Не позволяйте маленьким людям производить большое впечатление. Не растрачивайте свою красоту на зеркала. Не загадывайте желаний, ибо желания лишь заставляют проклинать ту жизнь, какая у вас есть. Никогда не забывайте, что стоите в конце длинной очереди коротких жизней.
Цивилизация подобна солнечному свету. Если он распространен равномерно, в мире процветают культура, новизна и содружество. Но если сосредоточить свет в одной точке, человечество обожжет землю, словно луч из увеличительного стекла.
У всех есть слабости. Не у всех есть сильные стороны.
карту, а затем отступать. Но чернила увековечивают жесты, настроения и сказанную невнятным голосом правду. Окажись в нашем распоряжении только карандаши, подозреваю, что книг было бы гораздо меньше.
Ах, есть нечто дьявольское в том, чтобы писать чернилами! Карандаш позволяет торговаться и оттягивать момент, разыгрывать
Шоколад всплывает в моей голове гораздо чаще, чем хотелось бы во время дневного похода. Конечно, я мог бы съесть его, но тогда у меня не будет шоколада, а обладание им внушает мне веру в то, что положение не такое уж отчаянное.
насколько я могу судить, порядка на полках, алфавитного или какого-нибудь еще. Здешний каталог — перетасованная колода. И это значит, что, если библиотекарь окажется всего лишь домашним котом, который пустился в бесцельную прогулку, я ни за что на свете не разыщу нужную книгу.
И если мы продолжим так вилять, дороги назад я тоже не найду.
Воздух сильно пахнет пергаментом, клеем, кожей и затхлостью. Утешительный аромат. Интересно почему? В чем притягательность этой технологии, использующей целлюлозу и дощечки? Книги редко представляют собой нечто большее, нежели рассуждения автора о том, что его гложет, подчиненные грамматике сомнений. Насколько книги в этом смысле превосходят писателей! Никто не верит в себя больше, чем книга; никого история или правила приличия не заботят меньше. «Начинай с середины, — заявляет книга. — И листай меня до конца». Какая разница? Книга начинается с чистого листа и заканчивается такой же пустотой. И книге неведом страх.
Воздух сильно пахнет пергаментом, клеем, кожей и затхлостью. Утешительный аромат. Интересно почему? В чем притягательность этой технологии, использующей целлюлозу и дощечки? Книги редко представляют собой нечто большее, нежели рассуждения автора о том, что его гложет, подчиненные грамматике
на библиотечных полках подобны следам на песке; они показывают нам, где уже прошел кто-то другой; они уверяют нас, что мы не одиноки.
Библиотекам свойственно похваляться количеством томов в коллекции, но, несомненно, суть любой из них состоит не в скоплении книг, а в распространении. Возможно, стоило бы понастойчивей рассказывать о том, сколько книг сейчас на руках, теснятся на прикроватных тумбочках, перебираются из одной стопки на каминной полке в другую и отягощают сумки. Да, иной раз досадно прочесать всю библиотеку и убедиться лишь в отсутствии нужного томика — и все же, когда гнев стихает, разве не возникает у незадачливого искателя некое ощущение причастности? Пустоты
