автордың кітабын онлайн тегін оқу Путешествие в Петербург
Иван Созонтович Лукаш
ПУТЕШЕСТВИЕ В ПЕТЕРБУРГ
«Путешествие в Петербург» — рассказ русского писателя-эмигранта, романиста, беллетриста исторического направления Ивана Созонтовича Лукаша (псевдоним Иван Оредеж, 1892–1940) ***.
Маленькая книга «Гид для путешественников в Санкт-Петербург» — тонкая нить, связывающая читателя любой национальности с русским духом. Магическое притяжение Петербурга не оставляет равнодушным: хочется посетить в этот город и прочувствовать его мятежную, суровую душу со множеством взлетов, падений и перерождений.
Исторический цикл произведений Лукаша знакомит с людьми, оказавшими огромное влияние на культур и судьбу России. Среди них — «Мережковский», «Граф Строганов и Теруань де Мерикур», «Бедная любовь Мусоргского», «Август, двенадцатого», «Князь Пожарский».
Творческое наследие Ивана Лукаша — проза и поэзия удивительной глубины. При жизни он редко публиковался, работая не в угоду читательской аудитории, а по зову сердца. Лукаш поднимал в своих творениях тему человека в истории. Неважно, мал этот человек или велик: его судьба всегда тесно связана с долей державы, особенно в переломные времена.
Доводилось ли вам видеть пожелтелые и пыльные связки эмигрантских журналов времен французской революции?
Если вы просматривали их, вас, вероятно, удивляло и огорчало полное непонимание тогдашними журналистами своей эпохи, скудель мысли, привычной к шаблонам, слепота духа и звонкая пустота слов.
Та эмиграция не «увидела» Наполеона, а, увидев, не поняла прекрасного величества его империи. И, пожалуй, лучше всей той эмиграции разумела французскую революцию наша умная Екатерина, которая еще в 1791 году с изумительной ясностью предсказала явление нового Цезаря: «Злодеи захватили власть и превратят скоро Францию в Галлию времен Цезаря. Когда же придет Цезарь? О, придет, не сомневайтесь, он появится».
Тогдашняя эмиграция неверно мыслила и поэтому неверно действовала. И потому не оправдала себя перед историей и будущим.
И для нас, российской эмиграции, страшнее и опаснее всех испытаний наши недомыслия или потерявшие смысл шаблоны, погасшие слова, которыми прикрываем иногда полное внутреннее опустошение, те казенные слова, которым говорящие часто не верят…
Я думал об этом, просматривая маленькую книгу удобно-карманного размера, какой умели п
