Кто бы ей сказал тогда, дуре, что все впереди, и счастье ее расцветает именно в эти мгновения — когда все потеряла и на все способна, все забыла и все поняла, и сердце разбито и готово к любви.
Мне всегда казалось, что люди, живущие в правильных местах, должны быть очень счастливы. Ну вот когда ты выходишь из дому и видишь правильным образом устроенный пейзаж, горы, поросшие темным лесом, остроконечные дома, рододендроны за оградами… Или каждое, каждое утро, отправляясь на работу, и каждый, каждый вечер, возвращаясь с работы, ты видишь море. Утреннее и вечернее море, какое счастье! Или трамвай каждое утро везет тебя по старому городу, брусчатка блестит дождем, серые стены, яркие зонты, и что бы ни случилось, трамвай будет везти тебя по старому городу, и никто-никто у тебя не отберет… Ни море, ни старый город, ни горы, поросшие темным лесом, ни огромную реку с тремя мостами, все это дается тебе даром, просто так, не требует расплаты, не взывает к возмездию.
Но, во-первых, они не очень счастливы.
Во-вторых, все равно отбирают или могут отобрать.
Иногда, чтобы не было совсем больно, ты отбираешь у себя это сама.
Я полностью отдаю себе отчет в том, что мое счастье отдает эгоизмом, эскапизмом и слепотой-глухотой по отношению к очевидным скорбям человечества. Да, мое счастье — это мое счастье. Я думаю, что такой эгоцентризм вряд ли может помешать другим быть счастливыми
Мне всегда казалось, что люди, живущие в правильных местах, должны быть очень счастливы. Ну вот когда ты выходишь из дому и видишь правильным образом устроенный пейзаж, горы, поросшие темным лесом, остроконечные дома, рододендроны за оградами… Или каждое, каждое утро, отправляясь на работу, и каждый, каждый вечер, возвращаясь с работы, ты видишь море. Утреннее и вечернее море, какое счастье! Или трамвай каждое утро везет тебя по старому городу, брусчатка блестит дождем, серые стены, яркие зонты, и что бы ни случилось, трамвай будет везти тебя по старому городу, и никто-никто у тебя не отберет… Ни море, ни старый город, ни горы, поросшие темным лесом, ни огромную реку с тремя мостами, все это дается тебе даром, просто так, не требует расплаты, не взывает к возмездию.
Но, во-первых, они не очень счастливы.
Во-вторых, все равно отбирают или могут отобрать.
Иногда, чтобы не было совсем больно, ты отбираешь у себя это сама
Для взрослых в счастье всегда есть привкус горечи, предощущение потери. Взрослые уже догадываются, что все, чем ты дорожишь, все, что считаешь неотъемлемо своим, они всегда отбирают. Неважно, кто эти они. Важно, что всегда отбирают.
Дети-то нет. Они воспринимают ощущение счастья как положенное им по праву. Не требующее расплаты.
Для взрослых в счастье всегда есть привкус горечи, предощущение потери. Взрослые уже догадываются, что все, чем ты дорожишь, все, что считаешь неотъемлемо своим, они всегда отбирают. Неважно, кто эти они. Важно, что всегда отбирают.
Дети-то нет. Они воспринимают ощущение счастья как положенное им по праву. Не требующее расплаты.
Курочка Ряба утешает стариков тем, что снесет им яичко не золотое, а простое, тем самым открывая тайну, что истину можно увидеть и найти повсюду, в том числе и в обыкновенном яичке.
