София Яновицкая

Иллюстрации Tusya_art

Москва
МИФ
2025

Информация
от издательства

Книга создана при участии бюро «Литагенты существуют» и литературного агента Алены Яицкой

Публикуется впервые

Яновицкая, София

Лавка страха / София Яновицкая ; ил. Tusya_art. — Москва : МИФ, 2025. — (Лавка страха).

ISBN 978-5-00250-079-6

Вася, его мама и старшая сестра переезжают в старинный дом, в котором жила их бабушка. На первом этаже дома расположена «Лавка cтраха» — их семейный книжный магазин, где продаются только ужастики и скрывается древнее зло, поглощающее мечты и души. Подростки случайно освобождают монстра из «Лавки», и теперь ребятам предстоит пройти серьезные испытания, чтобы спасти город и себя.

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Только мы решать вольны,

Сколько в нас света, сколько тьмы.

Верить в страх или в мечты.

Страха много — действуй ты.

Если есть ради чего —

Победишь любое зло.

Монстрыцари

Глава 0

(Да, и такие бывают)

В доме не было ни единой души. Внутри все стояло на своих местах: старинная мебель в завитушках, картины в рамах, остывший много лет назад камин. Повсюду замер идеальный порядок, давным-давно никем не нарушаемый.

Луна скользнула по закрытым окнам одного этажа, другого и скрылась за тучей. Домá мирно спали под черепичными крышами, за аккуратными заборчиками. И некому было заметить фотографию, валявшуюся на полу. Она лежала в самом конце коридора на верхнем этаже, рядом с дверью в маленький чулан — такой, где хранят старые вещи, которые жалко выбросить. На фото в обнимку стояли три человека — очень разные, но с одинаково озорными зелеными глазами.

По центру улыбалась во все морщинистое лицо старушка с белым облаком волос и лучиками вокруг глаз. Справа от нее с мрачным лицом надувала розовый жвачный пузырь девушка лет пятнадцати — со спущенными на шею наушниками, копной волос и таким видом, будто ей не терпится сказать что-то едкое. Взъерошенный мальчик лет двенадцати, стоящий слева, наоборот, гордо ухмылялся. На нем были криво надетые рыцарские доспехи, а в руках он держал игрушечный меч.

Снаружи, на тихой улице, вдруг разом погасли все фонари. Замолкли ночные птицы на деревьях, спрятались кошки, гуляющие по чужим заборам и садам, даже комары перестали зудеть. Городок погрузился в чернильную тьму, словно опустился на самое дно океана.

Наверху в доме лежащая на полу фотография задрожала, словно от резкого порыва ветра. В коридоре не было ни окон, ни сквозняков. Но если бы кто-то вдруг оказался там сейчас, то почувствовал бы неизвестно откуда появившийся холод, пробирающий до костей.

Дверь в чулан распахнулась сама собой, не издав ни звука. Фотография затрепетала сильнее и двинулась по полу. Новый порыв несуществующего ветра поднял ее в воздух, показав обратную сторону, на которой аккуратным круглым почерком было выведено «С Васей и Агатой».

Поколебавшись, фотография медленно поплыла в глубь чулана. У стены она на пару секунд застыла в невесомости, пытаясь сопротивляться.

В следующее мгновение очередной порыв холодного воздуха втянул фотографию прямо в стену. Дверь чулана захлопнулась так же бесшумно, как и отворилась.

Уличные фонари зажглись, будто свечки на торте. Ночь продолжалась дальше как обычно. И никто ничего не заметил.

Глава 1

Мальчик, который ничего не боится

От скорости закладывало уши. Деревья по бокам сливались в размытые зеленые полосы, улетающие назад. Дорожная разметка неслась на меня. Ветер прибил футболку к телу и раздул пузырем на спине. Я поправил плечом шлем с экшен-камерой и перехватил велосипедный руль покрепче. Шоссе резко летело под гору, и я мчался вместе с ним. От бешеного потока воздуха слезились глаза и перехватывало дыхание.

— Юх-ху-у-у! — я поднялся на педалях с победным воплем.

Сердце колотилось, под кожей словно били маленькие молнии. Именно таким и должен быть первый день летних каникул — да и все лето. А еще лучше — вся жизнь.

