Непосредственное понимание текста «Евгения Онегина» было утрачено уже во второй половине XIX в.
был в Крыму с 15 августа по середину сентября 1820 г.
перечисляет символические атрибуты Мельпомены – музы трагической поэзии.
Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок – не так, как вы – иначе» (XIII, 243–244).
Очерк дворянского быта онегинской поры
Опорной точкой является указание П в предисловии к отдельному изданию первой главы на то, что начало событий романа совпадает с концом 1819 г. (VI, 638). Сопоставляя с этой датой ряд указаний в тексте, мы получаем цепь основных дат.
1795 – год рождения Онегина.
В главе восьмой сказано, что, когда Онегин после дуэли оставил свою деревню, ему было 26 лет:
Дожив без цели, без трудов
До двадцати шести годов
Где же роман? Какая его мысль? И что за роман без конца? – Мы думаем, что есть романы, которых мысль в том и заключается, что в них нет конца, потому что в самой действительности бывают события без развязки <…>
XLVIII, 9 – Читатель, мы теперь оставим… – Решение оборвать сюжетное развитие ЕО, не доводя его до канонического для романа завершения, было для П сознательным и принципиальным. Каковы бы ни были биографические, цензурные или тактические обстоятельства, подтолкнувшие к такому решению, с того момента, как оно созрело, оно сделалось художественно осмысленным. Более того, каковы бы ни были обстоятельства, принудившие П отказаться от традиционных форм композиции, они натолкнули его на эстетическое открытие такой силы, что последствия его сказались на всем русском романе XIX в. П знал, что читатели и критика ждут от него традиционного «конца», в специальном стихотворном послании к Плетневу П собирался дать ответ
6 – Стихов российских механизма … – Стих противопоставлен строкам из первой главы:
Не мог он ямба от хорея,
Как мы ни бились, отличить ( 1, VII, 3–4
Так, в четвертой главе встречалась литературно-пародийная картина:
Покоится в сердечной неге,
Как пьяный путник на ночлеге,
Или, нежней, как мотылек,
В весенний впившийся цветок ( 4, LI, 5–8).
В повторном просмотре образ трансформируется трагически:
