Джесс.

– Детка, это кто?

Даже забыл о присутствии здесь третьего. Перевожу взгляд на парня, точно подходящего под звание оборванца. Удлиненные светлые волосы, руки забиты татуировками, низкие джинсы и майка, поди больше года не стиранная. Он подходит к племяшке и обнимает ее за талию, она отвечает ему улыбкой. Гадко!

– А, не обращай внимания, это бездомный, его мама приютила. Перепил, видимо, – смеется Джесс и, приподнимаясь на носочки, демонстративно целует его в губы.

Сжимаю бокал с такой силой, что слышу, как трескается стекло. Все внутри кипит от наглости и… этой порнографии.

– А ну отойди от нее, – рычу, отбрасывая бокал; он тут же разбивается. Плевать, я не позволю делать это на моих глазах. Никогда. Хватаю парня и отшвыриваю от Джесс.

– Эй, бро, ты…

– Закрой рот и проваливай отсюда, – указываю пальцем на дверь. – А ты живо к себе, – поворачиваюсь к Джесс, и снова взгляд падает на опухшие покрасневшие губы, изогнутые в насмешке.

– Билли, поднимись ко мне и жди. Хочу тебя полностью готовым. – Джесс, словно не слыша моего приказа, огибает меня и толкает парня к лестнице.

– Джасмин!

– Иди, с этим я разберусь. И только попробуй не удовлетворить меня. – Шлепает его по ягодице.

– Да я тебя затрахаю, детка, – подмигивает ей Билли.

Мало того, что я в шоке, готов придушить ее сейчас. Она смеется надо мной, наблюдая, как парень свободно поднимается по лестнице, игнорируя мои приказы.

– Совсем с ума сошла?

Джесс лишь кривит рот и закатывает глаза.

– Да пошел ты. – Сует мне руку под нос с красноречиво выставленным средним пальцем.

– Ты ведешь себя как шлюха! Одеваешься как шлюха! Кто ты такая, черт бы тебя побрал? – наступаю на нее, повышая голос.

– Никто. Для тебя я никто, – четко отвечает и даже не дергается. В голубых глазах горит ненависть, такая лютая, что я замираю.

– Джесс, конфетка, так нельзя. Ты моя племянница, и мне ужасно видеть это, – уже тише говорю.

– Я тебе никто, даже не родня. И не заставляю тебя смотреть, как я трахаюсь. Но, если хочешь…

– Закрой рот, – перебиваю ее зло. – Меня оставили здесь с тобой, и я обещал, что не позволю тебе вытворять непотребство. Ты снова пьяна? От тебя несет перегаром!

– С каких пор ты выполняешь обещания? Да, пьяна, и мне нравится это состояние. Поэтому отвали. Не тебе меня судить. – Ледяное свечение ее глаз еще больше распаляет.

Девушка делает шаг, чтобы обойти меня, я хватаю ее за локоть, ощущая, какая тонкая и нежная у нее кожа.

– Ты сейчас же выгонишь его отсюда. Поняла? Если нет, сам это сделаю. И мне плевать на твою обиду. Я тебя воспитаю.

Джесс задирает подбородок и, ехидно усмехаясь, осматривает меня с головы до ног.

– Ты мне никто, Флинт, и для меня не авторитет. Захлопнись и иди поищи новую жену. И запомни мои правила. Это мой дом, а ты здесь гость. Временный гость, который снова исчезнет. Воспитывать меня собрался? Серьезно? Воспитывай тех, кого трахаешь, а надо мной никакой власти не имеешь. Ты никто и останешься никем для меня. Я живу здесь и делаю все, что захочу. И сейчас поднимусь к себе и буду трахаться со своим парнем. А ты можешь послушать и подрочить. И не смей даже пытаться меня остановить, иначе я превращу твою жизнь в ад. Не лезь ко мне. Все ясно, дядя? – Она выплевывает в меня последнее слово, словно нанося удар по всему, что я помнил. Больше нет той девочки, которую я любил. Вместо нее фурия, наполненная ненавистью и злобой.

Мне так больно, что я отшатываюсь.

– За что ты так со мной? – шепчу горько.

– Для чего ты сюда приехал? – яростно шипит она.

– Чтобы… я соскучился по семье…

– Ах, вот оно что! Вспомнил, что у тебя есть семья? Что ж ты об этом запамятовал, когда Зои потеряла двух детей и я написала тебе? Что же ты не прибежал, когда она лежала в больнице после выкидышей? Или забыл, когда у Зои был юбилей? Она ждала тебя, а ты проигнорировал приглашение! А я скажу. Ты был весь в своей жизни, в своих суках, которых только и успевал менять и жениться. Ты забыл о нас. В твоем богатом мире не было для нас места. Теперь здесь нет места для тебя. Ты нам не нужен. Ты от нас отказался, а мы прекрасно живем без тебя и твоих тупых подарков. Тебе было плевать на нас все это время, так возвращайся туда, откуда прилетел. И не смей заикаться, что вспомнил о семье. Ты приехал, чтобы поныть, поплакаться сестре после очередного развода. Ты ублюдок, Флинт, и я не позволю тебе снова расстроить мою маму! Понял?

– Джесс…

– Не смей! Ты даже не знаешь, как часто она плачет по ночам, смотрит видео, где ты еще был с нами, и плачет! Ненавижу тебя! Ненавижу за все! Ты никто здесь! Никто! – выкрикивает и взбегает наверх.

