– Какие елки? Май месяц. – Ну это же неважно, май не май, главное, чтобы радостно было. Если хочется, можно и в мае елку, и в феврале 8 Марта отмечать. Жизнь такая короткая, надо ее счастливо прожить. Иначе смысла нет.
Но он любил. А любящее сердце не может убивать. Любящее сердце часто само гибнет, но не смеет даже прикоснуться к другому со злым умыслом. Потому что влюбленные знают тайны, нам неизвестные, они ближе нас к небу, в сумасшествии своем чисты и неразумны.
Она была в какой-то звериной лечебнице, и вдруг раздались взрывы, началась перестрелка. Собаки, и кошки, и другие животные, и птицы – все закричали и завыли, они как будто сходили с ума со страху. И как не сойти, когда неожиданно ты видишь, как твой друг-человек становится зверем.
А теперь, будете смеяться, они живут в одном доме, старинном, красивом. Муж Лены богат и солиден, просто как швейцарский банк, носит ее на руках, а она носит на руках брульянты и яхонты. А Сережа стал хозяином какой-то фирмы, тоже женат, носит на руках дорогие часы. Очень дорогие. Жена из какой-то мусульманской семьи, смотрит послушно, носит в руках тапочки мужу. Расстояние между Леной и Сережей – два лестничных пролета, и война, и ее первенец, которого она не выносила, и разлука, которая навсегда. И что? А ничего. НИЧЕГО, при встрече даже взгляды не пересекутся. НИЧЕГО. Это тот мальчик, ради которого она была готова с крыши… Эта та девочка, из-за которой, как он мне кричал в трубку, он целых четыре года не мог ни с кем даже целоваться. Он хотел только с ней. Так бывает, я верю. И даже не оглянутся при встрече.
Мама вылечилась, и ее выписали, и она забрала меня. А я решила не выдавать его тайны, чтобы он для всех оставался человеком-праздником. Это у вас Дед Мороз умер, а у нас в квартире – газ! И поэтому я радостно смеялась его шуткам и байкам, которые за жизнь в оркестровой яме успела выучить настолько хорошо, что могла сама исполнять на бис. Я кричала, как здорово мы жили все это время с дядей. И врала родителям, какой он любимый и прекрасный. (А может, и не врала?) Дядя молчал и улыбался виновато.
– Ничего страшного, – ответил он. – Главное, что я знаю… – Ага! Тогда я пойду? – Иди, под ноги смотри, и прошу тебя очень, не тусуйся со всякой шушерой, типа твоего Костика… И снова поругались! Все-таки мы чужие люди… Не понимаем друг друга… И для меня начался день. И был он легким и самым счастливым. Я ведь рыцарь, чьи доспехи никогда не заржавеют и не пропадут, ведь даже если я потеряла эту чертову пачку, не важно – главное, что папа всегда знает.