Спуск перешел в пологую дорогу. У самого поворота на обочине маячили Шурик с Денисом. Велик чуть занесло — я нажал на тормоза, заходя в дрифт, и прочертил задним колесом дугу. Друзья тут же подскочили ко мне.

— О-фи-геть, Васян, твой новый рекорд! — завопил Денис, тыча мне в лицо секундомером на своем телефоне. — Вот это скорость, я понимаю!

— Хорошо, что машин не было, — скептически заметил Шурик и поправил кепку на голове.

— Обогнул бы, — я усмехнулся, расстегивая шлем и снимая камеру.

Денис поскакал к дереву, под которым мы бросили рюкзаки.

По асфальту медленно ползла улитка. Глупая, что ей делать на шоссе! Проедет машина, даже мокрого места не останется. Я ухватил улитку пальцами за панцирь и понес на обочину, катя велик одной рукой.

— Чего там у тебя? — крикнул Денис, открывая бутылку колы.

Я осторожно посадил улитку в траву, подальше от дороги, и подошел к нему.

— Дай сюда. — Я жадно отпил из бутылки.

Шурик хитро улыбнулся — видел, как я нес улитку. Я почувствовал, что краснею, и быстро кивнул на комикс у него в руках.

— Ну как? Огонь, скажи!

На обложке летела в бой вся команда в доспехах — оборотень Вуффо с нунчаками, гаргулья Миша с луком и стрелами, вампиреныш Коди с рогаткой и, конечно, дракон Дрейкон — впереди всех, с занесенным мечом. Наверху пламенело название «Монстрыцари».

— Первый выпуск жутко крутой, — подтвердил Денис. — Когда они собираются в рыцарскую команду и решают, что будут сражаться со злом и спасать мир!

— Мне нравится, что сначала все считают их злодеями, ну потому что они же монстры, а потом они всех защищают и спасают, и люди понимают, что они герои. — Шурик открыл комикс. — И еще вот.

На первом развороте поперек щита на всю страницу шли строки:

 

Только мы решать вольны,

Сколько в нас света, сколько тьмы.

Верить в страх или в мечты.

Страха много — действуй ты.

Если есть ради чего —

Победишь любое зло.

 

— Их девиз, — кивнул я.

— Мои родители с ума сходят, когда видят у меня комиксы, — грустно вздохнул Шурик. — Сразу: нормальные книги читай! Как будто одно другому мешает!

— Мои только рады, что я вообще хоть что-то читаю, — пожал плечами Денис.

Я ткнул пальцем в страницу.

— У меня мама тоже не фанат комиксов, а вот бабушка сама их любит! Все выпуски мне покупает и меч с доспехами Дрейкона подарила. Да она даже этот девиз наизусть знает, он у нас как пароль!

— Всем бы таких бабушек. — Денис набрал полный рот колы, поперхнулся и облился.

Мы с Шуриком засмеялись.

— Пора двигать, а то электричка скоро. — Я подтолкнул Дениса. — Веди давай.

Он заулыбался, поднял с земли свой велосипед и покатил его в лес.

Мы долго петляли среди деревьев, велики подпрыгивали на корнях и мягко шуршали свежей травой и прелыми листьями. Шурик уже начал обзывать Дениса Сусаниным, как вдруг запахло водой, деревья стали редеть, и в просветы между ними задул ветер.

Я ускорил шаг. Лес неожиданно закончился и вывел нас на плоскую верхушку скалы.

— Говорил же! — хвастливо воскликнул Денис.

Шершавая каменная площадка поросла мхом и травой. Кое-где как робкие остатки леса торчали сосны. Скала громоздилась гигантским каменным носорогом. Из трещин в красноватых валунах росли кусты. Пахло смолой и горькими травами.

Я положил на траву велосипед и подошел к обрыву. Внизу лежало озеро с темной, практически черной водой. Скала врезалась в него, создавая крошечную бухту с полумесяцем желтого песка. Со всех остальных сторон озеро окружали деревья, словно лес зачерпнул темную воду в ладони.

— Во. В древние времена тут было магическое место, — важно сказал Денис.

— С каких это пор ты знаешь, что было в древние времена? — недоверчиво хмыкнул Шурик. — Тебе по истории тройку-то авансом поставили.

