Некогда старый рыбак наставлял деревенскую молодежь, рассказывая ей старинную притчу о гигантской «царь-рыбе», обитающей в местных водах: «А ежли у вас, робяты, за душой што есть, тяжкий грех, срам какой, варначество — не вяжитесь с царью-рыбой, попадется коды — отпушшайте сразу». Однако какой грех может быть на душе у зажиточного «крепкого хозяина» Игнатьича, которого все село уважает за ум и сноровку, честность и готовность прийти на помощь ближним? Почему ему встреча с таинственной «царь-рыбой» может стоить жизни? В страшные минуты борьбы со смертью Игнатьичу предстоит заново переосмыслить все свое прошлое и, если он хочет избежать гибели, понять, в чем он все-таки согрешил перед Богом и людьми.
Прекрасная книга! Побывала в Красноярске, посетила одноименную смотровую площадку, задалась вопросами и прочитала. Сборник самобытных рассказов о Сибири, тайге, о людях, которые жили, любили, охотились и умирали. Смело смотрели в лицо смерти, жадно и горячо принимали любовь. Жили. Невероятная любовь к родной земле, самобытный язык - магия Виктора Астафьева. На фоне разносортного говна, наводнившего литературу, эта книга - шедевр. Особо хороши Царь рыба, Сон о белых горах, Поминки.
"Царь рыба" - это великолепное произведение, которое погружает читателя в мир русской природы и человеческих отношений. Астафьев с неповторимым талантом описывает жизнь на деревне, раскрывая глубокие эмоции и трагические события. Книга поражает своей искренностью и яркими образами, оставляя незабываемые впечатления о бесконечной красоте и жестокости жизни.
Умеет ли плакать рыба? Кто ж узнает? Она в воде ходит, и заплачет, так мокра не видно, кричать она не умеет — это точно! Если б умела, весь Енисей, да что там Енисей, все реки и моря ревмя ревели б. Природа, она ловкая, все и всем распределила по делу: кому выть-завывать, кому молча жить и умирать. Поиграет крючочками-пробочками стерлядочка, гоп за бочок — и в мешочек!
Повторю лишь северное поверье: собака, прежде чем стать собакой, побыла человеком, само собою, хорошим. Это детски наивное, но святое поверье совсем не распространяется на постельных шавок, на раскормленных до телячьих размеров псин, обвешанных медалями за породистое происхождение.