Древнегреческий мало заботился о временах, а то и вовсе не делал этого. В своих высказываниях греки учитывали влияние действий на говорящих. Они, будучи людьми свободными, всегда спрашивали себя — как. Мы же, будучи людьми пленными, вечно спрашиваем — когда.
Древние греки рассматривали факты в их становлении, время приходило потом, с другими лингвистически вторичными категориями, — если вообще приходило, ведь очень часто время фактов не наступало никогда.
Двойственное число — одновременно и альянс, и эксклюзив. Двое — не просто пара, но и противоположность одному, антипод одиночества. Как будто существует некая ограда: кто внутри нее, в двойственном числе, сознает это; кто снаружи, тому входа нет. Внутри и снаружи
Разрыв между значением слова и его толкованием растет не по дням, а по часам, точно так же как недоразумения и недомолвки — прямо пропорционально сожалениям и неудачам. Мало-помалу теряется способность говорить на языке — абсолютно на любом. Понимать и объясняться. Рассказывать о сложном простыми, подлинными, искренними словами — вот в чем силен древнегреческий язык
Повторюсь, нам нелегко отбросить вещественное «когда?» и рассуждать при помощи «как?». Нелегко, ибо мы лингвистически немы и не умеем говорить вне времени.