Я ступил на край и сплюнул вниз. Плевок затерялся где-то по пути к воде.

— Ну и в чем магия?

— Кто решался прыгнуть отсюда в озеро в первый день лета, тот считался самым храбрым.

Над водой с пронзительным криком пролетели чайки и умчались прочь. Мы помолчали. Шурик осторожно подошел поближе, держась на безопасном расстоянии от края.

— Вода же ледянущая!

Денис тут же махнул ногой, делая вид, что хочет столкнуть Шурика.

— Дебил, что ли?! — взвился тот.

— Хватит, реально не смешно, — я ухватил Дениса за рукав. — Мы не за этим сюда пришли.

Я снова глянул вниз, прикидывая расстояние. Скала отвесно уходила в воду. Денис пристально следил за мной. Шурик нервно переминался с ноги на ногу, убравшись как можно дальше от обрыва.

— Ты же не собираешься… — он посмотрел на меня и простонал: — Ты собираешься.

Я стащил через голову футболку и бросил Денису.

— Я бы тоже нырнул, — неуверенно буркнул он. — Но батя дома, увидит, что я купался…

Я представил себе мамино лицо, если бы она увидела меня сейчас. О чем родители не знают, то им не повредит. Агата обозвала бы придурком, а бабушка… Но как раз бабушка должна была бы понять.

Я сбросил кроссовки, взглянул еще раз вниз, прикидывая прыжок. Скала под ногами была шершавой и прохладной, мелкие камешки и травинки кололись с непривычки. Оставалось только решиться.

— Правильно наша школьная психичка говорит, — вздохнул Шурик. — У тебя еще не развита эта, пре-фрон-тальная кора…

— Завидуй молча! — Денис пихнул его локтем.

Я отошел назад. «Не думай, не думай, действуй. Оттолкнуться от земли, пробежать несколько шагов и прыгнуть вперед!»

Воздух ринулся навстречу, ворвался в легкие и резко ухнул в живот.

«Это будет особенное лето», — мелькнуло в голове. И я полетел вниз.

Глава 2

Худшее лето в жизни

— Итак, на наших календарях август, и это лето… — радио заскрежетало и заглохло.

— …Худшее в вашей жизни, — закончил за него я. Никто не возразил.

Стояла такая темнота, что не было видно ничего, кроме кусочка извилистой дороги, освещенного фарами. Дождь сердито стучал в окна весь день, но сейчас даже он устал и прекратился.

— Ничего не понимаю. — Мама заглушила мотор, потыкала пальцем в зависший навигатор и беспомощно всмотрелась в черноту, окружавшую машину. — Кажется, где-то здесь должен быть наш поворот.

Я отложил новый выпуск «Монстрыцарей» и поднял голову. Мы уже несколько часов кружили в темноте, не зная, в какую сторону направляемся.

— А что, если мы попали в Бермудский треугольник? — выпалил я. — Связи нет, навигатор не работает, все сходится!

— Бермудский треугольник в море, тупица, — фыркнула рядом Агата и отпихнула меня в сторону. — Подвинься, ты мне на ногу наступил.

Никакую ногу я даже и не трогал — но теперь, разумеется, ткнул ее пяткой.

— Мам, скажи гремлину! — Агата от возмущения сняла наушники и перестала выбивать барабанными палочками ритм по спинке переднего кресла.

— Угу, — рассеянно согласилась мама, разворачивая огромную бумажную карту.

Агата цапнула с сиденья мой комикс. В ответ я попытался выхватить барабанную палочку, но только больно получил ей по пальцам. Потянулся сорвать с ее шеи наушники и тут заметил, что на земле за окном что-то поблескивает.

— Там что-то есть, — я перегнулся через сестру и прижался лицом к стеклу, прикладывая ладони домиком с обеих сторон.

— Эй!

Сбоку от дороги валялось что-то большое и неподвижное. Я различил очертания длинного столба с перекладинами.

— Здесь есть указатель! Он упал.

Сестра толкнула меня локтем.

— Выйди посмотри.

Я неохотно покосился в темноту за окном.

— Что, гремлин? Неужели боишься? — Сестра включила свою фирменную ехидную ухмылку.

