И вдруг вспоминает высокий, как журавлиный, голос: «Соблазнишь и спасешь, соблазнишь и отринешь, к новому убелению приведешь». Трепещет в груди нежненький голубок, бьет восковыми крыльями, крылья тают, тают от горячей крови, заливающей сердце. — «Наташа, подойди сюда». — И Катерина Филипповна резко притягивает к себе испуганную девку.
Будто из бани омытые, уходят от Катерины Филипповны. «С легким паром» или «Христосе Воскресе», — не понять. А она остается одна со всем грузом бредней, мелких бед, постыдных страстей и великих печалей, изнеможенная и побледневшая, как магнетизер после многочасового сеанса
Нет малых страданий, есть малые сердца, и все равно — через муку о танцорке Тюнтиной, через познание сокровенных тайн Натуры, через телесную боль, гибель придворной карьеры или восторженную радость любви — приведены будут малые сердца к Единому Сладчайшему сердцу.
«Скопи не тело, а сердце. В нем седалище греха, — отвечает Катерина Филипповна. — Сердце обуздай!»
доме жарко натоплено, во всех подсвечниках жарко горят свечи.
И семь свечей в громадной комнате, которой медленно овладевает рассвет, кажутся свечами над мертвецом.
Нева, скованная льдом, не течет, а лежит громадным бесценным лунным камнем.
как скрипели двести лет тому назад и через двести лет также будут скрипеть.
