«Молиться звездам, конечно же, не след, — сказала Лиразель в ночи сама себе. — Но отражения в воде — это не звезды. Я буду молиться отражениям, и звезды поймут».
— Куда ты идешь, Дитя Человеческое? — полюбопытствовал тролль.
— Домой, — отвечало дитя.
— Нам туда не хочется, — предположил тролль.
— Не-ет, — согласилось дитя.
— Пойдем в Эльфландию, — предложил тролль.
Дитя надолго задумалось. Другим детям уже случалось уходить, но эльфы всегда посылали на их место подменыша, так что по пропавшим никто особенно не скучал, ведь никто не знал правды. Девочка поразмыслила о чудесах и диком приволье Эльфландии, а затем о собственном доме.
— Не-ет, — решило дитя.
— Почему нет? — спросил тролль.
— Матушка испекла утром рулет с вареньем, — отвечало дитя. И степенно побрело домой. Если бы не пустяковая случайность — рулет с вареньем, — девочка непременно ушла бы в Эльфландию
то, что было всего лишь одиноким костром в ночи, не более таинственным, чем любой другой костер, разгоревшись, превратилось в нечто такое, что наводит страх на случайного прохожего.
сосны, стволы которых слабо светились красноватым светом, полученным по волшебству от давнего заката, — словно уперли ветви в бока и слегка наклонились, дабы получше рассмотреть пришлеца. Казалось, они не всегда были деревьями — в прошлом, до того, как однажды на этом самом месте их настигли заклятия; казалось, они желали что-то сказать юноше.
И для чего ей понимать нелепо-забавные вещи, которыми заняты эти смертные? Или прикажете ей теперь не танцевать на дорогах, не разговаривать с козами, не смеяться на похоронах, не петь по ночам? Вот еще! Что такое радость, если приходится скрывать ее?