Я испепелил ее взглядом — ну, по крайней мере, постарался — и вытащил фонарик. Заодно прихватил свой меч, торчавший из рюкзака.

— Я никогда ничего не боюсь. — Я толкнул дверь и выпрыгнул наружу.

 

Пахло мокрой землей и травой. Прохладный воздух забрался щупальцами под футболку, и я торопливо включил фонарик. По обе стороны от дороги чернел лес. Указатель валялся в траве поодаль — чтобы посмотреть, что на нем написано, нужно было отойти от машины. Я поежился.

— Просто лес, подумаешь, — фыркнул я себе под нос и пошел к указателю.

Кроссовки в тишине зачавкали по чему-то сырому и скользкому. Я быстро прошагал по траве к упавшему столбу, глядя только на желтый кружок, выхваченный фонариком из темноты.

— Ва-ся… — шепот донесся неизвестно откуда. Одновременно издалека и словно прямо над ухом.

Я резко вскинул голову. Из темной громады леса как будто что-то следило за мной. Я покрепче перехватил рукоять меча.

— Вася! — мамин оклик долетел из машины. — Ну что там?

Вздрогнув, я наклонился к указателю. Вот оно, Красные Сады. Я осторожно глянул в сторону — лес как лес. И никто не шепчет.

— Показалось, — я развернулся и побежал обратно, стараясь выбросить из головы странное ощущение.

Ощущение, как будто мне вовсе не показалось.

 

Обычно в таких случаях говорят: хуже всего было то, что… Но я даже не мог выбрать. Худшим в этой поездке было абсолютно все.

То, что мы колесили с раннего утра и в итоге заблудились. То, что я был вынужден сидеть на одном сиденье с Агатой — злой и раздраженной Агатой, что делало ее еще вреднее, чем обычно. То, что мы оставили свою привычную жизнь и направлялись в крошечный городок, где никогда не были, — в бабушкин дом детства, о существовании которого до недавних пор даже не знали. И… да, конечно, худшее все-таки было, я просто старался о нем не думать. Худшим было то, что бабушки — той, что пекла самые вкусные оладьи на завтрак, свистела, когда я забивал голы на футбольных матчах, и знала вместе со мной все о «Монстрыцарях», — больше не было.

Она никогда не болела, ни на что не жаловалась, у нее всегда все было в порядке. А потом вдруг раз — и ее больше не стало. Навсегда.

В последнее время бабушка постоянно писала письма в свой родной городок у моря — Красные Сады — подругам детства. Оказалось, у нее там был дом, в котором она выросла. Но мы никогда туда не ездили, даже мама. А после того как бабушки не стало, мама вдруг решила туда переехать, и никакие просьбы или уговоры не смогли ее переубедить. Если послушать маму, так в переезде были сплошные преимущества! И морской воздух чище, и люди добрее, и отдельный большой дом лучше, чем квартира в многоэтажке. Тут было целых три этажа — и все наши. Правда, весь первый этаж дома занимал книжный магазин. Он принадлежал бабушке, а теперь нам троим. Это был еще один мамин довод: управляющий магазином попросился на пенсию и она займет его место.

 

Упавший указатель не обманул — мы забрались по крутому подъему на гору, повернули налево и поехали по дороге, вьющейся над обрывом. За ним шумно дышала темнота с редкими горящими в ней огоньками — море. Я снова уткнулся в комикс — Дрейкон как раз сказал: «Первый шаг к победе над злодеем — взглянуть ему в лицо» — и отправился в лабиринт, полный ловушек.

— Добрались! — победно сообщила мама.

Машина проехала мимо таблички «Красные Сады» и свернула на узкую улочку, вымощенную камнями.

— М-да-а, — протянула Агата, сдвигая наушники и слегка подпрыгивая вместе с машиной. — На скейтах здесь, похоже, не катаются.

— Зато в море купаются. — Мама опустила стекло и жадно втянула носом соленый ветер. — Чувствуете, какой запах?!

Мы петляли с одной улочки на другую. С обеих сторон их стискивали дома за заборами, окруженные деревьями и кустами. Уличные фонари тускло желтели, но ни в одном окне не горел свет. Как будто здесь никого не было — или все спрятались в темноте и смотрят оттуда на нас.

