И я так счастлива!
– Но почему не быть еще счастливее?
– Не можем же мы вести себя, как герои романов!
– Почему не можем? Почему?
Такая его настойчивость ее, по-видимому, утомила. Невозможность была ей очевидна, но выискивать для нее причину казалось трудным и хлопотным.
– Ну, я не так умна, чтобы спорить с тобой. Но это… как бы… было бы вульгарно, – сказала она с видимым облегчением, решив, что нашла слово, после которого дальнейшая дискуссия становится невозможной.
Однако беда была в том, что Мэй пыталась сгладить именно те углы, остроту которых он желал бы сохранить.
первые шесть месяцев брака – самые трудные. «А после, – думал он, – мы уж как-нибудь сумеем сгладить острые углы и приспособиться друг к другу».
Этот час, проведенный в обществе француза, казалось, наполнил его легкие новым, свежим воздухом, и первым его побуждением было завтра же пригласить мсье Ривьера к ним на обед, но он уже начал понимать, по какой причине женатые мужчины не всегда и не сразу действуют по первому побуждению.
Арчер глядел чуть ли не с завистью на этого молодого мужчину, который, не имея в кармане ни гроша, даже в нищете своей ощущает себя богачом.
Если б ее красота изобличала в ней мелочную низость, он бы раздражался и бунтовал, но так как черты ее характера, пусть и несложного, были так же изящны, как и черты ее лица, она виделась ему ангелом-хранителем всего, что он привык чтить, чему был приучен поклоняться.
Теперь же то, чем раньше полнились его дни, представлялось ему какой-то детской пародией, игрой в жизнь,
Ведь что могут они, строго говоря, знать друг о друге, если долг его, как человека «порядочного», скрыть от невесты свое прошлое, в то время как ее долг и долг всякой девушки на выданье – никакого прошлого не иметь?
И вновь в который раз забрезжила догадка, что брак – это вовсе не тихая гавань, как ему внушали, не надежный якорь, брошенный у безопасной пристани, а плавание без карты по неведомым морям.
медленно встал и одиноко побрел назад
