Рассказ я назвал Resurrectio Mortuorum, что редактор вполне рассудительно переделал в «Воскрешение мертвых».
«Не ты ли автор того рассказа, что поднял такой переполох?
часть внимания им. После эссе и литературных статей у меня откуда-то взялся вкус к рассказам,
я купил случайную газету и увидел свое эссе на первой странице
Я закончил перевод «Казановы» – более современного, но далеко не сегодняшнего произведения, – и не имел на руках особых дел, и тогда по той или иной причине меня посетила идея попробовать написать что-нибудь для газет.
Дайсон был ремесленником, всей душой любившим тонкости и технику того, чем занимался; и хотя – о чем уже упоминалось – литератор ошибочно считал себя творцом, его забавы не причиняли вреда, ибо он избрал (или же за него этот выбор сделали издатели) благой путь и не стал утомлять мир печатным словом.
– Многоуважаемый сэр, – сказал Дайсон, – я сформулирую вам задачу литератора в одной фразе. Ему надлежит сделать лишь одно: придумать замечательную историю и рассказать ее в замечательной манере.
Подумайте хорошенько, Реймонд! Это большая ответственность. А вдруг что-то пойдет не так? Вы будете несчастны до конца дней своих!
– Нет, не думаю, даже если случится худшее. Вы же знаете, Мэри я спас с улицы, практически от верной голодной смерти, когда она была еще ребенком. Я полагаю, ее жизнь принадлежит мне, и я могу ее использовать, как сочту нужным.
вспомнила, что на этом самом холме няня научила меня играть в древнюю игру, которая называется «Город Троя»[54]. В ней надо танцевать и кружиться, выписывая на траве особые узоры, и когда протанцуешь так достаточно долго, другие начинают задавать тебе вопросы, и ты не можешь не отвечать на них, хочешь ты этого или нет, и чувствуешь, что должна делать все, что тебе ни прикажут. Няня говорила, что таких игр очень много, и только немногие знают о них, и что есть такая игра, в которой можно превратить человека в кого захочешь, и что один старик, которого знала ее прабабушка, помнил, как одну девушку превратили в большую змею. И есть еще одна очень древняя игра, где тоже надо танцевать, крутиться и извиваться, и в ней можно вынуть душу из человека и прятать ее, сколько хочешь, а тело его будет блуждать совсем пустое, без чувств и мыслей.
хорошо одетом, преуспевающем джентльмене, которого под нарисованной фигой настигла таинственная смерть, и испытал нерушимую уверенность в том, что между гибелью модного врача из Вест-Энда и причудливыми спиралями на каменной табличке существовали загадочные, невообразимые связи.