— Видимо, электричество отключилось, — заметила мама. — В маленьких городках такое часто бывает.

Я высунулся в окно. К запахам моря, дождя и травы примешивалось что-то еще, очень знакомое.

— Яблоки?

— Конечно, — мама довольно кивнула, как будто я разгадал загадку. — Это место с древних времен славится своими яблоневыми садами. А с тех пор, как ваш прадедушка открыл свой книжный магазин, еще и им.

— А почему… — я только успел открыть рот, как меня перебила Агата:

— Здесь что, растут только красные яблоки? Почему Красные Сады?

Мама пожала плечами:

— Может быть, красные в смысле красивые.

— А может, красный означает опасность! — я вытаращился на Агату. — И темно, потому что это город-призрак. Все жители вымерли, и здесь полно зомби.

— Начинается, — простонала Агата, закатывая глаза.

— Они подкарауливают, чтобы сожрать наши мозги…

— Заткнись уже.

Я улыбнулся ей во весь рот:

— Так что тебе бояться нечего.

Агата замахнулась барабанной палочкой, я увернулся, и вдруг машина резко остановилась, качнув нас вперед и откинув обратно.

Мы с сестрой одновременно охнули и тут же замолчали, уставившись в лобовое стекло.

Дом в конце улицы появился из ниоткуда. Даже в темноте было видно, какой он огромный. Первый этаж был красным, остальные два — черными, с неровной каменной кладкой, как чешуя дракона, и красной черепичной крышей. Сбоку над третьим этажом торчала круглая башня — она врезалась шпилем в темные тучи и угрожающе нависала над нами.

— О-фи-геть… — протянула Агата, снимая наушники. И сейчас я был с ней полностью согласен.

Небо вдруг разорвала кривая серебряная вспышка, осветив по диагонали мрачную башню и единственное маленькое круглое окошко в ней, а потом так загрохотало, словно у меня над каждым ухом взорвалось по петарде.

— Мы дома! — торжествующе объявила мама.

Молния ударила еще раз, осветив вывеску на первом этаже, и я прочитал крупные буквы: «ЛАВКА СТРАХА».

Глава 3

Пироги и ужасы

— Что за странное название?! — я уставился в окно.

Под вывеской виднелась красная дверь, а по бокам темнели стеклянные витрины.

— Лучше не придумаешь для такого магазина, — Агата пожала плечами.

Я нахмурился, переводя взгляд с сестры на маму.

— Какого еще «такого»?

Мама непонимающе обернулась на меня и принялась собирать сумки, наваленные на переднее сиденье.

— Ой, я что, забыла тебе сказать? — невинным голосом протянула Агата и широко ухмыльнулась. «Забыла», ага. — В «Лавке страха» продаются все ужастики, которые когда-либо были написаны. Только ужастики!

Мама вышла из машины. Агата, наслаждаясь произведенным эффектом, последовала за ней. Я смотрел на них как во сне.

— Что?!

Я запихнул комиксы в рюкзак, вылез из машины и понял, что встал прямиком в глубокую лужу. Агата тут же принялась нагружать на меня вещи.

— И мы что, будем тут жить?! — я крикнул маме, отбиваясь от сестры. — В магазине страшных книжек?!

— Не в магазине, а над ним. — Мама судорожно перерывала свою сумку. — Между прочим, в «Лавку» приезжают со всей страны и даже из-за границы. Уже чуть ли не сто лет!

— Да хоть четыреста! — Я метнул угрожающий взгляд на фыркающую от смеха сестру. — Нет ничего хуже ужастиков!

Мама на секунду перестала рыться в сумке и глянула на меня.

— Любой другой мальчик был бы в восторге!

Она направилась не к красной двери под вывеской, а к небольшому крыльцу сбоку дома и жестом велела следовать за ней. Темная витрина «Лавки» зловеще в упор смотрела на меня.

— Вот он пусть здесь и живет, — буркнул я.

 

Дверь в дом оказалась тоже красной, высокой, с завитушками и массивной железной ручкой. Я потрогал ее и тут же отдернул пальцы — их обожгло холодом.

Мама наконец откопала ключи и справилась с замком. Дверь бесшумно отворилась, разинув темную пасть, и мы ступили внутрь.

