– Мария… – не выдержал Алеманд.
– Не нужно, коммандер, – негромко попросила она. – Моим отцом
Журнальный столик покрыт ворохом газет, как мятой скатертью; пестреют вырезки с заголовками и снимками. Кушетка тоже завалена – заметками. Любимые шахматные фигуры хозяйки виллы прижимают часть из них. Осиротевшая доска ютится на каминной полке. Сам Эдуард сидит в кресле: глядит на открывающийся с балкона вид на Великий Океан и постукивает по подлокотнику белой ладьей.
Ленид запретил разглашать тайну, – но считала, что должна проследить за ее внешностью и состоянием. Чутко
Вильгельм.
Пантеон Младших
Ему хотелось переломать ей кости и ослепить. Выколоть эти пронзительные глаза цвета ружейной стали. Они смотрели в душу, а он ненавидел, когда туда пялились.
Устин вылез вторым и помог остальным. С ненавистью посмотрел на вентиляционный канал, поднял руку и сложил пальцы в неприличном жесте, продемонстрировав отвращение к техническим палубам.
Агент ответил тихой, но забористой бранью. Устин оглянулся и восхищенно поднял большой палец. Половину слов он не знал, а другую – не догадался бы так использовать.
– Что?! – возмутился тот. – Да я за вечер больше пропиваю!..
– Пьянствуйте меньше. Мы можем обойтись и без вас.
Это стандартная процедура при подобных обстоятельствах, – намек, что «Аве Асандаро» могут задержать до начала следующего тысячелетия, повис в воздухе
В Крылатой пехоте служат… на всю голову Солнцем озаренные.