Дом, в котором мы живем, был построен в промежутке конца девятнадцатого и начала двадцатого столетий, и в то время был известным доходным домом Вены. В этом доме в свое время квартировались многие журналисты и писатели Австро-Венгерской империи, а также музыканты, художники, мелкие предприниматели и куртизанки. Да, этот старый и ветхий, но все еще красивый и не потерявший своей привлекательности, дом имеет богатую историю. Но история прошлого этого дома меня, если честно, интересует мало. Меня больше интересует моя личная история жизни в этом доме, о которой я расскажу.
Мне было десять лет, когда умер отец, и нам с мамой пришлось переехать в этот дом. Это было в 1998 году. Отец мой покончил жизнь самоубийством, застрелился. Он был банковским клерком, но помимо этого еще играл на валютных биржах, будучи довольно азартным человеком. Мама про его дополнительные заработки ничего не знала, хотя, конечно, догадывалась, когда в семье появлялись большие доходы, не сопоставимые с зарплатой клерка. Все ее попытки выяснить происхождение дополнительных доходов отца пресекались им на корню. Точнее о них она узнала постфактум, когда отец уже покончил с собой, а в нашу квартиру пришли судебные приставы описывать имущество. Дело в том, что мой отец однажды ввязался в некую авантюру, в погоне за большой наживой, заложив при этом нашу квартиру без согласия мамы, подделав ее подпись. Проигравшись в этой авантюре, оказавшись в роли жертвы мошенников, отец не смог себе этого простить, не смог справиться со своими эмоциями и застрелился. Это произошло в парке, недалеко от того дома, в котором мы жили. Я помню, что полицейские пришли в нашу квартиру рано утром и сообщили маме о случившемся происшествии. Тело они обнаружили ночью. При нем, в кармане плаща, была прощальная записка, в которой он признавался в содеянном и просил прощения у мамы. Три дня подряд мама рыдала. Я никогда не забуду этих трех дней, потому что это были самые тяжелые, самые страшные дни в моей жизни. Атмосфера в нашей квартире была угнетающая. Мама как будто бы впала в транс, она ничего и никого не замечала вокруг, даже меня, а только бесконечно плакала и что-то бормотала себе под нос. Но на четвертый день она собралась с силами, перестала плакать и сказала мне, что впереди нас ждут тяжелые времена, но мы должны быть сильными, потому что никто нам не поможет, что у нее есть только я, а у меня есть только она.
А потом были похороны. Их организовала бабушка. Для нее это было очень важно — организовать похороны своего единственного любимого сына, — потому что она была верующим человеком. Она знала, что католическая церковь негативно относится к суициду и не возьмется за отпевание самоубийцы, поэтому ей пришлось пойти на некоторую хитрость, о