В доме пахло чем-то старым и пыльным. Мы поставили сумки на пол. Мама пощелкала выключателем у входа, но ничего не произошло.

— Я же говорила: отключилось электричество, — бодро сказала она, как будто мы должны были этому обрадоваться.

Мы включили фонарики, и по полу и стенам заскользили желтые кружки света, выхватывая большой шкаф, скамейку, зеркало в старинной раме. Мы прошли через холл и попали в огромную гостиную с высоким потолком. Ноги утопали в мягком ковре, как будто мы шли по спине огромного зверя с длинной пушистой шерстью. Я сбросил промокшие кроссовки. Лучи фонариков осветили плюшевый диван с кучей подушек, разлапистые кресла и пару низких столиков на витых ножках. По стенам шли книжные полки, кроме одной — там громоздился настоящий камин. Огня в нем, конечно, не было.

— Прямо замок с привидениями, — хмыкнула Агата, светя на картины в тяжелых рамах.

В эту секунду мой фонарик мигнул несколько раз и погас.

— Вы это видели?! — от волнения у меня даже голос сел.

Я пощелкал кнопкой — фонарик загорелся, но светил еле-еле.

— Сто раз тебе говорили: заряди батарейки, — сестра усмехнулась и посветила мне прямо в лицо, ослепив.

— На кухне наверняка должны быть свечи, — мамин голос начал удаляться.

Я потер глаза, едва не врезавшись в пыльную бархатную штору, закрывающую окно. Мама с сестрой ушли вперед, но у меня вдруг появилось очень четкое ощущение, что мне в спину упирается чей-то пристальный взгляд. Прямо как тогда, из леса. Я направился вслед за уплывающим Агатиным фонариком. На выходе обернулся, но не увидел ничего, кроме темноты гостиной.

В кухне, переходящей в столовую, мама уже поставила на длинный стол витой подсвечник с несколькими рогами, в которых горели свечи. От их пламени на стенах, потолке и даже на наших лицах извивались тени.

— Плита газовая, — сообщила мама. — Так что готовить можно.

— Интересно что? — с сарказмом поинтересовалась Агата и подошла к холодильнику.

Без магнитов, наклеек и записок типа «Агата, помой посуду» с накаляканным поверх «Васина очередь!!!» он казался голым. Сестра распахнула дверцу и повернулась к нам — внутри холодильник был таким же пустым, как снаружи.

Я устало сел за стол. Тоскливо поцарапал ногтем гладкое дерево. Раньше — дома — на кухне всегда пахло чем-то теплым и вкусным. Здесь, как и во всем остальном доме, пахло холодом и сыростью.

— Может, пиццу закажем?

— Если в этой дыре и есть доставка, — Агата фыркнула, игнорируя мамины укоризненно поджатые губы, — то только местная. И даже если бы мы знали ее телефон, она уже по-любому не работает.

Я застонал и уронил голову на стол. Раздался гулкий звук.

— Вот это пустая башка, — расхохоталась сестра, но сквозь ее смех снова, на этот раз настойчивее, донесся тот же звук. Я резко выпрямился.

Кто-то стучал во входную дверь.

 

На крыльце стояла самая странная парочка, которую мне когда-либо доводилось видеть. Обе тетеньки были одинаково старыми, но на этом их сходство заканчивалось. Одна была худой и высокой, вытянутой вверх, как копье на рисунках в «Монстрыцарях». Вторая скорее походила на щит на коротких ножках.

Мама ахнула, впустила их в дом и тут же обняла одну за другой. Мы с Агатой недоуменно переглянулись.

— Здороваться-то, значить, будем? — низенькая старушка грозно уставилась на нас из-под густых бровей.

— Эм, здрасте, — проблеял я.

Сестра кивнула.

Вторая, высокая, покачала головой:

— Галя, прекрати. Они нас не помнят и видели-то, дай бог, на фотографиях! — Она тепло улыбнулась и потрепала меня по голове. — Меня зовут Виолетта Иванна. А это…

— Тетя Галя, — резко оборвала ее низенькая. — Без всяких Иванн.

— То есть вы тоже Ивановна? — Агата вскинула брови. — Вы что…

Тетя Галя сунула ей в руки огромное блюдо, накрытое, как куполом, крышкой. Из-под нее доносился сладкий запах.