Меня шатает от жестоких слов, и в то же время они правдивы. Я ничего не знал из того, что пережила Зои. И о детях тоже. Не помню… Какой же я эгоист. Джесс во всем права и точно ударила меня по самому болезненному. Дала понять, насколько чужим я стал. И это моя вина.

Надавливаю пальцами на глаза, потому что хочется расплакаться. Я не помню, когда плакал. Возможно, после смерти родителей. Возможно, раньше. Или никогда? Годы пролетели, а я ничего не могу воспроизвести в сознании. Больно видеть себя таким. Больно, что человек, которого я любил, меня ненавидит. А ведь раньше Джасмин была самой близкой, понимала меня без слов. И сейчас с легкостью прочла мои мысли.

Будто со стороны вижу себя, стоящего в чужом доме, пытающегося справиться с эмоциями и горечью. Я оторвал часть от своего сердца, и теперь оно изранено. Сам с собой это сделал. Единственное, что остается, – доказать, что я не такой, смогу все исправить, нужен только шанс.

Собираю и выбрасываю осколки бокала. Вздыхаю. Мне стыдно за то, что не участвовал в их жизни. Безумно стыдно. Сестра приняла меня, она меня любит, каким бы подонком ни был. А Джесс ненавидит, и отчего-то этот факт причиняет больше боли, чем остальное. Не хочу наблюдать, как ее лапает незнакомый парень и сейчас занимается с ней сексом. Ей восемнадцать, но для меня она до сих пор ребенок. Мысль, что она уже знает, как выглядит член, вновь вызывает ярость и злость.

Конечно, я могу пойти и выволочь этого парня. Наказать ее или придумать что-то другое. Но имею ли я право? Нет, никакого. Я никто. Она права. Я не выполнил ни одного обещания, которое давал ей. И она не может больше доверять мне. А я хочу вернуться, хочу слышать смех, быть прежним. Мне необходимо быть нужным. Так гадко понимать, что потерял семью из-за женщин и денег. Утопил себя в пороке. И никогда не смогу изменить мнение о себе. Ужасно. Я и сам себя ненавижу.

Выключаю свет и поднимаюсь по лестнице. Уже в коридоре слышу стон Джесс. Я не должен подходить ближе к ее спальне, не должен думать, что в эту самую минуту кто-то трахает ее. Но я слышу! Еще как слышу. Громкие шлепки, ее призывы продолжать, голос парня вызывают отвращение и бесят, кулаки сами сжимаются. В голове появляются смутные и неправдоподобные картинки. Сам занимался сексом недели две назад, а сейчас что-то странное происходит. Меня изводит неприятное чувство собственничества, и понимание, что моя племянница слишком рано стала женщиной, изъедает душу. Хочется выломать к чертям дверь и убить. И не стыдно ей так стонать! Так, что возбуждает даже меня, стоящего возле спальни. Член наливается силой, и меня передергивает от страха. Быть не может! С ума сошел, Флинт? Совсем отчаялся, раз слушаешь, как твоя племянница занимается сексом, и представляешь все в голове?

Сглатывая вязкую слюну, резко подаюсь назад и скрываюсь в своей комнате. Здесь потише, но все равно слышу. Приглушенно, словно порно смотрю, а звук идет из рядом лежащих наушников. Слышу, черт возьми!

Ношусь по спальне как загнанный зверь. Отсчитываю время. Когда-нибудь он же должен закончить? Неужели можно так долго заниматься сексом? Уже час, долбаный час то прислушиваюсь, то вскипаю сильнее. Что она с ним делает?

Восторженный выкрик ее имени, и все затихает. Замираю и медленно подхожу к проему, ведущему в ванную. Слышу смех и стук распахиваемой двери.

– Черт, кажется, так я не кончал ни разу, детка. Обожаю твой рот, – мурчит парень.

Меня мутит.

– Будешь хорошим мальчиком, и я, возможно, повторю, – смеется Джесс, включая душ.

– Я буду самым лучшим. Для тебя. Иди сюда.

Снова смех, затем приглушенный стон Джесс. Да ладно?! Опять?

– Я спать хочу! Живо вон из ванной! – вырывается вопль, и я в бешенстве хлопаю ладонью по дереву. Черт, да я весь дрожу и одновременно горю изнутри.

– Тебе никто не мешает, придурок. Сними номер в гостинице! – кричит в ответ Джесс.

Звук воды стихает, хлопает дверь. Закрываю глаза и растираю лицо, чтобы прийти в себя.

Такого я не ожидал. Все мог подумать, но только не то, что племянница будет устраивать забег на длинную дистанцию. Как Зои это терпит? Завтра же позвоню ей и скажу… Черт, не могу, не хочу портить им отдых. Значит, завтра кто-то сильно получит по заднице. С меня хватит. Я вернулся и заставлю ее стать той, кого помню. И ее будущее я видел другим. Нет, моя конфетка никогда не станет шлюхой! Никогда!

Глава 4

Переживания после ночных приключений Джесс вызвали сильную головную боль. Желудок свело от голода, тело затекло после сна в кресле, в котором я умостился в спальне сестры. Здесь хотя бы не было слышно происходящего – когда мое терпение лопнуло окончательно, я с грохотом закрыл дверь и поплелся сюда. Обидно, что со мной не считаются. На работе уважают, а здесь как в сумасшедшем доме.

Настроение еще мрачнее,