Двадцатый век научил камни слезам, но прежде людей обратил в бесслёзные камни. Единственное оружие против вечности — память, и тело обучилось привычкам растений — с их терпением, привычкой к осени, зиме, к нестерпимому свету небытия, то есть к слепящим снегам и безмолвию.
ощущаешь себя одним из братьев, вернувшимся после космической одиссеи, чтобы обнаружить новую эпоху, новую жизнь и отчужденное прошлое, происшедшее с твоим двойником.
Здесь столько сгущенного времени. Здесь время — нектар, медовый янтарь, в котором застыли Ирод, пророки, Пилат, Маккавеи, — это библейская пристальная линза, в ней время стоит и мчится, в ней ходят люди в одежде по моде XVII века, здесь сионистов принимают за крестоносцев и продолжают с ними воевать, как это делали воины Саладдина.