— Сестры, сестры.

Мама шмыгнула носом и улыбнулась.

— Это подруги детства вашей бабушки. Она показывала вам фотографии. Они живут прямо в доме напротив!

В памяти всплыло что-то очень смутное, и я на всякий случай покивал.

— Можно сказать, молочные сестры, значить! — Тетя Галя шумно высморкалась в носовой платок и сунула его в карман цветастого платья. — С младенчества!

Я знал только про кровных братьев — наверное, это какой-то девчачий вариант того же самого.

— Какие же вы красавцы выросли, — торжественно произнесла Виолетта Иванна, снова погладила по голове меня, следом — Агату и поплыла за мамой и тетей Галей на кухню.

 

На блюде под крышкой оказался яблочный пирог. В наших вещах завалялись чайные пакетики, и через пятнадцать минут мы сидели за столом, пили чай и уминали кусок за куском.

При свечах стало еще заметнее, насколько разные старушки-сестры. Виолетта Иванна то и дело улыбалась и говорила так, как будто она на сцене или в телевизоре. На ней повсюду блестели украшения, и вообще она здорово напоминала актрису из старых фильмов. Тетя Галя, наоборот, неуклюже вытянула ноги в шлепанцах и почему-то, несмотря на лето, толстых шерстяных носках. Брови у нее воинственно топорщились, пряча глубоко посаженные глаза, и я изо всех сил старался на них не пялиться. Это было трудно, потому что она все время хмурилась — даже когда мама принялась расхваливать пирог.

— Мама рассказывала, что у вас самый большой сад во всем городе, — сказала она. — Наверняка и яблоки самые вкусные!

— Во всяком случае, так говорят! — кокетливо улыбнулась Виолетта Иванна.

А тетя Галя мрачно закивала, отхлебывая чай.

— Говорят, говорят — а кто ухаживает за этим садом, а? Деревья-то старые, больше сотни лет.

— Прямо как «Лавке страха»! — подхватила Агата, и меня передернуло.

Тетя Галя насупленно промычала что-то утвердительное, а Виолетта Иванна всплеснула руками.

— Так они же и есть ровесники! Наши яблони появились тогда же, когда и ваш магазин. Ваш прадедушка помог…

— Пора нам, — перебила ее тетя Галя, с кряхтением поднимаясь со стула. — Не будем вам мешать на ночь устраиваться.

На лице Виолетты Иванны мелькнуло обиженное выражение, и я сердито посмотрел на тетю Галю. Наверняка она старшая из сестер!

Нам пришлось идти провожать их до дверей.

— Похожа на ведьму, — прошептал я на ухо Агате, дожевывая пирог и кивая на тетю Галю. — Даже брови прямо как из мультика.

— Что ж ты тогда пирог уминаешь, — зашипела сестра с ухмылочкой. — Гензель и Гретель не помнишь, что ли? Для чего ведьмы детей откармливают?

Я махнул рукой.

— Да вторая вроде ничего. И потом, не волнуйся. Я подождал, пока ты первая поешь. Если что, с тобой бы что-нибудь случилось.

— Маленький га… — Агата попыталась схватить меня за шиворот, но мама и наши гостьи обернулись.

Старушки обняли нас всех по очереди, обсуждая с мамой, в хорошем ли состоянии комнаты и потребуется ли ремонт.

— Мам! — Я подскочил поближе — нужно было занять самую классную комнату до того, как это сделает сестра. — Я буду в башне, ладно?

Обе старушки замерли и медленно повернулись ко мне, вытаращив глаза. Как будто я сказал, что хочу ночевать во дворе.

Мама покачала головой.

— Там нет комнаты, даже входа нет. Это просто такой элемент декора, архитектор придумал.

Серьезно? Дом с башней, в которую нельзя даже зайти?! Я застонал от разочарования.

— Между прочим… — осторожно начала Виолетта Иванна, но тетя Галя резко взяла ее под руку.

— Времени-то уже! Пошли мы, спокойной ночи! — и, не дожидаясь наших ответов, она потащила свою сестру на улицу и захлопнула входную дверь.

Но перед тем как дверь закрылась, я успел поймать взглядом лицо Виолетты Иванны. Ей явно хотелось что-то сказать.

...